Гарри подумал о нескольких вещах одновременно.
Во-первых, он поразился совершенно потрясающей физиологии корбана, представленной здесь; чешуя и пластины, покрывающие их тела, были не просто покровными, но и структурными, сохраняя форму тела корбана в обоих состояниях; Гарри сомневался, что у него был внутренний скелет, по крайней мере, в том виде, в каком его понимали в человеческом теле, а более раннее пыхтение и раздувание предполагали, что структурная система корбана использовала как воздух, так и воду для выполнения определенных и специфических действий; этот вид, несомненно, был анатомической находкой десятилетия.
Во-вторых, он содрогнулся при мысли о том, какое эволюционное давление заставило корбана — или его далеких амфибийных предков — выработать столь впечатляющий защитный механизм. Что бы ни обитало в ранних морях этой планеты, оно, должно быть, было чертовски пугающим.
В-третьих, по мере того, как корбан втягивал воду в свое тело, увеличиваясь до размеров, сравнимых с размерами Гарри в квадрате — и в каком-то устрашающем кубе по массе, — он понял, что вот-вот получит по заднице.
Гарри повернулся к Шмидту. — Ты не можешь сказать мне, что не знал об этом, — сказал он.
— Клянусь тебе, Гарри, — признался Шмидт. — Это что-то новенькое для меня.
— Как ты мог пропустить такое? — возразил Гарри. — Чем, черт возьми, вы, люди, занимаетесь весь день?
— Мы дипломаты, Гарри, а не ксенобиологи, — ответил Шмидт. — Думаешь, я бы тебе не сказал?
Прозвучал сигнал судьи. Высокий корбан с громким стуком вышел из бассейна.
— Вот дерьмо, — сказал Гарри. Он брызгался, пытаясь выбраться из собственного бассейна.
— У меня нет для тебя совета, — сказал Шмидт.
— Без шуток, — сказал Гарри.
— О Боже, вот и он, — сказал Шмидт и поднялся с пола. Гарри поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный кулак из плоти, воды и гидродинамики врезается ему в живот и отправляет его в полет через все помещение. Какая-то часть мозга Гарри отметила массу и ускорение, необходимые для того, чтобы поднять его таким образом, в то время как другая часть мозга Гарри отметила, что этот удар только что сломал ему по крайней мере пару ребер.
Толпа одобрительно взревела.
Гарри с трудом осмотрелся вокруг как раз в тот момент, когда корбан подошел, поднял свою огромную ногу и опустил ее прямо на грудь Гарри, вызвав у него ощущение непроизвольной дефибрилляции. Гарри наблюдал, как нога снова поднялась, и заметил в ней два больших шестиугольных углубления. Та часть его мозга, которая ранее восхищалась физиологией корбана, распознала в этих отверстиях места, через которые организм впитывает воду; они должны были быть как минимум такого размера, чтобы тело росло так быстро, как это происходило.
Остальная часть мозга Гарри приказала этой части заткнуться к чертовой матери и двигаться, потому что нога снова опускалась. Гарри застонал, перекатился и слегка подпрыгнул, когда удар ноги о пол, на котором только что стоял Гарри, заставил все вокруг завибрировать. Гарри отполз в сторону, а затем с трудом поднялся на ноги, едва избежав удара, который отправил бы его в стену.
Корбан тяжело двинулся за Гарри, замахиваясь на него под одобрительные крики толпы. Инопланетянин был быстр, потому что его размеры позволяли ему быстро преодолевать расстояние, но когда он замахивался на Гарри, тот понял, что его атаки стали медленнее, чем раньше. Здесь было слишком много инерции, чтобы корбан мог развернуться и нанести быстрый удар. Гарри подозревал, что когда два корбана сражались в этом раунде, они, по сути, стояли посреди зала и избивали друг друга до полусмерти, пока один из них не падал. Здесь эта стратегия не сработала бы. Гарри вспомнил первый раунд, где преимущество было у корбана, который был меньше ростом, и тот факт, что он знал, как вести себя с бонгкой. Теперь ситуация поменялась местами: меньший рост Гарри мог сыграть ему на руку, а корбан при таких габаритах не знал бы, как бороться с чем-то меньшим.
