— Пиз... — дубинкофил смолк на полуслове — очень уж мрачный взгляд бросил на него старший. Коготь (едва успевший вставить, что его зовут Хрим).
— Что? — "не понял" я.
Он постарался улыбнуться. Попытка была почти успешной. Хотя, на мой вкус, зубов при этом было показано многовато...
— Пиво будете?
Теплее... Ну, посмотрим.
— Да я... да нам в общем-то нельзя стимуляторы. Ни алкоголь, ни глюшь-траву...
— Да ладно!
— Всего разок-то!
— Да кто узнает? — усиленно — в три набора зубов — улыбались мне местрые акулы драконоторговли. Еще теплее!
— Но... мне же надо оценить... у меня поручение!
— Пару пива, а там оценивай сколько влезет!
Момент был значимый. Если я сейчас позволю себя уговорить на одно нарушение правил, значит, есть шанс, что на остальное меня тоже удастся уломать. Как-нибудь. Я сделал вид, что не замечаю усиленных переглядок "комитета по встрече" друг с другом и и подпихиваний локтями под бока, и изобразил некоторое сомнение.
— Кто ж работает сразу с дороги? — почти проворковал (просто подвиг с таким голосом!) Коготь. — Перекусить надо, подкрепиться. Тут же горы, дорог нет, одни тропки... силы надо иметь по ним карабкаться!
Кроме сил, надо еще иметь желание! Дурака нашли, по тропкам шляться... Но разочаровывать "доброжелателей" я не стал и, малость побрыкавшись, позволил себя уговорить. Меня радостно втолкнули в умеренно чистую комнату с длинными столами и лавками. Мда. Чистой комната была чисто условно. Просто потому, что грязь разводить особо не на чем. Никаких украшений в пивной не водилось. Ни настенных росписей, ни ковриков, даже из соломы, ни типичных гирлянд из чеснока, лука и перца. Про полотенца, картинки или росписи лучше не вспоминать.
На голых каменных стенах сиротливо торчали свечки и два факела. На таких же голых столах обстановку разнообразили только щели и царапины. Барной стойки нет от слова совсем, просто у дальней стены стоит несколько бочек с краниками, а возле них такой же самодельный стол, уставленный пустыми кружками.
Ну и убожество! И ведь это у них вроде как единственное злачное местечко!
Интересно, куда ж они тогда золото девают? Развлекаются его дележкой и захоронкой по тайникам?
Ладно, не мое дело.
Главное, самому в захоронку не попасть.
И выбить из этих типов продовольствие...
Пока я напоминал себе о своей задаче, комитет по встрече, быстро разросшийся до пяти человек, довольно бережно отконвоировал приблудного мага к одному из столов, упихал на лавочку и предложил выпить за встречу.
Начинается...
— Я ж говорил! Я говорил, что эти твари до нас все равно доберутся!
— Этот не из тех.
— А разница?!
— Тех можно было пугануть, что в случае чего стуканем на них в их распроклятый Нойта-вельхо. За... ну, сами понимаете! Можно было разобраться по-простому, все одно из тех жаловаться никто б не пошел, себе дороже обошлось бы. А этот пришел по закону. И если его тоже спихнуть с утеса, то обычные отмазки не прокатят. Долбанные вельхо все тут по камушкам разберут, чтоб найти свою "ценную молодежь", мать его так! И что нам тогда светит? Рудниками точно не отделаемся...
— Так чего, можно я его по черепушке?
— Заткнись, придурок! И улыбайся... услышит же.
— Он все равно не поймет.
— Сам ты не поймешь. Никшкни, дубина!
— Да я...
— Цыц, я сказал!
— И что ты предлагаешь? Убираться из этой деревушки? А зол... наш заработок? Просто так уступим чародеям?!
— Не махай лапами. Делаем как я сказал.
— Он же вельхо...
— Он щенок! А любого щенка можно обдурить, кинув косточку...
— Какую? Что вообще нужно такому... такому...
— И такому тоже что-то нужно, не волнуйся. Главное, понять что.
