Когда все было сделано, Юрг вручила ей ребенка. Это был мальчик, кусочек плоти, родившийся немного раньше срока, его вес терялся под одеялами из кожи веретенника. Она сразу же полюбила его безоговорочно, что бы там ни было чужеродное внутри. — Я назову его Телни, как его деда, — сумела прошептать она.
Старый Телни, измученный до предела, вытер слезы со своих сморщенных щек.
Она немного поспала под открытым небом.
Когда она открыла глаза, над ней парило Оружие. Как всегда, рядом с ним стоял маленький мальчик.
Оружие представляло собой коробку шириной с человеческий рост, отражающую свет, как зеркало, парящую на высоте пояса над гладкой поверхностью Платформы. Ама могла видеть себя в серебряных панелях этой штуки, лежащую на спине на куче одеял, ее ребенок спит в кроватке рядом с ней. Ее тетя, ее отец, другие женщины держались в стороне, нервничая из-за этого солидного присутствия, которое доминировало во всей их жизни.
Затем в боку Оружия открылся небольшой люк, отверстие с раздвоенными губами, похожее на рот. Из этого люка высунулся серебристый язык метровой длины и, извиваясь, впился в затылок маленького мальчика, стоявшего рядом с ним. Теперь мальчик сделал шаг к кроватке Амы, волоча за собой язык-пуповину.
Телни преградил ему путь. — Отойди, Поупи, ты маленькое чудовище. Когда-то ты был мальчиком, как и я. Теперь я стар, а ты все еще молод. Держись подальше от моего внука.
Поупи остановился. Ама увидела, что его глаза нервно блеснули, когда он посмотрел на Телни, на кроватку, на Оружие. Это показывало степень контроля Оружия над своим человеческим существом; где-то внутри был испуганный ребенок.
Ама попыталась сесть. — Чего ты хочешь?
Мальчик Поупи повернулся к ней. — Мы хотим знать, почему ты захотела рожать в Здании.
— Ты знаешь почему, — огрызнулась она в ответ. — Ни у одного ребенка, родившегося внутри Здания, никогда не было изображения.
Голос ребенка был ровным, нейтральным — его акцент был похож на акцент ее отца, подумала она, маленького мальчика с интонациями старшего поколения. — Ребенок без изображения — это меньше, чем ребенок с изображением. Человеческая традиция соглашается с этим, даже не понимая...
— Я не хотела, чтобы он тебя интересовал. — Слова вырвались в спешке. — Ты управляешь нами. Ты держишь нас здесь, парящими на этом острове в небесах. И все ради изображений, которые мы содержим, или не содержим. Это то, что тебя интересует, не так ли? — Отец положил дрожащую руку ей на плечо, но она стряхнула ее. — Мой муж считал, что его жизнь бессмысленна, что его единственная цель — лелеять изображение внутри себя, состариться и умереть за вас. В конце концов он уничтожил себя...
— Одурманенный выпивкой, — пробормотал Телни.
— Он не хотел, чтобы ты выиграл от его смерти. Он даже никогда не видел этого ребенка, своего сына. Он хотел большего!
Оружие, казалось, учло это. — Мы не собираемся причинять вреда. Напротив, правильное изучение симбиотических отношений между людьми и изображениями...
— Уходи, — сказала она. Она обнаружила, что сдерживает слезы. — Уходи! — И она швырнула одеяло в его бесстрастную шкуру, потому что это было все, что она могла бросить.
Оружие вернулось навестить Телни, когда ему было шесть лет. Ама снова прогнала его.
В следующий раз машина навестила Телни после смерти Амы и ее отца. Телни было десять лет. Некому было прогнать Оружие.
Наконец-то двойные похороны были почти закончены.
Телни пришлось выдержать долгое бдение рядом с телами, которые были сложены у края Платформы. Он много спал, прижавшись к доброй, но суровой с виду двоюродной бабушке Юрг, его последней оставшейся в живых родственнице.
