Затем был тринадцатый человек.
— Ты согласен, Брент? — спросил его Гэннон.
— Да, — ответил голос в его наушнике.
Брент Редер был, во многих отношениях, идеальным помощником для всей программы. Ему потребовалась пара лет, чтобы по-настоящему освоиться со своим радикально изменившимся окружением, и психиатрам и психологам, работавшим с ним, было очевидно, что это новое окружение изменило и его самого. Все они — и Редер в том числе — стремились понять, как это меняет его, но процесс, очевидно, был медленным. Как он сам выразился, "я просто не так интересуюсь вещами, как раньше", и это постепенно углублялось. Очевидно, это беспокоило его, но он никогда не позволял этому влиять на его работу и, насколько знал Гэннон, никогда не жаловался. Ближе всего он подошел к этому в присутствии Гэннона в тот день, когда заметил: — Я бы хотел хотя бы записать, что делаю. По крайней мере, таким образом, кто-то другой мог бы извлечь уроки из моих ошибок. Но что бы ни случилось дальше, пока что это была адская поездка!
Тем временем он записал полную копию самого себя в компьютерное ядро, идентичное тому, в котором он обитал. В качестве теста он "пробудил" свое альтер-эго и подтвердил, что оно так же осознает себя — в такой же степени, как и он сам. И после обсуждения этого Редер II был тем, кто предложил отключить его питание, чтобы он служил резервным для Редера I на случай, если то, что его меняло, в конце концов окажется фатальным. По мнению Гэннона, это многое говорило о его душевной стойкости. Это была еще одна причина, по которой он проникся симпатией к порывистому молодому человеку, который стал кем-то совершенно другим, и восхищался им.
И изменившиеся обстоятельства Редера сделали его чрезвычайно полезным в проектах, подобных этому. На самом деле это была не его область, но все рабочие файлы и исследовательские данные были буквально продолжением его собственной личности и разума. Интересно, что он, казалось, не был способен "думать" быстрее, чем когда был физическим человеком, но если его скорость извлечения данных на самом деле не была мгновенной, то она была чертовски близка к этому. Ему требовалось ровно столько времени, сколько обычно требовалось раньше, чтобы объединить информацию и концепции после того, как они были извлечены, но "просто" разница во времени поиска означала, что он очень, очень, очень быстро находил ответы даже на сложные вопросы и что у него была возможность контролировать огромное количество подсистем. Хотя он числился в книгах проекта "Прометей" как "запасной", правда заключалась в том, что люди в диспетчерской Гэннона скорее дублировали его, чем наоборот. Все они понимали теорию и науку лучше, чем он, но его время реакции, если что-то пойдет не так, было бы астрономически быстрее, чем у них, и все они это знали.
— Тогда ладно! — Гэннон хлопнул в ладоши и улыбнулся, когда остальные его люди повернулись и посмотрели на него. — Если вы все скажете, что мы готовы, и если Брент согласится, тогда мы чертовски хорошо готовы! Так что я бы сказал, что мы приступаем к альфа-тестированию.
— Да, сэр, — согласилась Остербек. — Жаль, что нам приходится делать это дистанционно.
Было бы несправедливо называть тон Вивиан "льстивым", — подумал Гэннон ... но не очень, и он понял. Однако это было не то же самое, что сказать, что он сочувствует, хотя какая-то крошечная часть его сочувствовала.
— Может быть, это и жаль, но так оно и есть, — твердо сказал он. — Секретарь Льюис очень ясно выразилась по этому поводу.
— Знаю, но...
— И я знаю, что ты собираешься сказать, — прервал ее Гэннон с улыбкой, которая смягчила большую часть язвительности его слов. — И, повторяю, так оно и есть. Верно?
— Конечно, сэр.
Остербек ответила на его улыбку своей собственной, которая, возможно, была немного более терпкой, чем у него, и он кивнул ей.
Как глава "Прометея" — и, несмотря на его собственное мнение о своих недостатках как руководителя команды, он был неизбежным выбором — он был в восторге от прогресса, которого они достигли до сих пор, и он полностью понимал, что остальные члены его команды... с возможным участием эго, причастны к этим достижениям. Всего лишь в качестве одного примера они продемонстрировали, что действительно возможно создать искусственное гравитационное поле, которое в конечном счете сделает устаревшими вращающиеся секции, встроенные в долговечные космические корабли и платформы. Требования к питанию все еще оставались проблемой, но он и его команда были уверены, что их можно решить с помощью современных технологий. По ходу дела от основной темы также отпочковались иные приложения и способы их использования, и другие человеческие команды по исследованиям и разработкам набросились на них.
Но "Прометей" все еще охотился за Левиафаном. Он казался неуловимым, но теперь они приближались к нему, и они были близнецами. Возможность создания сверхсветового двигателя более быстрого, чем это было возможно при использовании любого обычного фазового привода, была одним из преимуществ этого Левиафана, но другой была возможность получения фактически безграничной энергии. Энергия таких величин, о которых ни один физик-человек даже не мечтал всего четыре года назад, а тем более до того, как они приобрели техническую базу Гегемонии. И поскольку все современные технологии, особенно на макроуровне, основаны на использовании энергии, на самом деле, если разобраться, если "Прометей" работает...
