И Джофиэл увидел, как сердце Андромеды, огромная центральная выпуклость, проплыла под его горизонтом.
После этого все пошло наперекосяк.
В последующие дни и недели — для Джофиэла, на протяжении сотен миллионов внешних лет — две системы претерпели целую серию столкновений, коротких, сотрясающих отскоков, каждый из которых был меньше предыдущего. Но структуры обеих галактик, по крайней мере вдали от их центральных выпуклостей, стали запутанными, разрушенными.
К этому времени Джофиэл уже достаточно разбирался в астрофизике, чтобы понять, что происходит. К его двести пятидесятому дню — примерно через пять миллиардов лет в этом непредвиденном будущем — галактики сливались в новый единый гигант: эллиптический, бесформенный, богатый молодыми звездами. Их плотные ядра сливались в единую массу.
И очень скоро сольются даже большие черные дыры в центрах галактик — но поскольку черная дыра Андромеды была монстром, превосходящим размеры дыры Галактики в двадцать тысяч раз или более, это было бы скорее поглощением Чандры, чем слиянием. Поглощением объекта, вокруг которого вращалось это Колесо.
И все же среди разрушения — утраты утонченной красоты двух наборов спиральных рукавов — присутствовало творчество. Резервуары межзвездного газа хлынули в сердце новой гигантской галактики; по всему небу прокатилась еще одна мощная волна звездообразования.
Он изумленно уставился на звезды, яркие, изобилующие, молодые. Взрывающиеся.
Нахлынули воспоминания. И...
— Я уже видел это небо раньше, — сказал он себе.
Это было то самое яркое молодое небо, на которое он смотрел с таким же изумлением, когда добрался до восьмой комнаты гнезда ксили.
Прозвенел сигнал тревоги.
Его тысяча лет почти истекла.
Джофиэл, следя за своими приборами, увидел, что диски Колеса зашевелились. Вырываются на свободу. Готовятся разлететься — птенцы покидают гнездо, подвергшееся опасности, предположил он.
— Вот оно, — сказал он себе. — Майкл, ты был прав. Это то, что предвидели и планировали ксили. Небо, полное молодых ярких звезд, созданное галактическим взрывом. Новые планеты созрели для жизни и колонизации...
Именно тогда он услышал голос в своей голове.
Тебе понравилось световое шоу?
Голос, который он слышал всего несколько раз до этого.
Там, откуда я родом, мы называли это Грозной Лаской.
Голос, который был его собственным, и все же им не был.
На твоем месте я бы отключил свое замедление. Разбуди своих товарищей по команде немного пораньше. Очень скоро отправляется их дисколет. Они не захотят пропустить запуск своей собственной спасательной шлюпки.
Он немедленно подчинился.
Этот голос...
Благодаря слиянию начнется волна звездообразования, которая должна продлиться сто миллионов лет. Множество новых миров, которые могут заселить ваши товарищи по команде. И их потерянные дети, народ из мира-чаши, который вы назвали Высокогорной Африкой. Видишь ли, я наблюдал.
— Так вот для чего все это было? Колесо, в конце концов, стало своего рода ковчегом, сохраняющим жизнь во время столкновения с Андромедой? И это то, чего ждали ксили? Эта новая... арена для жизни?
Вот как все это было переделано, да. Самими ксили, как только они осознали, что потеряли шанс пройти через Кольцо Болдера, прежде чем оно было уничтожено, из-за ран, нанесенных твоим оригиналом.
— Кольцо Болдера?
Структура Великого аттрактора. Название — долгая история. Неважно.
Послушай, возможно, вы не ощущали этого, пока ксили свирепствовали в вашей Солнечной системе. Но основным мотивом ксили и всего их вида всегда было сохранение жизни, барионной жизни и ее разнообразия. Это было правдой даже тогда, когда они пытались уничтожить человечество и создали новую линию времени, в которой мы не истребили половину жителей Галактики и не бросили миллиарды наших собственных детей в бессмысленную войну в ядре.