На рассвете третьего дня, когда обрушившиеся на Низины световые бури замерцали, переместились и наполнили воздух своим жемчужным сиянием, Юрг разбудила его.
И он увидел, как поднимается изображение его матери. Облако бледного тумана беззвучно вырвалось из тела, лежащего на тюфяке. Оно парило, щупальца и волны пульсировали — а затем, всего на мгновение, приняло форму, в которой можно было узнать человека, туманную оболочку с руками и ногами, туловищем и головой.
Юрг, тетя Амы, плакала. — Она улыбается. Ты видишь? О, как чудесно...
Набросок Амы удлинился, ее шея вытянулась, как у веретенника, став невероятно длинной. Затем искаженное изображение взмыло в синеватое небо и, описав дугу, опустилось над краем Платформы, устремившись в мерцающую малиновую равнину внизу. Юрг сказала Телни, что изображение Амы ищет свое последнее пристанище глубоко в медленно бьющемся сердце Старой Земли, где, как считалось, что-то от Амы переживет даже самые Грозные Ласки. Но Телни знал, что Ама презирала эти изображения, даже то, которое, как оказалось, жило в ней самой.
Они подождали еще день, но из старого Телни так и не появилось изображение.
Тела перенесли через Платформу в центр скопления коробчатых Зданий с глухими стенами, которые поддерживали эту воздушную колонию, и благоговейно поместили внутри одного из небольших сооружений. Неделю спустя, когда Юрг повела Телни посмотреть, тела полностью исчезли, их субстанция была поглощена Зданием, которое, возможно, стало немного больше после их проглатывания.
Итак, осиротевший Телни был оставлен на попечении своей двоюродной бабушки.
Юрг пыталась уговорить его вернуться к учебе. На Платформе жила тысяча человек, несколько сотен из которых были детьми; школы были эффективными и хорошо организованными.
Но Телни, движимый чувствами, слишком сложными, чтобы смотреть им в лицо, был неугомонен. Он бродил в одиночестве по лесу Зданий. Или он стоял на краю Платформы, перед пропастью, окружавшей его плавучий дом, и смотрел вверх, наблюдая, как разворачивается война на Полке, ускоряющаяся из-за высоты, бледно-голубые взрывы и свистящие самолеты создавали бесконечное зрелище. Он сознавал, что его двоюродная бабушка, учителя и другие взрослые обеспокоенно наблюдают за ним, но пока они давали ему время прийти в себя.
На третий день он направился к одному из своих любимых мест, которым было большое колесо в самом центре Платформы, бесконечно вращаемое запряженными в него веретенниками. Здесь вы могли заглянуть вниз через люк в Платформе, дыру в полу мира, и проследить за тросами, которые прикрепляли Платформу, как огромного воздушного змея, к Низинам на полкилометра ниже, и наблюдать, как поднимаются и опускаются цепи подъемной клети. Погрузочный узел находился на земле прямо под Платформой, на пересечении дюжины дорог, которые днем и ночью были забиты тележками с припасами. Стоя здесь, можно было как будто увидеть, как работает механизм мира. Телни нравилось думать о таких вещах, доводить их до конца, чтобы отвлечься от мыслей о других вещах. И это доставляло ему удовольствие другими способами, которых он на самом деле не понимал, как будто у него была глубокая, запрятанная память о гораздо большем, более сложном механизме, чем этот.
А лучше всего было посетить загоны для веретенников и помочь грузовым конюхам вычистить одного из высоких животных, расчесать шерсть на его шести мощных лапах и покормить его странной соломой фиолетового цвета, которую он предпочитал. Веретенники несколько раз видели, как он плакал, но больше никто, даже его двоюродная бабушка.
И вот Оружие пришло навестить его.
Телни был один в одном из небольших Зданий, недалеко от центра скопления на Платформе. Он наблюдал за медленным ползанием светового мха по стене, отбрасываемое им свечение слегка менялось. Казалось так, как если бы Оружие только что появилось у двери. Рядом с ним стоял маленький мальчик, пухлый, с кабелем, свисающим с его шеи сзади.
