Когда они были менее чем в лиге от цели, Куртэйна удивила его, приказав воздушному кораблю опуститься на половину оставшегося расстояния до земли. Когда "Раскрашенная леди" опустилась еще ниже, он задался вопросом, принимала ли Куртэйна трезвое тактическое решение, рациональный ответ на улучшенные данные, или же ее укоренившийся страх перед Проклятием заставлял ее действовать смело или даже бесцеремонно. Но даже когда "Раскрашенная леди" достигла своей новой крейсерской высоты, статус объекта не изменился. На расстоянии полулиги его природа теперь была ясна даже невооруженным глазом. Цилиндр был расширен с одного конца и сужался с другого, а обломки вокруг него были острыми, как лезвия крыльев или их раздробленные куски.
Этот объект, должно быть, когда-то был летательным аппаратом или ракетой.
— Возможно, это могло прийти извне, — сказал он. — Как камень, брошенный в воду.
— Ничто не могло залететь так далеко в Проклятие, — сказала Куртэйна. — Даже если бы прилегающие зоны позволили кому-то создать летательный аппарат тяжелее воздуха с дальностью полета более нескольких лиг, он никогда бы не забрался так далеко внутрь. Пилот погиб бы, как только он пересек границу Омертвения. Вскоре после этого все остальное перестало бы работать.
— Могло ли что-то проскочить внутрь, даже если все механические системы были отключены, а пилот выведен из строя?
— Может быть, если бы это было похоже на планер, а это не так.
— Ты думаешь, это ракета или реактивный самолет.
— Ни то, ни другое не смогло бы забраться так далеко ни за счет планирования, ни в баллистическом полете.
— Я склонен согласиться. Что, на мой взгляд, действительно оставляет только одну возможность. Что это пришло откуда-то изнутри Проклятия, а не извне.
— Расстояние до объекта теперь четверть лиги, — доложил офицер.
— Всем двигателям сбавить обороты и снизить высоту до пятидесяти спанов. Мы все равно собираемся подобраться так близко, так что, может быть, это зачтется.
Следующие шесть минут тянулись мучительно. Даже когда они были почти над упавшей машиной, он все еще не мог полностью избавиться от ощущения, что она вот-вот набросится на "Раскрашенную леди", пронзив ее снизу копьем в какой-то яростной демонстрации скрытой мощи.
Когда они оказались прямо над предметом, ответа по-прежнему не последовало. Щелкнули камеры. Пулеметы, установленные на их башнях-пузырях, были нацелены прямо вниз. При взгляде сверху объект явно был каким-то летательным аппаратом. Крылья были срезаны и разбиты вдребезги, но их элегантная, загнутая назад форма все еще была очевидна. А на видимой стороне корпуса имелся темный иллюминатор, который, по-видимому, подразумевал присутствие пилота или экипажа во время полета машины.
— Флэш Рикассо, — крикнула Куртэйна своему офицеру связи. — Скажи ему, что это просто авария. Место отмечено в журнале, так что кто-нибудь может вернуться и получше рассмотреть все после того, как мы доберемся до Копья.
— Внутри этого обломка могут быть вещи, которые Рой сможет использовать, — тихо сказал Кильон.
— Мы не останавливаемся. Цель состояла в том, чтобы сократить наш обратный путь в ваш город, а не останавливаться на каждом интересном месте по пути. Если только у Рикассо нет других идей.
Но когда пришел ответ Рикассо, у него не было таких просьб. Он поблагодарил Куртэйну за то, что она отвлекла свой корабль, и попросил, чтобы непроявленные фотопластинки были переданы "Пурпурному императору" при первой же возможности для их обработки и просмотра.
Час спустя "Раскрашенная леди" вновь заняла свое место во главе флота, который теперь двигался параллельно своему прежнему курсу. Насколько мог судить Кильон, изменению курса не придали никакого значения, граждане были встревожены не больше и не меньше, чем до полудня. По мере того как солнце садилось и сохранялись нормальные условия, Кильон даже почувствовал ослабление напряжения на борту. Птицы замолчали, но это было только потому, что они спали. Приборы в штурманской рубке не зафиксировали ничего вызывающего беспокойство. Двигатели издавали ровную мелодичную песню, похожую на хорошо вышколенный хор. Кильон прочитал медицинские сводки, просочившиеся из Роя — краткие, вплоть до криптограмм, учитывая, что их требовалось тщательно кодировать и расшифровывать, — и пришел к выводу, что число граждан, сообщивших о симптомах зональной болезни, не превысило ожидаемого, и все они могли быть с уверенностью отнесены к фантомным случаям. На борту "Раскрашенной леди" экипаж все еще был здоров, их коллективный моральный дух восстановился после благополучного прохождения над таинственным разбившимся кораблем. Когда он обедал с остальными (Кэйлис присоединилась к ним, оставив Нимчу спящей), он почувствовал, что часть этой легкости передается и ему, радуясь подтверждению своих рациональных инстинктов. Вопрос о том, кто запустил эту злополучную машину, был одним из вопросов для другой экспедиции, от участия в которой Кильон был бы рад отказаться.
