— Рози, нет! — отчаянно закричал я, но меня никто не услышал. Прямо, как в кошмарном сне!
Тем временем Алёнка кивнула Конфуцию, взяла в руки чёрную крысу, и принялась с интересом её разглядывать.
А малышка Рози схватила артефакт, и с криком: — Мама! Папа! — открыла Врата.
Вот тут я почувствовал, что вся та злая воля, какую я встретил, когда заглянул в эту 'неведомую штуку из дальнего космоса' — помните, когда полковник с профессором допустили меня посмотреть на их артефакт? Вот вся та злая воля и могучая сила сейчас входила в этот мир через раскрытые малышкой Рози Врата. А я-то, балда, прошлый раз приписывал эту злую волю и силу волшебному крылатому кораблю! Я ошибался. Все мы ошиблись.
— Так, ясно! — чётко произнесла Алёнка, бросив сердитый, но нисколько не испуганный взгляд на Рози с её монстром, артефакт, и льющуюся из него тёмную силу. — Хватит!
И мир померк. Потух, словно его выключили.
Вы, кажется, надеялись на счастливый конец? Ну, извините...
И меня не стало.
...
...
...
Эпилог
В начале была боль. Боль была глухая, тупая, и нудная, но не так что бы сильная. Просто... мерзкая, а так... терпимая. Потом стала быть голова, в которой была боль. Ну, ведь боль-то была головная, а не абы как — так что голова неизбежно подразумевалась. Потом меня разбудила Ксюша. Фея просто подошла, коснулась осторожно пальчиками моей руки, и тихо шепнула: — Просыпайся! И я открыл глаза. От чудесного прикосновения феи головная боль болью быть перестала, а стала лёгким неприятным воспоминанием... которое можно быстро забыть.
Я открыл глаза и осмотрел заваленный черновыми набросками стол в комнате редакции нашей стенгазеты. За окном мерно шумел мирный мегаполис, и радостно чирикали довольные тёплым весенним деньком воробьи.
Это был сон?
Спал я в неудобной позе, и шея затекла. И спину, кажется, свело. И попу, пардон, я, кажется, отсидел. И катар на правой руке мешался. Я спешно убрал правую руку под стол и попытался потянуться, пользуясь только левой.
Вслед за Ксюшей вошла Алёна, а за ней и весь остальной состав нашей редакции. Алёна сегодня была что-то необычно тихая, и какая-то вся грустная.
— Э... м-м... может, сделаем посвящённый каникулам выпуск стенгазеты без всяких макаронных монстров? — робко и неуверенно предложила Ксюша. — Вообще без монстров! Просто праздничная открытка... во всю стену, а?
Алёнка стояла у окна и смотрела куда-то вдаль.
— Что-то не так? Случилось что-нибудь? — спросил её Антон. Алёнка только вздохнула, и, не поворачивая к нам головы, сказала тихо и печально:
— У вас бывало так: вдруг покажется, что ты родилась не в то время и не в том мире? Что всё вокруг обман? Ведь не может такого быть, что бы на свете вообще не было чудес! Вдруг заслонит на мгновение солнце тень летящего дракона, ты взглянешь, а там уже самолёт. И где все эти пришельцы с далёких звёзд? Мне иногда кажется, что они где-то рядом, и почему-то прячутся от меня. Иногда мне кажется, что если я резко обернусь, то застану прямо за своей спиной мудрую инопланетянку, и доброго мага, и гостя из далёкого будущего...
Мы переглянулись...
Дежавю...
В удивлённой тишине Алёнка ещё постояла у окна, потом вздохнула, повернулась к нам, и махнула рукой:
— Простите меня. Сегодня делать ничего не будем, — и ушла, оставив дверь открытой.
Мы снова переглянулись...
На этот раз мы всей командой дружно пошли за Алёной. Прошли за ней по коридору. Открыли за ней дверь с надписью: 'эвакуационный выход'. Поднялись за ней на крышу школы.
Алёнка стояла на самом краю крыши, прямо возле ограждения, спиной к нам. Вот она потянулась, засветилась вся так, словно была соткана из новогодних гирлянд и световодов. За спиной Алёны распахнулись два огромных, сотканных из света крыла, и она величаво всплыла над крышей!
