Она снова оказалась в самой гуще схватки. Кто-то нападал на нее, и она отвечала им тем же, почти не ставя блоков, пренебрегая даже самыми элементарными приемами защиты. Она хотела крови, и здесь, вокруг нее, ее было достаточно! Она наносила удары, и ее стальной клинок с одинаковой легкостью взрезал морозный зимний воздух, стальные доспехи и человеческую кровь. Он уже не блестел в свете почти севшего солнца, лишь черные разводы на его лезвии казались еще более темными. Где-то вокруг нее дрались ее оборотни. Боковым зрением Занила отмечала мелькание их белоснежных тел, но ни один из гвардейцев не приближался к Кай'я Лэ: там, куда доставал ее клинок, шел только ее бой! Кто-то из людей, княжеских дружинников, ставших их врагами на этот день, нападал на нее, пытался атаковать. Чьи-то удары даже достигали цели... Занила чувствовала обжигающую боль, видела, как по ее обнаженной коже то тут, то там, расползаются алые полосы царапин. Вот только из них не успевало вытечь даже пары капель, как их края вновь смыкались, а еще через несколько мгновений раны уже затягивались, оставляя на коже оборотня лишь тонкие ниточки чуть розоватых шрамов, обещавших в ближайшем будущем исчезнуть вовсе. Почему-то людей, дравшихся против нее, именно эта способность ее тела приводила в наибольший ужас, пугая сильнее даже, чем безумная ярость, смотревшая на мир из ее глаз, потемневших до цвета черненого серебра. И этой ярости и этому безумию было тесно на крошечной лесной полянке...
Раньше ненависть не захлестывала ее так, и запах крови не сводил с ума. Раньше — это до того, как она стала оборотнем. На арене годрумского цирка она могла провести весь бой с трезвым рассудком, внимательно и расчетливо оценивая каждое движение своего противника. И даже когда ставкой в схватке стало нечто более, чем просто жизнь, когда она напала на Кай'е Лэ Родослава, даже в том бою ей удалось сохранить спокойствие, не позволив ненависти драться вместо себя! Все изменилось после того, как она стала оборотнем. А точнее — после первого обращения, закончившегося безумием крови, охотой и много чем еще... С той ночи прошло полгода. Занила научилась убивать, купаться в крови своих жертв, получать от этого удовольствие и при этом все время помнить, кто она, зачем и почему она что-либо делает! Что же изменилось сегодня? Слишком много силы? Так много, что даже ее кружево не смогло вместить. Гнев на людей, посмевших посягнуть на то, что по праву принадлежало Кай'я Лэ. Кровь, растопившая белоснежный снег на склоне горы... Занила не помнила, как это произошло, она вообще не осознавала ничего кроме собственной ярости, заменившей ей целый мир, кроме звона клинка, с готовностью отзывавшегося на каждый новый удар, кроме упругой податливости человеческой плоти под ним, кроме запаха крови, лезущего в ноздри...
Полгода назад, в ночь ее первой охоты, яростное кровавое безумие захлестнуло ее в тот момент, когда она сменила облик на звериный, и растаяло, оставив после себя лишь горечь памяти, как только она обернулась вновь. Но сегодня оно накрыло ее, когда она была в человеческом теле... Хотя, что же в этом странного? Высший оборотень, он на то и высший, чтобы быть одновременно и зверем, и человеком! И ей не уйти никуда от этого! Да она и не хочет...
Чьи-то твердые пальцы крепко сжали руку Занилы чуть повыше локтя и потянули, заставляя ее развернуться. Она привычно вскинула меч, готовая отразить любую атаку. Вот только на этот раз рука на ее плече отнюдь не означала очередного нападения. Заниле потребовалось пару мгновений, чтобы осознать это, и еще пару, чтобы узнать Байда, тоже принявшего человеческий облик и теперь стоящего перед ней. Кай'я Лэ опустила клинок, чувствуя, как мутная пелена ярости растворяется, отпуская ее душу, оставляя ее наедине с вновь нахлынувшими ощущениями окружающего мира. Она вновь почувствовала и тяжесть клинка в руке, и влажную от крови чуть скользкую рукоять в своей ладони, и холод снега под босыми ступнями... Командир гвардейцев взмахнул рукой, указывая куда-то в сторону леса. Он, казалось, совершенно спокойно воспринял то, что Кай'я Лэ в первую секунду замахнулась на него мечом. Или он просто знал, что именно всего мгновение назад владело ее душой.