Он хорошо выспался и проснулся отдохнувшим. Он не почувствовал никаких неприятных последствий: на самом деле, совсем наоборот, поскольку был настороже и с любопытством ждал, что принесет этот день. Он умылся, привел себя в порядок, оделся и направился к передней части гондолы. Экипаж и их отполированные приборы купались в золотистом свете раннего солнца.
— Доброе утро, — сказал он.
Никто не ответил, даже Куртэйна, которая стояла к нему спиной. Она стояла, прислонившись к одному из окон, в то время как другой из ее офицеров наблюдал в подзорную трубу. Другой был занят гелиографом, посылая длинную и явно сложную передачу. Только тогда Кильон заметил, что обычный гул двигателей сменился тихим урчанием. Экипаж был напряжен и сосредоточен, как будто участвовал в безмолвной битве, которая требовала абсолютной концентрации и готовности действовать со смертельной скоростью. Даже Мирока была там, смотрела в бинокль, казалось, зациклившись на горе с крутыми склонами, маячившей на горизонте, ее основание прорезала линия атмосферной дымки.
Кильон слегка кашлянул. — Какие-то проблемы?
— Двадцать два корабля только что отошли от Роя и начали обратный путь на запад. Ты хочешь знать почему?
Он подошел к окну рядом с ней и заглянул сквозь стекло. Был момент, когда пейзаж ничем не отличался от вчерашнего, когда он испугался, что Куртэйна и ее команда видят миражи. Затем его глаза начали различать то, что уже видели роевики.
Повсюду разбитые машины.
Маленькие серебристые и белые пятна на земле, похожие на выброшенный мусор богов из мишуры и фольги. Он наблюдал десятки, а затем и сотни разбитых вещей. Едва ли была хоть одна квадратная лига, где не было бы какого-нибудь сломанного механизма.
— Понятно, — сказал он, как можно ближе подходя к полезному замечанию.
— Их там не было, когда мы потеряли землю из виду прошлой ночью, — сказала Куртэйна. — Но с восхода солнца мы пролетели над тысячами объектов, и они повсюду, во всех направлениях, насколько мы можем видеть.
— Мы работаем медленно из-за какой-то неисправности?
— Нет, с кораблем все в порядке. Мы просто пытаемся оценить, что это значит, и посоветоваться с Роем — тем, что осталось от Роя, — о том, как нам реагировать. Если верить летящим по бокам дирижаблям, обломки тянутся до самого горизонта. Это не то, что мы можем обойти стороной.
— Полагаю, это тоже не то, что ты можешь скрыть от Роя.
— Нет, — сказала она на пониженной ноте. — Теперь все знают. Вот почему диссиденты решили сократить свои потери. Им не нравятся предзнаменования. — Куртэйна поморщилась. — В кои-то веки я не могу их винить — зрелище не слишком обнадеживающее, не так ли?
— Что бы ни случилось с этими машинами, нет никаких оснований думать, что это случится с нами.
— Нет, и только потому, что вы нашли череп, прибитый гвоздями к дереву, это не значит, что вы попали в действительно опасную часть леса. Но все же.
Кильон еще раз вгляделся в медленно проносящуюся мимо сцену, пораженный масштабом разрушений. — Их так много, — сказал он. — В это трудно поверить. Как ты думаешь, все они принадлежат к одной цивилизации?
— Честное слово. Они выглядят в основном так же, как тот, который мы нашли вчера. Возможно, кое-где изменились некоторые детали, но они явно созданы одной и той же культурой. И теперь, когда мы обследовали большое количество разбитых кораблей, по большей части они указывают примерно в одном направлении.
Кильон уже успел это заметить. — Обратно тем же путем, которым мы пришли — подразумевая, что они прилетели сюда откуда-то впереди нас. — Говоря это, он поймал себя на том, что смотрит на гору, ту самую, на которую Мирока смотрела в бинокль.
— Верно, и, кажется, чем дальше мы продвигаемся, тем их становится больше. Я думаю, лишь немногие добрались так далеко, как тот, которого мы видели вчера. — Куртэйна колебалась. — А вот и самая трудная часть. Мы также видели трупы. Пилоты, выжившие в авиакатастрофе, выбрались из-под обломков и вскоре после этого погибли. Я ожидала увидеть скелеты, но они выглядят так, словно только что умерли.
— Здесь ничего не разлагается, — сказал Кильон. — Если тело упало в правильном положении, защищенном от ветра, труп мог пролежать долго.
— Я думаю, что именно это, а не разбившиеся корабли, на самом деле подтолкнуло тех двадцать два капитанов уйти.
— Это что, конец всему? Ушли ли все, кто не совсем поддерживает Рикассо?
— Он надеется, что да. Но моральный дух несколько хрупок.
— Возможно, граждане почувствовали бы себя немного увереннее, если бы знали, что эти пилоты могли находиться здесь тысячи лет. Я мог бы сделать заявление...
— Мы уже распространили одно из них. Проблема в том, что есть предел тому, сколько рациональных аргументов люди проглотят, когда они летят над пустыней, усеянной нетленными трупами.
— Понятно.
Через некоторое время она спросила: — Ты думаешь, это были пилоты-смертники?
