Сейчас небольшая толпа выборных кучковалась в гардеробе Зимнего, где им, к их глубочайшему изумлению, предложили сдать верхнюю одежду в гардероб. На робкий, заданный в пол голоса, вопрос кого — то из рабочих, "а это еще зачем", встречающим депутацию морским офицером был дан ошеломляющий ответ.
— Господа, вы что, в тулупах с царем чай собираетесь пить?
— Ка... как... какой чай? — отчего — то стал заикаться член партии социалистов революционеров Петр (Пихас) Рутенберг**.
В отличие от большинства делегатов Рутенберг, при подготовке к покушению, близко знакомился с привычками царя. И он то знал, что чаепитие для Николая это почти священнодействие, на которое обычно допускались пять, шесть избранных особо близких к нему людей. Чего он не знал, это каких трудов стоило Вадику и Ольге убедить самодержца поменять формат этой церемонии.
— Ну не за водкой же обсуждать судьбу России, чай не в трактире на Нарвской стороне**, — пристально глядя в глаза Рутенбергу произнес давешний доктор, в котором тот узнал популярного с недавних пор Банщикова, — прошу всех сдавших верхнюю одежду в гардероб по одному пройти в арку, да — да, вон в ту, со Святой Софией на верху.
— А это что за икона, что я такую не припомню, канон странный, — некстати заинтересовался Гапон, который кроме полицейского осведомителя был еще и батюшкой.
— А, это нам намедни из первопрестольной привезли, эту икону недавно нашли в Лавре, говорят особая икона охранительница, по преданию она должна от царствующего рода отвести беду, — на помощь Вадику, совершенно не владеющему вопросом иконографии, пришла его ненаглядная Ольга, появление которой в белом воздушном платье сразу отвлекло внимание от странной арки, не каждый день простой рабочий видит сестру императора, — а времена нынче такие, что никакими предосторожностями пренебрегать не можем себе позволить. Вдруг господь снизойдет и поможет нам грешным...
В отличие от безбожника Вадика, Ольга в бога верила всерьез, и в ее устах слова об иконе прозвучали совершенно естественно. Когда она предложила установить на арке древнюю чудотворную икону, Вадик поначалу взбеленился. Но аргументация княжны, в отличие от юного шалопая бывшей неплохим психологом, его убедила.
— Кстати о временах, любой кто попытается пронести любое оружие на встречу с Его Величеством — будет убит на месте, — вернул себе контроль над ситуацией и внимание отвлеченных явлением "ангела господня" депутатов, Вадик, — уж не обессудьте, но у нас в разгаре война-с, и японские агенты могут воспользоваться моментом для обезглавливания державы. Так что если кто по глупости чего оружного притащил — сдайте в гардероб, потом вам все вернут. Заодно и все металлическое тяжелее нательного креста — тоже туда — же, а то у нас на "Варяге" был случай — два матроса повздорили, и один в другого кружкой запустил, железной... Ну казалось бы, делов — то? Так не удалось мне откачать потом беднягу, в висок попало... Одному морские похороны, другому трибунал и расстрел. Так что металлические предметы в присутствии Его Величества тоже не допускаются. Ну — с богом, перекрестясь, кто православный, по одному через арку марш — марш. У государя Николая довольно дел, давайте не будем его задерживать сверх необходимого.
Медленно, по одному депутаты проходя под аркой направились в соседнюю залу. При проходе пятого выборного вдруг раздался резкий и противный зуммер, а оклад и нимб старой иконы вдруг полыхнули отраженным от сусального золота светом. Только теперь доктор обратил внимание, что его суженная установила икону прямо над лампой, которая загоралась если металлоискатель что — то чуял.
За два месяца до описываемых событий.
На вокзале прибывшего с Дальнего Востока Лейкова встречал лично Банщиков, на своем экипаже. Первый вопрос, заданный "доктором" "трюмной крысе" прямо у ступенек вагона был весьма странен.
— Так что все — таки случилось с папой? Почему сюда переместились именно вы, а не он? Из вашего телеграфного объяснения я ничего не понял, — учитывая, что задавая этот вопрос доктор Банщиков в упор впился взглядом прямо в глаза собеседника, Лейкову стало немного не по себе.
Он решительно не узнавал добродушного увальня студента, которого знал с пеленок.
— Видишь ли, Вадик... Мы с твоим отцом никогда не совпадали в деталях теоретического описания процесса переноса матрицы сознания. Если я был, и до сих пор уверен, что мы своими действиями создали новый мир, полностью независимый от нашего то он... В общем его теория — по исчерпанию солярки в генераторе, питающем защитное поле, дача должна "выпасть" в реальность. Либо в исходную — то есть точку отбытия, либо в получившуюся — то есть к нам сюда. В результате, каждый из нас решил действовать исходя из своих теоретических выкладок. А насчет твоего явного убеждения, что я его там бросил... Это технически не возможно. Установка не может быть запущенна человеком, которого она перемещает. Ибо перемещаемый должен быть погружен в сон, этого основное требование — понижение активностей синапсов мозга, а компьютер не настолько хорошо отлажен, чтобы активировать перенос именно в момент наибольшей синфазности....
