Бл..дь! Да кого там ещё черти несут?! А... Игнатий Матвеич. Ну... Здрасти, что ли...профессор...
— Молодые люди, — глубокий такой баритон, — зачем девочку напугали?...
— Какую? Эту кобылицу Вальку? Да ну её к вСронам! — Женька сел на полу, скрестив ноги по-турецки. — Уже чё-то наговорила, да?... И чё терь? Гнать в три шеи будете, да?!! — он почти кричал.
— Жень! — Богдан ткнул парня в бок. — Тише, пожалуйста...
Горячий ты какой...
— Не буду я молчать!.. — повернулся к Богдану. — Не буду!
Игнатий Матвеич нахмурился.
— Евгений! — посмотрел укоризненно, покачивая тростью. — Ну-ка встаньте! Вы когда-нибудь научитесь выслушивать до конца, не перебивая собеседника?
Женька встал. Чёрт...
— Евгений! Вам почти двадцать три года, а ведёте себя, как маленький ребёнок. Никто никого гнать не будет. Тем паче, что шея у Вас всего одна.
Трость описала полукруг. Ходили слухи, что он привёз её из очередной экспедиции и что это подарок то ли шамана, то ли вообще духа...то ли Матвеич её сам из могилы выкопал... Причём, сторонники третьей версии настаивали, что из своей...
— А что тогда? — осторожно спросил Женька.
— Тогда? — профессор посмотрел непонимающе, так, словно уже и забыл про всё. — Ничего. Богдан, покажите мне свои сегодняшние наброски.
А? Что?.. Наброски... Уй ё!
— Игнатий Матвеич, я...
— Давайте-давайте, молодой человек, мне некогда.
Богдан обречённо вздохнул и протянул пачку листков. Чё-ёрт! Там же... Я ж там... Женьку рисовал... А-а-а!!..
— Ну, неплохо... — качал головой профессор. — Неплохо. Весьма, — глаза его, умные такие глаза, внимательно изучали эскизы. — Только... — Матвеич вдруг хитренько подмигнул парням. — Вы изобразите процесс...рабочий! А не тот, что я щас видел...
Э-э-э... Бл..дь! Я краснею! Драть их всех, а! Богдан, и ты...тоже?! Ай да Профессор, ай да сукин сын!..
Игнатий Матвеич чуть улыбнулся.
— ...Сюда идёт ваша любимая Большая Женщина, — серьёзно так сказал, — и если вам дорого место в университете, советую приступить к работе. А я к вам не заходил... Запомнили? И, ребят...— на пол-тона ниже, заговорщицки так, уже почти у порога. — Если что — ко мне смело обращайтесь, я не параноик, как...многие в этом мире.
Он что?!.. Тоже??!!
— Эх... Где ж мои хиппейские годы... — пропел Профессор, поворачивая дверную ручку. Потом обернулся и прищурился на них. — Хиппи эт вам не хухры-мухры!
И закрыл за собой дверь.
Тишина... Парни переглянулись. Ни фига ж себе!!.. Профессор...одним словом.
— Давай, — улыбнулся Богдан, — лезь на тумбу, а то... Большая Женщина эт вам не хухры-мухры!
Хохот. Ещё бы! Надсмотрщица!... Завхоз!...
— Не "вам", Богдан, а "нам"!
— Лезь уж! Горе ты моё...
— Луковое! — Женька многозначительно поднял палец вверх. — Только луковое!
— Лезь!
Ну, лезу-лезу... Уже залез... Ух! Как она остыла-то... Так, а вот и мои следы... Так, на них встать и замереть. Б..дь! Неохота мне чё-то... Но придётся. Учти — долго не простою!!..
— Богда-ан! А мне лучше так или так? — демонстративно принял несколько поз.
Че-го?!
— Ну... Мне все варианты по душе, но...сегодня я предпочитаю классику!
— Эх, — Женёк встал, выпрямился, небрежно откинул волосы за спину. — Поза номер такая-то, под названием "злой скульптор мучает натурщика"...
Нет. Ну, с тобой работать сегодня совершено невозможно!
— Женя! — потребовал. — Ну, будь чуть серьёзнее! А то ща придёт Большая Женщина...
— А и х..й с ней!...
Действительно, х..й Кхм. Я уже...и ругаться начал.