Богиня подняла перед собой левую руку, и в ней вспыхнул золотом лук. Она оттянула правую руку до самого уха, и лук согнулся, явственно скрипнув, загудела туго натянутая невидимая тетива. Молнией ударила в небо сверкающая стрела! Вихрь в небесах закрутил облака гигантской воронкой. Полыхнули небеса от края до края перекатывая гром по горизонту, и на землю опал град сияющих стрел!
— Вот и всё, — сказала богиня-охотница, — Каждая стрела найдёт свою цель и под землёй! Я никогда не промахиваюсь, отец! Теперь умри! Ещё раз.
Надо ли сказать, что все вокруг стояли с контужеными физиономиями, с отвисшими челюстями, совершенно выпавши в осадок? Даже всегда невозмутимую Сат-Ашарион и ту проняло! А я, такой, смотрю на это, и думаю себе примерно так:
Ух ты, эпичненько. Вот какой должна была быть та сцена в 'Звёздный Войнах': 'Я твой отец, Люк!', а в ответ молча бац в зубы! И сухим итогом: — 'Теперь умри, отец!'
Не, ну а что?
Качнув божественными крылами, Алёнка обернулась к нам.
— Это... что... происходит? — тихо прошептала изумлённая Ксюша. — А... Алёнка?
То есть я не один ничего не понимаю. Совсем ничего. Реальность бредила-бредила, и вдруг, бред вывернулся наизнанку!
А, и фиг с ним! Знаете, я уже как-то привык ничего не понимать. Все живы, здоровы, чего ещё-то?
Вот только волшебный крылатый корабль жалко. Жалко, что я покататься на нём не успел.
— Пф! Не люблю немые сцены! — фыркнула богиня Алёнка, улыбнулась, и плавно опустилась на крышу. — Я должна извиниться перед вами! И поблагодарить. И объясниться. Кхе, кхе! В общем, так. Не только Хронос умеет время трясти. В этот раз это я отмотала петлю времени назад.
— А... Алёна?! — потрясённо вымолвила Ксюша.
— Подружка, — солнечные крылья шевельнулись, Алёна подплыла к Ксюше, и осторожно, словно опасалась, что та может её оттолкнуть, взяла подругу за руки. — Я так виновата перед тобой! Прости! Я нечаянно превратила тебя в фею...
— ...!!!
Эм...
— Ой, давайте, я начну всё с начала, хорошо? — спохватилась Алёнка, мило смущаясь.
— Да, пожалуйста! — попросил я, пока она не передумала.
— Давным-давно... — начала Алёнка с эдаким вздохом лёгкой грусти, — в этой галактике властвовал... эх, пусть будет Пожиратель. Имён у него было много, и это подходит не хуже прочих. Пожиратель — это скорее явление, чем существо. Эдакое разумное явление, вполне осознающее себя как личность. Кто-то считает его демоном, кто-то хтоническим чудовищем, космическим монстром, богом. И все они правы.
— Это как? — удивился я вслух.
— Ну, вот ты представляешь собой образ жизни на основе углерода. А Пожиратель — образец жизни на основе сложных полей тонких энергий. Ой, давай проще: Пожиратель — это коллективный разум, паразит.
— Коллективный? А, что за коллектив? — поинтересовался Тахион.
— Коллектив..., хм, жертв Пожирателя, — объяснила Алёнка. — Вот, твоё тело состоит из клеток, а тело Пожирателя состоит из захваченных им существ. Физически-то Пожиратель никого не пожирал. Но он мог сделать своими носителями почти кого угодно, лишь бы высшая нервная деятельность была выражена. Подходят и высшие животные, и полуразумные, и, конечно же, разумные особи в неограниченных количествах. Так вот Пожиратель и поглощал целые виды, целые планеты и цивилизации.
— Почему его не могли победить? — спросила Саша.
— Это Хроноса-то? — хмыкнула Алёна, — Да потому что он бог времени, как-никак! Как можно победить того, кто определяет причинно-следственные связи? Под властью Хроноса-Пожирателя никакой теории вероятности не существовало, потому что не было в природе вероятности. Была предопределённость. И звали эту предопределённость — Пожиратель. Ну, или титан Хронос, если вам этот эпос ближе.
