— Сонь!
— А? — Маркевич оглянулась, с трудом оторвав взгляд от Даниила, который что-то обсуждал с братом. Они оба устроились в тени огромного валуна, который нависал над галькой, выполняя роль своеобразного тента.
— Давай спину натру, а то уже покраснела, — Таня поправила постоянно сползающие темные очки, но не особо преуспела — стоило только убрать палец, как они снова возобновили торжественное шествие к кончику носа.
— Да, спасибо, — Софья повернулась к ней затылком и зябко передернулась, когда холодная влага коснулась лопаток.
— Потерпи, он из холодильника, — Татьяна старательно прошлась по её спине, тщательно размазав чуть маслянистую субстанцию по коже. — Ты такая худенькая, класс, — ладонь прошлась по чуть выделяющейся линии позвоночника. — А я после родов, как корова... — с расстройства молодая мать так активно прошлась в солнцезащитном порыве по Сониным ребрам, что от болезненного вскрика остановило только понимание, что Машутка спит в паре метров от них.
— Нормальная ты, тем более, что до сих пор дочку кормишь. Вот закончишь и похудеешь, — если честно, Маркевич знатоком по этой части не была, потому пересказала то, что слышала от других дамочек в очереди к гинекологу.
— Да я знаю, — Таня перестала истязать Сонину спину заботой и ещё раз завистливо вздохнула, глядя на миниатюрность соседки. — Но хочется побыстрее. Я до родов была почти, как ты, только с грудью. Ой! — она даже прикрыла рот ладонью.
— Ты на мой природный полуторный не наезжай, — усталость и разморенность, которые навалились на Софью после почти часового лежания на прикрытой полотенцем гальке, сделали не только добрее, но и коммуникабельнее.
Таня облегченно хихикнула, успокоившись, что не задела бестактным замечанием, и отправилась инспектировать сон дочки. Та спала в переносной кроватке под пляжным зонтиком сном ангела, хотя отнести её к воинству белокрылых можно было разве что, несколько польстив — после того, как процесс обзаведения зубастой улыбкой пошел быстро и с огоньком, Маша погрызла предметов мебели больше, чем любой породистый щенок. Сильнее всего она почему-то тяготела к обмусоливанию колесиков офисного кресла в кабинете отца, что последнего не особо вдохновляло. Кресло, надо полагать, тоже такому вниманию было не радо.
Пока мама занималась ребенком, Соня прикрыла глаза и попыталась полностью расслабиться. Чем меньше напряжено тело, тем более свободны мысли, а ей сейчас нужно многое обдумать. Например, тот факт, что здесь раньше не было ни одной женщины Дана. От этом ей проговорилась Таня около получаса назад, пока трещала о своем знакомстве с Димкой. Хотя в истории не было ничего необычно — будущий муж оказался знаком с её папой, но все равно было в их отношениях что-то такое, отчего Соня почти завистливо вздыхала. То, что они не прячут свои чувства, целуясь при каждом удобном случае. И Димка постоянно таскает Машу с собой, даже если есть шанс, что малышка испортит ему одежду или какие-то документы. Их семья была именно такой, о которой мечтала Маркевич — они с уважением относились друг к другу и не пытались как-то прикрыть от чужих глаз свое счастье. Или же это только здесь, где единственной посторонней была сама Соня?
— Не спи на солнце, обгоришь.
Девушка невольно улыбнулась, поняв, кто загородил её лицо от яркого света ещё до того, как он подал голос.
— Я не сплю, я дремлю, — глаза она открыла и посмотрела на Дана, который уселся за её головой.
— Все равно тебе пора в тень, — ладонь осторожно прошлась по немного порозовевшей коже живота. — Ты очень быстро обгораешь.
— Белокожая, — стоило попытаться пожать плечами, как его слова тут же получили подтверждение — легкое жжение прозрачно намекало на то, что уже через пару часов она будет похожа на молодого поросенка.
