Алекс.07/05/3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий
Сдернутый с сеновала звонким детским криком я скатился на земляной утоптанный пол гораздо раньше, чем проснулся. Уже больше недели я дрых на сеновале дни напролет удивляя весь хутор. Вопросов, конечно, задать не посмели, но вся хуторская общественность буквально сгорала от любопытства. Особенно бабья часть и больше всех Рина, тем более она скучала. Скучала, обижалась и злилась. Злилась, что я предпочел старую вешалку Гретту и что эта потасканная шлюха не только совершенно выжила ее из хозяйской постели, но и плотно обосновалась в моём доме. Рина теперь спала вместе с девчонками, но гораздо чаще отлеживалась ночами на конюшне после очередной порки. Старшее поколение, приступив к форсированному обучению, хоть и не зверствовало без предела, но розг не жалело, свято исповедуя истину: что не дошло через глаза и уши, необходимо вколотить через задницу. Излишним чадолюбием мамки не страдали, мимоходом вколачивали ещё и основы правил уважительного поведения. В первый же раз, вытерпев назначенные два десятка ударов, нерадивая ученица тут же огребла еще столько же. Не услышав от доченьки слов благодарности за науку, Зита решила, что повторение—мать учения.
Гретта обсуждать причины внезапного хозяйского благоволения не пожелала, а когда Рина, перехватив ее вечером в парилке, попыталась устроить разборку, подхватила строптивую девку подмышку, отволокла в лохань с холодной водой и, притопив пару раз, посоветовала остыть. Рина откашлялась, выплюнула воду, открыла рот… и заткнулась.
—Деточка, твои прелести не столь неотразимы, чтоб потерять голову. Настоящий мужик красивую бабу, конечно, ценит и ей потакает, но всерьез на увертки не ведется и кого драть выбирает сам,—Гретта хмыкнула и неожиданно закончила,—иначе он не мужик. Засунь башку в задницу и мамок тереби, пока в ней гуляет ветер, плетенка на поясе гроша медного не стоит. А Хозяин бабские уменья ценит, но дур не терпит. Мной в постели наиграется быстро. Уж больно я стара для него. Не поспеешь поумнеть, будешь гнилой веревкой лохмотья подвязывать, да вместо хозяйской постели по ночам в навозной куче поротую задницу отмачивать.
И ушла, оставив мокрую хулиганку с раскрытым от удивления ртом.
Тогда после водных процедур Рина опомнилась и расспрашивать старшую соперницу о хозяйских странностях не посмела, давно знала, что разговорить битую жизнью маму Гретту удалось бы разве что каленым железом.
Но та сама терялась в непонятках. Вот уже больше седмицы она спала в хозяйской постели. И почти всегда в одиночестве. Я выскальзывал из дома едва на землю падала непросветная темнота короткой летней ночи и перекинувшись, лазил вокруг хутора. Во-первых, импровизированный кожевенный цех с единственной работницей располагался довольно далеко от хутора и собаки его почти не охраняли—я всерьез опасался за их нюх. А во-вторых, меня беспокоил Дедал, ну не верилось в смирение старой сволочи, поэтому ждал обратку. И, если честно, то очень надеялся, что терпелка у овцевода недолгая, до таких реалии жизни доходят туго и почти никогда—с первого раза. Ночью же—лес закон, волколак прокурор…
—Гера!
Отчаянный детский крик окончательно стряхнул сон и я выскочил во двор.
Грязная с головы до ног овчарка влетела в открытую створку ворот буквально через минуту и я понял—началось.
Шерсть собаки под толстым слоем пыли была густо заляпана какими-то пятнами и нюх оборотня резанул знакомый тяжелый запах человеческой крови.
