Весь вопрос в расстоянии, на котором они окажутся в критический момент. Мэй еще ни разу не пробовал свои способности далее, чем в двух-трех метрах от жертвы, и вряд ли противник станет настолько приближаться к нему. Так что все решит дистанция.
Поляна для осенних церемоний, которую Хито явно приказал создать, исходя из своего понимания (точнее, непонимания) сути дела, оказалась круглой проплешиной в окружении деревьев. Сосны-мацы тянули плоские кроны к переливающемуся небу с пялящимся кровавым глазом Инганно, стоящей в зените. Ни гинкго, ни гибискуса, положенных по канонам, здесь не наблюдалось. Располагалось место позади дома, в десятке метров от светящихся окон, и его диаметр составлял метров пятнадцать.
— Ты встанешь здесь, — ткнул пальцем Хито. — А ты — туда. Дистанция двадцать шагов.
Он пронаблюдал, как Лин отошел на указанное расстояние. Кобуны "Скальпеля" и "Меча и ярости" сгрудились в дальнем конце поляны. Кобуны "Тумана" и "Кобры", а также локтевик остановились неподалеку, враждебно переглядываясь.
— Слышь, Мэй-тара, ты точно не хочешь чего-то понадежнее своих искорок? — осведомился Хито. — А то ведь скажут потом люди, что я тебя безоружным драться заставил. Нехорошо выйдет. Нет? Ну, смотри. О-тара, ты свидетель. Эй, Лин-тара! Начнете по сигналу, я в воздух шмальну.
И он вразвалку пошел к основной группе.
— Мэй-пун, — негромко сказала О, — ты уж постарайся победить. У Лина точно с головой не в порядке. Он сюда сам явился и меня притащил, чтобы Хито убедить Арену громить. Или хотя бы тех прижать, кто ей пользуется. Он всегда не в себе был, а сейчас, кажется, с локтевиками всерьез связался, их идеи проповедует.
— Сначала ты меня в дуэль втянула, а теперь победы желаешь, О-фуна?
— Дурачок. Если бы он отсюда ушел живым, ты не прожил бы и часа. Тасиэ — и его территория тоже, не забывай. Локтевика среди его кобунов я придержу, если что, но, малыш, Лин на тебе. Имей в виду, если умрешь, сильно меня разочаруешь — вести дела с Лином в последнее время все сложнее, в отличие от тебя.
И О удалилась к общей группе в сопровождении своей телохранительницы. И снова Мэй восхитился изяществу ее фигуры и движений, изысканности одежды и эротичности единственной выбившейся (намеренно выпущенной?) из прически прядки. Сука. Холодная, умная, расчетливая сука — какой парой они могли бы стать! Повернуться к такой женщине спиной означает умереть быстро и болезненно, но и сам Мэй отнюдь не невинный младенец. Ну ничего, все еще впереди...
Он еще следил за О и за Хито, которому один из кобунов вложил в руку пистолет, но его пальцы уже кололи знакомые иголочки, и мир окрашивался в багровые тона, словно Инганно начала полыхать ярче дневного солнца. Он уже тянулся вдаль, к Лину, пытаясь ощутить его сердце в своих ладонях... и тут его пробило ясное понимание.
Локтевик среди кобунов Лина. Локтевики, пришедшие за девчонкой. Лин, стремящийся нагадить паладарам. Тасиэ — территория и "Тумана" тоже. Как локтевики могли узнать о девчонке так быстро? Только если им слил информацию кто-то, причастный к ее обнаружению — точнее, тот кобун "Скальпеля", явно работающий на двух хозяев. Значит, локтевики уже давно опутывают своей паутиной столицу. И их возросшая в последнее время активность и неуловимость для властей прекрасно согласуется с возможностями "Тумана", издавна специализирующемся не только на морской, но и на сухопутной контрабанде. Насколько сильно их влияние? Насколько они независимы и готовы действовать самостоятельно? Еще одна опасность, которая грозит ему лично, но за информацию о которой паладары выдадут отдельную премию. Если бы он мог выбраться отсюда без дурацкой дуэли... если бы он мог просто добраться до радиотелефона в своей машине, никакой войны бы не началось. Паладары совместно с Управами благочиния Ценганя и Кайнаня за несколько часов просто стерли бы с лица земли "Туман" вместе с примкнувшими к нему локтевиками...
