Тогда выходит, я сама просто перед ним все карты выложила, когда в сентябре его перевели? Но, если логично подумать, Ник бы тогда не стал именно из вредности со мной флиртовать, если бы не был уверен, что это заденет Мику. То есть либо он потом догадался, что к чему, либо сразу — теперь уж и не найдешь концов.
— Я ему кишки вырву.
— Вот поэтому я хотел решить это как-то... — мне на макушку легла теплая ладонь, и я поняла, что все это время задумчиво изучала два одиноких магнитика на дверце холодильника. И что про кишки сказала вслух, я тоже не ожидала, эх.
— Чтобы я потом тебе кишки вырвала за молчание? — обернулась я, а Мика пожал плечами по-прежнему с виноватой мордашкой.
— Об этом я тоже подумал и сказал сейчас.
— Надеюсь, школьницы еще от тебя не залетали?
— Пока нет.
— Пока?! — я вскинула брови, а этот мужлан с усмешкой сгреб меня в охапку, прижал к себе и фыркнул в ухо:
— Скажи хоть что-нибудь другое по теме, про кишки я слышал.
— Тебе хорошо досталось, да? — внезапно хмыкнула я.
— На самом деле, я понятия не имею, что послужило толчком к настолько наглым действиям рыжего в мою сторону. Мне и так пришлось скрежетать зубами, когда он оказался в команде, а ты мне еще сцены закатывала, что я последняя сволочь и специально третирую Ника, чтобы тебе досадить, — напомнил он злорадно. — А что я еще мог сделать? Зато Ник получал столько удовольствия от всего этого, о да.
— И правда — что ты еще мог сделать? — усмехнулась я, чуть отстранившись и пользуясь тем, что я наконец-то могу запустить пальчики за ремень, вытащить из-под него рубашку, и, ткнувшись носиком под капитанский подбородок, прикоснуться к коже губами.
— Почему тебе можно меня внезапно целовать, а мне — нет? — притворно обиженно протянул Мика, лениво улыбаясь и наблюдая как я, пуговицу за пуговицей, расстегиваю рубашку снизу вверх.
— Потому что ты играешь в послушного мальчика, — от ощущения теплого живота под тканью мурашки по спине бежали. Верхние пуговицы я расстегивала уже наощупь — мы играли в гляделки, весьма успешно, потому что взгляд отводить вообще не хотелось. Мика смотрел так, что я не могла отвести взгляда, и никак не могла понять что там, за этими кошачьими омутами. Там не было предвкушения, или чего-то такого, что обычно бывает в подобных ситуациях, было какое-то любопытство, но очень поверхностно, проскальзывающее поверх нескрываемого облегчения. Если это его правда тяготило (хм, Мику Каллахена что-то может тяготить?), то я могу сказать, что раздубасила молотком почти всю его алмазную скорлупу — осталось только дождаться, пока она ссыплется вниз. Не сразу, не за день или два, но теперь я готова была ждать хоть вечность.
— С тобой если играть в бунтаря, ты что делаешь? Правильно, молочный коктейль на капот. Меня в местной автомойке уже держат за постоянного клиента. Признавайся, они тебе платят проценты? — в его глазах заиграли смешинки, а уголки губ приподнялись в легкой полуулыбке. Мика упирается ладонями в кухонный стол позади меня — и наши глаза оказываются на одном уровне. Теперь он смотрит так, что у меня дыхание перехватывает, а внутри все разрывается на миллиарды осколков, я стараюсь дышать, но не выходит, потому что все легкие, все внутри забито этим вязким, всепоглощающим чувством какой-то глупой нежности, счастья и тонной пенопластовых звездочек.
— ...да никуда я уже не денусь, — я встряхнула челкой.
— А все потому что я — незабываемый, — хмыкнул тот, за что получил в ответ мгновенное "упырь" и полез целоваться. Как всегда, конечно же играется, чуть прикусывает, все мимолетом, вскользь, не настаивая — это просто поцелуй, хотя это не мешает Каллахену прижиматься ко мне, и уж тем более — лезть под футболку...
