— Да. — Сэм вручила мне листок с сообщением, как только мои руки высохли. — В Уэст-Сайде. Автобус номер семь доставит тебя туда. Он говорит, что также предоставит обед, так что, по крайней мере, нам не придется кормить тебя сегодня днем!
Она усмехнулась, но в ее словах был смысл, и я тоже усмехнулся.
— Возможно, он передумает, когда увидит меня, — ответил я. Мой рост был на пять дюймов выше шести футов, и аппетит у меня был такой же здоровенный, как и все остальное во мне. Я съедал у них много продуктов.
— Я предупреждала его, я предупреждала его! — Она покачала головой, и я взглянул на листок, чтобы запомнить имя и адрес. Для человека с амнезией у меня была чертовски хорошая память на подобные вещи.
— Ниназу? — спросил я, глядя на нее. — Странная фамилия.
— Более странная, чем "Лазарус Бойд"? — с усмешкой спросила она, и я фыркнул. Среди многих вещей, которые я не мог вспомнить, было то, когда я видел постановку мюзикла "Проклятые янки", но помнил, как сильно мне всегда нравился персонаж Джо Бойда. Что касается Лазаруса, что ж...
— Он звонит нам первый раз, — сказала она, — но получил наш номер от Джолин Сэмпсон.
— Эй, если он не против Джолин, то и со мной у него все будет в порядке, — сказал я ей с ухмылкой в ответ.
— Оплата проезда на автобусе? — спросила она.
— Понял, — заверил я ее, похлопав по карману брюк. На самом деле в тот момент в кармане было почти пятьдесят баксов. Именно поэтому он был тщательно застегнут на безопасную булавку.
— Хорошо. Не опаздывай на ужин — одно из твоих любимых блюд! — Она закатила глаза. — Жареные бобы и хот-доги.
В приюте часто подавали это блюдо. Оно было дешевым, и его могли приготовить на заказ относительно неквалифицированные работники... такие, как я. Помогло то, что мне оно действительно нравилось, но четыре-пять раз в неделю иногда немного надоедали.
— Я буду здесь, — сказал я ей. В конце концов, мне больше некуда было идти.
— Хорошо, — повторила она и наклонилась ближе, чтобы я чмокнул ее в щеку, прежде чем направиться к автобусной остановке. Эту щеку она подставляла только своим настоящим любимцам, и волна тепла захлестнула холодную пустоту глубоко внутри меня.
Поднимаясь по ступенькам таунхауса, я был рад, что у меня, по крайней мере, появилась возможность сменить свой прежний гардероб. На мне все еще были кроссовки и брюки-карго, но, как и моя футболка, они были новыми, купленными на первые деньги, которые я заработал на одной из работ Сэма и Джорджа. Учитывая богатство района, это, наверное, было хорошо.
Я нажал на кнопку дверного звонка и прислушался к музыкальному перезвону, затихающему в глубине за выкрашенной в зеленый цвет входной дверью. Прошло всего несколько секунд, и дверь открыл невысокий парень — он был почти на фут ниже меня — в костюме-тройке, без пиджака.
— Мистер Ниназу? — спросил я. — Меня зовут Бойд. Меня прислали Сэм и Джордж Деллинджеры. Я так понимаю, вам нужно немного поработать во дворе?
— Да! — он просиял, глядя на меня. — На самом деле, да. Хотя "работа во дворе", возможно, немного преуменьшена.
— Извините?
Я оглядел маленький дворик между таунхаусом и краем тротуара большой жилой территории. Уэст-сайд был дорогой частью города, и так он и выглядел. Каждый дворик, который я видел, был безукоризненно благоустроенным.
— О! — Ниназу усмехнулся. — Это не передний двор, мистер Бойд. Это задний двор. — Он закатил глаза. — Пойдемте, покажу вам.
Он отступил назад, приглашая меня в дом, и я снял свою бейсболку "Ред Сокс" и последовал за ним через вестибюль и по центральному коридору к задней двери. Он открыл ее, когда мы подошли, и помахал рукой.