— Искренне надеюсь, что нет.
— Я тоже так думаю. Но продолжаю задаваться вопросом, сколько шансов на успех, по мнению этих ублюдков, у них было на самом деле? И что за отчаяние заставило их связать свои жизни с этими машинами? Как думаешь, они вообще знали, где заканчивается Проклятие?
— Возможно, мы никогда этого не узнаем.
— Думаю, они не все умерли в одно и то же время. Некоторые из них ненадолго пережили свои машины, а некоторые из них, вероятно, уже были мертвы к тому времени, когда самолеты перестали работать. Полагаю, что они были счастливчиками. По крайней мере, им не пришлось выползать наружу и умирать, зная, что шансов на спасение нет.
— Возможно, у них были таблетки для самоубийства, чтобы облегчить страдания в случае аварии. Возможно, некоторым из них даже удалось выбраться из Проклятия на пригодную для жизни территорию.
— А затем их схватила и подвергла пыткам ближайшая шайка дотехнологичных грязных крыс. Извини. Честно говоря, я пытаюсь увидеть здесь светлую сторону.
— Если бы это произошло тысячи лет назад, в наших учебниках истории этого бы не было зафиксировано. Но мы не всегда можем предполагать худшее.
— Ну вот, опять ты со своим оптимизмом.
Через несколько мгновений Кильон спросил: — Что Рикассо думает обо всем этом?
— Что бы он ни знал заранее, не думаю, что он ожидал чего-то такого масштаба. Но остается либо развернуться и последовать за остальными, либо продолжать идти. И я знаю, что сделал бы мой отец.
К полудню плотность разбитых машин удвоилась по сравнению с тем, что он наблюдал в первый раз. Если не считать случайных крушений, которые, должно быть, были оставлены более совершенным судном, потерпевшим неудачу, эти суда были явно менее продвинутыми, чем те, над которыми они пролетали ранее. Блестящий нержавеющий металл теперь был заменен потускневшими и ржавеющими панелями с редкими пятнами выцветшей и отслаивающейся краски. Корабли выглядели более неуклюже, насколько можно было судить по их разбитым обломкам.
— Пока ты спал, — сказала Куртэйна, присоединившись к Кильону на обзорном балконе, — нас догнала лодка и переправила неэкспонированные пластинки обратно в "Пурпурный император". Рикассо просматривал снимки все утро. Согласно последнему сообщению, он почти уверен, что первая машина, которую мы увидели, была ракетой, а не аппаратом самолетного типа. Вероятно, на жидком топливе, полубаллистическая, как ракета с пилотом внутри. Как только у нее кончил работать двигатель, он бы надеялся пролететь по инерции весь путь до безопасного места.
— А теперь?
— Рикассо не нужно, чтобы мы присылали ему фотографии обратно — он может просто выглянуть в окно. Он считает, что в основном они приводились в действие реактивными турбинами — иногда можно увидеть воздухозаборники, куда всасывается воздух для сжигания. Очевидно, что заставить реактивные самолеты работать не было проблемой для этих людей. И после того, как они разработали реактивные самолеты, они перешли к ракетам, которые еще сложнее построить. Вам нужны высокоскоростные насосы, сложная металлургия, криогенные системы охлаждения, автоматизированные системы управления... все, что выходит за рамки того, с чем мы можем приступить к работе.
— И ты уверена, что все эти машины созданы одними и теми же людьми?
— Я бы так и сказала. Всякий раз, когда мы видели какую-либо маркировку, это всегда был один и тот же базовый символ — красный прямоугольник с несколькими звездочками внутри — и одни и те же надписи. Дизайн символа различается — как будто мы видим разные его варианты, — но это всегда одна и та же базовая форма.
— А язык — это что-то, с чем вы знакомы?
— Нет, это не похоже ни на что в книгах. Что имеет смысл, если эти люди были отрезаны от мира так долго, как мы думаем. Нет никаких причин, по которым мы должны ожидать, что поймем их.
— Интересно, как долго они пытались вырваться, — сказал Кильон.
— Придержи эту мысль. Подозреваю, что мы собираемся выяснить, нравится нам это или нет.
Час за часом картинка внизу претерпевала едва заметные изменения. Плотность упавших машин росла и падала медленными волнами, подразумевая периоды интенсивной промышленной эвакуации, за которыми следовали периоды спада, когда усилия были менее сконцентрированы. Реактивные самолеты становились все более простыми, пока не уступили место винтовым машинам такого дизайна и изощренности, которые были бы уместны в Рое. Постепенно даже эти изящные монопланы с закрытыми кабинами и убирающимися шасси уступили место неуклюжим бипланам и трипланам, изготовленным (насколько можно было судить) как из дерева и ткани, так и из металла. В конце концов даже эти остовы уступили место огромным, с гордыми костями останкам древних дирижаблей, лежащим на земле там, где они упали.
Именно тогда Мирока сказала: — Есть кое-что, что вам всем нужно знать.
— Что это? — спросила Куртэйна.
— Вон та гора впереди нас ... ну, это никакая не гора. — Она замолчала и с трудом сглотнула. — По-моему, это чертовски похоже на Копье.