— Эй, доброе утро.
— Умм?
— У меня утренняя тренировка, мне надо уже уходить...
Выпутываюсь из-под одеяла, и, приоткрыв один глаз, привычно гляжу на светящееся табло часов — восемь с небольшим. Мне на занятия к одиннадцати. Охтыж.
Мика пытается не улыбаться, глядя на мою сонную морду и стоящую дыбом челку, — только и старается хоть как-то пригладить ее, быстро чмокает в лоб и выпрямляется. Я все еще сонно хлопаю ресницами, просыпаться совсем не хочется, и как-то отдаленно понимаю какую-то автоматную очередь слов "спи", "завтрак" и "увидимся днем" — и засыпаю снова.
Через пару часов здорового сна я нашла на кухне связку ключей, которая назидательно лежала на крышке банки растворимого кофе посреди стола. Поэтому за утренним кофе я сидела на высоком стуле и играла в гляделки с этой связкой — как раз отлично получалось размышлять о своей судьбинушке без присутствия самого владельца. Хотя чего уж там — эта квартира сама по себе уже была как сам Каллахен, потому что разбросанные вещи никто не отменял, да и полотенца в ванной пора менять, как и постельное белье, и еще я нашла носок. Один. Я отлично понимала, что Мика явно не мифическая фея и хотя бы не раскидывает трусы по полу (или я просто их еще не нашла?), и теперь еще больше не могла понять, в каких мы отношениях. Как мне себя вести? Оставить как есть или начать бузить?
Покрутив связку ключей в руках, я потянулась за телефоном и позвонила Мелиссе.
— Так что говорит Нэйтан? — полюбопытствовала я.
— Сама у него спроси в обед, мы как-то толком не успели промыть вам кости вчера, — ухмыльнулась подруга. — Ты будешь?
— Сегодня не уверена, мне надо просидеть задницу в библиотеке — курсовая что-то внезапно начала маячить перед глазами с восклицательным знаком, так что я сегодня — рабочая единица. Да еще и "Саванна" вечером. Эх, с моим графиком работы — где мои миллионы-миллиарды? Что я делаю не так?
Мелисса только гнусно посмеивалась на том конце, также как и я собираясь на занятия, не отрываясь от разговора. Впрочем, больше ничего такого я от нее и не узнала, а сплетничать про Лисенка решила не по телефону, а позднее. Тем более моя печенка-селезенка догадывалась, что тот будет держать меня как щит до последнего, тем более у него и так все козыри на руках. Хотя кто ему поверит?
Из-за привычно горящих сроков у мадам обед не светил ни ей, ни мне — пришлось привычно заказывать из ближайшего ресторана, который работал с доставкой, и есть пасту, не отрываясь от экрана монитора, пока патронесса пыталась распихать ткань в презентации. Немудрено, что позднее в "Саванне" я была молчаливым призраком, который выживал на кофеине, а после смены даже не смог затолкать в себя что-то съедобное — лежал на кровати в общаге и сетовал на жизнь.
Мелисса, которая заскочила на пару минут за вещами, окинула меня насмешливым таким взглядом, обозвала старой развалиной и уехала ночевать к своему баскетболисту, оставив мне на растерзание Сьюзен. Или меня ей на растерзание, это как посмотреть, потому что историю о том, как мы расстались все-таки с Ником она не слышала и очень хотела о ней знать. Даже притащила мне банку пива для настроения, так что выбора у меня не было. Да и не было в моей версии ничего такого важного и сверхсекретного, на самом-то деле.
Каллахен весь вечер молчал, собственно, как и весь день до этого, я даже не стала удивляться — это же Мика. И даже думать боялась о том, что это как раз период "спущенных штанов" у него завершился, но зачем он тогда оставил ключи? Ведь дверь в квартиру, насколько я видела, запирается автоматически при захлопывании...