Давай проверим это, — подумал Гарри и внезапно бросился на корбана. Тот сильно замахнулся на Гарри; Гарри увернулся, подошел ближе и ударил корбана локтем в живот. После чего, к своему ужасу, он обнаружил, что из-за набухания бить по пластинам корбана было все равно что бить по бетону.
Ой, — подумал Гарри, а затем закричал, когда корбан схватил его за волосы и приподнял. Гарри ухватился за руку, поднимавшую его, чтобы сохранить свой скальп. Корбан начал бить его по ребрам, которые еще несколько раз треснули. Превозмогая боль, Гарри оперся на руку корбана и ударил ногой вверх, впечатав большой палец ноги в лицо корбана; очевидно, это была единственная часть тела противника, с которой Гарри сегодня везло. Корбан взвыл и выпустил Гарри; тот шлепнулся на спину и с глухим стуком ударился об пол. Прежде чем он успел откатиться, корбан надавил ему на грудь, как поршень, раз, другой, третий.
Гарри почувствовал тошнотворный укол. Он был уверен, что у него пробито легкое. Корбан снова надавил, и изо рта Гарри потекла жидкость. Определенно, пробито легкое, — подумал он.
Корбан снова поднял ногу и на этот раз прицелился Гарри в голову, немного замедлившись, чтобы опустить ее поточнее.
Гарри протянул руку и схватил корбана за ступню левой рукой; пальцы правой он сложил в виде острия и изо всех сил вдавил их в одно из шестиугольных углублений. Когда он это сделал, Гарри почувствовал, как что-то порвалось: мягкий клапан, который закрывался, чтобы вода не вытекала из тела корбана. Он порвался, и струя теплой воды вырвалась из ноги корбана и окатила Гарри.
Корбан издал невыразимо ужасный крик, когда неожиданная боль лишила его возможности сосредоточиться на чем-либо другом, и попытался стряхнуть Гарри. Гарри повис на нем, еще сильнее вцепившись пальцами в клапан. Он обхватил левой рукой голень корбана и сжал, обдав себя жидкостью. Вода брызнула и на пол. Корбан подпрыгнул, отчаянно пытаясь сбросить Гарри, и поскользнулся на извергаемой жидкости. Он упал назад, отчего задрожал весь пол. Гарри сменил положение и теперь начал давить на ногу снизу, выталкивая из нее еще больше воды; он прямо-таки видел, как у корбана уменьшается нога. Корбан взвыл и забился в конвульсиях; было ясно, что он никуда не денется. Гарри подумал, что, если у судей есть хоть капля мозгов, они должны объявить конец раунда в любую секунду.
Гарри посмотрел на Шмидта. Шмидт посмотрел на него с выражением, близким к неприкрытому ужасу на лице. Гарри потребовалась минута, чтобы понять, почему.
О, да, — подумал Гарри про себя. — Предполагалось, что я проиграю.
Гарри вздохнул и перестал выжимать сок из корбана, отпустив ногу. Корбан, все еще испытывая боль, в конце концов сел и посмотрел на Гарри с выражением, которое, как Гарри мог представить, было полным замешательства. Гарри подошел и опустился на колени перед лицом корбана.
— Ты не представляешь, как мне тяжело это делать, — сказал Гарри, протянул руку к лицу корбана и сделал движение, чтобы схватить его. Затем он оттопырил большой палец, зажатый между указательным и средним пальцами, и показал его корбану. Корбан уставился на него, не понимая.
— Смотри, — сказал Гарри. — Я возьму тебя за нос.
Корбан сильно ударил Гарри прямо в висок, и свет погас.
* * *
— Мы на самом деле не ожидали, что ты так поступишь, — сказал Шмидт.
Гарри, лежа на своей койке, изо всех сил старался не поморщиться. Лицо всюду болело. — Ты просил меня держать себя в руках и просил меня проиграть, — сказал он, стараясь двигать челюстью как можно меньше.
— Да, — признал Шмидт. — Но мы не думали, что ты сделаешь это настолько очевидным.
— Сюрприз, — сказал Гарри.