Гера сидела посреди двора, вывесив огромный язык тяжело дыша и поводя боками. Они вздымались и опадали словно меха кузнечного горна. На площадке был еще кто-то, но я видел только ее. Подошел, опустился перед зверюгой на корточки так, что тяжелая морда с окровавленной пастью и тоскливыми, чуть растерянными глазами оказалась прямо напротив моего лица. Гера коротко проскулила и я неожиданно даже для себя обхватил ее голову прижавшись щекой к грязной слюнявой морде. Сука чуть напряглась, затем облегченно вздохнула, обдав теплом, и посунувшись вперед аккуратно уложила клыкастую пасть мне на плечо. Я замер уткнувшись в пыльную, провонявшую человеческой кровью шерсть.
Широко раздувая ноздри жадно втянул воздух… Густо пахнуло кровью… Двое… трое… нет, четверо чужаков. Что называется клочки по закоулочкам… Меня накрыло. Никаких рассудительных внутренних голосов, сверхумных сверхехидных говорящих зверей, чтения мыслей, телепатического обмена образами и прочей фэнтезийной бодяги. Эмпатия это или нет, но свою Бету я ощутил. Разом, всё что было в невеликих, но верных мозгах. Страх, беспокойство… обиду и вину за невольное бегство из безумия боя…
—Спокойно, малышка, ты молодец, ты все сделала правильно.
Гера виновато заскулила.
"Точно… она Милку бросила… считает, что бросила… Э, как собаченцию-то колбасит. А Милка жива… Жива, поганка! Это же она сама погнала зверюгу за помощью. Хрен бы та бросила доверенную ей хозяйскую игрушку… Не нервная, чай, сучка в наморднике и с родословной длинней чем поводок."
Повернулся на шорох за спиной. Так и есть Ринка и Едек уже тут, как тут, за ними у самых ворот воюет с дверью коровника озабоченная Лиза, а от ворот слышен встревоженный крик Зиты.
—Геру обмойте у колодца, да повнимательней, мало ли, порезали или рубанули где под шерстью.
Молодец пацан, пока Рина раззявив пасть лупала тупыми глазками, метнулся к колодцу и уже пыхтя оттаскивает тяжелую, вырубленную целиком из дубовой колоды поилку, что на всякий случай примостили у колодца, а его команда, и как только услышали, уже несется от мойни с полу-ведрами. Специально под эту мелюзгу ладили воду в бак на крыше тягать. Впрочем и старушки-поскакушки не подвели. Мама Лиза мимоходом выдала Рине направляющий пендаль и та отмерев начала медленно водить Геру кругами пока Едекова команда осторожно поливала и оглаживала густую шерсть. Мама Лиза уже скрылась в новом погребе с мясными долгоиграющими заготовками. Маму Зиту во дворе не увидел, зато услышал… лишнюю мелочь как ветром в огород сдуло. Уверен и запропавшая мама Гретта не под лавку спряталась.
Едва Гера отдышалась, ухватил её тяжеленную голову за громадные торчащие домиками мохнатые уши и легонько, на мгновение, вжался лицом в страшную окровавленную морду, вдыхая терпкий запах боя и смерти. Поймал тоскливый виноватый взгляд.
"Ты молодец, девочка. Все правильно сделала.
Ах как я их буду рвать! Рвать, чтоб не шкуры, а мяса клочки по закоулочкам, чтоб кровянка хлестала… На чем я там думалку ломать бросил—частник-единоличник? Потому и единоличник, что один против всех и жаден без меры. Хана вам, твари, вы даже не представляете насколько я жаден!"
Встал, грубовато толкнул мохнатую терминаторшу к Едику с компанией у колодца, а сам в два длинных шага скользнул на крыльцо. Кончилась лирика, собираться пора. Не на бой или священную месть. Не-е-е, погань, я иду убивать. Всех кто делал. Кто думал-придумал. Кто рядом стоял…
Перепуганный детский голосок все еще бился в голове и гнал вперед. Быстро и бездумно, словно хорошо обученный и тренированный солдат по боевой тревоге, переоделся в новый охотничий костюм тонкой, хорошо выделанной кожи, подхватил сшитый специально под него кожаный же рюкзак. Прогрессор не прогрессор, но второго такого на этой планетке фиг найдешь—Грета вместе с Ринкой неделю страдали под моим чутким руководством. Кроили, резали, шили… Пять раз почти готовый переделывали. Ринка, как закончили, с самого утра до ужина от радости скакала, пока мама Зита ее не вздрючила за безделье.