Утром мир продолжал крутиться, общественный транспорт и пробки были все так же в тесном сотрудничестве на перекрестке Пятой улицы и проспекта Независимости, что сводило зубы. И серый "Астон Мартин" на парковке все так же был этого асфальтового цвета, безупречно отполированный, одинокий и привлекающий всеобщее внимание. Портило привычную картину крыльца главного корпуса только кипа бумажек подмышкой у Блондина, зажатая в зубах папка с файловыми конвертами, пока сам Мика завязывал шнурок на бежевых ботинках от Timberland. Отличная просто поза для того, чтобы разогнаться и отвесить пинка по этой тощей заднице, пока не видит. Точнее сказать — не может ничего сделать, заметил-то он меня почти сразу.
— Какие люди, и без охраны.
— Рыжего что ли позвать? — отмахнулась я. — Что это с тобой? Неужели бумажки на отчисление собираешь? — я кивнула на безвинно зажатые листочки. — Наконец-то!
— Увы, это всего лишь мои контрольные работы, рано радуешься, старушка, — Мика выпрямился, избавившись от папки во рту, глянул на меня насмешливо.
— Жаль, — хмыкнула я в ответ и бодренько заскочила в двери корпуса. Обмен любезностями привычно состоялся, чего мне еще там на холоде прыгать? Да и мне уже было интересно, как Мика будет себя вести — как ни в чем ни бывало, или же...?
Или же. Да.
Пора признаться самой себе для начала, что он нужен мне как кислород. И не раз в сутки с контрольным "привет — ну ты и задница! — иди уже, не дави на черепушку", от которого уже зубы сводит. А раз уже и себе призналась, то пора научиться перекладывать проблемы на чужие плечи. Там все равно почти два метра счастья, вытянет.
Я сверлила взглядом телефон на столе, подперев ладонью щеку. Не знаю, с какой конкретно целью, но пока мадам Жюстин проводила семинар, у меня был свободный час. Успев переделать все дела, оставшееся время я скучающе разглядывала записи в ежедневнике, размышляя о своей нелегкой женской доле. Доля, собственно, заключалась в "Саванне", размышлениях мадам о том, что если она меня захватит в полное рабство, то какой бы мне подошел оклад, ну и о злобном карлике, который не подает признаков жизни вообще.
— Если на него смотреть, он не станет звонить. Это, конечно, айфон, но не настолько же умный! Тебя научить им пользоваться?
Злобный карлик, кто же еще. Подпирает плечом распахнутую дверь и улыбается как стая чеширских котов.
— А тебя научить стучать в дверь? — от неожиданности я уже как-то автоматически огрызнулась, практически подскочив на месте. Каллахен ворчание проигнорировал, но зато гордо продемонстрировал картонную коробочку из кофейни с горячими стаканами внутри, поставив ее на стол передо мной.
— Подлизываешься ко мне или к мадам? Смею разочаровать — у нее семинар, но я надеюсь, что кофе не успеет остыть, — моя улыбка источала мед, тонну самого отборного приторного меда.
— Не успеет, — Мика уже обходил мой стол, и я успела только подняться с места, прежде чем меня притянули к себе, безапелляционно обхватив рукой за шею, и поцеловали.
— Ты всех своих подружек так целуешь? — хмыкнула я в ответ.
— Нет, только тебя, — не менее ехидно отозвались в ухо, не выпуская меня из цепкого захвата. — С остальными как-то проще.
Я смогла только обиженно засопеть в ответ, сжимая под пальцами его теплую толстовку. От Блондина пахло осенью, этими прелыми листьями, и совсем немного — молотым кофе, ведь только из кофейни вышел. Тепло, спокойно и хорошо.
Глупая я, нашла ведь себе мазохистичное развлечение на старости лет.
Ткнув его кулачком куда-то в живот и услышав в ответ вздох, я улыбнулась, поймала теплую улыбку в ответ и потянулась за поцелуем, привстав на носочки. Вот тут бы мне пригодились шпильки, но увы, осенняя погода вновь загнала меня в ботинки и вернула мой рост в привычный детский.