— Хорошая новость в том, что для нас это действительно сработало, — сказал Шмидт. — Лидер корбанов — которого, кстати, ты заставил облиться фруктовым соком, когда пинком отправил своего соперника на трибуны — хотел знать, почему ты позволил своему сопернику победить. Нам пришлось признать, что мы приказали тебе проиграть. Он был рад это услышать.
— Он ставил на другого парня, — предположил Гарри.
— Нет, — ответил Шмидт. — Ну, возможно, но дело не в этом. Он сказал, что твоя готовность подчиняться приказам, даже когда победа была в твоих руках, показывала, что ты способен на краткосрочные жертвы ради долгосрочных целей. Он воспринял твою почти победу как доказательство силы СОК, а затем поражение — как доказательство ценности дисциплины. И поскольку он, казалось, был весьма впечатлен и тем, и другим, мы решили, что это именно те аргументы, которые мы хотели донести.
— Значит, у вас все-таки есть мозги, — заметил Гарри.
— Мы внесли изменения, — сказал Шмидт. — И, похоже, в конце концов, придем к соглашению. Ты спас переговоры, Гарри. Спасибо тебе.
— Не за что, — ответил Гарри. — И я выставлю тебе счет.
— У меня для тебя сообщение от посла Абумве, — известил Шмидт.
— Не могу дождаться, — сказал Гарри.
— Она благодарит тебя за твою работу и хочет, чтобы ты знал, что она рекомендовала тебя к награждению. Она также говорит, что больше никогда не хочет тебя видеть. На этот раз твой трюк сработал, но мог легко обернуться против тебя. Учитывая все обстоятельства, ты не стоишь таких хлопот.
— Ну и пожалуйста, — заметил Гарри.
— Ничего личного, — сказал Шмидт.
— Конечно, нет, — согласился Гарри. — Но мне нравится идея, что я до такой степени отрепетировал, как меня пинают. Чувствую себя гением, знаешь ли.
— Как ты себя чувствуешь? — переспросил Шмидт. — Ты в порядке?
— Ты продолжаешь задавать один и тот же глупый вопрос, — ответил Гарри. — Пожалуйста, перестань его задавать.
— Извини, — сказал Шмидт. Он повернулся, чтобы уйти, но остановился. — Мне пришло в голову, что мы знаем ответ на другой вопрос.
— На какой? — спросил Гарри.
— Как хорошо ты умеешь держать удар, — ответил Шмидт.
Гарри улыбнулся, а затем поморщился. — Боже, Харт, не заставляй меня улыбаться, — сказал он.
— Извини, — повторил Шмидт.
— А насколько хорошо ты держишь удар, Харт? — спросил Гарри.
— Если это все, что нужно для выяснения, Гарри, — сказал Шмидт, — я не хочу знать.
— Видишь, — сказал Гарри. — Я же говорил тебе, что ты мягкотелый.
Шмидт ухмыльнулся и ушел.
ХАФТЕ СОРВАЛ ЕСТ ЧУРРО И ОБЩАЕТСЯ С СОВРЕМЕННЫМИ ДЕТЬМИ
Хафте Сорвал, инопланетянка, прогуливалась по торговому центру в Вашингтоне, округ Колумбия, направляясь к Антонио Моралесу, владельцу небольшого киоска "Чурро Тони", расположенного недалеко от памятника Линкольну. Она закончила свои утренние встречи, у нее оставалась пара часов до назначенных на день дел, и, как обычно, когда она была в Вашингтоне, ей захотелось горячей мексиканской выпечки.
К тому времени, как Сорвал подошла к прилавку Тони, ее стандартный заказ — полдюжины чурро с корицей — был готов. Он с улыбкой вручил ей их в пакетике. — Вы знали, что я приду, — сказала Сорвал Тони, когда брала пакет.
— В вас десять футов роста, сеньора, — напомнил Тони, используя испанское почетное обращение, потому что знал, что Сорвал оно понравилось; Моралес всю свою жизнь прожил в округе Колумбия и с трудом учил испанский в старших классах. — Трудно не заметить, что вы придете.
