Томаш прогуливался у едва приоткрытых дверей склада. В движениях его сквозило нетерпение. Завидев некроманта, он приосанился и одернул толстый меховой полушубок.
— Здравствуй, Томаш.
— Здрав будь, мастер,— в словах помощника Гора проскользнуло плохо скрываемое облегчение.
— Все готово? — деловито осведомился Ильм.
— А то! Все как по писанному. Значиться хитоны там, в углу побросали. Гор велел передать, что бы ты шел к северным воротам. Там Виле Бык на службу сегодня должен заступить. С ним все оговорено. Ну, я пошел.
— Куда это ты собрался?
— Я?— Томаш невозмутимо воззрился на некроманта,— мне Гор велел еще делишки кое-какие приделать.
— А я значит, в одиночестве через город топать буду?
— Не... парни будут за тобой присматривать издалека,— Томаш потоптался на месте,— и я тоже буду неподалеку.
— Тогда иди.
Не дожидаясь повторного разрешения, Томаш бодро нырнул в ближайший переулок.
Ильм зашел внутрь и первым делом обратил свое внимание на новую одежду. Орденские балахоны выглядели поношенными, но это было некроманту только на руку. Так меньше подозрений процессия вызовет. Если вообще кто-то отважиться придраться к процесии, мирно бредущей по улицам. Стражники в городе вряд ли будут проявлять к ним интерес. Орденские братья могут свое внимание обратить, но они по городу без особой нужды не ходят, поскольку нужды такой у них и вовсе нет. Куда лучше сидеть за стенами своего замка. Тихо и безопасно.
Так.... Прежде всего, следует примерить новое облачение.
Ильм расстегнул фибулу, снял с плеча плащ, сложил его несколько раз и плотно обмотал вокруг талии. Потом взял первую попавшуюся в руки рясу и натянул поверх одежды. Похлопал себя по обозначившемуся под темной плотной материей накладному животу и перепоясался веревкой. Нельзя сказать, что в новом облике он чувствовал себя комфортно, но интересы дела были прежде всего. Надо от всех этих сомнительных историй отходить. Если сегодня все пройдет гладко, самым правильным будет всей этой честной компании помахать рукой. Только бы не придумали ему еще какое-нибудь деликатное поручение. Кажется, что он стал зависим. От людей, от места проживания....Так нельзя. Контракт его больше не связывает по рукам и ногам. Чего еще желать. Некромант-птица вольная. Надо разобраться с Кейтом и уходить.... И все-таки интересно, где Гор умудрился это добро добыть? Явно не раздел десяток братьев. Они хоть и смиренные, но кушают хорошо и сдачи могут дать не хуже портовых драчунов. Длинные руки у ночной гильдии, очень длинные.
Некромант накинул на голову капюшон и наложил на лицо чары. Вчера перед сном он специально отработал перед зеркалом особенное лицо. Просветленное и возвышенное.
Матрица сплелась легко и кожу лица привычно закололи сотни маленьких невидимых иголок. Ощущение было скорее неприятное, чем болезненное. С издержками магии приходилось мириться. Не он первый и не он последний. Так было всегда и так будет. Жаль только, что власть над силами природы приходиться употреблять в угоду всяким проходимцам. И жаль, что занятие это постепенно стирает грань между добром и злом в его душе. А ведь это только самое начало пути....
Закончив с собственным внешним видом, некромант обратил внимание на костяной отряд. Умертвия стояли ровной шеренгой, но фарфоровые маски, словно бесстрастные лица, были внимательно повернуты в его сторону. Ильм долго вглядывался пустые глазницы, и внезапно почувствовал угрызения совести. Совершенно бесполезный труд вышел. Только зря мертвых потревожили. Без всякого толку. Хонв бы такое дело не одобрил. По-хорошему надо бы лишить их магии и опять упокоить в земле, но хозяйская воля превыше всего.
— Отстегнуть мечи и сложить их у стены.
Скелеты повиновались.
— Одевайте робы.
