Потом следует помочь Бенезии найти дочь и вернуть обеих азари в пределы их расового Пространства. На любую азарийскую планету или на любой азарийский корабль. Пусть даже и проходящий — возможности для этого у 'Нормандии' есть и процедуры отработаны.
Турианцы и Явик... Пока, во всяком случае, Шепард не имел никаких оснований сомневаться в том, что все трое останутся на борту фрегата. Так уж случилось, что теперь на борту 'Нормандии' будут и два Спектра-турианца, и представитель расы, совсем недавно считавшейся вымершей.
Иден-Прайм — сельскохозяйственная планета и её защита сейчас откровенно слаба. Усилить её надо, но — без излишнего экстремизма и фанатизма. Нельзя превращать сельскохозяйственную колонию в военную базу или в военную крепость. Несовместимы эти две роли, ох, несовместимы.
Придётся организовывать вооружённое местное ополчение, усиливать вооружение местного речного и озёрного флотов, усилить корабли местного морского флота — моря тут, пусть и не большие, но имелись. Надо будет усилить и воздушный флот, вооружить гражданские самолёты, челноки, шаттлы, катера, в общем — всё, что может и должно летать. Вооружить и научить гражданских пилотов и всех остальных 'летунов'— атмосферников пользоваться этим вооружением.
А главное — надо усилить армейские подразделения. Танки, артиллерия, пехота. Всё, как принято у людей. Всё это надо максимально усилить. Вооружить, где надо — перевооружить, довооружить. И обучить людей. Не шагистике, хотя она — тоже важна. Владению оружием и владению собой в экстремальных, что там особо-то скрывать, ситуациях боестолкновений со Жнецами и их приспешниками.
Война изначально будет всеобщей. Все разумные органики против всех Жнецов. Разница небольшая — только в том, на какой стороне одни 'все' и на какой — другие 'все'. Один неверный шаг, одна ошибка — и ты уже на другой стороне. Переходной, ничейной полосы здесь — не будет. И к этому большинство людей не готово. Ни физически, ни психически.
Открыв глаза, Шепард посмотрел за окно. Мысли 'переключились' с войны на вполне мирные 'рельсы'. Вспомнилась Дэйна. Да, до выхода в эту звёздную систему он успел написать ей несколько писем — простых, текстовых. В боевом походе видео и аудиосвязь были заблокированы. Получил ответы. А сейчас подумалось о том, как сложится её жизнь совсем скоро.
Земля, вне всяких сомнений, будет атакована Жнецами и их пособниками. Не так быстро, конечно, но будет атакована: теперь уже человечество — далеко не слабая цивилизация и раса, люди не находятся в самом начале своего пути развития. Значит, Жнецы постараются сделать всё, чтобы уничтожить человечество.
Конечно же, будет атакована не только Земля — вся Солнечная система. И тогда Фариксенские соглашения, задавившие ВКС Земли, проявят свою ущербность в полной мере. Уже сейчас ясно, что далеко не все страны Земли являются космическими державами, далеко не все государства планеты готовы на равных участвовать в битвах с кораблями Жнецов и их приспешников в космосе. Придётся делать очень многое из того, что не делалось раньше, когда мнение Совета Цитадели было определяющим. Человечеству придётся научиться воевать не с полутора десятком рас Пространства Цитадели, а с одной расой — расой Жнецов. Это — сложнее. И — затратнее. Но это будет необходимо.
Он так и не поговорил с Дэйной об их совместном будущем. Снова проявил тупость и глупость. Дэйна осталась рядом с ним. Она проводила его в армию. Она дождалась его с Акузы, она выхаживала его в госпитале после Акузы. Она и потом была рядом с ним. И никто из молодых людей — гражданских ли, военнослужащих ли, ей не был столь близок, сколь близок был Шепард. Что он этого всего не видел, не чувствовал, не понимал?! И сейчас, сидя в кресле летящего к Константе челнока, Шепард пришёл к мысли о том, что ему необходимо отпустить Дэйну.
