И всё проходит. Жизнь не стоит на месте. Спустя месяц и мои впечатления поутихли. Спустя два я уже об этом практически не думала. Лишь иногда, оставаясь наедине с собой, могла позволить себе поплакать, сожалея об утраченном. А спустя три месяца с головой погрузилась в новые хлопоты и заботы, к которым меня обязывало положение беременной женщины, любимой жены, будущей матери. Круг интересов с каждым днём рос всё больше и больше, роль кормящей мамы хоть и прельщала, но заставляла опасаться за определённую долю свободы. Забота мужа становилась всё более навязчивой, нервная система всё более расшатанной, а желание рожать наоборот уменьшалось в геометрической прогрессии. Особенно когда третий раз подряд, полагаясь на ложные схватки, я в панике отправлялась в роддом. Там меня сразу успокаивали, сетуя на явно выраженные предвестники, даже предлагали полежать у них до ответственного момента, но такие новости радовали ещё меньше.
Очередной раз я поймала себя на мысли, что пора, второй час подряд не решаясь сдвинуться с унитаза. Потому что там схватки переживались на удивление легко и практически безболезненно. Ближе к четырём утра я поняла, что для меня уже действительно пора и, не особо переживая, а, возможно, просто смирившись с мыслью неизбежного, решила привести себя в порядок. На шум воды из ванной прибежал и Дима, который последний месяц спал особенно чутко, но сегодня упал без задних ног и сразу же уснул.
— Господи, Галя, что ты делаешь? — Устало потирая лицо, взмолился он, опёрся рукой о стену душевой кабины, смотрел на меня как великомученик.
— Решила принять душ в четыре утра. — Обворожительно улыбнулась я, пользуясь передышкой между схватками. Брызнула на мужа водой, чтобы привести в чувства и готова была его пожалеть, когда он просто сполз вниз по стенке, закрывая лицо обеими ладонями.
— Ты сам отвезёшь меня в роддом или будить Кречетова?
— Опять?
— Думаю, сегодня уже наверняка. Не зря же я с двенадцати часов не сплю. Правда?
— Что?! — С вызовом посмотрел он на меня снизу вверх, злобно прищурившись.
— Говорю ты сам или будить Егора Владимировича? — Спокойно отвечала, подставляя по струи воды мыльную спину.
— Что?! — Скривился он, медленно поднимаясь. — С двенадцати?
— Если быть точной, то с без пятнадцати двенадцати.
— Не понял? Ты... ты что тут мочалкой трёшь?! Ты понимаешь вообще...
Одним рывком он отключил смеситель и завернул меня в огромное полотенце.
— С-с-с... — Прошипела я, борясь с желанием вернуться к спасительному унитазу, но Дима слишком уж уверенно тянул меня в противоположную сторону. Не справляясь, просто схватил на руки, взглядом пытаясь отыскать хоть какую-нибудь одежду.
— Я уже всё выбрала. Там. В ванной.
Указала пальцем, тут же была уложена на кровать, соглашаясь, что такое положение тоже относительно щадящее. Но унитаз всё же лучше.
Роддом встретил нас с распростёртыми объятиями, с сонными лицами и без доктора Даниэляна. Трагедия? Да не то слово. Всё вообще шло не по плану! Порадовал только результат осмотра: полное открытие шейки. Что это, я, в принципе, понимала, а ещё точнее знала, что за этим следует самое важное и, одновременно, страшное событие. Правда, врачи сумели скрасить мне это "самое" событие своими плоскими шутками и умными рекомендациями. Что ещё запомнилось... Через минуту после родов я сказала: "Больше никогда в жизни!". Через два часа, когда всё же перевели в палату: "Я хорошо подумаю, прежде чем согласиться". А увидев мужа на руках с сыном, я улыбнулась: "Когда идём за дочкой, папаша?!".
Наверно так выглядит счастье. Наверно так парит счастливая женщина. Наверно так улыбается счастливый мужчина. А ещё прямо на языке вертится слоган: "И это моя семья". Я действительно полностью прочувствовала смысл этого слова. Семья — это забота, это уважение, это значит закрыть своей спиной любимых людей от бед, невзгод. Семья — это главное в жизни каждого человека. Момент, когда из одинокого "я", рождается могучее "мы". Когда смотришь в глаза любимого человека и понимаешь, что дороже в жизни нет и быть ничего не может.
