— Тебе не больно?
Поттер покачал головой:
— Я задумался.
— Покажи ладони, — Гермиона тщательно изучала быстро возвращавшую естественный вид покрасневшую кожу. — Выглядело так, будто она у тебя готова обуглиться, — покачала головой девушка. — Сверну этому придурку его хоречью шею! Какого дьявола он поместил сигналом конца опознания агрессивную меру защиты?!
— Из мелкой пакости, полагаю, — усмехнулся Гарри, помогая девушке подняться на ноги. — Откуда ему было знать, что я… отвлекусь?
— Ну, не думаю, что кто-то из нас рискнет его коснуться, — кивнув на обманчиво невинный листок, лежавший на ковре, произнес Майкл, — после того как он отреагировал на получателя ударом тока. Так, может, просветишь нас, что там и кого касается?
— Хм, — подобрав злополучный кусок плотной бумаги, ухмыльнулся Гарри, — все-таки Малфой адски проницателен, когда перестает строить из себя черт-те что. Они или вынюхали наше расписание «репетиций», или это очень странное совпадение, ведь фактически послание адресовано всем нам. Вот за что я люблю слизеринцев, так за умение попросить об одолжении, обставив все так, словно оказывают тебе величайшую милость.
В руках Поттера было приглашение театральной труппе Хогвартс дать представление на празднестве в честь шестнадцатилетия Дафны Гринграсс.
* * *
В тоже время в спальне девочек Слизерина шестого курса собрались несколько обитательниц этого помещения и некоторые сочувствующие семикурсницы. Решение, принятое на экстренной встрече в Комнате Собраний, не оставило равнодушной ни одну из них, но эмоции двоих, чьи интересы были задеты непосредственно, были полностью противоположны: Дафна приняла произошедшее с усталым смирением, а Пэнси кипела от злости.
— Ненавижу это! — сжимая кулаки, процедила девушка.
— Да ладно тебе. Это вполне справедливо, — с напускным безразличием пожав плечами, печально ответила Дафна. — В конечном итоге они правы, Пэнси, ты староста, и организация общественных мероприятий входит в твои прямые служебные обязанности.
— Мерлина ради, Дафна, прекрати быть такой кроткой! — раздраженно бросила та. — Хватит делать вид, что тебе все равно! Тебе не меньше моего должно быть обидно, ведь эта честь полагалась тебе по определению.
— Но мой день рожденья действительно всего лишь фиктивный предлог для встречи.
— И что с того? Каждая девушка с нетерпением ждет самостоятельного устройства своего первого приема, и ты не исключение. Я, ты и Милли играли в планирование с тех пор, как познакомились на дебютном балу Стэфани Кейтс.
— О, я помню, — ухмыльнулась одна из семикурсниц Изабелл Арлэн. — Настоящее бедствие!
— А что там было? — робко поинтересовалась младшая среди них четверокусница Эвелин Эйвери, испуганно жавшаяся к своей старшей сестре, и Пэнси в который раз удивилась, что могло произойти такого, что некогда бойкая и смешливая девчонка, внезапно превратилась в послушную тень Эбигайль.
Дети Эйвери всегда были довольно дружны по принятым стандартам, что, впрочем, весьма легко объяснялось законом Майората и единственным мальчиком в семье, и поначалу могло показаться, что девочка заранее переживает разлуку с «ирландскими близнецами», оканчивающими в этом году обучение и уходящими во взрослую жизнь. Первенец — Эбигайль — сразу же после выпускного выходила замуж за итальянского графа, рожденный вторым в том же календарном году Эдвард приступал к изучению семейного дела. На первый взгляд — предположение было вполне разумным: малышка впервые оставалась одна, без компании кровной родни, и старалась, пока есть возможность, проводить с ними как можно больше времени. Но язык ее тела неоднозначно указывал на поиск защиты, при этом только со стороны сестры, а общества брата, которого девочка раньше всегда откровенно предпочитала, она старательно избегала. Понаблюдав за ней, Пэнси убедилась, что Эвелин избегала вообще любого общения с противоположным полом, включая сверстников, и это было странно, учитывая, что она приблизилась к возрасту, когда ей начнут поступать заявления о намерениях, поскольку все знали, что младшая Эйвери еще не обручена. Объективно оценив повзрослевшую девочку, Пэнси признала, что она должна пользоваться большим спросом. Не унаследовав фамильных черт рода, ни в чем не схожая с рослыми шатенами, она переняла внешность матери и отличалась маленьким ростом, миниатюрным телосложением, огненно-рыжими волосами (Слава Мерлину, более глубокого оттенка, чем у Уизли!) и глазами цвета весеннего неба.
Несколько раз Пэнси перехватывала раненый, тоскливо-беспомощный взгляд Эдварда, направленный на обожаемую малышку, но, конечно же, не стала задавать вопросов. Слизеринцы не гриффиндорцы: они не лезут никому в душу и не предлагают помощь, которую никто не просил. Они просто приняли за данность постоянное присутствие ребенка рядом и, потребовав клятву, удостоверявшую, что ничего из услышанного не будет разглашено, успокоились. Не то чтобы это умерило любопытное беспокойство Пэнси, в конце концов, она всегда серьезно относилась к своей должности, доставшейся ей тяжким трудом.