— Нет, ты определённо ничего не понимаешь в анатомии! Она же ЖЕНЩИНА!!!!
Ну, а на меня чё бычишь? Сам же себе работать и не даёшь...
Некоторое время молчали. Друг на друга смотрели... Лохматые оба, молодые, красавцы... Потом Богдан вспомнил, что он вроде как рисовать должен.
По бумаге зашуршал уголёк. Богдан иногда вскидывал голову и смотрел на стоящего перед ним Женьку. Теперь он задерживал взгляд несколько дольше. Ну... Рисунок ведь не эскиз...тут важно детали передать.
— Знаешь, в художественном училище, на занятиях по рисованию с натуры, студентам разрешается даже, если что-то непонятно, подойти и пощупать изображаемое тело... — сказал Богдан.
— А тебе что, что-то непонятно?
— Да нет. Всё понятно. Только мне ж...предлог нужен...
Скрипнула дверь. Требовательно. Зло. Вернее, сердито.
— Эльвира Марковна! Здравствуйте!
Буркнула что-то в ответ. Покрутила головой, словно принюхивалась. Мол, знаю, чую непотребство... Недоверчиво косится на нас, будто мы звери дикие, укусим. Да нет, что вы! Мы люди, только тебе в это не верится. Ага, ты ещё за тумбу посмотри... А, собственно, что ищешь-то? Может, я подскажу? Нет. Вазелина тут точно нет. Ну, ни грамма. Точно. Мне — и не знать, что есть в этом холодном неуютном помещении. Ну да. Ты ещё за шкафом не посмотрела. А... Боишься найти то, что ищешь, потому и не смотришь там, да? А это точно не оно. Это всего лишь Женькина одежда. Я? Я что делаю? Рисую. Его. Тьфу! То есть делаю рисунок, можно сказать, материализую свою идею. Ну, чего вы так смотрите, Большая Женщина? Уж спросили бы прямо. Хотя, нет, не надо...я ж отвечу. Причём, правду.
Уф! Ушла... Жень, если ты ещё раз так будешь себя вести в присутствии посторонних — тем более таких! — буду ругаться. Не матом, но всё-таки... Она ж не виновата, что её выдрессировали жить по правилам... Верно? Ну...мож и виновата... Да ну её вообще!
Точно... И вааще, ты не художник, ты — маньяк!! Сколько можно рисовать?! Давай, кончай... Бл..дь! Заканчивай, то есть... А то я ща сменю позу, и она будет называться "задубевший натурщик убивает скульптора"...
Ну, ладно, уговорил. На сегодня хватит. Давай, одевайся.
— А как же негласный запрет на отношения между художником и моделью? — Женёк уже натянул куртку и ждал, пока Богдан закроет дверь студии.
Ого! А с каких это пор тебя стали интересовать правила?
— Он на то и негласный... Да и...какая в общем разница?
Женька улыбнулся. Ни-ка-кой!!
— Тебя подвезти? — Богдан звякнул ключами.
Ну же! Соглашайся!!!
— Не, не надо...
Ну...ну... Жаль. Ну...почему?..
— ...лучше поехали к тебе...
МНЕ НЕ СТРАШНО...
Музыка вместо хлеба,
К жизни — одни вопросы,
Но между землей и небом -
Ощущенья смерти нет...
Мне не страшно... Бля, как же мне не страшно...
Лешак сидел на лестнице у открытого окна и курил. И слушал "Pink Floyd". Прямо перед ним стоял маленький кассетничек, старый, с отбитой краской на корпусе, без решётки на динамике и без крышки...ну, той, куда кассету вставляют. Это завораживало. Вид крутящихся чёрных колёс плёнки через клубы сизого дыма, который он специально выдыхал вниз, к полу, приводил его в состояние, близкое к нирване. Ну, так, как эту самую нирвану он понимал... Может, она какая-то другая на самом деле, но у него именно такая... Можно было подумать, что человек сидящий на лестнице среди окурков совершенно спокоен. Можно было.
Если бы пальцы, державшие сигарету, не сжимали её так судорожно...если бы не дрожали руки...если бы не колотилось так бешено сердце. Если бы...