— Вот что нужно привести в порядок, — сказал он.
Задний двор был намного глубже, чем передний. Похоже, что Ниназу или кто-то из предыдущих владельцев купил также задний двор у обоих соседей по таунхаусу. Или, возможно, они все делили его между собой. Как бы то ни было, в центре двора тройного размера стояла кирпичная беседка с полуживым фонтаном перед ней. Фонтан и беседка были окружены разросшимися розовыми кустами, которые, очевидно, давно не подстригали, а сугробы сухих листьев местами были по колено.
— Мне нужно убрать все листья, — сказал Ниназу. — Насколько понимаю, под ними где-то есть клумбы, и если сможете их найти, нужно будет расчистить их, перекопать и пересадить. Вы видите, в какой форме розы, и им требуется хорошенькая подрезка. И, если предположить, что после всего этого вы не откажетесь, нужно почистить и покрасить отделку беседки. Если во время раскопок случайно наткнетесь на водопровод для фонтана, вероятно, также нужно будет обратить на него внимание.
— Как я уже сказал, мистер Бойд, — он улыбнулся мне, — "работа во дворе", возможно, немного вводит в заблуждение.
— Да, я это вижу. — Я улыбнулся в ответ, и не только в ответ на выражение его лица. Даже для меня это выглядело как работа по меньшей мере на три дня, а может, и на четыре.
— Кажутся ли... разумными двадцать долларов в час? — спросил он.
— Это было бы прекрасно, — сказал я, с радостью отбросив всякое искушение поторговаться. Это было на шесть долларов больше, чем обычная плата за работу во дворе для официально зарегистрированных рабочих, а я таковым не был.
— Хорошо! Инструменты в сарае. — Он указал на небольшое складское помещение, пристроенное сбоку от заднего крыльца таунхауса. — Если вам понадобится что-то, чего там нет, дайте мне знать. Я сам сегодня буду работать вне дома.
— Звучит заманчиво, — сказал я, и он достал из кармана ключ от навесного замка сарая и протянул его мне.
За ту недолгую жизнь, что я себя помню, у меня была куда менее приятная работа. Стоял июль, но температура была не по сезону прохладной, и японские клены с густыми листьями также давали приятную тень. Эту работу нельзя было назвать сложной с точки зрения умственного развития, но оказалось, что мне нравится работать руками, и аромат цветущих роз и запах свежевскопанной земли, как только я нашел засыпанные клумбы, наполнили мой нос.
Я не знал, чем Ниназу зарабатывает на жизнь. Сначала предположил, что он банкир или юрист, и, возможно, был прав. Хотя он мог быть финансовым консультантом. Какой бы ни была его профессия, у него был довольно постоянный поток клиентов, и он, очевидно, любил свежий воздух. Третий этаж таунхауса был наполовину глубже двух нижних, а верхняя часть второго этажа представляла собой крытую террасу на возвышении. Там он и оказался вместе с большинством людей, с которыми виделся в тот день, пару раз посмотрел вниз и помахал мне рукой.
Я не думал, что он следил за мной, чтобы убедиться, что я зарабатываю свои двадцать баксов в час. Думаю, просто проявлял дружелюбие. И даже если и следил за моими успехами, меня это устраивало. Я верил в честный рабочий день за честный доллар, и он платил мне хорошо, учитывая обстоятельства.
Он также сдержал свое обещание накормить меня обедом. Ему даже не пришлось искать его где-то; он заказал доставку сэндвичей и даже посидел со мной на заднем крыльце, поедая свой сэндвич, пока я ел. Как я уже сказал — хороший парень. Дружелюбный.
В тот день я не закончил всю работу во дворе, но он, очевидно, был доволен тем, что я сделал.
— Это действительно здорово, Лазарус, — сказал он мне, оглядывая почти расчищенный двор, в то время как небо темнело. — Должен ли я предположить, что вам также будет интересно поработать над беседкой?