В рюкзаке на самом дне в плотном пакете завернутое в три пары запасных портянок чистое белье и сменка—штаны и рубашка грубого домотканного полотна. Поверх два боевых ножа не знакомой здесь, но привычной мне формы, свернутый кожаный патронташ с арбалетными болтами, несколько мелких посудин с эликсирами, одна большая с водой и баклажка с самогоном, сверток с чистыми тряпками для перевязок, мешочек с солью, мешочек с перцем и самая малость крупы. В отдельном наружном заднем кармане куски пеммикана, основной неприкосновенный запас. Снаружи прямо под руками с обоих боков из узких специальных гнезд диковинным украшением свисали ленточные хвосты метательных игл. Прямо поверх их гнезд по правому боку широкие петли для походного крепления арбалета. Слева—такие же для острия рогатины. Этакий местный аналог земного офицерского тревожного чемоданчика. Подготовил неделю назад. Словно нашептал кто. С рогатиной пришлось попотеть, но таки сделал ее разборной. Древко не очень похоже на дорожный посох, но… На ноги старые надежные земные берцы.
—Хозяин!—Лиза окликнула едва появился на крыльце, она стояла около большого обеденного стола и протягивала мне небольшой приятно пахнувший сверток.
—Хм… Идешь на день, еды бери на неделю?
—О, Хозяин! То же самое папаня вбивал мне розгами в задницу. А в приграничье, пока он не занялся овцами, лучше охотника не было.
—Поломала его хуторская жизнь.
—Нет, Хозяин, Папаня таким стал когда притащил на свой хутор эту старую суку и ее выкормышей.
—Так то был ее хутор…
—Хутор королем пожалован ее мужу-ополченцу, а эта… хозяйство, все одно, загубила… бы. Папаня ей хорошие деньги давал, но старая сука клещом вцепилась в чужое в добро.
—Папашка твой, живоглот, ей и трети реальной цены не давал,—я отмахнулся от свертка и перешел к делу,—хорошего охотника лес кормит. Пока не вернусь, скот на дальние пастбища не…
—Там и гонять-то нечего, куры да свиньи оста…—фыркнула моя сырная фея, но напоровшись на жесткий взгляд, отшатнулась зажевав конец фразы словно китайская мыльница-кассетник пленку. Но утрата любимых коровок, видать, настолько сотрясла основы мироздания мамы Лизы, что даже испуг не стер злости с ее морды. Но ставить зарвавшуюся бабу в стойло было некогда—я уже спешил в импровизированную оружейку…
…Лизу потряхивало, мимолетный запал перерос в приступ панического страха и сейчас, после ухода хозяина, ее скрутил отходняк. Она практически вползла в летнюю кухню, тяжело рухнула задницей на кадушку с водой и целую минуту не шевелилась, потом сунула руку глубоко под широкую нижнюю полку посудного шкафа и с натугой выволокла полуведерный темный кувшин с узким горлом. Вырвала зубами залитую воском пробку из кукурузного початка. Пара больших глотков мерзкого пойла прямо из горла обожгли глотку, но окончательно задавила мелкую противную дрожь. Перекисшая брага, наследство Рэя, отправилась обратно в тайник, а тяжело поднявшаяся повариха, зарылась в ворох вчерашних трав. Зеленая подвядшая черемша плохая замена мускатному ореху, но увы… Впрочем, мозолить глаза Хозяину она не собиралась…
"Совсем расслабилась… да чего там, зарвалась… разбаловал телок быдло, вот и… Григ дурак и бабник, сволочь последняя, пьянь черная, но хутор держал намертво. А наш-то и вовсе щенок… Держался, а как Ринка попала в руки, так и поехал по кругу. Видать, или совсем раньше баб не нюхал, или давненько уже их не валял, вот и сдвинулся на стареющей солдатской шлюхе. Какое уж тут хозяйство…
А папаня-то хватки не растерял, он и мелкие обиды долго не забывал, а за то, о чём Ариска рассказала и вовсе будет до смерти помнить и мстить. Милка, небось, уже в хитром погребе в колодках, а скотинка на пути к дальним отарам. И чего так долго ждал… Вот он бы на Овечьем развернулся… уж мужиков бы в погребах гнобить не стал и последнюю скотину безмозглой девке с дворовой шавкой не доверил."