— Как?!
— А вот подожди, пока он напьется. Тогда он нам сам про свои хотения выложит, как миленький.
Троица в углу перестала размахивать руками и уставилась на меня. Я изобразил радостную пьяную улыбку, приветственно махнул рукой (артистично смахнув почти полную кружку на пол):
— Р... рыб... ребята, ик! Вы че там того... сидите? Плывите сюда!
К этому времени я уже вполне обоснованно мог имитировать пьяного. Конечно, с пары кружек (тем более, с закуской) вряд ли так просто окосеешь. Но если ты непьющий в принципе, то нетренированный организм и одну кружку примет как родную... а я всех убеждал, что никогда ни-ни! Что если наставник узнает... ну вы поняли. Мне сочувствовали, меня заверяли, что никто ничего не узнает, что я очень симпатичный парень... и подливали почем зря.
Все путем.
Но если они дальше будут так тянуть, получится фигово.
О, кажись, дозрели...
Эй, печень, ты там как? Похоже, счас у тебя будет передышка...
Или нет.
Потому что первое, что предложил подошедший Коготь, это выпить за славных вельхо. Пришлось пить. В ответ я поднял тост за славных горных... "парни, а вы хто? Короч, за вас", потом пить понадобилось за дружбу и удачу. Или за удачу пили отдельно? Не помню, да и ладно. Главное, что после удачи моих гостеприимных хозяев наконец развезло на неприличные предложения. Нет-нет, не те самые. Просто правильному и безусловно талантливому юноше предложили подумать, как неудобно будет личинкам жить в этих нелегких условиях, проникнуться состраданием и... обратить свой взор куда-нибудь в другое место. Я не понял, что именно плохого в здешних условиях. Мне популярно разъяснили всю тяжесть здешнего существования, начиная с бездорожья и заканчивая мерзопакостной погодой. Ей-богу, претензий у местных набралось столько, что Солженицын с его ГУЛАГом прослезился бы от сочувствия. Я проникся. И сказал, что все понимаю. И страшно рад, что могу помочь моим новым друзья (вот таким замечательным!) покинуть здешние ужасные края! И даже пособачусь... то есть позабочусь! — чтобы им выплатили двойную компенсацию. И не благодарите!
Местные далекими от благодарности голосами сказали, что недостойны такой чести, и прикинули, как бы достать меня с другой стороны... Я тем временем развивал идею, что трудности закаляют характер и личинкам пойдут только на пользу!
— Главное, шоб тут не было этих... как их... драконов! Запрещено по уложению... тута ведь нету драконов?
Пока драконоторговцы привыкали к дивной мысли "драконы-полезны-для-поселка" с новой стороны, кружки стремительно пустели — мысль явно потребовалось запить. А пока они судорожно соображали, что им выгоднее, засветить драконов или сделать вид, что никого крупнее ворон тут не водится, я стал вслух мечтать о спокойной жизни...
— Работа собачья... мотайся тут по всяким горам и чащобам. Однажды даже в болоте пришлось приют оборудовать... всего змеюки покусали, твари поганые... уйти бы на покой... исследованиями заняться... Провалиться мне, если на вашей пшенице нет моей замечательной плесени... это ж такие перспективы... а вы даже посмотреть не даете, жлобы...
— Рано...
— Самое время.
— Дракон с тобой! Рискнем... Эй, уважаемый! А хотите — пойдем посмотрим на вашу плесень?
Утро было безрадостным.
Или его старательно таким изображали...
Я жалобно сжимал виски и просил говорить потише. Особо стараться не пришлось — шестая кружка пива точно была лишней, и мутило меня на самом деле. Местные — ну я же говорил, что люди они черствые и жестокосердные — злорадно загоняли приблудного мага в угол.
— Мы говорили, что товар заготовлен для... кхм, для продажи! А вы все равно хотели поискать там плесень!
— И что?
— И нашли! Теперь вся партия зерна зараженная! Мы никому не сможем ее продать! Вы представляете, какие это убытки?!