— Стоп! — поспешил остановить собеседника Вадик, если "дядя Фрид" садился на лекторского конька, остановить его можно было только ударом по голове, похоже перемещение на этой с черте его характера никак не сказалось, — а мне он, случайно, ничего передать не просил?
— Ой, чуть не забыл, право слово, — смущенно выплыл из описания работы головного мозга переносимого Фридлендер, — он просил тебя, как появится возможность, выкупить участок где была построена та самая дача. На случай, если она выплывет в этом мире. И выкопать там котлован, так как процесс материализации иновременного объекта абсолютно не ясен. А при наложении двух твердых тел в одном пространстве может возникнуть ситуация ведущая к субатомному взрыву, вызванному принудительным наложением множества атомных ядер...
— А теперь то же самое, и по русски, дядя Володя, — терпеливо остановил опять увлекшегося оратора Вадик.
— Ну если в двух словах, и популярным языком — в случае материализации фундамента в почве, может рвануть на пару мегатонн, — так понятно? — снизошел до простого объяснения Лейков, — хотя на мой взгляд, тут или полное замещение атомной структуры объекта будет, или реципиент и в котловане не переживет переноса. Ну умрет он не от взрыва, скорее даже теплового чем атомного, тут твой отец погорячился там килотонн пять будет, не больше, а от воздушной эмболии. Ведь если воздух не уйдет с места материализации объекта, то он окажется внутри кровеносной системы, а про пылинки в тканях головного мозга, я вообще молчу. Так что если будешь маяться дурью с котлованом, то озаботься тогда и вакуумной камерой. Размером в дом.
— Вполне. Ладно, выкупим раз уж нам грозит пара мега— или килотонн, и папа с эмболией и пыльным мозгом внутри... Карета кстати подана, — за разговорами офицеры дошли до нового средства передвижения доктора Вадика, сам Вадик привычно пропустил заумную половину объяснений мимо ушей..
Посмотреть на которое весьма стоило — новая карета, с учетом опыта прошлого покушения, была оббита изнутри стальными листами, хотя снаружи выглядела вполне обычной. Но тянули ее два здоровых битюга, обычным лошадкам сил уже не хватало, Лейков оглядел экипаж и скептически хмыкнул.
— А что делать, дядя Володя, — по старой привычке опять назвал друга отца старым именем Вадик, в котором вдруг внезапно не осталось ничего от Банщикова, и который под впечатлением от встречи со старшим товарищем, стал обычным московским студентом, — до машин нормальных тут еще пердячим паром лет десять. Вот и выкручиваюсь как могу!
— Вадюш, я тут — Николай Григорьевыч, — менторским тоном начал Лейков, — не забывай, пожалуйста. А что до машин — тут да, работы здесь непочатый край. Как я понимаю главное зачем ты меня выдернул, это металлодетектор, так?
— Так, дя... Николай Григорьевич, — поправился доктор, — если не считать выяснения вопроса с вашим, а не папиным тут появлением, то — да. У нас на носу — кровавое воскресенье, а с него началась первая русская революция, как вы наверное помните. Я думаю, что лучше всего даже не предотвратить беспорядки, а обратить события в нашу пользу. Для этого надо дать Николаю встретиться с рабочими. Но, если информация о готовящемся покушении верна, то надо как — то отсеять покушающихся. У жандармов такая каша их двойных и тройных агентов, что ее и Балк за год не разгребет, хотя он кое что и почитал перед переброской. А я и соваться туда не хочу, не справлюсь. Так что остается отсеять всех кто понесет на встречу с царем револьверы. Это реально?
— В принципе, схему колебательного контура, на имеющихся в наличие материалах, я за время путешествия набросал. Все одно делать было три недели нечего, хотя и курьерским ехал. За два месяца должны успеть собрать и опробовать, но мне понадобится...
Чрез день во дворце выделенном Вадику появилась еще одна лаборатория, на этот раз электромеханическая. А на заводы Германии полетели заказы на вакуумные насосы, проволоку с очень точным допуском по толщине, серебряные пластины весьма хитрой формы и прочие интересности.
— Это что? — с испугом пробормотал здоровенный парень испуганно крестясь в сторону образа.
— Так, братец, по легенде икона предупреждает о ком — то, замыслившем недоброе по отношению к Государю Всея Руси, — задумчиво проговорил Вадик, — но ты не переживай, иконе то за триста лет будет, может и ошибается, кто ее знает? Отойди пока в сторонку, вон в тот уголок.
Неизвестно откуда материализовавшийся казак конвоя Его Величества проводил оторопевшего мужика в дальний угол залы. Некоторые из выборных проводили его тяжелыми, недобрыми взглядами. Такая же участь постигла еще пятерых участников встречи, причем в их числе, к ужасу Рутенберга, оказался и второй из готовивших покушение эсеров, у которого тоже был припрятанный за голенищем сапога маленький дамский браунинг. Неужели эта старая доска работает, черт бы ее побрал? Не может быть! Сам Пихас пока был в числе последних трех ожидающих своей очереди к арке. Решив не рисковать, он тихонько подошел к руководившему процедурой Банщикову.