— Угу, — наклонившись, Даниил коснулся губами кончика её носа.
— А где остальные? — только сейчас до неё дошло, что рядом подозрительно тихо. Даже с учетом Машиного сна это было необычно — ни тихого щебета Тани, что-то рассказывающей мужу, ни Димкиных подколов, направленных уже на Соню.
— Ушли в дом, слишком жарко. Нам тоже пора, — он помог ей подняться и, накинув на тонкие плечи полотенце, потянул за собой. — Пойдем кое-что покажу.
Девушка не сопротивлялась, безропотно позволяя отвести себя за тот самый валун, возле которого совсем недавно сидели братья. Камень весом в несколько тонн с другой стороны был подточен водой и образовал что-то, вроде маленькой неглубокой чаши. Совершенно прозрачная вода, прогретая до почти неприятно теплой температуры, кишела какими-то мальками, бестолково мечущимися в поисках еды. Ну, или просто так, без особой цели.
Пока Соня, наклонившись, рассматривала рыбок, Дан расстелил полотенце и жестом показал, чтобы она ложилась и вела себя тихо.
— Опусти туда руку и не шевелись, — шепот обжог кожу шеи ничуть не хуже палящего солнца. Даже ухо мгновенно покраснело. Но его просьбу она выполнила, удобно устроившись щекой на его груди. Сам Даниил совать пальцы в воду не стал, предпочтя прижать к себе Софью и мягкими движениями поглаживать розовую и уже горячеватую кожу под накинутым на спину парео.
Через несколько минут рыбки осмелели, подплывая все ближе, но коснуться её руки пока не решались, проплывая в миллиметрах от кончиков пальцев.
— Димка сказал, что в ближайшие дни ты будешь сильно занят, — она не собиралась закладывать его брата, просто такие вещи стоит обговорить заранее, чтобы потом не было непонимания и исходящих из него обид.
— Димка многовато болтает.
— Ну, тут не могу не согласиться, — Соня хмыкнула, но сразу стала серьезно. — Я понимаю, что у тебя не будет на меня времени...
— Это тебе тоже он сказал?
Девушка перестала рассматривать суетящихся мальков, удивленная и тоном, и тем, что Дан так беспардонно её перебил.
— Нет, это мои мысли.
— Глупые мысли. Но хорошо, что это исходит не от него, — о том, что ему просто не хочется бить морду брату за вмешательство в их отношения, Даниил говорить не стал. — Я разберусь с проблемами так, что тебя это не коснется.
— А разве я сказала, что сомневаюсь в этом? — лямка купальника чувствительно впилась в плечо, но Соня не обратила внимания на это неудобство. — Просто хотела сказать, что сама оказывалась в такой ситуации, когда нужна предельная концентрация на одном объекте, и не стану требовать от тебя постоянных встреч или ещё чего-то такого...
Вранье. Потому что очень хотелось быть уверенной, что он не исчезнет на несколько дней, заставляя гадать, все ли с ним хорошо, но так будет правильно. Боже, как же она ненавидела это слово!
— А если я хочу, чтобы ты от меня это самое "чего-то такое" потребовала? — Астахов резко приподнялся, распугав появившейся тенью мальков, осмелевших настолько, что начали исследовать ладошку Сони.
— Это было бы неразумно, — но улыбку спрятать все равно не смогла.
Какая-то мошка, поддавшись суицидальным наклонностям, упала в воду, вызвав небывалый ажиотаж у рыбок.
— Ну, надо же когда-то начинать делать глупости. Почему не сейчас? — на этот вопрос, естественно, ни он сам, ни Софья не ответили. — Но кое в чем он прав — эта пара недель будет очень... насыщенной.
На поверхности воды осталось только тонкое крылышко, зеркально поблескивающее на солнце, но и его тут же утащил какой-то проворный малек. Аллегория человеческой жизни в миниатюре — стоит споткнуться, тебя могут мгновенно сожрать.