Да, она будет его ждать, будет. Она — такая. Но он не может играть её судьбой, её жизнью. Потому что в ближайшие годы он вряд ли вернётся на Землю. А она наоборот — вряд ли покинет Землю. Джон знал о таком её решении слишком хорошо, чтобы поверить в то, что Дэйна просто так, без особой причины — или нескольких важных причин — изменит это решение. Дэйна, он это видел хорошо, стареет очень быстро. Потому что слишком переживает за Джона, слишком волнуется за него, слишком боится за него.
У неё, как у профессиональной спортсменки, время карьеры, время известности и без того очень ограничено, а тут ещё и он, Джон Шепард. Со своей тяжёлой и опасной службой, для которой длительные разлуки — обычное явление. Нет, надо будет как-то выводить ситуацию на то, чтобы Дэйна обрела свободу. Если бы не это боестолкновение со Жнецом, если бы не обнаружение саркофага с живым протеанином — вполне возможно, вопрос о перспективах дальнейших взаимоотношений между ним, Джоном Шепардом и Дэйной можно было вообще не ставить. И так всё ясно — если она не ушла от Джона тогда, когда они оба покинули детдом, если она не ушла от Джона после Акузы, она не ушла бы от него и тогда, когда он улетел на 'Арктур'.
Всё равно — нельзя старить Дэйну. Она должна продолжать свою спортивную карьеру, быть успешной профессиональной спортсменкой. Спорт — её жизнь, её судьба. Какой он, Джон Шепард, для неё муж, если даже не может чётко и точно сказать, когда он вернётся на Землю? Она ведь, как любая девушка, хочет свадьбу, хочет обычную семью, хочет детей. Хочет спокойной семейной жизни рядом с любимым человеком. Рядом, а не в биллионе километров друг от друга!
Не может Шепард играть её судьбой, не может. Дэйна и так изворачивалась, как только могла, когда провожала Джона в армию, когда выхаживала его после Акузы. Профессиональный спорт — это дисциплина, режим, порядок и самоограничение. А она... она много раз рисковала своей спортивной карьерой ради того, чтобы побыть рядом с ним, поддержать его. Но тогда... тогда он ещё мог надеяться на то, что он обязательно будет рядом с ней. Долго будет.
Сейчас у него оснований для такой надежды нет. После Иден-Прайма обязательно будет вылет не куда-нибудь, а на Цитадель, затем — как минимум, на ту планету, где будет найдена Лиара, потом — полёт в Азарийское Пространство, а там... Там — полёты, непрерывные полёты для подготовки обитателей Галактики к реальному вторжению Жнецов, к отражению этого вторжения.
Надежды на то, что он в обозримом будущем — в течение ближайших нескольких лет — вернётся на Землю — нет. Никакой надежды на это — нет. Противостояние со Жнецом на Иден-Прайме выдвинуло 'Нормандию' на такую позицию, когда любое скорейшее возвращение фрегата к Земле... разумные органики любой расы не поймут правильно. Не поймут — и будут правы. Предвоенное время, а корабль, который фактически начал войну со Жнецами, атаковав Жнеца-наблюдателя, вдруг возвращается к Земле? Не поймут.
И Дэйна... может не понять его внезапного появления на Земле. Слухи, информация, данные быстро расходятся. Спасибо Экстранету. И спасибо традициям и обычаям людей. Независимо от национальной принадлежности. Да, Дэйна будет рада, но... она же поймёт, что это слишком не похоже на её Джона. Он и сам не будет уходить с передовой в тыл, пока не будет решена проблема. Большая и сложная проблема, имя которой — Жнецы. Да, ей, Дэйне, очень хочется побыть рядом с Джоном, но... Если это будет предвоенное время... нет. Нельзя думать о столь быстром возвращении на Землю. Нельзя. И нельзя держать Дэйну возле себя в таком случае, когда нет перспективы быстрого возвращения и скорой встречи. Нельзя. Дэйна и сама знала, чувствовала, понимала, что предстоящая Шепарду командировка — особая. Она боялась, она нервничала, она опасалась. И она — предвидела. Есть у земных женщин возможности — предвидеть такое.