Хито поднял дуло пистолета к небу и выстрелил.
Мэй слишком поздно понял, что внезапное осознание взаимосвязей стоило ему концентрации. Точнее, он не успел даже толком осознать ситуацию: голова еще додумывала мысль, а тело уже рефлекторно бросило его в сторону, в боковой перекат, не дожидаясь реакции сознания. Хлопки нескольких новых выстрелов — он стоит на одном колене, пригнувшись, с расставленными руками и скрюченными пальцами — багровый огонь луны ярко вспыхивает и заливает весь мир ослепительной яростью — иглы в кончиках пальцев, отчаянный трепет чужого сердца в ладони — сдавленный крик сливается с еще одним хлопком — правый бок обжигает огнем, неведомая сила разворачивает его вокруг опорного колена, толкает назад, бросает на землю — и новый удар, уже совсем другой, черный, громкий, идущий откуда-то с неба. Затем пространство вокруг заполнил отчаянный рев неведомого чудовища, земля затряслась под ударами его лап. Багровый мир вдруг сменился бешеной пляской геометрических линий и полотнищ разноцветного пламени, сквозь который к нему плыл гигантский предмет, состоящий из тысяч сияющих углов и граней. От предмета исходила неясная, но вполне конкретная угроза, и Мэй, снова ощутив покалывание в пальцах, вонзил в него невидимые когти, и рванул, раздирая в клочья. Рев усилился, и мир пламени затрясся в конвульсиях, вызывая приступы тошноты. Звуки вдруг стали кислыми и сладкими, лучи света били по лицу не хуже шипастых кастетов, и тогда Мэй, на секунду ослабив хватку, подцепил откуда-то из окружающей тьмы горсть песка и швырнул его в глаза противнику.
Рев перешел в визг, и могучий удар швырнул его на землю. Некоторое время Мэй лежал на спине, глотая воздух и отстраненно глядя в переливающееся радужное небо, на фоне которого вились огромные рои черной мошкары. Мир пламени плясал поверх и внутри реального мира, стремясь вытеснить его, пронзая цветастыми нитями, кривляясь и глумясь. Наступила глубокая тишина. Мимо мелькнул очередной рой мошкары, жужжа и невнятно бубня оскорбления на неизвестном языке. Мэй слабо отмахнулся чем-то (точно не рукой), и вдруг вся мошкара разом куда-то пропала, и ближняя, и дальняя. Шевелиться не хотелось, тело почти не чувствовалось, лишь в правом боку постепенно разгорался острый огонек. А ведь Лин все-таки меня достал, мелькнула в голове мысль. А я его? Раз не добивает, значит, и ему мало не показалось. Интересно, можно надеяться, что он сдох? Однако чтобы проверить, что там с врагом, требовалось поднять голову, на что сил решительно не оставалось.
Половину вечности спустя до него начали доходить какие-то звуки. Кажется, снова жужжали мошки... или звенели струны огня... нет. Голоса людей. Внезапно они стали громкими и ударили по ушам.
— ...мой дом, люай но тиксё! — орал Хито. — Посмотри, что они сделали с моим домом! Этот тинтин половину снес! Убыток какой, а! Янориман, янориман, янориман! Он мне заплатит в десять раз, и еще в два раза сверх того!
— С чего ты взял, что виноват Мэй-пун? — спокойно отвечала О. — Локтевик успел в него дважды огнем бросить, пока я его не срубила. Может, вина его. А кто локтевика привел?
— Паскудный Лин сдох, драть его в рот! С него я уже ничего не возьму! Но "Кобра" мне в десять, нет, в пятьдесят раз заплатит! Эй, тряхните этого вандабаня как следует! Ведро воды сюда!
— Я бы не стала его трясти, — над Мэем, заслоняя небо, склонилось лицо О. Вокруг него плавали разноцветные комки пламени, и где-то совсем рядом, а может, страшно далеко висела чуть светящаяся зеленым конструкция из трех сцепленных тетраэдров. — В следующий раз сюда могут явиться не сотни, а тысячи волют. Сколько твоих людей оставалось в доме — двадцать, тридцать? Половины уже нет. Хочешь остальных лишиться? А может, и своей головы? Мэй-пун! Мэй-пун, ты меня слышишь? Говорить можешь?