Телни уставился на мальчика. — Раньше он был больше меня. Мальчик. Теперь он меньше.
— Мы полагаем, ты понимаешь, почему, — сказал Поупи.
— Последний раз я видел тебя четыре года назад. Мне было шесть. С тех пор я вырос. Но ты живешь в основном в Низинах. Ты приехал сюда в одной из бадей с грузом?
— Нет.
— Там, внизу, вы живете медленнее.
— Ты знаешь, насколько медленнее?
— Нет, — сказал Телни.
Мальчик напряженно кивнул, как будто кто-то толкнул его в затылок. — Прямой, честный ответ. Низины здесь глубокие, примерно на полкилометра ниже Платформы, которая сама находится более чем на триста метров ниже Полки. Локальное расслоение времени имеет градиент, составляющий примерно пять частей на сотню на метр. Таким образом, год на Платформе равен...
— Всего паре недель на Низинах. Но, ммм, триста умножить на пять, год здесь — это пятнадцать лет на Полке.
— На самом деле ближе к семнадцати. Ты знаешь, почему время расслаивается?
— Я не знаю этого слова.
Маленький ротик Поупи тоже спотыкался на этом и на других трудных словах. — Слоистое.
— Нет.
— Хорошо. Мы тоже. Ты знаешь, почему умерла твоя мать?
От этого прямого вопроса у него перехватило дыхание. С тех пор как Амы не стало, никто даже не упоминал ее имени. — Это была эпидемия беженцев. Она умерла от этого. И вскоре после нее умер мой дедушка. Моя двоюродная бабушка Юрг говорит, что это было от разбитого сердца.
— Почему чума пришла сюда?
— Это принесли беженцы. Беженцы с войны на Полке. Война продолжается уже много лет, годы на Полке. Мой дедушка говорит — говорил — это похоже на то, как будто они пытаются обрушить на свои семьи Грозную Ласку. Беженцы прилетели на воздушном шаре. Семьи с детьми. Дедушка говорит, что такое случается очень часто. Они не знают, что это за Платформа, но в мирное время они видят, что она висит в воздухе под ними. Поэтому они пытаются сбежать от войны.
— Они были больны, когда прибыли?
— Нет. Но они были переносчиками чумных насекомых. Люди начали умирать. У них не было имм...
— Иммунитета?
— Иммунитета, как у беженцев.
— Почему не было?
— Время на Полке идет быстрее. Насекомые быстро меняются. К одному привыкаешь, но потом появляется другое.
— Твое понимание ясно.
— Моя мать ненавидела тебя. Она была недовольна, когда ты навестил меня в тот раз, когда мне было шесть. Она говорит, что ты вмешиваешься в нашу жизнь.
— Вмешиваемся. Мы создали Платформу, собрали разумные Здания, чтобы поддерживать ее в воздухе. Мы спроектировали это сообщество. Твоя жизнь и жизни многих поколений твоих предков были сформированы тем, что мы построили. Мы "вмешивались" многими способами задолго до твоего рождения.
— Почему?
Снова тишина. — Это слишком большой вопрос. Задавай вопросы поменьше.
— Почему так много дорог пересекают равнину, чтобы добраться до погрузочного узла?
— Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.
— Время там течет в двадцать пять раз медленнее. Как будто они пытаются накормить город, в двадцать пять раз превышающий площадь Платформы. Как будто мы едим в двадцать пять раз быстрее, чем они!
— Правильно. А теперь спроси о том, чего ты не знаешь.
Он указал на световой мох. — Вы наносите этот материал на Здания, чтобы дать нам свет. Как живую, светящуюся краску.
— Это верно.
— Это то же самое вещество, из-за которого в Низинах возникают световые бури?
— Да, это так. Позже ты, возможно, узнаешь, что световой мох собирают в Низинах и доставляют на Платформу подъемниками. Это хорошее наблюдение. Связать два таких, казалось бы, несопоставимых явления...