— И всё-таки характер у него Дмитрия Алексеевича. — Уверенно заявила бабуля, когда Иван схватил прядь аккуратно подстриженных волос, желая сделать из них обыкновенную паклю. — Если на что-то решился, то уже никогда не отступится.
Вместо ответа я терпеливо спасала бабулины волосы из малюсенького кулачка.
— Ну что ты мне скажешь, партизан? Папин сын?
— Конечно папин. Всю ночь спать не даёт! — Поддакивала я, глядя на огромные глазки с искорками в них.
— Так у него наверно зубки, Галя. Пятый месяц всё-таки. Ты разбери мои подарки, там есть силиконовые игрушки, которые нужно грызть. Уверена, он быстро поймёт, что с ними делать.
— Ба, ну, ты просто открыла Америку! Конечно зубки! Дай его сюда. — Я попыталась перехватить сына, но бабуля ловко увернулась, и не скажешь, что правнука дождалась.
— Ты мне так и не сказала, — она сама побрела в гостиную, из подарочного пакета извлекла несколько цветастых игрушек, — на вот, обдай кипятком. Только не вари, сказали, что они могут подплавиться. Ты мне так и не ответила, что там с Димиными родителями. Они хоть на внука взглянуть собираются?
— Они пообщались с ним по скайпу, ба. — Нехотя ответила я и скривилась, улучив возможность, пока меня никто не видит.
— Да? Хотят, чтобы внук сказал, что бабушка и дедушка это люди из монитора компьютера? Именно это они и услышат!
— Ба, это их выбор. Лично я против везти ребёнка на другой конец света только бы порадовать тех, кто, вроде как, и без нас рад. Дима меня в этом поддерживает.
— Я заметила, что Дмитрий Алексеевич слишком часто стал тебя поддерживать! — С укором произнесла она и мило улыбнулась внуку. — Это ведёт к деградации. К его деградации в первую очередь! — Подчеркнула, игнорируя мои круглые глаза. — Ты, кстати, когда последний раз была у косметолога? Выглядишь просто ужасно.
Я закатила глаза и подняла Ваньку с пола, когда бабуля предложила ему там размяться.
— Дима сказал, что я пропорциональна, а это самое главное!
— Дима просто жалеет тебя и, между прочим, зря. Это ведёт к деградации. К твоей деградации в первую очередь. — Подчеркнула она, улыбаясь, и придержала эту улыбку, не собираясь подталкивать меня к моей деградации.
— Ну, спасибо, ба. Кто как не ты поддержит и утешит?! — Я бросила быстрый взгляд в зеркало и тут же вернулась к разговору. Бабуля милостиво сделала вид, что этого не заметила.
— Если хочешь, я могу сидеть с Иваном Дмитриевичем, пока ты ходишь на тренировки и к косметологу. Волосы давно пора постричь. Когда ты последний раз делала масляную маску? — Спросила таким тоном, будто раньше я делала их постоянно.
— Ба, я недавно родила, дай мне время передохнуть. Тем более, я всё ещё кормлю.— Привычно ныла я, делая вид, что всё это мне ни к чему, что не замечаю лишних шесть килограмм, пропорционально разложившихся по моему телу.
— Всё это отговорки. Вот когда муж найдёт тебе достойную замену...
— Тогда он перестанет быть моим мужем, ба.
— Да, но и ты перестанешь быть его женой, что, согласись, немаловажно. Такими мужчинами не разбрасываются.
— Так говоришь, словно разбрасываются такими женщинами как я.
— Нет, а что в тебе особенного? Кроме, конечно, длинных ног, голубых глаз, собачей верности и редкого имени? Я вообще удивляюсь, что он в тебе нашёл.
— Ба, что это за наезд? — Подбоченилась я, становясь напротив, бабуля же, не особо по этому поводу переживая, мило сюсюкала с любимым внучком.