Очередная струя дыма окутала магнитофон. Конечно, если курить в окно, то меньше шансов, что тебя найдут, но Лешему было всё равно. Какая разница, от чего сдохнуть? Да и такие спецэффекты очень подходили к его настроению и музыке. И ещё он не хотел видеть никого с той стороны стены.
Ч-чёрт! Как же мне не страшно! Аж сам себе удивляюсь! Другой сидел бы ща и дрожал, как лист осиновый, а тебе, брат, видимо всё по х..й! Или это на тебя так "Pink Floyd" действует? Вкупе с сигаретами?
Эт я, бля, тока вид делаю!.. А на самом деле мне... ох! Руки же...руки...дрожат...
Лешак стряхнул пепел под ноги. Снова затянулся. Выдохнул. Там, за стеной, внизу смеялись дети. Звонко, радостно, искренне. По-настоящему. И плевать им на какого-то мужика, который сидит где-то на лестнице и курит. Да они просто не знают о его существовании. И не узнают, усмехнулся и выпустил очередную порцию дыма.
Где-то наверху скрипнула дверь — вот ведь нашли ж, где я сижу!!! — и кто-то стал спускаться вниз. К нему. Он даже не пошевелился, но его организм отреагировал сам: кажется, адреналин ускорил всё, что только ещё можно было.
Ну, что, тебе всё ещё не страшно? И палочка пепла — вниз. На тапок. Ну и пусть. Ей там и место. Серый пепел на таком же сером тапке...
Бля, я... too old to rock-n-roll, too young to die!!! И мне это не нравиться!!! Хотя строчка классная. Too old to rock-n-roll... Не, too old никогда не буду. Рок-н-ролл это стиль жизни, это болезнь, от которой можно умереть, как, собственно и от этой самой жизни, но...если хоть однажды ощутил состояние рок-н-ролла, пустил его в свою душу, в кровь — или куда там принято пускать — то будешь пребывать в нём навеки.
Шаги замерли за его спиной. Ну?! Чё надо??!!
— "Pink Floyd"? — спросил молодой врач, присев рядом на ступеньку, и тут же уточнил. — "The Wall"?
Очки на нём без оправы, тонкие рыжие усы, бородка...вернее, небритость, дней пять... Глаза тёмные, только хрен их цвет в темноте увидишь... Тощий. И одеколон у него дорогой.
Леш кивнул. Мне не страшно, напомнил себе. Совершенно и абсолютно! Бля-а-а... Как же мне не страшно!..
Парень потянулся за сигаретой. Лешак мотнул головой и достал пачку.
— На, бери целую, — усмехнулся. — У меня есть.
— Володя, — сделав затяжку, врач протянул руку.
— Леш, — рука оказалась на удивление сильной и горячей.
Две дымные ленты переплелись, окутав магнитофон едким вертлявым облаком.
Музыка Флойдов придавала Лешаку ощущение нереальности происходящего. Это не он сидит тут и ждёт оглашения приговора, как преступник в тёмной камере, а кто-то другой... На самом деле он лежит счас на дороге, сбитый машиной, или его застрелили, или его ударило током, или он упал с крыши... Но обязательно сразу. Быстро и насмерть. Ему не верилось, что он будет умирать долго, где-то в больнице среди медсестёр, катетеров, капельниц, шприцов... Умирать долго... Это слишком...обременительно, что ли...
Лучше сразу — насмерть.
Бля, подумал, а ведь закон об эвтаназии у нас так и не приняли...
— Знаешь, — ещё одна дымная лента затанцевала в воздухе. — Мне кажется, что после их музыки никаких наркотиков не надо... Поставил пластинку и — крыша улетает... У них кайф — в музыке...
Леш согласно кивнул. Только не все это понимают...
А, может, всё-таки, это — приговор, и рядом сидит не Володька, а священник, пришедший принять последнюю исповедь и отпустить грехи перед казнью?
Володька искоса, сквозь дым, посмотрел на нового приятеля.
— Ты чего ждёшь?
Бля! Да ничего я не жду!!! Я надеюсь! И, немного совсем, — верю! Что мимо...не ко мне...не за мной...
— Ответа.
А ещё я хочу горячего кофе и жареной картошки с солёными огурцами...
Молчание. Не, не то тягостное, когда судорожно пытаешься придумать тему для разговора... Другое. Тут все друг друга понимают... Какие ответы на какие вопросы... Потому и молчат. Чтоб не мешать ждать.