— Я пытался съесть световой мох. Меня вырвало. Солому веретенников тоже нельзя есть. Почему?
— Потому что они родом из других мест. Из других миров, отличных от этого. Целые другие системы жизни.
Телни кое-что из этого понял. — Люди привезли их сюда и все перепутали. — Его осенила мысль. — Могут ли веретенники есть световой мох?
— Почему это имеет отношение к делу?
— Потому что, если они могут, это должно означать, что они оба пришли из одного и того же другого места.
— Ты можешь выяснить это сам.
Ему не терпелось провести эксперимент прямо сейчас. Но он хотел задать другой вопрос, пока у него была такая возможность. — Вас создали люди?
— Они создали наших дедов, если хочешь.
— Вы действительно были Оружием?
— Не все из нас. Сейчас такие ярлыки неуместны. Когда пали человеческие цивилизации, разумные машины были предоставлены самим себе, чтобы бродить и взаимодействовать. Происходил жестокий отбор, поскольку мы конкурировали за ресурсы и запасные части. Таким образом, мы наслаждались нашей собственной долгой эволюцией. Человек по имени Бейл организовал экспедицию в Низины и нашел нас.
— Вы разводите людей. Так говорила моя мать.
— Все было не так просто. Взаимодействие с учеными Бейла привело к созданию нового поколения машин с расширенными возможностями.
— Какими именно возможностями?
— Любопытство.
Телни обдумал это. — Что во мне особенного? Что внутри меня может быть изображение?
— Не только это. Твоя мать взбунтовалась, когда ты родился. Это очень редко. Человеческое сообщество здесь было основано группой ученых, но это было много поколений назад. Мы опасаемся, что, заботясь о тебе, мы, возможно, породили определенную инициативу. Именно так ты привлек наше внимание, Телни. Твоя мать взбунтовалась, и ты стремишься отвечать на вопросы. Могут быть вопросы, на которые ты можешь ответить, а мы не можем. Могут быть вопросы, которые ты можешь задать, а мы не можем.
— Например, что?
— Ты должен спросить. В этом суть.
Он подумал. — Что такое Грозные Ласки?
— Конец света. Или, по крайней мере, цивилизации. В прошлом и в будущем.
— Как работает время?
— Это еще один вопрос, на который ты можешь ответить сам.
Он был озадачен. — Как?
На гладкой стороне Оружия открылся шов, похожий на рану, открывая темное нутро. Поупи пришлось просунуть свою маленькую ручку внутрь и что-то нащупать. Несмотря на контроль Оружия, Телни мог видеть отвращение мальчика. Он вытащил что-то блестящее, сложное, механизм. Он протянул это Телни.
Телни завороженно повертел его в руках. Оно было теплым. — Что это?
— Часы. Точные. Ты придумаешь, что с ними делать. — Оружие сдвинулось с места, поднявшись в воздух еще на метр. — Еще один вопрос.
— Почему я чувствую... иногда... — Это было трудно выразить словами. — Как будто я должен быть где-то в другом месте? Моя мама говорила, что все так чувствуют, когда они молоды. Но... Это глупый вопрос?
— Нет. Это очень важный вопрос. Но на него тебе придется ответить самому. Мы еще увидимся. — Оно уплыло прочь, на высоте двух метров, а маленький мальчик бежал внизу, как собака на длинном поводке. Но он снова умолк, и мальчик повернулся и заговорил снова. — Что ты теперь будешь делать?
Телни ухмыльнулся. — Пойду покормлю веретенника мхом.
Это было началом учености Телни, оглядываясь назад, можно сказать, что многое он открыл для себя сам, самоучкой. И по мере того, как его понимание росло, он становился мудрее, сильнее и авторитетнее в своем сообществе.
На двадцать пятом году жизни Телни Платформу посетила группа натурфилософов с Полки. Телни был самым молодым из группы, отобранной для приветствия ученых Полки.