— Это было самое жуткое сборище, которое только возможно себе представить, — ностальгически произнесла Милисент, жмурясь от удовольствия старых воспоминаний. — И мы, три малолетки, обратили внимание друг на друга, уловив аналогичные недовольные комментарии, и сошлись на том, что принялись дружно все критиковать, а потом, делиться тем, как мечтаем все устроить сами.
— И сожалели, что, как правило, подобная возможность представляется только после того, как девушка выходит замуж и начинает жить своим домом, — грустно улыбнулась Дафна.
— Поэтому сейчас у тебя есть все причины для ярости, Дафна, — снова принялась гнуть свое Паркинсон, возбужденно вышагивая перед ними. — Нам выпал беспрецедентный случай: мы собираемся впервые за столетия объединить факультеты Хогвартса, и это событие заслуживало чего-то более масштабного, чем просто школьная вечеринка. С этим согласились все! И даже если Драко, на скорую руку, решил использовать твое шестнадцатилетние как повод для ненужных свидетелей, все равно именно это будет указано во всех бумагах и приглашениях. Это твое право!
— Не похоже, чтобы нам предоставили право голоса в этом вопросе. Ты ведь слышала их: «А почему это должна быть Гринграсс, причина-то фиктивная? Пусть занимаются те, кому по должности положено! Идея принадлежала Малфою, так кому, как не его невесте проводить все сопутствующие действия?» Мы ничем не можем возразить, — вздохнула Дафна, и собравшаяся парировать Пэнси задохнулась воздухом, увидев выражение лица, аналогичное тому, когда взволнованная Дафна попыталась всех уверить, что все организует в лучшем виде, и эти вопросы зазвучали вживую. Выражение побежденное, покорное, утомленное. Это был момент, когда они обе поняли, что не собираются выиграть диспут и сочувствующе улыбнулись друг другу, принимая, что в очередной раз от их мнения ничего не зависит. С ее стороны было не слишком красиво — изливать свое недовольство на ни в чем не повинного человека, и Пэнси, стараясь усмирить эмоции, сделала несколько глубоких вдохов и послала Дафне слабую улыбку:
— Прости, я не справедлива.
Дафна кивнула, принимая извинение.
— Ты просто расстроена, что тебе дали всего два дня на подготовку, — желая развеять напряженность, сказала Булстроуд, заставив Пэнси застонать и упасть на кровать. — Какой пессимистичный настрой. А вот Драко уверен, что у тебя все получится, — хихикнула Милисент, намекая на демонстративный поцелуй, которым Малфой беспечно заткнул рот своей невесте, прерывая ее возражения, что этого времени мало, и уверяя, что верит в ее силы. Пэнси, закатив глаза, бросила в нее думку.
— Мерлин, иногда он бывает таким бесчувственным павлином! В основном, я научилась не обращать на это внимания, но сегодня, впервые за долгое время, я снова испытала желание его придушить!
— Это и правда паршиво, но мы им нужны только для организации приемов, очаровывания нужных людей и вообще всяческого использования своим мужем, взвалив на себя кучу «мелкой работы», до которой мужчины не соизволяют снизойти, — с презрением сказала Изабелл.
— Лично меня приводит в бешенство, что эти ублюдки никогда не упускают случая ткнуть нас носом в свое понимание того, для чего существуют спутницы жизни, — согласилась Пэнси. — Нам постоянно напоминают о нашем месте и отведенной роли, о том, что всю свою жизнь нам предстоит выворачиваться наизнанку, забегая вперед пожеланий супруга, заранее продумывая, где и как лучше подстелить соломки, если его угораздит грохнуться на свой аристократический зад. Представляете, Драко хватило наглости заявить мне, что просто так уж сложились обстоятельства, и мне придется приступить к моим прямым обязанностям раньше срока, то есть фактического бракосочетания. Это значит — я обязана подготовить прием за два дня и не посрамить честь Малфоев, поскольку он дал слово.
— Пэнси, это не твоя вина, — мягко сказала Дафна.
— Не моя, и не твоя, и не любой из нас, — горько ответила староста. — Мы все здесь в ловушке, все заложницы. Проклятье, мы даже в школу идем не для того, чтобы добиться чего-то стоящего в жизни. Поступление в Хогвартс — грандиозная насмешка, надежда, которая никогда не сбудется, письмо о зачислении — подтверждение магического потенциала, получив которое, родители приобретают большее пространство для маневра при заключении добрачных договоров, а наше образование — всего лишь часть приданого.
— В любом случае ты в лучшем положении, чем кто угодно из нас, — с долей зависти сказала Ребекка Блоссэм.