— Конечно, — кивнул я. — И если сможете достать мне пару разводных ключей и несколько долларов на расходные материалы, думаю, что смогу наладить для вас и фонтан. Похоже, требуется заменить примерно восьмифутовый участок проржавевшей трубы. Вероятно, понадобятся новые муфты, а также труба.
— Было бы здорово, если бы вы и об этом позаботились, — с энтузиазмом сказал он.
— Вот то, что, я думаю, нам понадобится. — Я протянул ему бумажный пакет, в котором был мой сэндвич, с краткими заметками о трубах и фитингах. — Если хотите их заказать, то, наверное, проще всего будет заказать их с доставкой. Боюсь, я забыл свою машину вместе с другими брюками, — усмехнулся я, — поэтому сам не смогу забрать их для вас!
— Я позабочусь об этом. — Он кивнул. — Тогда увидимся завтра. В девять часов?
— Я буду здесь.
— Хорошо. Вот, пожалуйста.
Он протянул мне три бумажки по пятьдесят долларов.
— Мистер Ниназу, я пробыл здесь всего около шести часов, — сказал я.
— У меня нет двадцаток, — сказал он мне, подмигнув. — Кроме того, вы чертовски много сделали сегодня, Лазарус.
— Хорошо... спасибо!
Я расстегнул карман и сунул в него сложенные купюры.
— Тогда завтра, — сказал он, и я кивнул.
— Завтра, — ответил я и направился к автобусной остановке.
На следующий день вернулся на полчаса раньше и сомневался, стоит ли звонить в дверь в половине девятого. Но также сомневался, стоит ли сидеть на крыльце в этом районе. Итак, я пошел вперед и позвонил в дверь, и он открыл так же быстро, как и накануне. Я заметил, что сегодня он был одет гораздо более небрежно — без жилета — и приветливо улыбнулся мне.
— Извините, я рано, — сказал я. — Расписание автобусов.
— Нет проблем, — заверил он меня и снова повел через таунхаус на задний двор.
Я посвятил этому еще один напряженный день, и к тому времени, как закончил, фонтан уже весело журчал. Так и не выкроил время на покраску беседки, но с сожалением осознавал, что обязательно закончу на следующий день. Эта работа была одной из самых приятных на моей, по общему признанию, недолгой памяти. Тут не только хорошо платили, но и я обнаружил, что Ниназу мне нравится.
— Это действительно здорово, Лазарус, — сказал он, осматривая результаты моего труда ближе к вечеру. — Вы хорошо работаете.
— Стараюсь, — сказал я.
Он склонил голову набок, глядя на меня снизу вверх, и выражение его лица было задумчивым.
— Должен сказать, что вы не совсем то, о чем думают большинство людей, когда нанимают кого-то из приюта для работы во дворе, — сказал он. — Надеюсь, вас это не оскорбляет.
— Меня это не оскорбляет. — Я покачал головой. — Хотя, возможно, вас удивят другие обитатели приюта Деллинджеров. Один из них был хирургом, пока не лишился лицензии на практику. А еще один парень преподавал литературу в колледже. — Я пожал плечами. — Они хорошие люди, Деллинджеры. Они верят во второй шанс... и знают, что люди выпадают из работы по многим причинам.
— А вы? — спросил он почти нежно.
— Я немного... необычен. — Я снова пожал плечами. — Возможно, для любого случая. На самом деле не знаю, что со мной произошло.
— Хорошо, думаю, тут требуется небольшое объяснение! — Он с улыбкой покачал головой. — Вы не знаете?
— На самом деле, это скорее из-за того, что я не помню.
В моем тоне прозвучала горечь, и его улыбка исчезла.
— Я не хотел наступать вам на мозоли, — сказал он. — Простите меня, Лазарус.
— О, вы этого не сделали! — заверил я его, а затем, к своему удивлению, обнаружил, что рассказываю ему историю своей жизни... такой, какой она была и какой я ее запомнил.
— О-хо-хо, — тихо сказал он, когда я закончил. — Может быть, есть причина, по которой миссис Деллинджер порекомендовала мне вас, когда я позвонил.
— Она знала, что мне нужна эта работа.