Дэйну надо... отпустить. Мягко, плавно, нерезко. Но — отпустить. Дать ей право сделать выбор. Да, сложный, да, тяжёлый. Но — выбор. Именно сейчас, в самое ближайшее время. Тянуть с этим больше нельзя. Она должна знать, что она — свободна и что она может решать. Она должна знать чуть больше, чем любая другая женщина. Знать о том, что предстоит землянам изведать совсем скоро. Она умно распорядится полученной информацией и сможет решать осознанно, делать выбор не на основе воздействия эмоций и чувств, хотя они тоже для неё важны, а на основании логики. Наверное, она будет благодарна Джону за эту возможность сделать свободный выбор. Она... она его поймёт. А он, Джон Шепард, будет уважать её выбор. Любой её выбор.
— Прибыли, капитан. — Андерсон закрыл свой наручный инструментрон, свернул экран. — Найлус, Сарен, вы — в арьергарде. Я с Джоном — впереди. Явик — за нами.
— Ясно, командир, — кивнул Сарен. Найлус кивать не стал, но по нему было видно — он согласен и готов действовать именно так, как сказано командиром фрегата.
Водитель опустил машину на площадку перед административным зданием, открыл боковую дверь. Может быть, для Иден-Прайма и не было привычно использование космических челноков в качестве разъездных флайеров. Может быть. Но знаки 'Нормандии' на бортах кораблика поясняли любопытствующим причину гораздо быстрее и лучше, чем многословные рапорты.
Шепард и Андерсон первыми спустились на плиты площадки, за ними спрыгнул Явик и вышли оба Спектра. В том, что летящий в Константу от разведфрегата челнок отследят, никто из нормандовцев не сомневался, поэтому толпа местных журналистов, атаковавших прибывших, ни для кого из пассажиров челнока не была неожиданностью.
Посыпавшиеся вопросы были пресечены словами Андерсона: 'Без комментариев. Если будет возможность — всё будет сказано после окончания переговоров с руководством колонии'.
Журналисты и хотели бы продолжить расспросы, но взгляд, которым Явик прошёлся по мастерам клавиатуры и видеокамеры, сработал как хороший охлаждающий душ из пожарного брандспойта.
Никто из опешивших журналистов и не заикнулся о том, что неплохо бы получить пару интервью у столь интересного собеседника. Возвышавшиеся справа и слева за спиной протеанина турианцы-Спектры свою роль сыграли превосходно: никто из борзописцев и снимак не попытался приблизиться к группе прибывших ближе нескольких метров. А сам факт, что в этой группе аж два Спектра Совета Цитадели дополнительно охладил пыл журналистов, заставил их проявить разумную предосторожность и осмотрительность и в словах и в поступках.
— Идёмте, — не оборачиваясь, бросил Андерсон и первым вошёл в вестибюль административного здания, проигнорировав охранников, которые, впрочем, были вынуждены сразу заняться исполнением своих профессиональных обязанностей — пресечь проникновение внутрь здания нескольких журналистов. — Руководство здесь заседает и размещается на втором этаже. Так что на первом нам делать нечего, — он едва удержался от озвучивания злого 'клерки всегда остаются клерками' и направился к лестнице, проигнорировав лифт.
Навстречу гостям уже шли руководители колонии. Вскоре в зале заседаний состоялся первый раунд переговоров.
Шепард, вполуха слушавший, как обмениваются мнениями Андерсон и трое руководителей колонии — направленцы, думал о том, что прибытие нормандовцев капитальнейшим образом поломало график работы центральной администрации Иден-Прайма. Другого выхода просто не было — предстоящая война поломает этот график ещё больше.
— И когда ваш корабль даст нам каналы связи с внешним миром? — спросил один из 'направленцев'.
— Когда этого потребует ситуация. Не раньше, — ответил Андерсон, уклонившись от детализации и конкретизации сроков. — В качестве компенсации мы предоставим вам материалы по ситуации, — командир фрегата пододвинул по столешнице к 'направленцам' укладку с кристаллами. — Здесь то, что вы можете изучить сами и пустить во внутрипланетном эфире.
Разговор получился сложным. 'Направленцы', не преминувшие сразу просмотреть на своих настольных инструментронах представленные материалы, были недовольны.
Нормандовцы, получившие несколько десятков минут относительного покоя, к удивлению присутствовавших на переговорах иден-праймовцев — и не только чиновников — не стремились устраивать между собой какие-либо обсуждения или переговоры, они большую часть этого времени просто спокойно ждали.