И только услышав шум выходящих студентов из аудитории на кафедре, я спохватилась и мягко отстранила его в сторону. Капитанский взгляд был таким осязаемо тягучим, что хотелось наплевать даже на мадам Жюстин и снова зацеловать его, пусть мои губы и так горели от поцелуев.
— Латте остынет, — тут же напомнил он, кивая на коробку с кофе.
Я разочарованно выдохнула, а Мика, заметив это, тепло улыбнулся.
— Если что, оно не останется без дела, — я вновь развернулась к своему столу, и черт возьми, это было трудной задачей.
— Я только с мойки, сжалься.
Мика вальяжно плюхнулся на свободное кресло у стола мадам, закинул ногу на ногу и устремил на меня этакий взгляд с прищуром, а на мой молчаливый вопрос выдал логичное:
— Хочу поздороваться с мадам.
— Ах, — с сарказмом кивнула я, садясь. — Конечно. Мика Каллахен и Вежливость, мифы и легенды университета.
— Ты вчера работала?
-Угу, — я подставила под подбородок ладошку, разложила вокруг бумажки из отчета и воссоздала рабочую атмосферу в кабинете, даже вытащила какой-то эскиз из папки. — Хотя мое воображение независимо от графиков работы и отдыха любезно подкидывает совсем что-то не рабочее.
— По возможности готов помочь. Даже согласен на тебя и костюм горничной, окей.
— Даже?
— Медсестры круче. Но горничная так горничная.
Я все еще старалась держать серьезное лицо. Но как тут сдержаться?
— Латте.
— Ой, — спохватилась я и потянулась за стаканом. — Кстати, спасибо.
— Мне просто нужен был повод. А то пока ты научишься передавать мысли на расстоянии без участия телефона, пройдет еще десяток лет. Я состарюсь.
— Я просто...
— Мика? Доброго дня, — мадам Жюстин как под дверью караулила этот момент, войдя в кабинет со стопкой бумаг, рабочими журналами и папками контрольных проектов. Понятное дело, ничего она не караулила, но мне пришлось резво встрепенуться, открыть стаканчик с кофе и хотя бы занять себя этим.
— Решил угостить вас кофе, ничего особенного, — Каллахен улыбался как голливудская звезда. — Латте?
Он даже поднялся, чтобы достать кофе из коробки, пока мадам сгружала все свои документы на и без того заваленный стол. Патронесса улыбнулась ему в ответ, принимая кофе из рук, но хитро сощурилась:
— Только кофе?
— У меня другая специальность, поэтому я принес вам только кофе и заодно поболтать с Джейсон, а то мы давно не виделись с этим дурацким расписанием.
— Кольцо, кстати, красивое. Ты его не носишь? Почему?
Вопрос адресовался уже мне, и на меня одновременно посмотрели два голодных упыря. Один смотрел насмешливо, другой — с любопытством, на что я старательно сделала лишний глоток кофе, выдерживая паузу.
— Боюсь потерять.
— Оно велико? Можно же в любой мастерской переплавить немножко...
Я неопределенно дернула плечом, подражая каллахеновской манере, и сделала вид что углубилась в документы, даже ноутбук подключила в работу. Жаль, не успела увидеть, как мадам закатывает глаза, но когда она напрямую спросила, когда уже Мика позовет меня на свидание, а то я засиделась, я чудом не пролила кофе на стол. Мика коварно ухмыльнулся и лениво так ответил, что, оказывается, звал, но я неприступна как скала, и что это жестокая несправедливость, ведь он само очарование. И при этом вполне спокойно сменил тему, спросив как у мадам дела, как в новой квартире и не хочет ли она завести маленькую собачку, это нынче модно и стильно. Я даже смогла придумать себе работу, ожидая пока Блондин уже отпочкуется в сторону машины. Не сказать, чтобы я чувствовала дискомфорт — под привычную болтовню Мики, пусть и не со мной вовсе, все как-то спокойнее было. Знакомый тембр, мурлыкающие усмешки, — все близкое, привычное, а ты сидишь и улыбаешься себе под нос, и прячешь эту улыбку за стаканчиком с латте, который почти остыл.