Бок снова обожгло болью, и Мэй невольно дернулся. Он попытался раскрыть рот, но тело не слушалось. Пляшущие линии и полотнища вдруг придвинулись и заслонили от него пугающую черноту, но он еще успел услышать голос Синь Ан Датты:
— Опять волюты, Хито-атара! Я так думаю, следует позвать паладаров, им виднее...
А потом над ним склонились боги. Мэй не видел их в окружающем хаосе, где перемешались цвета, запахи, вкусы, звуки и ощущения, но ясно чувствовал их — гигантские бесформенные тени, окруженные роями то ли анторусов, то ли дхайнов, то ли западных гхашей, горящие глаза и изумленное внимание. Он попытался различить среди них Теллеона — бог воды всегда покровительствовал ему, и Мэй изредка оставлял дары в его храмах — но не преуспел. Потом чья-то всепожирающая пасть надвинулась на него, распахнулась и проглотила целиком.
05.31.1232 (Палла). Неопознанная местность. Локальное время неизвестно
Лежащая на лице тряпка, казалась, удушала. Фуоко понимала, что удушье — просто иллюзия, но те несколько минут, что она пыталась отдыхать, показались часами. Лежать неподвижно сил все равно не оставалось. Она подняла руку к лицу, стащила ткань и отбросила ее в сторону.
Кровать, на которой ее тело лежало в виртуальности Арасиномэ, качнулась и заскрипела. В глаза ударили лучики солнечного света, пробивающегося сквозь многочисленные прорехи в шторах. Особняк, куда их с Юно занес лабиринт миров, похоже, стоял заброшенным многие годы, если не десятилетия, так что удивительными казались не прорехи, а тот факт, что материя все еще не сгнила и не рассыпалась в прах. Впрочем, здесь очередной кусок игровой виртуальности, вокруг декорации, так что логику искать — только время зря тратить. Тем более, что думать становилось чем дальше, тем тяжелее. Мысли путались и сбивались, в ушах иногда звучали обрывки странных фраз, произнесенных разными голосами. Мир плыл и дробился на тысячи крохотных изображений, иногда восстанавливаясь сразу, иногда — через несколько минут. Информационная перегрузка психоматрицы, как обозвал такое состояние Дзии. Поспать бы... но ведь не получается.
Она сосредоточилась на правом глазе. Часы в реальном мире, светящиеся в кромешной тьме терминала Арены, показывали 09:32. Восемнадцать минут. Она выдержала всего восемнадцать минут. Нервное возбуждение, постоянно нараставшее, требовало немедленно встать и куда-нибудь идти, но рассудок, чем дальше, тем более замутненный, все еще подсказывал, что неадекватные действия закончатся плохо. Например, можно потерять Юно, который исследовал дом (и ведь хватает же у него еще любопытства после многих десятков, а может, и не одной сотни миров, через которые они прошли!)
— Дзии! — сказала она негромко.
— Да, дэйя Винтаре? — немедленно откликнулся неб.
— Я больше не могу. Может, еще раз попробовать успокоительное?
— Не стоит. Я ввел уже четыре разные комбинации, и ни одна не повлияла на ваше психоэмоциональное состояние. Не думаю, что пятая окажется успешнее.
— Ага... Но я все равно не могу. Надо идти. Белый замок совсем близко. И библиотека где-то рядом... наверное.
— Я бы все-таки порекомендовал провести в темноте не менее получаса. Ваш мозг не справляется с потоком информации, в первую очередь визуальной, нужно дать ему передышку.
— Я не чувствую, что передышки помогают. Кир... где Кир?
— Дэй Сэйторий час назад отправился на занятия в колледже. Вы сами его заставили, помните?
— Занятия... ах, да. Точно.
Фуоко вспомнила, что действительно выпнула Кира в колледж из бункера почти силой. В последнее время он даже спал рядом с терминалом на преобразованном в кровать дроне. Он осунулся и стал гораздо более угрюмым и неразговорчивым, чем обычно, и Дзии настоятельно рекомендовал ему отвлечься — хотя бы на учебу. Бедный Кир... говорят, мужчины очень сильно переживают импотенцию. Сразу все на его голову. Нужно ему все-таки объяснить еще раз, что такое производная... тьфу, при чем здесь производная? Мысли путаются, в бред сбиваются. Держись. Нужно добраться до Брагаты во что бы то ни стало. Видела ведь уже его... нет чтобы сразу по-человечески объясниться... Нет, так нельзя. Так можно просто свихнуться.