— Они уходят, Хозяйка! — проговорил Байд, и его голос был хриплым, словно сорванным от яростного рыка. Занила посмотрела в ту сторону, куда он указывал. В бледно-оранжевом свете почти зашедшего солнца, заглядывавшего на поляну сквозь стволы деревьев, было видно, как оставшиеся дружинники равенского князя беспорядочно отступали, уходя в лес. А точнее, и вовсе убегали, бросив на поляне своих убитых и умирающих товарищей. — Догнать их, Хозяйка? — светло-голубые глаза Байда полыхнули лихорадочным возбуждением зверя, еще игравшим в его крови. Кай'я Лэ усмехнулась, по-звериному оскалив белоснежные зубы, и в следующую секунду, ничего не сказав, метнулась вперед. И это, впрочем, было самым понятным ответом!
Байд бросился за ней, а тело Занилы вдруг потекло, утрачивая резкость очертаний. И в следующую секунду через поляну уже вновь летела огромная белоснежная кошка. Меч исчез, спрятанный в энергетическом кармане. Дальше она справится и без него: когти и клыки ничуть не худшее оружие. А нестись через лес, лавируя между деревьев и утопая в глубоком снегу, гораздо удобнее в зверином обличье — по крайней мере, морозный воздух не обжигает обнаженное тело. И если уж рассудок ей не сохранить, проще принять именно этот облик. Пора взглянуть правде в глаза и признаться хотя бы самой себе: человеком ей не стать и даже не притвориться! Может быть, тогда она наконец-то сумеет принять чудовище в себе, как когда-то приняла свою ненависть, а потом и жажду силы?..
Сквозь лес оборотни неслись совсем не долго. Часть людей гвардейцы нагнали практически сразу же, а часть, те, кто больше не пытался драться, лишь изо всех сил несясь вперед, все же сумели взобраться на холм и затем спуститься с него, приведя оборотней в небольшую лощинку, в которой и был расположен их лагерь. Занила при виде его даже приостановилась на вершине холма: посреди поляны, между прогоревшими кострищами, был возведен шатер. Совсем небольшой, из грязно-серой грубой ткани, но по сравнению с тем, что ей самой на протяжении практически всего пути приходилось спать просто на срубленных еловых ветвях, командир дружинников равенского князя путешествовал просто с непозволительной роскошью!
В лагере возвращения своих из боя ждали несколько часовых. При виде десятка охваченных паникой дружинников, вывалившихся из леса, они повскакали со свои мест, хватаясь за мечи и арбалеты, но оборотни, показавшиеся на вершине холма сразу вслед за людьми, были слишком стремительны, чтобы княжеские дружинники смогли организовать хоть какое-то сопротивление в лагере. Тем более что вокруг него не было возведено совершенно никаких укреплений — просто место, которое люди выбрали для ночлега.
Оставив гвардейцев добивать их противников, Занила направилась к командирскому шатру, возвышавшемуся в центре лагеря. Самого командира там, разумеется, не было — Кай'я Лэ помнила, как ее собственный клинок разрубил человека практически пополам: от плеча до самого пояса. Но она рассчитывала найти там хоть что-нибудь, что поможет понять, зачем этим людям понадобилось нападать на ее стаю. И главное: как им вообще удалось найти их среди бескрайних североравенских лесов? Не следовали же они за ними от самой Кетроси? Такая толпа людей просто не могла ничем не выдать своего близкого присутствия целой стае оборотней!
На пороге Кай'я Лэ остановилась, но лишь для того, чтобы вернуться в человеческое обличье. На этот раз обращение не отозвалось во всем теле ставшей уже практически привычной болью. И это значило, что ее кружево понемногу оправляется от столь неудачных игр с Силой Леса. Занила шагнула внутрь шатра, откинув тяжелый полог, на низ которого были нашиты металлические пластины — чтобы ветер не поддувал и не заметал снег в уютное тепло. Про тепло Занила, кстати, не ошиблась! Огонь в походной жаровне прогорел, судя по всему, пару часов назад, но от углей еще шел слабый жар. И вообще внутри шатра было значительно теплее, чем снаружи. Не потому ли, что на этот раз она не забыла извлечь из энергетического кармана вместе с неизменным мечом еще и платье с сапогами? — усмехнулась над собой Занила.