— Только потому, что отдана Малфою? — удивленно изогнула бровь Пэнси, приподнимаясь на локтях, чтобы видеть девушку. — Не думай, что я этому чрезмерно рада. Магические массы могут сколько угодно считать Драко этаким подарком судьбы, но уж всем присутствующим отлично известно, какой он бывает сволочью. Хотя непонятно, с какой стати о нем сложилось подобное мнение, ведь он никогда не утруждался показать себя публике иначе, чем прожженным прагматиком, самовлюбленным аристократом и напыщенным идиотом, но я давно привыкла, что деньги могут свершить невероятное, даже превратить дьявола в ангела.
— И ты все равно за него выйдешь? — едва слышно удивилась Эвелин.
— Можно подумать, у меня есть выбор, — безучастно пожала плечами Паркинсон, откидываясь на спину и уставившись на полог. — Не знаю, почему все вокруг продолжают упорно думать, что я умудрилась захомутать самого завидного жениха Магического Мира и теперь ни за что не выпущу его из своей цепкой хватки. При этом никого не интересует, как мало от меня в этом деле зависело, учитывая, что это было обручение младенцев, инициированное нашими родителями.
— Ты всегда можешь нарушить один из пунктов контракта и аннулировать его, — участливо предложила Роксана Эфрон.
— Мой отец слишком рад породниться с Малфоями, чтобы позволить мне испортить сделку. Он прогнет меня под любые требования, которые взбредут в голову моему свекру, только бы союз был заключен. К тому же Люциус пошел так далеко, что обещал роду Паркинсонов нашего второго сына, и моему отцу наплевать, что фамилия станет двойной — это большее, чем предложил бы кто-то другой. Я слышала, что он вел переговоры с МакНейерами и еще несколькими семьями, но все хотели поглотить род, только Малфой предложил уступку, причем по собственной инициативе. Так что если я растолстею, меня запрут в подземелье на хлеб и воду, только бы род Паркинсонов не исчез с лица земли.
— А если Драко сам…
— Ты слышала, что я сказала: Люциус по доброй воле предложил одного из потомков. И я еще удивляюсь отношению Драко! Мне повезло, что он сволочь не на постоянной основе, видимо, кровь Блэков сильнее, чем многие думают, но, тем не менее, он похож на отца не только внешне. Я могу не переносить этого человека, но одного у Люциуса не отнять — он чертовски умен. Он низвел меня до уровня течной суки, а своего сына сделал кобелем для случки, великодушно предложив подарить щенка из помета, и тем гарантировал, что состояние моей семьи не уплывет у него из рук. Думать не хочу, что он способен сотворить с сыном, испорть он его «величайшее деяние».
— Я уверена, что ты преувеличиваешь, Пэнси. Лорд Малфой очень привязан к сыну.
— Все они к нам привязаны, пока мы не сопротивляется их воле, — парировала девушка, заметив, как вздрогнула Эвелин, сильнее вжимаясь в объятия сестры. — Слушай, может, для тебя это не так, Дафна, и твоя семья тебя действительно любит, но я уже давно привыкла к тому, что я для своих родителей лишь эффективное средство торговли. Поэтому не осуждай меня за то, что я предполагаю худшее. В конечном счете, это не раз спасало меня от разочарования. Я довольна уже тем, что со временем выяснилось, что брак с Драко не обещает быть такой же полной катастрофой, как союз моих родителей.
— Конечно, не будет, — уверила ее Милисент. — Разумеется, как и у любого человека, у Драко есть свои недостатки, но по отношению к тебе он всегда проявляет себя с лучшей стороны и умеет быть благодарным.
— Через раз, — фыркнула Пэнси, — а то и через двадцать. Ну и ладно, Драко не самое худшее, что могло со мной произойти. Не могу не вспомнить беднягу Лукаса, но ты права: он всегда по отношению ко мне снисходительно-вежлив, способен ценить меня и мои способности, уважать и прислушиваться к моему мнению, хотя никогда не позволит высказаться или признать этого на людях.
— Но ты всегда высказываешься в Комнате Собраний, — нахмурилась Ребекка.
— Сейчас — да. И только если мое мнение не противоречит его. Мы всегда были честны друг с другом и однажды обсудили наши ожидания от брака. Я сказала, что не хочу быть утробой, которая закончит жизнь бесполезной алкоголичкой после рождения наследника. Он согласился, что я могу делать все, что мне заблагорассудится в частной жизни наедине с ним, пока продолжаю быть примерной женой и образцово веду себя на публике. То есть красиво висну на его локте, отражая его неземное великолепие, и глупо хлопаю глазами, привлекая необходимые связи, и прочее, и прочее, — сказала она, закатив глаза, и девушки захихикали. — У нас довольно ровные отношения, мы вроде бы друзья, и, если я продолжу подстраиваться под его капризы, наш союз обещает быть вполне мирным. Это не делает меня полностью довольной отведенной судьбой, но отчасти помогает смириться.
— Ушам своим не верю! — воскликнула Ребекка, всплеснув руками и пораженно качая головой, и, отметив недоумевающие взгляды, направленные на нее, пояснила:
