Лассан Третий
Кин так и не вернулась в своё нормальное состояние. Она была холодна, как лёд, практически не контролировала себя, и лекарь утверждал, что нервная система сильно поражена. Я сидел с ней ночами, кормил её, купал. Я забросил все дела, разговаривал с ней часами. Да, я идиот — но уже ничего не могу поделать. Кин больна, и это моя вина. Моя дочь может умереть — и причина снова во мне. Пусть папочка горит в бездне со своим: "У правителя нет чувств"! Какой мне смысл пытаться восстановить Империю? И так очевидно, что это — невозможно!
Я больше не появлялся на Совете магов. Нужны мне эти высокомерные психи! Единственный, с кем я поддерживал отношения — Остан.
Ему я сообщил, что Киннирра отравилась Духами Красотки. Остан мне посочувствовал и ответил, что не знает, как помочь, но обязательно посмотрит, что можно сделать. Он несколько раз заглядывал к моей девочке, и, кажется, ей стало хоть немного лучше.
Я кинул всю тайную стражу на поиски той твари, что отравила Кин. Двоих членов Совета я приказал запереть в подвалах — подозреваю, именно они стоят за покушением на мою жену. Правда, пока они просто молчат... но это ненадолго. Мои ребята заставят их заговорить...
Сел
Сижу. Пью. Галимый день!
Началось всё с того, что Тан из монастыря умыкнули эльфы, но это, как раз, меня не сильно обеспокоило: я, конечно, Жриц уважаю, но местами они полные идиотки и без присмотра могут наворотить таких дел, которые мы с Дэром и за три века не разгребём. Помнится, Таннирра за первые сто лет своего правления ухитрилась стать причиной пяти восстаний и трёх войн. Любую другую он за такое давно прибил, а эту просто заточил в замке на шестьдесят лет. Угу, после чего вспыхнуло Жреческое Восстание...
Я покачал головой. Всё-таки психику Сотворенных простым людям понять не стоит и пытаться — мозги живо морским узлом завяжутся! Как бы там ни было, эти двое вечноживущих всегда умели друг друга развлечь — и за это прощали некоторые милые шалости.
Потому тот факт, что Тан сейчас у Саррара, меня порадовал: он тварь умная и осторожная, за свой век девок перелапал столько, сколько никакая столичная Матушка не предоставит, потому башку у него не снесёт, и любовницу Главы Клана он сохранит в лучшем виде. И Тан развлечение — сколько её помню, она всегда эльфов любила!
Настроив себя на её ауру, чтоб, вдруг что, не потерять, я настроился на лёгкую жизнь, но любимые коллеги-маги решили, что хорошего понемногу, и решили подбросить мне нехилую жирную свинью. И теперь я сидел, морщился и решал в мозгу многогранную головоломку, от которой зависела жизнь моих Господ и, соответственно, судьба Ириды.
Дело в том, что Киннирра, поменьше б ей муравьёв в бельё, окончательно заморочила голову нашему несчастному Императору, который, по моему мнению, и так страдал лёгкой формой психического расстройства на фоне нервных стрессов и увлечения алкоголем. По моим сведениям, слегка двинулся наш Император благодаря своему папаше, который попытался вылепить из ранимого, впечатлительного, склонного к крайностям ребёнка идеального правителя, холодного и беспринципного.
И теперь то, что выросло благодаря стараниям деятельного папочки, чудит, что хочет. Его бывшее величество пустило на самотек магов сейчас, когда они все гудят, как растревоженный улей, а самых сильных и нормальных, наследных Шептунов, специализировавшихся на целительстве и зельеварении, он бросил в казематы, обвинив в покушении на Киннирру! И это при том, что Килон и Зетана явно объединились и замышляют что-то, за версту воняющее отборным дерьмом.
Я отхлебнул ещё тас-та и болезненно поморщился, вспоминая...
Сегодня ко мне забегала Зетана. Как всегда, безумно красивая со своими алыми губами, глазами красноватого оттенка и копной пепельных волос. Вампирша-полукровка, что с неё возьмешь...