— Дзии, мне нужно в туалет.
— Да, дэйя. Секунду.
Комната в старом особняке слегка поблекла и словно отдалилась: внутренняя поверхность терминала Арены слабо засветилась жемчужным светом. Правый глаз показал вливающуюся внутрь через дверцу гигантскую серую амебу. Суспензорное поле опустило девушку, и дрон присосался к нижней части тела, проникнув в сенко. Преодолевая отвращение, она заставила себя облегчиться: мысль об использовании дрона в качестве унитаза до сих пор казалась ей омерзительной. Конечно, до туалета сейчас не дойдешь самостоятельно, не расшибив руки-ноги о предметы в виртуальности. Да и за многие дни, что она уже провела в медицинских капсулах, Дзии не раз заботился о ее санитарных нуждах. И вообще медицинскому небу с тысячелетиями (или даже миллионами лет) опыта вряд ли человеческие фекалии в новинку. Но все-таки... как-то гадко. Хорошо хоть без катетеров можно обходиться. Но плохо, что из-за такой неприятной мелочи пришлось прорезать дыру в комбинезоне. Паладары новый сделают, но все-таки портить такую хорошую вещь, потому что кишечник и почки не умеют останавливаться хотя бы на время... Кстати, гель наверняка уже впитался в кожу, контакт с тканью ухудшился. Надо снова намазаться. Но как неохота вылезать из сенко, а потом влезать обратно! Потом. Попозже. Интересно, Дзии с координатором получают с нее хоть какие-то новые данные? Можно спросить, но ведь Дзии сразу же заявит, что комфорт сейчас важнее любых данных и сенко можно снять в любой момент
Дрон исчез так же бесшумно и вкрадчиво, как и появился. В желудке неприятно засосало. Фуоко протянула руку, в виртуальности выбившую облако пыли из дырявых занавесок, взяла висящий рядом с ней в терминале брусок концентрата и принялась жевать. Закончив с завтраком, она села на "тамошней" кровати и потрясла головой.
— Дзии, я иду, — проинформировала она. — Пора дальше.
— Я по-прежнему считаю, что вам необходим отдых, дэйя Винтаре. Однако решение за вами. Для простоты предлагаю перестать комментировать ваше окружение и сообщать только о действительно важных вещах. Декорации виртуальности особого значения не имеют, но комментарии заставляют вас концентрироваться, сильно увеличивая нагрузку на когнитивные участки психоматрицы.
— Хорошо. Я пошла.
Фуоко поднялась с кровати, покачнувшись, но все-таки удержавшись на ногах. Половицы под ногами жутко скрипели и проседали, стоящие вдоль стен полуразвалившиеся гардеробные шкафы угрожающе покачивались. Вообще дом казался прогнившим до основания. Из него следовало выбраться, пока он не начал рушиться прямо на голову. Разумеется, без желания владельца виртуальности (или конструктора, или еще кого) и ветерок не дунет, но рисковать не стоит. Кто его знает, по каким правилам идет игра!
Подобрав свой жезл и с усилием отворив тяжелую дверь комнаты, набекрень висящую на перекосившихся петлях, она вышла на окружающую центральный холл галерею. Солнечные лучи от большого витражного окна косо падали через пыльный воздух. На дальней стене галереи полыхал яркий солнечный блик, отражающийся от полированных металлических доспехов внизу, на первом этаже. Доспехи стояли, словно на музейной выставке, посреди разнообразных чучел животных — по большей части обычных, вроде небольших медведей и оленей, но иногда странных и незнакомых. Имелся там, например, двулапый ползун, подвернувший под себя скрученный спиралью хвост, а также животное, смахивающее на белого пони, но с мягкими лапами хищника и растущим изо лба длинным острым рогом травоядного, питающегося корнями. Все стены галереи увешивали разнообразные карты неведомого мира — моря, горы, равнины и — отдельно — красочно нарисованные вулканы. В другое время Фуоко наверняка прилипла бы к ним и не оторвалась, пока не осмотрела их все хотя бы бегло. Сейчас же она лишь скользнула по ним равнодушным взглядом, окинула сверху макушки своих гвардейцев, застывших на первом этаже неотличимо от чучел, и отвернулась.