— Да. Наша собственная молодежь разобралась с этим.
В любом случае, как только они застряли здесь, ксили начали выяснять, что они могут сделать, чтобы помочь барионной жизни снова зародиться и выжить в этой Вселенной... Вместе с фауной темной материи тоже. И теперь ты понимаешь, почему я попросил тебя принести ту полную птичек-фотино капсулу со звезды Губера?
— Рыбы. Мы назвали их рыбами-фотино. Нет, я этого не понимаю. Существа из темной материи были смертельными врагами ксили. Что, они просто собираются начать свою космическую войну заново?
Ну, я надеюсь, что нет. В конце концов, видишь ли, Джофиэл, они нужны нам. И они нуждаются в нас. Птицы-фотино — рыбы, кто угодно — и их трансгалактические родители, которых ты назвал древними. Точно так же, как они нуждаются в нас — хотя они пока этого не знают. Даже ксили этого не знают. Еще нет. Но так и будет. В любом случае, ты хорошо поработал. Но теперь дело сделано. Что теперь для тебя, Джофиэл?
— Думаю, я ускорюсь. Присоединюсь к команде.
Ты мог бы это сделать. Было бы забавно посмотреть, что они из всего этого сделают, не так ли?
— Да. Майкл строит свой собственный мир. Если это не искупление за то, что не исцеляет его, то ничего не будет. Команда, которая следовала за ним весь этот путь. Чинело, новые поколения. Сьюзен Чен — я вижу, как она спускается по трапу, рука об руку с ходунками и вешалкой для балдахина из Высокогорной Африки. Возможно, в конце концов, это реликвии ее собственной погибшей команды.
Забавно, правда? Ты мог бы спуститься и присоединиться к ним.
— Или?
Работа еще не закончена, Джофиэл. В этой вселенной так никогда не бывает. Мне бы не помешала помощь.
— Я... Как мне тебя найти?
Ты знаешь, где.
Итак, Джофиэл снова перешел на человеческий темп. Он оставил прощальную записку своим проснувшимся товарищам по команде. Оставил ее прикрепленной к системным файлам, в которых хранилась его виртуальная личность; Майкл нашел бы это, он бы во всем разобрался — если бы у него было время, свободное от построения собственного мира и личного исцеления. На самом деле это не имело значения.
Затем Джофиэл спроецировал себя обратно в гнездо ксили, где тысячу лет спустя все еще терпеливо функционировали системы поддержки виртуальной реальности, оставленные им и его коллегами.
Насколько он мог судить, ничего не изменилось с тех критических часов тысячелетней давности. На Колесе никакой погоды. Но сейчас гнездо было пусто, так сообщили ему дистанционные датчики.
Он провел несколько минут с Никола, которая держалась так же вызывающе, как и при жизни.
Затем он забрался обратно в жилище ксили. Пробрался сквозь тессеракт.
Повернул за невозможный угол.
Нашел восьмую комнату. Прошел через последний люк.
И вернулся на "Краб-отшельник", свой первый корабль.
79
Время с момента старта корабля: около 1000 лет
Земная дата: 5 000 000 000 г. н. э.
Жилой купол — тесный по сравнению с "Коши", всего сто метров в поперечнике — казался таким же реальным, как и он сам. Он ударил кулаком по консоли, пнул ногой свое кресло; оно откинулось назад. — Наконец-то воплотился! Ха-ха!.. Хм. Может быть, я слишком много времени проводил в одиночестве в последнее время.
— И меня посадили в кресло второго пилота. Типично. Хорошая шутка, Майкл. Надеюсь, ты откуда-нибудь смотришь, Никола.
Он пересел на левое сиденье и проверил состояние своего аппарата. Проверять было особо нечего. Насколько он мог судить, функциональной связи между жилым куполом и остальной частью "Краба-отшельника" не было. Ни один из его элементов управления не работал. Возможно, это выходило за рамки данной симуляции, или что бы это ни было.