Всегда сходил с ума, глядя на неё. С 13 лет, с тех пор, как она начала вести у нас технику иллюзий и гипноза. Вот и в тот момент я замер, как школьник, глядя на потрясающую фигурку, затянутую в облегающее алое платье.
— Здравствуй, Сел, — сказала она мягко. Её глубокий голос звучал устало, и жест, которым она плюхнулась в кресло, был далек от её обычной грации, — Рада снова тебя видеть. Знаешь, мне надо поговорить хоть с одним нормальным человеком!
— Простите, учительница, Вы не по адресу. Здесь нет нормальных людей!
Она улыбнулась в ответ, оценив шутку, а потом снова нахмурилась:
— Вечно ты шутишь... А мне, знаешь, не смешно! Демонова война, все с ума посходили... И мой муж...
Моё сердце противно ёкнуло, но я отозвался:
— Что, не принёс утром вина в постель? Или как-то что-то сделал не туда? Не переживайте, заработался человек...
— Вот хамло! В кого ты такой, а?
— Всегда, сколько себя помню, я учился у вас!
Она тепло улыбнулась.
— Знаю, потому и пришла. Сел, ты — лучший, и ты — мой друг. И в этой ситуации мне очень нужна помощь.
— Я слушаю, — что-то новенькое! Раньше она никогда ни о чем не просила, хотя и помогла мне добиться всего, что я имею.
— Сел, возможно, ты слышал о том, что на Совете между мной и любовницей императора произошёл конфликт. Потом кто-то пытался её отравить, и у нашего повелителя слегка сполз верхний этаж. Он не кинул меня в подземелья только благодаря заступничеству Килона! Не знаю, что б было, если б не муж. Ему удалось убедить Императора в моей полной преданности его идеям...
Она помолчала и судорожно сжала руки:
— Но я считаю, что Лассан спятил. Он ведётся, как дурачок, он выглядит полным психом!
Я вздохнул:
— Он не сумасшедший, Зет. Он влюблен.
Она нервно дёрнула губами и отвела взгляд:
— Для человека, наделённого любой значительной властью, любовь и безумие равноценны, Сел. Ты не можешь этого не понимать.
— Да, понимаю, но чего же вы хотите от меня?
— Сел, мы собираем людей. Магам нужен переворот!
Я грязно выругался:
— И кто же будет у власти?! Твой муж, да?! Так лучше тогда Лассан!
Она даже не заметила фамильярдного тона:
— Да, мой муж желает власти, но я ставлю на Сана, племянника и наследника. Я верю в то, что он вернётся...
— Зет, очнись! Леан с Саном исчезли, от них нет вестей.
— Милый, я полукровка. Я чую, они живы. И подозреваю, что ты знаешь, как их найти. Поторопись, иначе — я поддержу кандидатуру мужа. И не только я!
С этими словами она вскочила и, не прощаясь, выскользнула за дверь.
А я остался сидеть, пытаясь понять, кто мне дороже: Повелитель или она?
Не самый лучший выбор...
Впрочем, сейчас это не имеет значения!
Я прикрыл глаза, отрешаясь от собственного тела, и позвал: "Сит!"
Он появился в мире снов, и я вздрогнул: сейчас Ситтир выглядел лет на 25, не меньше. Увидев моё замешательство, Сит — нет, Дэрр! — задорно улыбнулся и весело подмигнул:
— Прости, помогал решить некоторые вопросы, не успел прийти в норму. Итак, зачем ты отрываешь от дел великого и ужасного меня?
Я вздохнул и начал излагать проблему, стараясь не думать о том, что предаю Зетану. В конечном итоге, что из того, что она подобрала меня когда-то ребёнком на улице и всему научила? Уж что-что, а жизнь для неё я как-то выторгую. Разве что-то ещё имеет значение?!
Повелитель слушал меня с улыбкой на губах. На меня Правящий не смотрел, небрежно поигрывая какой-то блестящей безделушкой. Дослушав до конца, он насмешливо улыбнулся:
— Не переживай ты так! Когда всё кончится, я тебе её подарю. Никуда твоя Чарующая от тебя не денется!
Немая сцена. Улыбка на лице этой сволочи стала ещё злорадней.
— Расслабься, я всё понимаю. Не переживай — я всё обставлю очень ювелирно, вампир клыка не подточит!