— Тот самый титан, отец Зевса? — спросил Тахион. — Который пожирал своих детей, а вот Зевса упустил, и тот его потом убил?
— Интересуешься древней мифологией? — улыбнулась ему Алёна. — У любой сложной системы есть свои внутренние противоречия. А уж у такой гигантской и архисложной системы, как Хронос-Пожиратель, внутренних противоречий, внутренних конфликтов и разного рода центробежных сил хватало! Временами от Хроноса отваливалась какая-то часть. Можно представить — при известной доле фантазии, конечно, что Пожиратель размножался почкованием. Отделившаяся часть осознавала себя самостоятельной личностью, и забирала у Пожирателя часть носителей. Вот только Пожиратель становиться меньше не желал, и размножаться почкованием не собирался. Он поглощал отделившуюся часть носителей обратно.
— Фу! — сказала Ксюша.
— Ну, простите, — развела руками Алёнка, — некоторые космические вещи очень трудно объяснить аборигенам, которые и науку-то изобрели всего двести-триста лет назад, да и ту большая часть населения толком не понимает.
— Вернёмся к способу побеждения Пожирателя, — попросила Сат-Ашарион (да, у многомудрой инопланетянки с русским языком иногда случаются огрехи — очень уж он не логичен местами для аналитического инопланетного ума).
— Победить такое чудовище, увы, может только такое же чудовище, — развела руками Алёна, сильно смущаясь и краснея.
Эм... я опасаюсь предположить причину её стеснения. Она же сама не...? Тьфу, я дурак! Какая ересь в голову лезет!
— Будучи взбунтовавшейся частью Хроноса, Зевс был той же природы, что и Хронос, так что некоторую власть над временем имел. Собственно битва между ними заключалась в том, что Зевс вырвал у Хроноса власть над временем. Он дал времени течь в разные стороны. События, имеющие вероятностную природу, получили возможность осуществляться в перпендикулярных ветвях времени. Из миллионов возможных течений битвы Зевса с Хроносом, Зевс проиграл во всех, кроме одной единственной. И от прямой реки времени, подконтрольной Хроносу, ответвилась тоненькая веточка, в которой Зевс убил Хроноса. А потом время продолжило ветвиться.
— Фрактал Времени! — воскликнул я, вспомнив теорию профессора Савелия Аристарховича.
— Древние предпочитали термин 'Древо' термину 'фрактал', — улыбнулась Алёна. — Древо миров. Игдрассиль. А дальше, — она вздохнула, — Хронос не удовлетворился властью над своей рекой времени, и захотел удушить наше милое деревце Игдрассиль. Началась эпоха войн между мирами, между ветвями Времени.
— И вот это всё, что мне приснилось..., — медленно проговорил я, уже понимая, что последнее времетрясение, в котором мы проиграли, сном не было.
— Ага, — кивнула богиня, — времетрясения, да. Понимаете, с ростом Древа, росла и наша сила. В начале, Хроносу часто удавалась губить целые ветви Игдрассиля, и захваченные им миры падали во Тьму Тартара. Образно выражаясь. То есть, вливались в ту единственную стрелу времени, в которой Хронос властвовал безраздельно. Да-да, Антон, все те жуткие мифы о гибели вселенных! Но мы брали своё хитростью: устанавливали в обречённых ветвях темпоральные парадоксы. Как итог нашей партизанской борьбы, сейчас тёмная река времени представляет собой жуткое кружево из временных петель. Это корни Игдрассиля. Как и положено корням, тёмные миры погружены во мрак и холод... Хроносу проще было дотянуться до нижних ветвей, тех, где обстоятельства сложились совсем уж не удачно, с точки зрения выживания тамошних жителей. Да, погружены во мрак и холод, и питают силой крону Древа! То есть мы высасываем... как бы это объяснить... ту долю везения, что досталась бы захваченном Хроносом ветвям Древа, не стань они 'корнями'.. Чем больше ветвей губил Хронос, тем мощнее становилось древо, мощнее становился его ствол, и выше вздымалась крона!