Внутри шатра кроме жаровни с углями оборотень увидела еще походную кровать, застеленную звериными шкурами, а также стол и складной стул. Туда Кай'я Лэ и направилась: если ей и удастся выяснить что-то о планах княжеских дружинников, то только из пергаментных свитков, лежавших на нем. К сожалению, их было не так много, как хотелось бы Заниле. Приблизившись вплотную к столу, оборотень нетерпеливо начала разворачивать пергаменты один за другим. Первый оказался картой Равена: Кетрось и прилегающие к ней земли. Второй — тоже картой, только уже более мелкой и гораздо менее подробной. На ней было изображено все княжество, включая северные леса. Занила грязно выругалась, помянув всех Темных Богов, и принялась разворачивать пергаменты дальше.
Спустя пару минут Кай'я Лэ пришлось признать, что ничего, кроме карт, командир княжеских дружинников в своем шатре просто не хранит! Опершись руками о стол, Занила внимательно вглядывалась в чернильные линии на очередном куске пергамента. Жирными толстыми и извилистыми были обозначены реки; кружочками — населенные пункты; пунктирами — дороги, а крестиками, очевидно, стоянки дружинников на их пути от Кетроси сюда, на север. Теперь оборотень пыталась понять: совпадал ли этот путь с тем, что проделала ее собственная стая? Карты, по которым ориентировалась она сама, немного отличались от этих, но, судя по всему, выходило, что люди путешествовали несколько иной дорогой. Это хоть как-то объясняло, почему оборотни не чуяли их, но делало еще более загадочным факт, как тем удалось найти стаю!
Занила в раздражении врезала кулаком по столу, но даже не почувствовала боли, бездумно наблюдая за тем, как отпущенный ей пергамент вновь сворачивается в тугую трубочку. Определенно, информации, которую ей удалось найти в шатре, было слишком мало. Однозначно меньше, чем накопилось у нее вопросов! Почему на столе командира дружинников только карты? Ни одного письма или чего-нибудь подобного, из чего можно было бы почерпнуть хоть какие-то сведения... Может быть, он носит их при себе? Последняя мысль показалась Заниле весьма дельной. Нужно было немедленно послать кого-нибудь из гвардейцев обыскать труп человека. А еще можно (Занила даже улыбнулась собственной пришедшей в голову идее) отыскать кого-нибудь из людей, кто еще жив. Возможно, и простому дружиннику удастся рассказать что-нибудь интересное Кай'я Лэ?..
Оборотень шагнула к выходу из шатра, но переступить порог не успела. Полог отдернулся, и внутрь вошел Байд, принявший человеческий облик, с ног до головы перепачканный кровью, но уже успевший одеться в штаны и куртку, правда, судя по их виду, с чужого плеча.
— Лагерь наш, Хозяйка! — оборотень коротко поклонился Кай'я Лэ. Занила кивнула в ответ. Она была более чем довольна действиями своих гвардейцев. Правда, здесь они еще не закончили.
— Найди мне кого-нибудь из людей, кто еще может говорить! — приказала она. — Посмотрим, что он нам расскажет!
Оборотень еще раз коротко поклонился, но отправиться выполнять распоряжение своей Хозяйки не успел, потому что полог шатра распахнулся снова, и на пороге показались еще двое гвардейцев, несущих на руках, так аккуратно, как только было возможно, Веремира. Байд отступил с дороги, пропуская их, и оборотни, не дожидаясь каких-либо распоряжений, прошли в шатер и аккуратно опустили человека на кровать, принадлежавшую командиру княжеских дружинников.
— Оружейник еще жив, Хозяйка! — произнес один из них, Раик, аккуратно пристроив голову человека на подушке.