— Может, я заплачу?.. Не то чтобы у меня много денег, но если...
— Семьсот золотых!
— Сколько?! Да зачем вам столько зер?.. хотя неважно... ничего не помню...
Во взглядах местных наблюдалось что угодно, кроме сочувствия. Я опустил голову...
— Дальше. — неумолимо продолжал Коготь. — После своей плесени ты захотел посмотреть на наших баранов. Сказал, что никогда не видел таких крупных.
— И что? Я их уменьшил?
— Покрасил.
— Что?!
Этого я и в самом деле не помню. Какого фига, что там с баранами?
— И усыпил.
— Я?!
— Ага. Сказал, что у тебя голова болит, а они слишком громко возмущаются, и все. Наложил на них какой-то вечный сон! Теперь у нас триста полудохлых баранов. Не едят, не ходят, не шевелятся, причем наполовину крашеные... все на один бок. Ни шерсти теперь, ни мяса!
— Я ж их не травил!
— Уверен?
— Э-э...
Вот хоть убей не помню. Коялся же не пить ничего крепче кефира... нате вам. Как это вышло? Я ж не маг ни разу.
— Часовню тоже я развалил?
Классика осталась неопознанной. К счастью.
— Какую часовню? — прищурился Коготь. Остальные подобрались.
— Никакую! Это все?
— Нет. Кое-что ты таки развалил. Пивную. Бочки в шепки, крыша в щебенку. Одни стены остались. Чем платить будешь, уважаемый маг?
Какое неприкрытое злорадство! Ну-ну.
— Ну... я мог бы походатайствовать о тройной компенсации для вас... во время переселения...
— Это по девять золотых, что ли? Ищи идиотов в другом месте!
— Но я только начал работать... у меня своих денег нет... понимаете? Эта работа — все, что у меня есть... — вид пожалобней, Воробей...
— Парень... ее у тебя тоже скоро не будет!
— Почему?
— А вот как услышат твои хозяева, что ты о них вчера говорил — выпнут в момент.
— Я ничего не гово...
— Говорил! Все подтвердят! Верно, парни?
"Парни" отозвались одобрительным гулом. Пора "сдаваться"... если я еще чуть поупираюсь, то они подтвердят и то, что я согрешил с кем-нибудь типа барана.
— Чего вы хотите? Я же говорил, что не могу уйти, не указав место для приюта.
— Кто спорит? Указывай. Только не тут.
— Но... моя научная работа... я не могу отказаться... а плесень? — я обреченно замолчал.
— Будет тебе плесень! Мы тебе всю пшеницу отдаем! И баранов впридачу. Хочешь? Хоть все забирай! Ты говорил, что сможешь унести большой груз? — Коготь потрепал меня по плечу, зараза такая. — Вот и уноси. Прямо из долины. Только побыстрей. А то тут, знаешь ли, всякое бывает...
— Вы отдаете мне пшеницу? Правда?
— И баранов. А ты ищешь место своего приюта где-нибудь еще. Баш на баш. Ты молчишь о нашей долинке, а мы о твоих подвигах. Договор, парень?
Помогать мне местные отказались. Разве что баранов стаскали поближе.
Я убито походил вокруг огромного амбара и невысокой, но очень обширной горы бараньих тел. Цвет шерсти — фиолетовый с зеленым — бодрил и навевал мысли о грибах-галлюциногенах. Мда, на такое я не рассчитывал.
Коготь топал рядом и наблюдал, как я тыкаю в землю серебристые прямоугольнички.
— Это что?
— Амулеты... груз нести.
— Че, правда можешь?
— Угу. Только это... они экспериментальные.
— Чего?
— Ну как объяснить. Пробные. Может получиться, а может рвануть так, что ослепнешь или мужскую силу отшибет... побочные эффекты, понимаешь?