— Ничего дорогая, просто я пытаюсь спасти тебя от проблемы восьмидесяти процентов русских женщин, которые считают, что если уж затащила мужика под венец, то это навечно. Ты можешь быть хоть золотой, но это вовсе не значит, что рядом с ним не начнёт крутиться платиновая. И, даже если он и не сбежит, то изменить может очень просто только по той причине, что укусить с новой булочки, глазурь с которой ещё не осыпалась...
— Я поняла ба, сегодня же запишусь.
— Куда?
— Ни куда, а где. — Вознесла я указательный палец вверх. — Везде запишусь, ба, везде. К тому же, — теперь я открыто могла смотреть на себя в зеркало, утянула в талии свободную майку, привстала на цыпочки, — к тому же вот здесь, мне бы не мешало сбросить пару сантиметров.
— Ага, а ещё здесь, вот здесь и вон там. Галя, тебе нужно кардинально заняться своей внешностью!
— Сейчас дойдёт до того, что я стану старым и страшным, и Галя просто решит, что слишком хороша для меня. — Засмеялся за моей спиной Дима так, что получилось подпрыгнуть на месте.
— Дурак! Я так скоро заикаться начну и тогда уж точно никому не пригожусь, тебе в том числе! — Зло махнула я рукой, но он увернулся. Тут же схватил меня, приподнял над полом и закружил.
— Ты у меня самая красивая. — Проговорил в губы, будто бы целуя. Бабуля только изогнула бровь.
— Ну? И где мой богатырь? Иди к папочке, Ванька.
Дима тут же закружил довольного малыша, который считает папу манной небесной и радуется даже его голосу по телефону, не то, что уж папе лично.
— Рассказывай, как ты себя вёл? — Подтёр он слюни довольного сына салфеткой. — Мама тебя не обижала, нет? А ты маму?
Ваня забавно теребил Димины щёки, словно пытаясь вывернуть их наружу и рычал. Дима рычал в ответ, изображая поверженного тигра.
— И кто это у нас такой сильный, кто это у нас такой смелый? А мама нам обед приготовила?
— Оля приготовила. Сейчас накрывает. — Подхватилась я, очередной раз радуясь новой помощнице.
— А мой богатырь уже поел? Галь, он не голодный? — Дима нахмурился на моё возмущённое фырканье. — Что? Мама опять кормила кабачком? А мама пробовала сама его приготовить? Так ведь гораздо вкуснее. — Полностью вошёл он в манеру "говорю с женой-ребёнком одновременно". — Давай-ка мы попросим Олю и она запечёт нам вкусный кабачок.
— Дим, если он не ест специальный, с чего он будет есть домашний. Ну, Дим?..
Я забрала ребёнка, пока папин галстук не искупался в курином бульоне.
— Галь, Оле не трудно, а мы попробуем. Да, Оль?
— Конечно, Дмитрий Алексеевич.
— А я тебе говорила. — Подначивала на ухо бабуля, заставляя меня улыбнуться и приревновать.
— А я тебе говорила, что он у меня самый лучший. Ба!
— Молчу, молчу...
И так всегда, когда приезжает папа, Ванька готов есть хоть кабачок, хоть брокколи, только бы папа остался доволен. Дима естественно посмотрел на меня с превосходством, я же на него, со снисхождением.
— Звонили из детской поликлиники, они опять потеряли наши анализы. — Между делом сообщил он мне, выпивая привычную порцию свежевыжатого сока вместо чашки любимого кофе.
— Дима, Опять?!
— Не смотри на меня так, это же не я их потерял. — Замахал он рукой. — К тому же, давно говорил тебе наблюдаться в нашей клинике. Там есть хорошие педиатры. Не веришь мне — позвони своему Даниэляну, он обязательно кого-нибудь посоветует.
— Я уже спрашивала. У него жена детский врач.
— Тогда вообще не вижу в чём проблема. — Развёл он руками, раздражаясь. — Звони, записывайся. Номер телефона ты знаешь. Дубликаты исследований они присылают в районную поликлинику.
— Проблема в том, что мы платно делаем то, что...
— Что бесплатно делают из рук вон плохо. Это здоровье нашего ребёнка Галя, как можно быть такой безответственной?