— Но это... Это же война! — тихо процедил один из 'направленцев'. — А у нас — мирная сельскохозяйственная колония. Флота почти нет — ни космического, ни морского, ни, тем более, речного. С вооружением — плохо. И у нас — крестьяне, а не горожане. Воевать и одновременно заниматься сельским хозяйством...
— А какой тогда смысл защищать планету, если вы, живущие на Идене, не будете продолжать заниматься сельским хозяйством? — спросил Андерсон, смерив собеседника недовольным взглядом. — Вы будете и воевать и заниматься сельским хозяйством, — твёрдо и чётко заявил он. — Потому что воевать придётся всем иденцам. Без исключения. Эта война — особая.
— Вы и так заставили инфраструктуру планеты... напрягаться, — помедлив, сказал второй 'направленец'. — Убытки — огромные.
— Мы знаем, — кивнул Андерсон. — И, тем не менее, если бы не ваша планетная инфраструктура — мы на своём корабле не смогли бы остановить Жнеца. Войну мы сможем выиграть только совместными, объединёнными усилиями. — Андерсон сжал пальцы правой руки, лежавшей на столешнице, в кулак. — Поодиночке нас будут бить такие корабли и их сопровождение.
— Сопровождение? Вы о чём?!
— О том, — громыхнул Сарен металлическим голосом. — Корабли Жнецов перепрограммируют в короткий срок психику и сознание огромного количества разумных органиков. — Спектр развернул к 'направленцам' экран своего наручного инструментрона, надавил когтем сенсор. — Посмотрите. Пятиминутный видеоролик — и вы будете знать многое, — он замолчал.
'Направленцы' и их свита просмотрели ролик со всем возможным вниманием. По их кислым лицам было заметно: увиденное им не понравилось.
— Индо... Индоктринация?! — произнёс третий 'направленец'. — С этим... с этим мы явно не справимся.
— Справитесь, — лязгнул голосом Явик. — Справитесь. Если жить захотите — справитесь!
— Вы-то кто такой? — спросил первый 'направленец'.
— Я? — протеанин оскалился. — Вы действительно хотите это знать?
— Очень, — кивнул второй 'направленец'.
— Что-ж. — Явик встал, выпрямился, обошёл стол для переговоров, подошёл к первому направленцу, взял его за руку. Каким таким образом он побудил всех троих направленцев взяться за руки, никто из присутствовавших в зале так и не понял.
Несколько минут — и он отпускает руку первого 'направленца':
— Ясно? Ещё вопросы относительно меня есть?!
— Н-нет, — сказал первый 'направленец'. — Это значит...
— Это значит, что все протеанские артефакты на этой планете, все протеанские постройки обрели хозяина, — лязгнул голосом Явик, усаживаясь в своё кресло напротив 'направленцев'. — И с этой минуты никто не может ими распоряжаться без моего ведома.
— Но это... это произвол! — выдохнул третий 'направленец'.
— О, да. Произвол. Иными словами — новый, неучтённый ранее фактор, — проскрежетал Явик, не скрывавший своего раздражения и допустивший в тон своего голоса изрядную долю стрёкота. — А вы здесь на должности поставлены для того, чтобы уметь работать в условиях появления и действия многих новых неучтённых ранее факторов. Иначе — зачем вы трое здесь? — он оскалился, чем заставил всех троих 'направленцев' инстинктивно отстраниться. — Короче. Я проконтролирую все археологические раскопки и определю, какие артефакты я смогу оставить вашим планетным исследователям, а какие — заберу с собой. Я также определю, к каким артефактам вы получите доступ, а какие останутся недоступны. — Явик тезисно изложил свой заранее заготовленный план, вызвав на лицах 'направленцев' и их помощников гримасы острого неудовольствия. — И чтобы у нас не возникало никаких противоречий — мне уже известны все артефакты, имеющиеся на этой планете, — протеанин сказал это так чётко и уверенно, что 'направленцам' стало ясно: странному гостю известны не только артефакты, но и их расположение и их предполагаемая судьба. — Потому лучше в самое ближайшее время без моего разрешения их не трогать. Никому, — лязгнул голосом протеанин, оглядев 'направленцев' своим фирменным тяжёлым и пристальным взглядом.