— Ладно, — отрывисто сказал он. — Все вылезайте из бассейна!
Несколько человек, включая Остербек, усмехнулись, но тоже поднялись со своих стульев и послушно направились к люку рубки управления. Гэннон подождал, пока выйдут последние, затем последовал за ними.
На самом деле, — размышлял он, — у них вообще не было никаких причин иметь "диспетчерскую". Они могли бы с таким же успехом оставаться в своих собственных жилых помещениях и использовать инфосеть платформы для управления всем и общения друг с другом в виртуальной диспетчерской. В конце концов, он был уверен, это станет новой нормой. Молодое поколение, выросшее на технологиях уровня Гегемонии, уже делало это, и он предположил, что это логическое продолжение удаленности от дома. Но старые пердуны вроде него все еще хотели ощутить это общее присутствие во плоти.
Идиот, — с иронией подумал он. — Вы уже находитесь в "виртуальной" диспетчерской, сидите там со своими имплантами и наушниками. Просто будь благодарен, что они готовы мириться с таким динозавром, как ты!
Он усмехнулся, но это была правда, и он знал это. Точно так же, как он знал, что сломается и получит один из кохлеарных имплантов, которые уже были у большинства членов его молодой команды, так что ему не понадобятся даже наушники.
С этой мыслью он проследовал по коридору к шахте лифта. Кабина лифта была рассчитана всего на двенадцать человек и быстро доставила их в стыковочный отсек. Воздушный шлюз был открыт, когда они добрались туда, и коммандер Куен ждала их, чтобы лично поприветствовать по прибытии.
— Хорошо выглядите, доктор Гэннон! — сказала она, поднимая правую руку.
— Это действительно так, Тоа, — согласился он, поднимая свою руку, чтобы обменяться рукопожатием.
Коммандер Куен Бо Тоа была примерно на пятнадцать лет моложе его, и за ее карими глазами скрывались темные уголки, точно такие же, как и у большинства людей, переживших вторжение. Она также была миниатюрной, привлекательной, склонной к розыгрышам и одной из участниц проекта "Прометей". Хотя она сама была коммандером военного флота Планетного союза — и, несмотря на все первоначальные благие намерения, "мировым кальмарам" удалось восстановить традиционные флотские звания во всей их сбивающей с толку красе — технически ее командование не было подразделением военного флота. Корабль ПС "Андромеда" принадлежал технологическому департаменту и был передвижным домом компьютерного ядра Брента Редера. Для Редера на самом деле не имело значения, где находилось его компьютерное "тело", и размещение его на борту "Андромеды" делало практичным отправку его в такие места, как Ганимед, где он мог взаимодействовать с локальной компьютерной сетью без разрушительных задержек со скоростью света. Это было не единственное, что "Андромеда" делала для департамента, но во многих отношениях, возможно, самое важное.
В данном случае одной из таких "других вещей" было использование безопасного удаленного места, с которого можно было отслеживать результаты альфа-теста. И как бы сильно это ни раздражало Вивиан Остербек, Честер Гэннон был совершенно не против этого. Даже если предположить, что тест прошел идеально, они все равно имели дело с плотностью энергии, примерно сравнимой с центром термоядерного взрыва. Он был просто прав, установив небольшую профилактическую дистанцию между собой и своим детищем, пока они выясняли, насколько хорошо это работает.
— Что ж, поднимайтесь на борт, — сказала ему Куен. — Я должна увидеть, насколько хорошо это работает после стольких затрат времени и усилий.
— Я тоже, — сказал Гэннон, когда они вместе вошли в шлюз. — С другой стороны, — бросил он свое традиционное предостережение, — настоящий ученый узнает больше из неудачных экспериментов, чем из тех, которые увенчались успехом.
Куен фыркнула, и шлюз закрылся за ними, когда они поплыли по посадочной трубе к "Андромеде".
— Хорошо, — сказал Гэннон сорок пять минут спустя, устраиваясь в кресле на мостике "Андромеды" и закрепляя ремни безопасности, чтобы не мешаться в условиях микрогравитации на мостике. Корабль находился в двух световых секундах от платформы "Прометей", и Юпитер казался огромным красным шариком в одном из углов визуального дисплея. Но только на мгновение. Затем "Большой красный" исчез, когда на дисплее появилось изображение Ганимеда и орбитальной платформы, которую они оставили позади.
— Брент, думаю, что это большая честь для вас, — продолжил он. — Пожалуйста, инициируйте альфа-тест.
— Конечно, доктор Гэннон! — Если Брент Редер и считал, что он "теряет интерес" к окружающему миру, то сегодня это определенно не отразилось на его тоне, — подумал Гэннон. — Запускаю альфа-тест через тридцать секунд.