Скелеты принялись исполнять приказ. Одевались они без суеты и довольно ловко. Даже помогали друг другу по мере возможности. Последовательность рун подчинения на золотых полосках проявляла себя самым лучшим образом.
Некромант дождался, пока последняя ряса заняла положенное ей место, и прошелся перед " братьями".
— Перепоясаться, благостные.
Скелеты потянулись к веревкам.
Ильм наблюдал издалека, как его подчиненные приводят себя в порядок, и радовался в душе, что на них надеты кожаные кирасы. Не будь брони талии вышли бы до слишком узкими. Да и костяные плечи без наложенной на них толстой кожи однозначно вызвали бы подозрения из-за немного странных для "живых" очертаний. Что ж, пока все идет, как задумано....
— Накинуть капюшоны, головы опустить, руки сложить на животе.... Построиться в колонну по двое.
Некромант шмыгнул носом, погоревал про себя над уготованной ему участью и встал впереди небольшого отряда. Добрую треть Турова пересечь с тварями, построенными при помощи магии, предприятие рискованное. Попахивает дымком очистительного костра, но коли назвался некромантом, то будь добр соответствовать званию.
— Все за мной.
Скелеты чинно потянулись за своим предводителем, подметая длинными подолами грязный, утоптанный многочисленными подошвами снег.
Половину пути величавая процессия миновала без проблем. Степенные служители Ордена, медленно и печально бредущие по улицам, вызывали в сердцах горожан сугубо положительные отклики. Дорогу Ильму уступали все, причем многие замирали по сторонам и благочестиво прикладывали руку к сердцу. Стражники, попавшиеся на пути, тоже к немалой радости некроманта, преисполнились братской любви и вежливо обошли смиренных братьев стороной. Ильм посматривал на все это с величавым одобрением, чувствовал себя почти именником и мысленно считал, сколько еще осталось до спасительных городских ворот.
На границе между портовым районом и кварталом ремесленников небольшая неувязка все-таки случилась. Перед процессией неожиданно возник плюгавый и покрытый коростой нищий. Подволакивая одну ногу, он бросился к Ильму и едва не уронил его на грязную мостовую
— Благослови недостойного сына, благостный! Даруй свет нетленный!— искатель благодати встал перед опешившим некромантом на колени, молитвенно сложил руки и выпучил глаза.
Ильм окинул его ласковым взглядом, в душе давая хорошего пинка под зад, и заставил себя припомнить, что в таких случаях следует делать. Помниться брат— исповедник служивший на благо паствы в Гнилухе клал на голову просящего ладонь.... А вот, что при этом изрекал мудрого, в памяти как назло не осталось....
Окончательно определиться с воспоминаниями ему не позволили.
Из моментально образовавшейся группы зевак на середину улицы выскочил крепкий плечистый парень в темной одежде. Он склонился над нищим, не очень приветливо улыбнулся и подхватил его под локоток. Бродяга попытался воспротивиться насильственным действиям, но больше похожий на молодого быка, крепыш уверенно поволок его в сторону. Оборванец попытался сучить ногами и взывать к справедливости, но не преуспел в своем начинании. Удар по темени пошел на пользу не только ему, но и столпившимся в поисках дешевых развлечений горожанам. Возмущенные крики стихли, а присутствующий при представлении народ сразу озаботился собственными делами и поспешил незаметно разбрестись в разные стороны.
Ильм вопросительно посмотрел на нежданного спасителя. Парень похабно ухмыльнулся, пнул попутно сапогом искателя милости небес, и махнул некроманту рукой. Мол, можно идти дальше. И Ильм пошел.
До самой северной башни никто его больше не потревожил. Даже изрядно подвыпившие гуляки у одной из дешевых таверн, азартно задиравшие одинокого прохожего, завидев молчаливую процессию, поспешили придать себе смиренный вид мучеников.
Далее все пошло не по плану.