Леш покосился на Володькины часы. Вот мать! Уже двадцать минут, как он должен быть на приёме... Он дотянулся до стены и затушил бычок об неё... Шестнадцатая точка, оставленная им на этой стене за эти два дня. Больница, чтоб её...
— Мне пора, — специально не уточняя куда. Чтоб не сглазить, что ли...
— Удачи.
Снова руки пожали. До встречи, мол, увидимся...
Наверх. По ступенькам. Леш шёл согнувшись: ему казалось, что если он выпрямится во весь рост, то обязательно заденет головой за потолок... Странно, думал, я вот иду, а то, что я считаю потолком, для кого-то является полом... Хм...
Всю свою жизнь ты пытаешься вскарабкаться на, каждый на свою, вершину... Но... All in all you are just another brick in the wall. Просто боишься в это поверить.
Это больно, когда ломают стены...
Особенно, если стена, это — ты...
Коридор. Тусклые лампочки, скамейки, оббитые чёрной кожей, чахлые цветы на стенах, не менее чахлые — в пластмассовых горшках на полу.
Белый, серый, чёрный, красный... Белый, серый, чёрный, красный... Что за обдолбанный архитектор придумал такое сочетание цветов на полу? Этот пол, эта плитка...идеальный образец того, как не надо подбирать цвета. Да и ещё она по размеру разная: красная больше других... И плинтус вдоль стены — коричневый... Представьте теперь, что за мозаика получилась... Не получается? Леш хмыкнул. Что ж, тогда послушайте "Pink Floyd"...
Так, мне направо... Вот в эту дверь с номером семнадцать...
В кабинете врача был линолеум. Серый. Но от этого не полегчало. Стол. Стулья вдоль стены и два — у стола. Шкаф, забитый карточками, на столе — бардак, а в нём его приговор...
И иконы — в углу.
Мне не страшно... Бля, как же мне не страшно...
За столом — молодая женщина, почти что ещё девушка... Крестик на шее православный, ромбом... Ухоженная, аккуратная и, наверняка, пунктуальная до жути. Щас будет мораль читать за опоздание...
Не, не стала. Заинтересованно посмотрела на Леша, оценивающе так, как на породистого скакуна. Лешак не обиделся — не так ещё на него смотрели. Даже специально башкой тряхнул, чтоб волосы по плечам растрепались, а рубашку он давно наглухо не застёгивал — пусть смотрят, жалко, что ль?
Она заметила и оценила манёвр Лешего. С лёгкой полуулыбкой пригласила его к столу.
— Присаживайтесь. Я — Ольга Андреевна, Ваш лечащий врач...
Глаза б мои тебя тыщу лет не видели!! По поводу моего лечения, конечно... Мне паршиво, а она...
— ...только боюсь, наше знакомство с Вами будет недолгим...
Чё??!! Руки вцепились в подлокотники мягкого серого стула... Ты, чё...эт, правда??!! Сердце бешено ударилось о рёбра...
— ...вы вовремя к нам обратились и Ваша опухоль в идеальном состоянии...
Как ты сказала?! "В идеальном состоянии"???? Ну...слов нет!!!
— ...для операции, это доброкачественное образование и не представляет опасности для Вашего здоровья...
— А мож...тогда не надо её удалять, раз она не опасна?
— Надо, — посмотрела на стол, видимо в карточку. — Алексей Николаевич, надо. Хоть она и не раковая, но она растёт и со временем перекроет Вам гортань... Что при этом произойдет... Сами, надеюсь, понимаете, не маленький ребёнок, не так ли? — подмигнула.
Б..дь! Понимаю...но как же не хочется под нож...вернее, скальпель...
— Когда?
— Скоро. Надо подготовиться к операции. И ещё, Алексей Николаевич, Вам обязательно надо бросить курить...
Чё??!! Да ни в жисть!!!
— ...коли у Вас появилась опухоль, то есть фактор, это вызвавший. Если, не дай Бог это повториться, — она перекрестилась. — то именно такие, заядлые, имеют все шансы попасть в онкологию, ведь доброкачественная опухоль может переродиться в раковую... Вот книжка, ознакомьтесь, пожалуйста, на досуге.