В углу сложного дисплея на роговичном импланте Гэннона появился цифровой таймер, и он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, наблюдая за ним.
— Пять ... четыре ... три... два ... один ... инициирую!
Голос Редера отсчитал последние пять секунд, а затем таймер исчез, когда водопад на дисплее начал набирать высоту. Другие показания тоже мерцали и менялись, но по-настоящему его заинтересовал водопад, и он наблюдал, как тот продолжал подниматься в течение нескольких секунд, затем замедлился и остановился.
— Первый этап пройден успешно, — объявил Редер. — Первоначальная активация черной дыры подтверждена.
Кто-то торжествующе хлопнул ладонью по пульту. Это был не Гэннон. Они уже дважды достигали этой стадии, на этом же мостике.
Истинная причина, по которой платформа была такой большой, заключалась в том, чтобы обеспечить достаточное пространство для энергетических установок с антивеществом, необходимых для создания искусственно созданного гравитационно полностью разрушенного объекта. Лично Гэннон соглашался с Уилером в том, что было намного проще говорить "черная дыра", а не "ГПРО", каждый раз, когда они говорили о ней. Конечно, Уилер придумал немало других изящных терминов — Гэннону всегда особенно нравилась "квантовая пена", — и человек его положения мог называть вещи как угодно, черт возьми, ему заблагорассудится. Но как бы кто-то ни хотел это назвать, для создания сегодняшней версии потребовалось столько же энергии, сколько потреблял фазовый привод дредноута. Согласно расчетам его команды, они должны быть в состоянии значительно сократить это количество, продолжая совершенствовать свое понимание и контроль. На данный момент, однако, это был невероятный источник энергии.
Но это, конечно, относилось к первоначальной черной дыре, не так ли?
— Второй этап, пожалуйста, — сказал он.
— Начинаю вторую стадию.
На мгновение ничего не изменилось. В конце концов, командам Редера потребовалось две секунды, чтобы добраться до платформы. Затем первоначальный водопад снова начал подниматься, и рядом с ним появился второй.
— Фазовая стена успешно преодолена, — доложил Редер, и на этот раз раздались аплодисменты. Насколько кто-либо из них знал, это был первый случай, когда кто-либо проник в фазовое пространство без фазового привода. Конечно, у этого была обратная сторона, и второй водопад начал подниматься вверх, когда более высокое энергетическое состояние фазового пространства начало "стекать" в то, что люди и Гегемония любовно называли нормальным пространством.
— Мы на десять процентов превысили прогнозы, — объявила Вивиан Остербек без всякой необходимости. Гэннон уже видел это и слегка нахмурился. Их базовым расчетом всегда был диапазон, а не твердое число, и они все еще находились в пределах этого диапазона, но Остербек была права. Плотность мощности на этом этапе была значительно выше, чем прогнозировали их лучшие модели. С другой стороны, все остальное было почти точно там, где и должно было быть.
— Система справляется с этим, — отметил Тони Фурман, еще один из множества докторов наук в команде. — На данный момент запас прочности все еще достаточен.
— Согласен, — сказал Гэннон. — Брент, начинайте третью стадию.
— Начинаю третью стадию, — подтвердил Редер. И снова произошла кратковременная задержка. А затем второй водопад снова взметнулся ввысь, и рядом с ним появился третий.
— Прорыв стены бета подтвержден, — сказал Редер, и третий водопад устремился ввысь со взрывной скоростью.
— На двадцать процентов выше расчетов! — воскликнула Остербек. — Тридцать! Тридцать шесть!
— Потеря удержания! — крикнул Фурман. — Оценка отказа через десять секунд!
— Отключаюсь, — сказал Редер, его "голос" был намного спокойнее, чем у любого другого, еще до того, как Гэннон успел отдать ему приказ. — Завершение работы в...
Он остановился, и Гэннон почувствовал, как сжались мышцы его челюсти, когда визуальный дисплей мостика вспыхнул внезапным, вызывающим слезы блеском.
Это был не взрыв. Это было слишком интенсивно, чтобы так это называть. Вся платформа просто исчезла в ослепительной вспышке, которая была намного больше, чем когда-либо была сама платформа. На самом деле...
— Упс, — прошептал кто-то у него за спиной.
— Ты помнишь, как я говорила тебе, что собираюсь отправить Честера Гэннона и его веселую команду на орбиту Юпитера, не так ли? — спросила Фабьен Льюис, когда они с мужем усаживались в кресла в столовой Дворака на борту "Бастиона".
— Извините? — Дэйв Дворак мгновение смотрел на нее, моргая, затем поставил на стол миску с картофельным пюре с красным и золотистым болгарским перцем. Едва ли это было то, чего он ожидал в качестве вступительной речи за обеденным столом Шарон Дворак, и ему потребовалось почти пятнадцать секунд, чтобы порыться в памяти в поисках разговора двухлетней давности. Затем он кивнул.