Не знаю, что произвело на мужика большее впечатление: угроза потери или словосочетание "побочные эффекты", но через полчаса деревня незадачливых драконоторговцев вымерла. У невзрачных домиков, как оказалось, были глубокие подвалы, и все предпочли пересидеть эксперименты придурочного мага там. Коготь утопал последним, при этом раз пять обернувшись и потребовав не запускать "эту хрень", пока он не доберется до укрытия. Да без проблем. Можно подумать, мне свидетели нужны...
Для верности я подождал минут пять.
Потом поднял над головой руки и помахал, широко разводя их в стороны.
В небе зашумело...
— Макс! Макс, ты... ты... дурак какой! — от волнения Славка чуть не сшиб меня крылом. — Ты что творишь? Договорились же только разведать! Мы чуть с ума не сошли... куда ты полез?
— Да так вышло... — повернулся к остальным драконам. — Ну что парни? Справимся сами или придется подмогу звать?
Разговорчики!
За окном снова что-то гулко бухнуло. Звякнули некрупные здешние стекла в решетчатом переплете. Не поворачивая головы, женщина привычно вслушалась в звук — нет, волноваться не о чем. На этот раз.
— Это на полигоне, — поспешил успокоить ее собеседник.
— Да, похоже. — Ирина Архиповна улыбнулась. А что через силу, так не радость это — вежливость. Распивать чаи с местным начальством — не всем в радость. Даже дома... даже при Союзе — в последние его годы. Это раньше Иринка-Иришка, Ира-Смерш, как когда-то звали ее в родной роте, вызов к начальству встречала спокойно — общее дело делали, она попроще, командир потруднее. Потому и беспокоиться не о чем было. Потом... потом она и сама не поняла, как и когда все так поменялось. Но уже в семидесятые было заметно, как рушится былое равенство. А потом пришли восьмидесятые и девяностые. Предательство тех, чье будущее она когда-то защищала на Белорусском...
А будущее ухмыльнулось и высказалось, что лучше б они тогда не брыкались — попили бы потомки баварского пива! А будущее выскалилось новыми свастиками. А будущее пожелало отречься от всего ради "общечеловеческих ценностей".
Потом, конечно, до потомков стало что-то доходить, в новой стране снова стали отмечать юбилеи Победы, уцелевших ветеранов вновь стали приглашать на праздники и приносить цветы... Но Ирина Архиповна смотрела в лицо очередного "слуги народа" на очередном чествовании и понимала, что искренности в его словах столько же, сколько в клятве депутата выполнить все предвыборные обещания. Потому что помнила другое:
"Сейчас не тоталитарное общество! Какие вам льготы? Обойдетесь!" — и дрожащие губы Семена Петровича, Сенечки-от-Винта, пережившего таран фашистского истребителя и умершего вскоре после этого разговора.
"Оккупантка!" — в спину Елизаветы Воронцовой, когда-то освобождавшей Освенцим.
"Старичье бесполезное... когда вы уже кончитесь?"
Понятно, почему теперь начальству — любому — Ирина предпочитала не доверять?
Хотя этот вроде еще ничего. Местный "народный избранник" ей даже нравился. Хозяин, как раньше уважительно отзывались об успешных директорах заводов, председателях колхозов. О деле думает, а не о том, как побольше украсть и получше припрятать. Дом этот, для бесприютных, например, где она до сих пор живет... отсутствие беспризорных детишек. Вдова десятника местной сторожи все вздыхала, что в той банде преступивших, что недавно разоблачили было — "представьте только, Ерина Архиповна!" двое мальцов! Как допустили, куда смотрели, кто их теперь в ученики возьмет... надо обязательно человека с опытом, чтоб управился. Но всерьез за судьбу малолетних преступников не тревожилась — присмотрят, мол, не бросят. Вот так просто "не бросят", и все. А дома почему-то бросают...
И нищих она тут ни разу не видела.
Так что не такое уж плохое начальство. Можно и чайку попить. Только что, интересно, ему все-таки надо?
— Ерина Архиповна?
— Простите, задумалась. Пало обещал, что они вскоре придумают что-то менее опасное.
— Не сомневаюсь.
Этот придумает.
А пока в городе было тревожно.