— Я могу тебе чем-то помочь? — одно дело задавать этот вопрос Димке, и совсем другое — Дану. — Поверь, ты многого не знаешь о моих способностях, — Соня повернулась, отчего тонкая ткань сползла с плеча.
— Вот в это я как раз верю, — он поправил её одежду, стараясь, чтобы солнце больше не жгло нежную кожу. — И, может быть, воспользуюсь твоим предложением.
Не воспользуется, они оба это знали. Не из-за мужской гордыни, запрещающей принимать помощь от женщины, просто не захочет подставлять Соню, давая намек на то, что она в курсе происходящего. Так для неё намного безопаснее, значит, никто не должен сделать неправильных выводов.
— Хорошо.
Естественно, тревога не улеглась, но и требовать чего-то большего Софья не собиралась.
— Но ты можешь кое-что сделать прямо сегодня.
— Например?
— В эти дни я действительно буду постоянно занят и не знаю, когда появится свободная минута...
— Дань, мы же это обсуждали, — она повозилась, но на него не посмотрела, предпочтя отвернуться и наблюдать, как мелкие волны прибивают к берегу длинную сухую травинку.
— Чего ты боишься? Ты была в обоих местах, где я живу, так в чем проблема? — пальцы осторожно потянули за собранные в высокий хвост волосы, заставляя поднять лицо.
— Да нет никакой проблемы... — Соня вздохнула и все-таки открыла глаза. Дан смотрел серьезно, даже чуть нахмурившись.
— Замечательно, значит, завтра соберешь вещи и переедешь ко мне.
Девушка тяжело вздохнула и, прижавшись лицом к его груди, как-то неопределенно и не особо радостно промычала:
— А может, не надо?
— Тебе ответить, как в старом фильме? — ладонь прокралась к её бедру. — Могу даже отшлепать, для большего сходства.
— Просто... — Соня так резко поднялась, что на мгновение потеряла равновесие, но все равно уселась по-турецки, глядя не менее хмуро, чем сам Дан. — Мне страшно.
Даниил, только открывший рот, чтобы уточнить, чем именно он для неё так ужасен, решил промолчать и послушать дальше.
— Сейчас не лучшее время — сам говоришь, эти дни будут очень напряженными, а теперь представь, что нам ещё и придется притираться и привыкать к чужим привычкам. Мы и так умудряемся постоянно ругаться, а, если будем вместе жить, вообще поубиваем друг друга.
— Это единственное возражение? — солнце уже ощутимо припекало, так что пора бы перенести их беседу в другое место, где не так жарко.
— Это основное, — Соня задумчиво почесала лопатку, тут же отозвавшуюся болью.
— И самое принципиальное?
— Можно и так сказать.
— А до этого ты говорила, что не станешь работать с тем, с кем спишь, но помощь предложила. Так что все решаемо, — пока она не успела снова начать спорить, Даниил поднялся и помог Соне встать. — Если тебе так будет легче, давай установим срок. Ты переезжаешь на три недели, и, если нас все-таки что-то не устроит, будем думать дальше.
— Что-то я не очень представляю себе это, — основное внимание приходилось уделять камням, попадающимся на пути, поэтому девушка спорила вяло, но пока не сдавалась.
— Тебя из моих привычек что-то раздражает?
Под деревьями было все также жарко, но хотя бы не припекало макушку, поэтому они замедлили шаг.
— Склонность к манипулированию, — шелковое парео постоянно сползало, обнажая немного больше, чем она хотела бы демонстрировать посторонним, потому Соня остановилась, стараясь туже затянуть узел на груди.
— Это не привычка, а образ жизни, — хмыкнув, Дан потянулся, чтобы помочь, но, похоже, больше мешал. — Мой ответ на тот же вопрос услышать хочешь?
— Нет, но, похоже, придется, — признав свой вид вполне приличным, Соня перестала истязать наряд.
— Скрытность, — пока она возилась с одеждой, Дан немного поправил её растрепавшиеся волосы.