Итак, у него не было движущей силы. На самом деле, ВЕС-двигатель в жилом куполе также не функционировал. Энергии во внутренних ячейках купола могло хватить — на сколько, на несколько часов?
Он не ворчал по этому поводу и не боялся своего будущего. Каким бы оно ни было. В конце концов, за пределами жилого купола находилось ядро новой галактики. Чего бояться перед лицом этого?
Но Джофиэл был один. Он чувствовал это.
Он включил свет, зеленый, синий. Жилой купол, разделенный на функциональные секторы, был маленьким изолированным пузырем Земли.
Он поужинал. Рутинная работа, выполняемая на ярком островке света вокруг маленького камбуза жилой зоны, странным образом подбадривала. И в этом ощущении была определенная аутентичность, в текстуре еды, тарелках и столовых приборах, по которым он, оказывается, скучал с тех пор, как Майкл Пул отделил его от себя, на расстоянии Галактики и пять миллиардов лет назад.
Он отнес еду к себе на диван, откинулся на спинку, держа тарелку в одной руке, и приглушил освещение. Доел и аккуратно поставил тарелку на пол. Выпил стакан чистой воды.
Затем отправился в душ для невесомости и вымылся под струями горячей воды. И снова подлинность, которой он не наслаждался пять миллиардов лет. Он попытался раскрыть свои чувства, насладиться каждой частичкой ощущений. Для всего есть последний раз, даже для самых обыденных переживаний. Подумал, не включить ли какую-нибудь музыку. Почему-то это могло показаться подходящим.
Свет погас. Даже умные экраны погасли.
Что ж, вот и вся музыка. На ощупь он вернулся к своему дивану. Хотя небо было ярким, полным этих молодых звезд, воздух здесь быстро становился холоднее; он представил, как тепло жилого купола утекает наружу. Что настигнет его в первую очередь, холод или разреженный воздух?
Он не боялся. Как ни странно, чувствовал себя обновленным: молодым, впервые за десятилетия, время, казалось, больше не давило на него.
Ему было жаль, что он никогда не узнает, как могли сложиться его отношения с Никола. Это могло бы быть чем-то особенным. Или, на самом деле, с Мириам Берг, при других обстоятельствах. Или в другой жизни, что казалось возможным, если бы вы были Майклом Пулом.
Но, в конце концов, он почувствовал радость от того, что прожил достаточно долго, чтобы увидеть все, что у него было.
И пожелал удачи своему шаблону, находящемуся на какой-то новой Земле.
Он начал дрожать, воздух резал ноздри. Откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди. Закрыл глаза.
По его лицу пробежала тень.
Он открыл глаза, посмотрел вверх. Над жилым куполом висел корабль.
Джофиэл удивленно уставился на него.
Это было что-то вроде семени платана, выполненного в угольно-черном цвете. Темные, как ночь, крылья, которые, должно быть, простирались на сотни километров, нависали над "Крабом", мягко колыхаясь.
Это ксили. Вышедшие из своего гнезда на Колесе. Восстановленные, как можно видеть, и их корабль тоже восстановлен. Теперь их гнездо опустело: они воссоединились со своими детенышами. Восстановленные, несмотря на весь ущерб, который ты им нанес.
Хорошо. Полагаю, тебе интересно, почему я пригласил тебя сюда сегодня.
— Мне кажется, я знаю, кто ты такой. Наконец. Медленно соображаю, не так ли? Ты оригинал. Из линии времени до...
Да. Это лучшее объяснение, которое у меня есть. Я здесь. Столько, сколько я нахожусь где бы то ни было. Но я не отсюда.
— Как ты — вообще — здесь оказался?
Ах. Потому что в моей временной линии я выполнил одно из твоих, Майкл, желаний. Я должен завершить проект "Коши"...