— Я хорошая мать!
— Даже в этом не сомневаюсь, но ребёнку будут колоть пальчик четвёртый раз. Как думаешь, Ванька обрадуется?
— Они колют не больно. Там специальные детские скарификаторы.
— Не пререкайся. Лучше иди и звони. — Дима снова подобрался к сыну, который с удовольствием рассматривал подаренные бабулей машинки и кольца для зубов. — Ну, пока, мой богатырь. Папа постарается пораньше. — Подсунул он нос, за что сразу же по этому носу и получил.
— Ещё скажи спасибо, что бабуля не металлические купила. — Поцеловала я ушибленный нос.
— Спасибо вам, Дарья Максимовна за нашу счастливую старость. — Прокричал этот дурачок на весь дом и сбежал, пока я не добавила ему ещё и по лбу.
— Позвонить... Позвонить... — Тут же напомнила себе и уже на следующее утро записалась на приём к врачу Даниэлян.
— Ну... что я могу вам сказать... абсолютно здоровый малыш. Зубки режутся. Ванька, ты показывал маме свои зубки? — Улыбнулась врач, нажимая на подбородок с ямочкой. Как раз в этот момент я подумала, что у моего отца вполне мог быть такой же, с ямочкой, потому что ни Дима, ни его отец, подобного украшения не имели. — Вот, смотрите, две белые точки. Одна больше, а другая меньше. Это и будут ваши белоснежные зубки. — Улыбалась она, не забывая отвлекать Ваньку от процесса осмотра. То там погремушкой звякнет, то в противоположной стороне.
— Это нормально? В том смысле, что одна точка больше?
— Абсолютно. Просто с правой стороны зубик может пробиться раньше. Вы хотели сдать какие-то анализы? Я правильно поняла.
— Да. Самые обычные анализы. Общий крови и мочи. В нашей поликлинике их никак не могут найти. Три раза пересдавали. И, если можно, группу, а-то мы уже такие большие, а группу крови так и не знаем. — Качала я сына на коленях, пока он пытался стащить со стола яркую погремушку.
— Группу? Обычно этот анализ делают ещё в роддоме, вы зайдите в свою поликлинику, уточните.
— Да знаю, но уже уточняла. Толи они просто забыли этот анализ сделать, толи сделали, но не вписали в карту новорождённого. Но его отсутствие это факт.
— Хорошо. Направление я выпишу. Сейчас около девяти, можете сдать кровь из пальца и на группу. Моча?
— У нас с собой. — Улыбнулась я своей прозорливости и довольная результатом отправилась в лабораторию.
— Только на группу и резус из вены. — Предупредила меня лаборант, с опаской поглядывая на малыша, и тут же позвала в подмогу лаборантку из соседнего кабинета.
Моего Ваньку скрутили по рукам и ногам, быстро набрали необходимое количество крови. Только сын, на удивление, и не пикнул, лишь с интересом посматривая на медсестёр, которые не спешили отпускать.
— Вот и всё. Результат либо через два часа, либо уже завтра.
— Спасибо, мы завтра.
Дима уже ждал у дверей.
— Ты опоздал и не увидел, как стойко держался наш боец. — Похвалилась я, старательно поправляя капюшончик осенней ветровки. Сама укуталась в широкий шарф-хомут, Диме, который злостно игнорировал головные уборы, подняла повыше воротник.
— Результат мы завтра заберём, нам не к спеху. — Пояснила, усаживаясь сама. Дима только согласно кивнул.
— Куда сейчас?
— Домой. Я хотела к бабуле, она предлагала погулять в парке, который возле её дома, но мне кажется холодно. Ветер и вот-вот пойдёт дождь.
— Ты сделаешь из него стерильное дитя. Пацану нужны и вредные микробы.
— Хочешь выгнать нас на улицу?
— Хочу, чтобы Ванька подышал. — Спокойно отвечал на мой вызов Дима, перебирая маленькие пальчики, разглядывая, который пострадал.
— Мы можем погулять и во дворе. И ветра у нас нет.
— Это только если гулять под забором, а ребёнку простор нужен.