— Просто моя зона комфорта не распространяется на всякие тусовки, — пожав плечами, Соня подошла к нему вплотную, разве что не прижавшись всем телом. — И хорошо, что ты об этом заговорил. Я хотела попросить тебя больше не копаться в моем прошлом.
Позвякивавшая где-то совсем близко цикада вдруг замолчала, наверное, тоже проникнувшись торжественностью момента. И эта тишина сразу придала душному воздуху настороженности, словно все притихло перед грозой.
— Мы оба знаем, что я родилась под другим именем. В той моей жизни нет ничего для тебя угрожающего или интересного, но, продолжая пытаться все это узнать, ты можешь создать мне дополнительные неприятности.
От радостного визга Машутки, раздавшегося в нескольких десятках метров от них, вздрогнули оба. Следом послышалось счастливое басовитое ржание Димки.
— Все-таки нужно укоротить ему язык. Если расскажешь, никаких неприятностей не будет.
Соня вздохнула и устало привалилась лбом к его груди.
— У тебя есть то, о чем не хочешь вспоминать даже наедине с собой? — дождавшись его неохотного кивка, девушка тоже согласно качнула головой. — Вот и у меня есть... Может, когда-нибудь и расскажу, но не сейчас.
— Что нужно сделать, чтобы этих неприятностей не было? — ладно, потом разберутся, что там за тайны, сейчас нужно максимально обезопасить Золотце. Не так важно то, что было, тут приоритет на будущее.
— Просто перестань пытаться узнать, кто я такая. И тогда никто не проведет параллелей между одной девушкой, которая занималась не совсем законными делами, и мной.
Даниил притормозил, не давая Соне пройти к дому.
— Ты говоришь о двух годах после школы?
Софья закатила глаза, но ответила.
— А, по-твоему, я сделала что-то противозаконное в глубоком детстве? Вот там точно нет никакого криминала, доказать, что я не Софья Маркевич, почти невозможно.
— Тест ДНК на материнство. Даже если бы она родила тебя от другого, вы обязаны быть родственницами, — несмотря на не самую веселую тему, Дан был на подъеме. Пусть она ещё не полностью ему доверяет, но неделю назад и не подумала бы завести об этом разговор. Значит, тоже начинает привыкать, а уж о том, чтобы она не захотела съезжать от него, он позаботится.
— Подменили в роддоме. И доказать ничего невозможно, я появилась на свет в нынче совершенно суверенном государстве, и вряд ли кто-то захочет копаться в записях районной больницы почти тридцатилетней давности. Тем более, тех, кто там тогда родился, уже не найдешь.
К голосам Димки и Маши присоединилась Таня, но если первые двое веселились, то мама выговаривала за совершенно свинский вид обоих своих домочадцев.
— Ты знаешь, что случилось с твоими настоящими родителями?
Соня почти незаметно поежилась, демонстрируя, что нервничает намного сильнее, чем может показаться со стороны, но ответила:
— Их давно нет в живых.
— Извини.
Продолжать расспросы Дан не хотел, Золотце и так рассказала намного больше, чем он надеялся, а тема для неё явно неприятная. Так снова закроется, придется снова пытаться подобрать ключик. Не то, чтобы ему это не нравилось, но хотелось уже чего-то хотя бы относительно нормального. Не прощупывать каждый шаг, опасаясь, что вот-вот рванет. Да и Соня, как ни старалась скрыть, явно хотела большего, чем просто отношения любовников, пусть и уважающих друг друга. Хотя, вполне возможно, что она и сама этого не понимает, поэтому так сторонится и, одновременно, тянется и к нему, и к Тане с Димкой и их дочке.
Но один вопрос все же задал.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать восемь, — она все ещё стояла, прижавшись к Даниилу, но на него не смотрела.
— Это официально. А если биологический возраст?
Тонкие пальцы сжались, довольно чувствительно царапнув его немного выше локтя.