— Но этот мир ты отстояла? Отбила у Хроноса? — уточнил я на всякий случай.
— Подумайте: если каждая ветвь фрактала времени реализует уникальное стечение обстоятельств, то логично предположить, что где-то есть такая ветвь времени, в которой всё сложилось максимально удачно!
Мы переглянулись. Потрясающе! Это же, что выходит? Это же...
— Сиятельный Асгард, обитель Богов, вершина Древа Игдрассиль! — возвестила Алёна. — Сейчас Асгард уже так высок, и мы так сильны, что больше не боимся Хроноса! И больше не отдадим ему ни одной ветви! Я убила его сотню раз! И убью в сто первый!
— То есть, ты в самом деле богиня? — глухим голосом спросила напряжённая, как натянутая струна, Ксюша.
— Древние римляне почитали меня, как богиню красоты Афродиту, родившуюся из пены морского прибоя, — скромно потупилась Алёна. — Но богиней красоты меня считали не все и не всегда. Римляне переняли древние мифы у греков, изменили все имена, и творчески приукрасили историю. Древние греки в своё время поступили так же: переняли мифы у тех, кто был древнее их, тоже поменяли имена, и тоже приукрасили историю. Более ранние версии мифа отличались большей... брутальностью, и попадают под ценз 'до восемнадцати лет' — Алёна хищно улыбнулась, и глаза её опасно сверкнули: — Я кровь от крови титана Хроноса, и родилась из кровавой пены, когда потоки крови поверженного злого бога хлынули в море, и смешались с морской волной! Такова легенда. Рождённая из кровавой пены дитя яростной битвы! Кровь от крови жестокого бога, который пришёл сюда, что бы изнасиловать Землю! Меня почитали богиней войны. Ну, или хотя бы богиней охоты, ведь я всё-таки не Марс, знаете ли!
Алёнка вздохнула, и махнула рукой в сторону города:
— Здесь я засела в засаду, как подобает богине-охотнице. Когда сражаются боги, исход битвы, знаете ли, уже не вопрос силы или ловкости. Тут такие силы, что... кто первый выстрелил, тот и пирует! А что бы первым выстрелить, надо что? Надо первым обнаружить врага! Поэтому я очень качественно спряталась в засаде.
— Так все эти времетрясения, — протянул Тахион, — это Пожиратель тебя искал?
— Меня, — согласилась Алёнка. — Или другого кого-нибудь. Хронос, наученный горькими поражениями, желал убедиться, есть ли тут хранители, кто защищает этот мир от вторжения хтонических чудовищ его уровня. А если повезёт, то и стряхнуть с 'ветки' великого Древа пришельцев из иных временных линий. Вот и тряс ветку...
— А как же Чёрная башня?! — воскликнула Ксюша. — Там и сидел Хронос-Пожиратель?!
— Ну, Хронос не вчера родился, подруга, — хмыкнула Алёнка, — он во время своих 'времетрясений' не только эмиссаров Асгарда выявлял, но и пытался внушить возможному противнику, будто у 'времетрясения' всегда есть центр, который и нужно обнаружить и атаковать.
— А мы..., — я пытался сказать, что мы, как глупцы, обманулись, и наша отчаянно храбрая атака на Чёрную башню была никому не нужной ошибкой. Но богиня меня перебила:
— А вы отлично держались! Вы настоящие герои, и я вам глубоко признательна, — богиня с тёплой улыбкой оглядела нас.
— А ты..., -заикнулась Ксюша.
— А я очень качественно превратилась в обычную девочку, что бы спрятаться в засаде. Настолько качественно, что напрочь забыла, что я богиня, и что я сижу тут в засаде, вообще-то, — грустно улыбнулась Алёнка. — Все эти годы меня мучили ощущения потери чего-то сказочно чудесного! Я так сильно желала встретиться с чудесами! Подружиться с настоящей феей, например..., — Алёнка приблизилась к Ксюше, и почти прошептала печально-печально: — Прости! Я, конечно, качественно превратилась в обычную девочку, но мои желания — это же желания богини! Иногда они исполнялись сами...