"Коши", межзвездный исследовательский корабль, превращенный в военный корабль после холодной Земли, изначально был спроектирован для трюкового полета. План состоял в том, чтобы протащить устье червоточины по кругу длиной в сотни световых лет, начиная и заканчивая Солнечной системой. И к тому времени, когда бы он вернулся — из-за осложнения релятивистского искажения времени, которое, в конце концов, сформировало большую часть собственного существования Джофиэла, — червоточина служила бы функционирующей машиной времени.
— Ты сделал это. Ты отправил космический корабль по петле, к звездам и обратно. Ты открыл временной мост между прошлым и будущим. Ух ты. Это сработало?
Это сработало. Что ж, мы знали, что так и будет.
Ты знаешь, мы — я имею в виду меня, Гарри, Мириам, Билла Дзика, остальную команду — проделали этот трюк не с какой-то определенной целью. Мы сделали это просто потому, что могли.
В то время это казалось хорошей идеей.
Пока инопланетные оккупационные силы из будущего не вернулись во времени через наш мост-червоточину, чтобы напасть на нас. Так же, как ксили поступили с тобой, Джофиэл.
— Кваксы.
Ты знаешь кое-что из этого? Реальность непрочна, не так ли? На это должна быть гарантия... Да, кваксы. Что ж, я справился с этим. В нашу эпоху мы боролись с ними. Затем мне нужно было перерезать этот порожденный Летой временной мост. Итак, я залетаю в червоточину и запускаю там двигатель со сверхсветовой скоростью.
— Ого. Мне нужно кое-что из этого распаковать. Прежде всего, ты раздобыл сверхсветовой привод? Как он работал?
Лета знает. Я просто знаю, как его включить. Итак, я разрушаю червоточину. Но причиняю немного больше вреда, чем намеревался...
Пространство-время передо мной трескается, раскрываясь, как разветвляющиеся туннели, ведущие в бесконечность. Я начинаю сомневаться, хорош ли это план, в конце концов.
И падаю в будущее, Джофиэл. Через сеть временных червоточин, которые схлопываются вслед за мной. Мои приборы разбиты, и я знаю, что мой жилой купол, должно быть, наводнен частицами высокой энергии и гравитационными волнами. Я беспомощен, как только что вылупившийся птенец, выпавший из гнезда. Думаю, что скоро умру. И думаю, что заслуживаю этого.
— Почему?
Потому что я построил мост, который привел кваксов в мою эпоху, на мою Землю.
— Хм. Мы, Пулы, действительно чувствуем себя виноватыми, не так ли? Майкла это мучает.
Что ж, ему не следует быть таким. Нельзя нести ответственность за всю историю человечества. Это заблуждение диктаторов, инженеров и других сумасшедших. Даже если бы Майкл Пул никогда не родился, призраки или кваксы рано или поздно нашли бы нас, и мы были бы втянуты в игру. И не стоит игнорировать то, чего добился Майкл Пул. Он построил сеть червоточин, которая, по крайней мере, вытащила нас из околоземного пространства. Без этого нам, возможно, было бы еще хуже, когда пришли инопланетяне. И в вашей временной линии он спас мир, переместив холодную Землю. Смотрите — дайте ему исцелиться. Он заслуживает этого.
В любом случае, смерть не всегда приходит, как какой-нибудь священник, отпускающий грехи. Это не случилось со мной, когда я провалился в червоточины. Потому что тогда...
— Да?
Я был птенцом, выпавшим из гнезда, помнишь? Но этот птенец взлетел.
Жилой купол — исчез. Я верю, что стал конструкцией квантовых функций. Гобеленом акаузальных и нелокальных эффектов... Я не претендую на то, что понимаю это.
Я провалился через пять миллионов лет.
Затем увидел тебя.
— В восьмой комнате.
И начал проявлять интерес.
— Впервые я увидел тебя мельком задолго до этого... Думаю, причинно-следственная связь сейчас не имеет особого значения, не так ли?
Ты улавливаешь идею.