Собственные измышления показались столь радикальны, что мама Лиза судорожно оглянулась, но принятая на грудь брага вновь всколыхнула мутную обиду, мешая ее со злобой и эйфорией от попущенной Хозяином наглости. Пьяная лихость захлестывала мозги, смывая вместе со страхом благоразумие и осторожность… Крамольная мыслишка мгновенно разрослась в конкретный и такой легко осуществимый план… Зло ухмыляясь повариха прихватила сверток и нырнула в глубину летней кухни. Через мгновение она уже спешила к хуторским воротам.
Гретта.07/05/3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий
Ба-а-амс!
Гретта со всего маху налетела на честно выпрошенную у Хозяина неказистую табуретку. Навернуться не навернулась, но локтем об стол приложилась так, что руку словно электротоком долбануло и она мгновенно онемела.
Зато в голове прояснилось и баба, наконец-то, опамятовала… Поддерживая сразу же потяжелевшую и ставшую чужой руку, она глубоко вздохнула и оперлась о тяжелый стол привычно задавив страх и смятение в душе.
Помогло. Теперь Гретта двигалась неспешно и весьма расчетливо, не забывая посматривать под ноги. Она словно вынырнула из того омута непоняток и неопределенностей в который медленно и неотвратимо погружалась последнюю седмицу. Достаточно пожившая, много повидавшая и испытавшая баба устала разгадывать загадки непонятного Чужака и в который раз спасать весь хутор.
Пропавший скот это плохо и его нужно найти прежде всего.
Вот пусть Чужак и ищет. Он Хозяин. Он знает.
А ей надо за Милкой. Глупой никчемной девчонкой. И пусть даже та уже стóит втрое дешевле. Да хоть в пятеро, плевать. Была бы жива и ладно…
Странно. Впервые за последнюю седмицу в голове стало ясно и пусто.
Алекс.07/05/3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий
Я уже усмотрел за воротами Геру с Рьянгой, что дожидались меня на выходе с хутора, но прямо перед калиткой чуть не воткнулся в нагнувшую наперерез Гретту. Она и Зита торчали подле ворот, но Зита так там и осталась низко склонив голову. Удивленно окинул препятствие взглядом. Лихо! Я, конечно, рассчитывал слегка подправить здешнюю моду, но не столь стремительно и кардинально. Кожаный охотничий костюм явно женская ипостась моей одежки. Темно-коричневые не широкие, но, все же, не в обтяг кожаные штаны заправлены в мягкие кожаные полусапожки с боковой шнуровкой того же цвета. Черная блуза с высоким, под подбородок воротом и длинными рукавами из мягкой, но плотной материи, поверх нее свободная длинная, почти до колен, не застегнутая темно-коричневая куртка. Ее полы прикрывают пристегнутые к бедрам ножны с кинжалами. Гретта вздрогнула наткнувшись на мой взгляд, чуть отступила назад, но так и не ушла с дороги, даже глаз не опустила, лишь заледенела личиком.
Продолжая давить ее взглядом, проговорил:
—Зита, до возвращения хутор на тебе. Арису в амбар на на цепь, о невыделанных шкурах позаботься, за их сохранность своей шкуркой ответишь и чтоб никто за забор ни шагу. Если уж до не могу приспичит, то только с собаками.
Я погладил насторожившуюся Рьянгу:
—Если не вернусь до завтрашней ночи, то пришлю Геру. Тогда уж пусть Шейн в загон воду таскает.