Я икнул и обрёл, наконец, дар речи:
— Я не понял, кого ты мне дарить собрался?!
— Ты всё понял, друг мой, — насмешливо пропел Дэрр, — Уж мне-то не ври! И хватит глупостей, у меня ещё много дел. События ускорились! Кстати, скоро ты сможешь увидеть небольшие плоды наших с Жастонном трудов. Да и Тан — просто умница. Кстати, где она?
Ой...
— Дэрр, понимаешь...
Он закатил глаза:
— Ясно. Ты опять решил, что я плохо с ней обращаюсь, и куда-то отпустил?
— Ей надо поговорить со своим эльфом, — сказал я тихо, — И я подумал: возможно, стоит ей это позволить.
Дэрр поморщился.
— Эта ситуация... Ладно, я ничего не хочу об этом знать! Кроме того, что этот визит к эльфам станет последним. Если что, ты за этим проследишь!
— Договорились...
Дэрр кивнул мне и исчез из мира снов. Кажется, мне тоже пора...
Сан
— Вы — приверженцы демонов, порождения тьмы! Как земля только носит вас! То, что вы предлагаете — измена!!! Изменники!!!
Я поморщился, глядя на встрепанную, истерично визжащую волшебницу лет 20, которая с фанатично вытаращенными глазами втирала весь этот бред толпе пленников, которым мы с Тассерой, Ластом и Леаном до того планомерно промывали мозги. Молодые маги и их преподаватели, проникшиеся нашими речами, теперь с сочувствием взирали на девчонку.
Денёк у нас выдался сложный, голова раскалывалась от боли, а упрямые идиоты, по какой-то малопонятной шутке природы родившиеся магами, всё сомневались в правильности решения, которое мы предлагали.
И вот теперь мы с ребятами с редкостным отвращением взирали на сумасшедшую, из-за которой скорый поход до дому, до хаты отменялся. Когда она, наконец, выдохлась и заткнулась, я поморщился и собрал терепение в кулак, чтоб снова направить этих тупых овец на истинный путь...
Но кое-кто в нашей компании, что характерно, такой терпеливостью не отличался.
— Ну, всё, — рявкнула герцогиня, — Хватит с меня ваших выкрутасов! Детка, ты считаешь, с магами тебе будет лучше? Вали! Знамя в руки, кинжал в спину, я не держу! Давай так, кто хочет — валит. К пьянице-императору, к постоянному контролю, к поражению в войне. Кто не хочет — оставайтесь, будьте Чарующими. Но решать вам нужно СЕЙЧАС, и знаете, почему?! Да потому, что вы меня достали!!!
Вопль герцогини эхом разнёсся под куполом Храма. Мы все ошеломлённо застыли. Ну, больная, все старания пустит насмарку!
— Так вот, дорогие мои, наш совет затянулся! У нас за пределами этого дома друзья, родные и любимые нас ждут! Я хочу прижаться к мужу и просто уснуть, понятно! И хватит с меня пустых разговоров! Нам надоело переливать из пустого в порожнее! Хватит! Отвечайте — да или нет?!
По толпе пронёсся ропоток, но все молчали. Тасс хмыкнула:
— Всё ясно, значит — нет! Идём спать, ребята!
Она развернулась, и Ласт поднялся за ней следом. Я сначала опешил, но потом осознал: какого беса?! Я уже сутки дома не был, не знаю, как там Хан — какое мне дело до кучки тупых идиотов? Других выловим! Или воспитаем. С ноля.
Леан удивленно поднял брови, но тоже встал. Когда мы уже выходили, кто-то крикнул:
— Я с вами! — и этот одинокий смельчак словно спустил лавину. Второй — не первый! Я с уважением покосился на герцогиню. А она не так проста, как хочет казаться...
В дом я вошёл, крадучись. Позно уже, не хватало ещё Хан разбудить! Я осторожно переступил порог... и выругался, наступив на что-то тёплое. Это самое нечто тихонько охнуло в ответ подозрительно знакомым голосом.
— Хан?! Ты что здесь делаешь?!
— Как что?! Я... я просто шла, а потом голова закружилась, и я легла...