— Я имею в виду, кроме этого.
Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня с очень задумчивым выражением лица.
— Например? — спросил я.
Несколько секунд он ничего не говорил. Затем слегка встряхнулся и разжал руки.
— Вы не из тех клиентов, которых я обычно вижу, Лазарус, — сказал он гораздо более серьезным тоном. — На самом деле, при обычных обстоятельствах я, вероятно, вообще не стал бы рассматривать вас как потенциального клиента. Но я испытываю искушение сделать исключение.
— Исключение? — я покосился на него. — Мистер Ниназу, не знаю, чем вы занимаетесь, но сомневаюсь, что посетитель приюта сможет позволить себе платить вам за это, что бы это ни было!
— Вы бы удивились, — сказал он со странной улыбкой. — Нет, Лазарус. Проблема не в том, что вы не сможете мне заплатить. Обычно я бы не взял с вас плату.
— Извините?
— Присаживайтесь, — пригласил он, опускаясь на верхнюю ступеньку крыльца.
Я посмотрел на него мгновение, затем сел.
— Что я делаю, — сказал он затем, — так это оказываю... услуги. Всевозможные услуги. Я могу гарантировать своим клиентам все, что им нужно.
— О? — я криво улыбнулся. — Включая потерянные воспоминания?
— Я должен был сказать: почти все, что им нужно, — ответил он с немного извиняющейся улыбкой.
— Не удивлюсь, — я пожал плечами. — Но, как я уже сказал, не представляю, как смогу заплатить вам за что-либо, тем более за "все, что мне нужно".
— Ошибаетесь. — Он покачал головой. — Вы можете. Вопрос в том, захотите ли вы это. — Он откинулся назад. — Предположим, я мог бы дать вам все, что угодно, буквально все на свете, кроме вашей памяти. Чего бы вы хотели?
— Думаю, как и любой другой. — Я переступил с ноги на ногу. — Денег, по крайней мере, достаточно, чтобы чувствовать себя комфортно. И даже больше, если бы я мог их достать! — Я быстро улыбнулся. — Кого-то, о ком можно заботиться, и кто заботится обо мне. Детей, наверное. И, возможно, шанс отплатить за то хорошее, что люди сделали для меня. Таким людям, как Сэм и Джордж. Черт возьми, таким людям, как вы!
— Почему-то не удивляюсь, услышав это. Особенно, когда речь заходит о "возврате долга".
Он долго смотрел на меня с тем же задумчивым выражением лица — по крайней мере, две или три минуты, — затем пожал плечами.
— Ладно. Предположим, я сказал бы вам, что могу гарантировать вам возможность создать новые воспоминания о жизни, в которой вы были бы богаты, обладали бы таким же прекрасным здоровьем, как сейчас, дожили бы до глубокой старости, имели бы возможность найти женщину, которая любила бы вас, завести детей и внуков. Сколько бы вы заплатили за это, Лазарус?
Я хотел отшутиться, но он смотрел прямо в глаза и говорил очень серьезным тоном.
— За все это? — Я снова посмотрел на него. — Думаю, почти все.
— Вы готовы были бы продать свою душу за это?
На мгновение я совершенно не понял вопроса. Я имею в виду, что он задал его совершенно серьезным тоном, как будто это был действительно рациональный вопрос. Но потом это дошло до меня.
— Конечно! — сказал я со смехом. — Почему бы и нет? Где мне расписаться?
— Не так быстро, — сказал он. — Знаете ли, это серьезная сделка. Такая, которую можно назвать "с долгосрочными последствиями".
— Понимаю это, — ответил я, все еще ухмыляясь. — Если предположить, что я верю в души, хотя и не уверен в этом, "долгосрочный", вероятно, самый подходящий способ описать это.
— Безусловно. Серьезно, вы бы заплатили столько?
— А вы казались таким здравомыслящим, рациональным человеком.
Я покачал головой, и он странно улыбнулся в сгущающихся сумерках.
— "Рациональный" — это слишком часто используемое прилагательное, — сказал он.