— Видите — ли, господин офицер, я правоверный иудей, Пихас Рутенберг. И мне никак нельзя проходить под символом чуждой для меня веры. Можно мне избежать сей процедуры, по религиозным соображениям?
— Мне очень жаль, но нет, — вся мягкость и обходительность доктора куда — то исчезла, — если помните — то когда русские, православные, князья приезжали в орду, то им приходилось проходить "меж двух огней". Проходя между кострами они, по языческим верованиям, показывали что у них нет дурных намерений. И ничего, проходили, не морщились. Вот и вы в чужой монастырь со своим уставом не лезьте. Коль пришли к православному императору, так извольте пройти под иконой. Хотя, из уважения к вашим верованиям, один вариант я вам могу предложить. Вы проходите в соседнюю комнату, и в присутствии двух казаков раздеваетесь до исподнего. Это же предстоит и всем тем, на кого указала Святая София.
— Товарищи, это же произвол! — попробовал разыграть последний козырь Рутенберг, — мы, представители трудового народа, пришли требовать от...
По знаку Вадика, стоящий рядом казак резко ударил провокатора под дых, не дав тому договорить. Еще до того, как рабочие поняли, что одного из их депутатов только — что "оскорбили действием" — в просторечии избили, Вадик с казаком сноровисто обыскали упавшего Пихаса. Не успел еще под сводами Зимнего раздаться крик его напарника эсера, ожидающего своей очереди на обыск — "наших бьют, товарищи", как Вадик вытряхнул из за пазухи Рутенберга браунинг. Кричавшего на всякий случай сбили с ног, и так — же обыскали. Перед глазами собравшихся появился изъятый, на этот раз из рукова крикуна, второй браунинг, близнец первого.
— Итак, с этими представителями "трудового" народа, все ясно. Теперь вам, господа рабочие, понятно ЗАЧЕМ была устроена вся эта история с вручением царю вашей петиции ЛИЧНО В РУКИ?
Неожиданно один из рабочих, старый мастеровой, явно не один год тянувший лямку на Путиловском, и давно и прочно занявший свое место в рядах рабочей аристократии, рухнул на колени. Он стал истово креститься в сторону иконы, которую Вадик и установил то исключительно поддавшись на неоднократные просьбы Ольги. Отказывать своим женщинам он так и не научился. Сначала неуверенно, но потом все более искренне его примеру последовали и остальные члены депутации. Тем временем, у остальных пяти не прошедших "святой тест" был изъят еще один револьвер, и куча разного металлического хлама. Отделив агнец от козлищ, Вадик вернулся к обязанностям распорядителя балла.
— Господа! Товарищи рабочие, я вынужден перед вами извиниться, — далее последовало несколько сбивчивое и путаное объяснение, — обнаружение заговорщиков заслуга не чудотворной иконы, а новейшего прибора — металлоискателя. Арка, через которую вы все вынуждены были пройти, его главная часть. А икона... Она нужна была более для отвлечения внимания злодеев. Просто объяви мы о металлоискателе — они выбросили бы пистолеты в толпе, а то вообще стали бы стрелять направо и налево. Да и мы тогда, не зная, кто именно из депутации хочет убить государя, вынуждены были бы завернуть вас всех. Или кого из вас бы застрелили эти гады, а потом еще винили бы в этом "царскую охранку". Но Император хочет встретиться с истинными представителями народа (святая ложь...), и ничто не сможет его остановить в его стремлении!
— Чай поди не совсем идиоты, господин доктор, — раздался голос того самого старого мастера, — сам гальванером
* * *
на Путиловском работаю, и догадался о вашей машинке как только провода разглядел, что арку обвивают. Чудотворной иконе они ни к чему, это верно. Только молод ты еще доктор, уж прости старика, но что есть, то есть, и в чем помысел божий...
— Не нам простым смертным дано догадаться, — пришедшая на помощь явно запутавшемуся в непривычных для него длинных словах работяге великая княжна, — он действовать не только через гудящую и светящуюся икону способен. Он может, дабы не смущать умы чудом божьим, и просто послать гениального изобретателя именно туда и тогда куда нужно. Чтобы тот изобрел это металлонаходитель именно перед покушением на помазанника божьего. Это как в притче о набожной женщине, которая при наводнении три раза отказывалась садиться в лодку, все ждала что ее Бог спасет. Когда же она, утонув, пришла к Господу, и спросила "отчего же ты меня не спас?", что он ей ответил?
— А кто тебе, дура, три раза посылал лодку? — ответил тот самый старый мастер, — и сразу же поправился, — простите ваше высочество...
— Отчего же, за исключением "дуры", вы совершенно правы, — неожиданно весело ответила Ольга, — ну да пройдемте господа, а то мой брат уже заждался.
— Вы хотите сказать, что после всего что тут было, после раскрытой попытки покушения на Его Императорское Величество, — запинаясь выговорил организатор шествия поп Гапон, — хочет встретиться с нами?