Ильм еще издали стал присматриваться к воротам, в поисках видной фигуры сержанта. Просто так, для собственного спокойствия. Однако деятельный и никогда не сидящий на месте Виле Бык на глаза никак не попадался. Некромант, опять же для сохранения душевного равновесия, решил про себя, что Виле засел в караулке за кружечкой пивка, которое нежно любил или по нужде отлучился. Имеет право сержант отлучиться по нужде? Очень даже имеет. Он тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо....
Северная башня приближалась с каждым шагом, и чувство тревоги неожиданно забило в набат. Не было здесь Виле, зато перед аркой ворот присутствовал Отто. И было совершенно неизвестно, поставлен ли он в известность о визите костяного отряда. Капрал ходил важно, что-то говорил, жесты его были плавны и уверенны, что вообще капралу свойственно до сих пор не было. Вообще от всего его облика неожиданно повеяло ранее неощутимой монументальностью. Ильм присмотрелся к капралу внимательно и вдруг без всякого удовольствия понял, что было причиной столь разительных перемен. На рукаве Отто красовался новенький сержантский шеврон.
Ильм опустил голову и скривился, словно отведал кислятины.
И что теперь прикажете делать? Новоиспеченный сержант хуже неупокоенного мертвеца. Последнего хоть магией приложить можно, а представителя власти придется уважать, всячески подчеркивая его значимость. Тем более такого...
Отто соизволил обратить свой хозяйский взор на группу в темных рясах, когда Ильм подвел отряд почти к самой башне. Он не стал, как раньше подбегать навстречу. Он просто принял пластичную позу и упер руку в кольчужный бок, так чтобы нашивка на рукаве была видна всем.
Некромант, крепя сердце, принял условия игры и склонил голову. Впрочем, ровно настолько, чтобы ясно видна была пропасть лежащая меж просветленным служителем Единого и неотесанным солдафоном.
— Куда путь держите, благочестивые?— голос сержанта прозвучал неожиданно спокойно и уверенно.
— Мы желаем покинуть пределы этого дивного города,— так же спокойно и уверенно ответил ему Ильм.
— Пошлина за выход две серебряные монеты.
— У нас нет денег,— некромант уже трижды пожалел о том, что кошелек его оказался под рясой. Не будет же он сейчас ее поднимать и демонстрировать честному народу вполне цивильное платье, да еще плащ, намотанный на пузо. Эх, Томаш...
— Правила для всех одни. Для персон мужского и женского пола людской расы, а равно с ними и иных племен разумных идущих пешком через врата городские установлена пошлина в два серебряных центурия,— казенным голосом отозвался Отто.
— У нас миссия была особенная.
— А мне какое дело?
— А позволь, мастер сержант, поговорить с тобой немного в стороне.
— Изволь,— в глазах Отто вспыхнул алчный огонь,— с духовным лицом пошептаться не грех. Все к Единому ближе.
Они отошли на несколько шагов в сторону. Сержант при этом успел недовольно взмахнуть рукой и стражники, столпившиеся вокруг, сразу же разошлись в стороны.
— Сын мой, не впадай в грех сребролюбия,— мягко посоветовал некромант.
— А иначе, что?— выпятил грудь Отто.
— Видишь ли, сын мой,— задушевно продолжил некромант,— я и братья мои оказались здесь не просто так. Мы принимали тайну исповеди у одной очень влиятельной персоны....
— И что теперь?
— Персона эта тебе знакома...
— Да ну?
— В полуночном Турове она очень известна....
— Хм...м
— Мне кажется, сын мой, что ты уже немного узрел путь истинный...
— А....
— Сей человек так искренне хотел вкусить сладость истинного света, что мы не посмели взять с него и медной монетки....
— Э....
— Он пообещал, что мы сможем покинуть город свободно....
— Так,— Отто поскучнел, — а меня никто не предупреждал.
— Тот добрый человек обещал воздать старшему стражу сей башни по содеянному. Жди сын мой и награда тебя найдет.
— Кто он?
— Прозвище его оскверняет язык мой. Но он уже на пути к спасению. Тот предмет, что к копыту лошади приставлен его имя.