— На ковёр в прихожей? Не могла никого из слуг позвать?!
— Да пошёл ты, — надулась Хан и, вырвавшись из моих рук, убежала. Я рванул было за ней, но меня остановил смешок.
— Она тебя ждала, — заявила Али, пришедшая на наш крик, — Я несколько раз предлагала ей спать пойти, а она только посылала меня по непристойным адресам. А потом села на ковёр в прихожей и сказала, что никуда не денется, пока ты не вернёшься.
Я моргнул.
— Что за идиотизм? Она что, больная?! Ей сейчас сладко спать нужно! Что я, по её мнению, сам свою комнату не найду?
Али кашлянула:
— Найдешь-найдешь! Ты же большой сильный мущинка! Ты только ей таких претензий не предъявляй, ага?
— Спасибо за заботу, Али, — пропел ядовитый голос с лестничной площадки, — Но я уже достаточно наслушалась!
С этими словами Хани крутанулась на месте и взбешенным ураганом умчалась куда-то вглубь дома. Я закатил глаза:
— Что за день! Сплошные тупые истерики! Если у неё голова не варит — это её проблемы! Али, прикажи подать ужин!
Хани
Урод! Сукий сын! Маг!!! Что я в нём нашла, спрашивается?! Хотя...
Ложь! Ничего я в нём не находила, а ему от меня одно надо — ребёнок! И из того он непонятно кого вырастит, как пить дать!
Я поморщилась и тихонько свернулась в кресле в дальнем крыле. Бесы, а ведь я сама виновата в этом!
Просто он назвал меня невестой, всерьёз говорил о свадьбе, и я...
Когда-то, когда мне было семь, я с опекуншей жила в каком-то чахлом, пахнущем сыростью и плесенью доме. Пожалуй, несмотря на периодические побои, это было самое счастливое время моего детства — из-за Сайти.
Сайти была молодой женщиной, жившей с мужем и младенцем по-соседству. Раза два в неделю она забирала меня у моей сумасшедшей опекунши, и я проводила дни в уютном большом доме, вместе с этой худощавой гибкой бестией, для которой просто не могло быть правил и моральностей. Но — она меня любила.
Её муж был наёмным убийцей. Об этом Сайти мне рассказала, смеясь, приправляя пряностями своё любимое мясное блюдо. И я приняла это, как должное.
Сайти очень любила танцевать. В их культуре женщина обязана уметь показать любимому своё тело во всей красе, и она пыталась учить этому меня. Безуспешно, наверно — чтоб так плясать, нужно родиться со степным ветром в крови...
И вот, когда муж Сайти задерживался слишком долго, она садилась на пороге, или на скате крыши, или в прихожей — и просто его ждала. Столько, сколько было нужно. И я часто бывала в такие минуты рядом с ней, и она, рассказывала мне сказки, расчёсывая длинные волнистые волосы. Помню, тогда ей вслед часто бросали обвинения в распутстве: как это, замужняя женщина, позволяющая себе такую откровенность?
Но ей было плевать.
Эта девочка очень любила рассказывать о обычаях своего народа:
— О, да, у нас принято вот так ждать мужчин! Это дань уважения, признак того, что ты вышла за него по любви, а не просто так.
— А какие ещё есть подобные традиции?
— Для женщин и мужчин?
— Ну, да... Тех, что по любви!
— О! Во-первых, любимому ты должна танцевать, приносить удовольствие и ему, и себе. Во-вторых, ты всегда, в любую погоду, при любом настроении, должна быть красивой для него. В-третьих...
— Эй! Подкидыш!! Домой немедля! Нечего тебе общаться с этой бесстыдной дикаркой!
Ворвался в наш разговор визгливый голос моей опекунши, толстой, неопрятной женщины лет сорока. Больше мы к этой теме не возвращались.
Я точно знала, что Сайти надеялась выкупить меня. Но в тот же вечер опекунша увезла меня. Я больше никогда не видела степнячку, но её большие тёмно-зелёные глаза навеки остались в моей памяти, как и уроки любви. И втайне, в кошмарах, ночами я мечтала, чтоб именно она была моей матерью, и плакала оттого, что недостойна этой чести...