— Полагаю, это правда, — признала Сорвал, расплачиваясь за выпечку. — А как у вас дела, Тони?
— Бизнес — это хорошо, — сказал Тони. — Но ведь бизнес всегда хорош. Люди любят чурро. Вы счастливы? Съешьте чурро. Депрессия? Съешьте чурро. Собираетесь сесть в тюрьму за растрату? Съешьте чурро перед уходом. Только что вышел из тюрьмы? Пора готовить чурро.
— Поистине, это чудо-еда, — заметила Сорвал.
— Вы приходите за ними каждый раз, когда бываете в городе, — сказал Тони. — Скажите мне, что я не прав.
— Вы не ошибаетесь, — ответила Сорвал. — Хотя разумное существо не может питаться одними чурро.
— Не будьте так уверены, — сказал Тони. — В Уругвае готовят чурро с начинкой из сыра. Это и есть наш обед. Я могу поэкспериментировать с этим. Вы можете стать моей испытуемой, когда приедете в следующий раз.
— Думаю, я откажусь, — сказала Сорвал. — Мне нравится то, что понравилось раньше. Я человек привычки.
— Ваша потеря, — сказал Тони. — А как у вас дела, сеньора? Как дела в дипломатической сфере?
Сорвал состроила гримасу в своем стиле. Дела вообще шли не очень хорошо; с момента уничтожения Земной станции все было в полном беспорядке. Хотя Конклав, который она представляла, не имел никакого отношения к ее уничтожению, потеря станции привела всю планету в состояние паранойи и гнева на любого, кто на самом деле не был человеком с Земли. Следовательно, ее встречи с дипломатами и официальными лицами-людьми в Пекине, Москве, Париже и Гааге были не столько дискуссиями, сколько сеансами психотерапии, на которых ее коллеги-люди изливали душу, пока она сидела в тесноте их крошечных кабинетов (при росте почти в десять футов все человеческие кабинеты крошечные), отрабатывая то, что, как она надеялась, вовлеченные в это люди воспримут как выражение сочувствия.
— Могло быть и лучше, — признала Сорвал.
— Это плохо, — сказал Тони. Он уже привык к изучению физиологии Сорвал и правильно догадался, что в данный момент Сорвал предпочла о многом умолчать.
— Мы живем в сложном мире, Тони, — заметила Сорвал.
— Вы живете в сложном мире, — возразил Тони. — Я готовлю чурро.
— И это несложно? — спросила Сорвал. — По-своему?
Тони пожал плечами. — Знаете, на самом деле это моя вторая работа, — признался он. — Я учился на факультете бизнеса, получил степень магистра делового администрирования и десять лет был одним из тех финансовых придурков, которые делают всех остальных несчастными. Сначала мне было очень весело, но потом, ближе к концу, я каждый день чувствовал, что мне нужно либо напиться, либо затеять с кем-нибудь драку. Так я упростил свою жизнь. И вот я здесь, у прилавка с чурро. И теперь счастлив большую часть времени. Потому что никто не чувствует себя несчастным, когда видит человека, готовящего чурро.
— Вы никогда не разбогатеете, будучи человеком, готовящим чурро, — сказала Сорвал.
Тони улыбнулся и широко раскрыл объятия. — Я был специалистом по финансам! Я уже богат! И в любом случае, как я уже сказал, бизнес идет хорошо. На самом деле, к нам приходят новые клиенты. — Тони указал в глубь торгового центра, где стайка восьмилеток, которых подгоняла пара измотанных взрослых, беспорядочно направлялась к киоску чурро.
Сорвал проследила за рукой Тони и посмотрела на детей. — Надеюсь, не все они принадлежат этим взрослым, — сказала она.
— Думаю, что нет, — сказал Тони. — Больше похоже на школьную экскурсию с осмотром памятников.
— Может, мне отойти? — спросила Сорвал. Не каждому человеку было комфортно рядом с десятифутовой инопланетянкой. Она не хотела вмешиваться в дела Тони.
— Да, пожалуйста, — сказал Тони. — Если бы все они были взрослыми, я бы посоветовал им взять себя в руки, но это дети, и никогда не знаешь, как они отреагируют.