— Вы перевязали его? — спросила Занила. Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно, не выдавая захлестнувших ее душу эмоций. Видят Боги и Лес, она просто не знала, что она чувствует! Там, на горном склоне, когда клинок одного из дружинников на ее глазах пропорол бок Веремира, ее захлестнула ярость — ядовитая смесь ненависти и жажды крови. Все было так просто и понятно! Но теперь схватка окончена, она пролила всю кровь, что было возможно, и теперь больше некого убивать, а значит, пора определиться, что же она чувствует при виде этого человека, бледного от потери крови и все еще находящегося без сознания? А Раик как-то странно посмотрел на Кай'я Лэ.
— Перевязка ему не поможет, Хозяйка, — проговорил оборотень. — Он слишком сильно ранен. Поэтому мы и принесли его к тебе!
Занила в упор смотрела на Раика, ничего не отвечая ему, словно просто не хотела понимать, о чем тот говорит!
— Вы все сделали правильно! — вперед из-за ее спины выступил Байд, разрушая затянувшееся молчание, и Занила была благодарна ему за это, как и за то, что еще он тут же отослал гвардейцев, отправив их найти Кай'я Лэ достаточно живого для допроса пленника. Только когда оборотни вышли из шатра, он вновь повернулся к Заниле и спокойным деловым тоном, никак не вязавшимся с бурей, бушевавшей в ее собственной душе, поинтересовался. — Что тебе нужно для ритуала, Хозяйка?
Их взгляды встретились. Пару мгновений Кай'я Лэ стаи и командир ее гвардейцев просто смотрели друг на друга, а потом Байд недоверчиво покачал головой, прочтя в глазах Занилы все, что она думала и что не собиралась от него скрывать!
— Что же ты делаешь, Хозяйка?! — проговорил он. — Этот человек умирает, и ты знаешь не хуже меня, что существует только один способ спасти ему жизнь — провести инициацию!
Байд шагнул к постели, на которой лежал Веремир, и Занила невольно перевела взгляд с оборотня на человека. Он был не просто бледным — его кожа приобрела землисто-серый оттенок, одежда на боку прилипла и потемнела, а кровь все еще продолжала сочиться, стекая на меховые одеяла на постели. О да, Занила знала, что человек умирает! Она поняла это еще в тот момент, когда его ранили. Но даже это, кажется, не могло заставить ее принять решение — сделать то, о чем говорит Байд!
— Почему, Хозяйка? — оборотень переводил взгляд с умирающего человека на Кай'я Лэ. — Почему ты так не хочешь, чтобы он стал оборотнем — одним из нас, одним из твоей стаи?! — его взгляд остановился на лице Занилы, и в следующее мгновение в глубине его светло-голубых глаз вспыхнул такой знакомый ей огонек — оборотень вышел на след! Теперь в его глазах горело понимание. Он еще раз качнул головой из стороны в сторону, словно сам не мог поверить в то, что собирался произнести. — Ты не делаешь его оборотнем, только потому, что он любит тебя. Не так ли, Хозяйка? Только из-за того, что не хочешь, чтобы он всю оставшуюся вечность провел рядом с тобой!
Занила вздрогнула, словно слова оборотня были материальны, и он ударил ее ими! Впрочем, он ведь именно такого эффекта и добивался. Хотя, разве она сама не знала правды еще до того, как та была произнесена вслух? Занила, отвернувшись от слишком требовательного взгляда командира своих гвардейцев, подошла к постели, на которой лежал Веремир. Он по-прежнему был без сознания, черты его лица, казалось, заострились, словно вместе с кровью из него стремительно утекала и сама жизнь. Его одежда была разрезана и разорвана в нескольких местах, и Заниле даже не пришлось возиться с застежками, чтобы добраться до раны, — всего лишь сдвинуть в сторону лохмотья. Кожа на его груди была такой же бледной, как и на лице, вот только при виде сильных и по-прежнему упругих мышц под ней в то, что человек умирает, верилось уже труднее. Не верилось бы вовсе, если бы не огромная страшная рана на его правом боку, сразу под ребрами. Сквозь ее разошедшиеся края были видны развороченные внутренности. Кровь продолжала идти, выплескиваясь небольшими порциями при каждом слабом вздохе человека.