Отто глубоко задумался.
— Сын мой,— Ильм кротко посмотрел на сержанта,— обрети дар речи, Единым тебе дарованный. Не оскверняй слух мой молчанием.
И тут, о нежданное спасение, к ним вальяжно подошел Томаш. Первым делом помощник Гора с удивлением воззрился на обновку бывшего капрала.
— А где Виле?
— Ногу подвернул,— Отто без всякого сомнения, узнал Томаша,— прямо на службе с утра. Я за него служу. Чего желаешь?
-Увидал братьев благостных,— важно промолвил Томаш, — очень хотел благословление получить. Едва успел.... Хорошо, что ты беседу здесь завел. Кстати, о чем?
Отто потупился.
— Мы о вечном глаголили,— пояснил Ильм.
— И как вечное?
— Как прежде непостижимо. Сын мой, если ты столь страстно желаешь получить благословение, то сделай милость посодействуй скромным служителям Ордена. Оплати за нас пошлину.
— О, — Томаш расплылся в улыбке,— завсегда. Два серебрянных, если мне память не изменяет? Верно, капра.... сержант?
— Верно,— подбоченился Отто.
— Получи.
Сержант принял мзду и убрался с дороги.
Ильм отдал про себя команду к движению и поспешил покинуть пределы Турова. Томаш колонну замыкал, но сразу за стенами резко подался вперед и поравнялся с некромантом.
— Вот леший,— помощник Рубаки, подергал себя за бороду,— вот так выверт. Кто бы мог подумать?
— Ты вовремя на месте оказался.
— Я потому и следом и топал.
— Далеко еще?
— Дык, пара поворотов.
И действительно за вторым поворотом лесной дороги их уже ждали. Ждали с тревогой и нетерпением, ибо как только небольшой отряд оказался на виду, лица встречающих сразу же прояснились. Ильм тоже почувствовал облегчение. Такой простой, и такой опасный путь был позади.
Лесная тропинка оказалась узкой.
— Надо бы друг за дружкой этих поставить,— заметил Томаш,— а то натопчем снег, ровно стадо.
— Одна метель и нет следов.
— Ты что ль ее призовешь?
— Я не гоблинский шаман, поэтому сделаю, как ты хочешь,— Ильм обратился к своим подопечным,— в цепочку по одному.
Скелеты перестроились и замерли неподвижными изваяниями. Люди Гора, встретившие их, с некоторой поспешностью пошли вперед. Ильм решил не давить им на нервы и дождался, пока они не отойдут на почтительное расстояние.
— Томаш, ты где пойдешь?
— Позади.
— Как пожелаешь. Парни, за мной...
Дорожка, протоптанная в глубоких сугробах, довольно долго петляла меж деревьями. Ильм поглядывал по сторонам и, в который раз не уставал дивиться красоте окружающей природы. Удивительные все-таки здесь места. Какие густые, дремучие леса. Даже сейчас по зиме, когда на ветвях нет ни одного листа, дальше, чем на пол сотни шагов окружающую местность толком не разглядеть, за часто стоящими деревьями. А ведь городские стены совсем недалеко. Не будь таких зарослей, они должны быть видны как на ладони....
Тропинка запетляла, и нырнула в глубокий овраг. Ильм остановился на краю склона и посмотрел вниз. Там, среди больших валунов горел костер. Вокруг огня стояли и сидели добротно одетые люди. Судя по непринужденным позам и жестам, разговор среди них тек неторопливый и степенный. Был среди них и Гор.... Ночной мастер сидел чуть особняком и был занят тем, что держал в руках прутик, на конце которого было нанизано что-то съестное. То ли кусок окорока, то ли большой ломоть колбасы — издалека было не разобрать. Между тем Гор медленно поднял голову и оглядел кромку леса. Ильм дождался, когда десятник посмотрит в его сторону и помахал рукой. Гор тут же вскочил со своего места, отбросил прочь свою нехитрую трапезу и быстрыми, короткими жестами предложил спуститься к нему.
