— Чем обогатить? — прищурился начальник Управления. — Мы еще ничего от него не получили.
— И не получите, родной дочери по крохам отслюнявливал, остальное норовил спрятать по углам с застрехами.
— А вы нашли?
— Если бы нашли, нас бы тут уже не было.
— А все-таки, о чем, собственно, разговор? — генерал снял перчатки, положил их на колени. — Может, поделитесь и с нами?
— Пускай, вон, мать делится, — махнула молодайка кистью в сторону пожилой женщины. — Если по умному не сумели распорядиться.
Женщина посмотрела с изумлением в сторону дочери, видимо осознав, что теперь непрошенных гостей не удастся спровадить несолоно хлебавши, опустила голову. Затем поднялась с табуретки, прошла к лежанке:
— Мать, подай-ка мне энто кольцо, что я отдала тебе спрятать, — попросила она старуху.
— Какое? С беленькой зерниночкой? — скрипуче отозвалась та.
— А у нас, что, еще какие есть?
— А как же, помню, мы вам с отцом по колечку на свадьбу отвалили. Тебе сережки вдобавок...
— Те пусть лежат, — оборвала женщина старуху. — Энто дай, завязанное в платочек.
Бабка долго шарилась в углу лежанки, пока с кряхтением не протянула белый носовой платок, завязанный узелком. В горнице стояла напряженная тишина, генерал разглаживал на коленях перчатки, двое подчиненных продолжали вместе с адъютантом торчать в разных местах просторной комнаты, мужчина за столом с интересом развернулся к печке. Только молодайка, прижав пацаненка к груди, зыркала ненасытным взглядом на мать и на платок в ее руках. Женщина, вернувшись на место, развязала узел, на разноцветную клеенку выкатился замысловатый женский перстень с белым камешком в обрамлении золотых лепестков.Лампочка под абажюром,засиженная мухами,источала тусклый свет, но и его оказалось достаточно, чтобы камешек вдруг сыпанул длинными искорками, приковав к себе взгляды окружающих. Молодайка быстро спустила ребенка с рук:
— Во-от оно что, а мне так ничего и не сказала, — она покосилась на большого начальника. — Все по углам прятали, да деньги мусолили — сколько дать нам, а сколько оставить себе. Отвалите теперь задарма вон тому, с большими звездами, уж он распорядится, будьте спокойны.
— Дочка, что прятать-то, это колечко одно и было, — посмотрела на генерала и пожилая женщина. — Я денег сроду не видела, что накопили, все до копейки вам выложили.
— Мне тоже колечко ни к чему, — пробурчал большой гость как бы равнодушно, испытующе взглянув на хозяйку. То, о чем он делал лишь предположения, подтверждалось, — Разве что посмотреть и задать пару вопросов по поводу его объявления у вас. Перстенек на вид старинный.
— Почему ты ничего не сказала? — не могла успокоиться дочка, не отрывая глаз от кольца, ее начала накрывать истерика. — Что вы за люди, горбатились всю жизнь, а толку никакого!
— Не наговаривай напраслину, мы работали на одну тебя. А перестенек я спрятала на черный день, ото всех, — мать безнадежно махнула рукой. — Все равно вам бы перед вашим отъездом и отдала.
— Можно посмотреть? — попросил генерал.
Адъютант подошел к столу, взял перестень и передал начальнику, тот поднес его к лицу, пристально всмотрелся в переплетения золотых нитей. Увидел под окружившими камешек листочками две отлитые старинной вязью буквы Е и В, профессионально отметил, что бриллиант чистой воды, тянет на вид не меньше, чем на полкарата. Внутри ободка стояло сбоку клеймо мастера с Георгием Победоносцем на вздыбленном коне и с копьем в руках. Колечко, скорее всего, отливалось в частной ювелирной мастерской, на царских изделиях обычно отпечатывалась лишь одна женская головка с пятдесят шестой пробой рядом. Работа была изумительно невесомой, листочки на длинных стебельках перевивались не только друг с другом, они еще создавали неповторимые узоры, переходящие лишь к середине перстенька в овальный узенький ободок. На каждом, почти прозрачном, просматривались тончайшие прожилки, словно их только что сорвали. Все они обрамляли цветок, сердцевиной которого был идеально ограненный бриллиант. Генерал, пожевав сухими губами, затемнил для порядка колечко пальцами, согнутыми кружком, приник глазом к щели. Внутри трубочки исходил светом настоящий бриллиант, сомнений в его подлинности быть не могло.
— Откуда оно у вас? — раскрывая ладони, поднял он голову. — Только не говорите, что оно досталось по наследству, такими изделиями могли похвастаться лишь дворяне.
— Нашла, — просто ответила пожилая женщина, измотанная работой с утра до вечера. — Помню, вышла вот так за порог, а посередке подворья колечко так и засияло, словно нам кто нарочно его подкинул.
— Это давно произошло?
— Да уж... холода еще не наступали.
— Теперь понятно,почему ты посоветовала мне за отцом приглядывать, — подхватывая на руки закапризничавшего мальца, сдула молодайка прядь волос, упавшую на нос. Несмотря на редкую, в подобных случаях, откровенность, она все-таки сумела своей ограниченностью вызвать у генерала раздражение. — И я, дура, бегала следом за ним, все надеялась, что он проколется, и я отыщу его заначку.
— Дочка, что ты несешь? — пристукнула мать кулаком по столу. — Когда я говорила тебе такое?
— Ты, действительно, говори да не заговаривайся, всех успела продать, — не выдержал и мужчина за столом. — Может, и про меня чего-нибудь ляпнешь? До кучи.
— Как ты надо мной издеваешься, обзываешь дояркой со скотницей?— молодайка была не в силах остановиться, ее бесило, что сокровища отца, о которых намекнула мать, проплывают мимо ее рук. Больше никогда не представится случай доказать, что она не хуже столичного этого горлопана, за которого вышла замуж. — Об этом знают все соседи, я матери с отцом тоже успела про наши скандалы рассказать.
— Какой-то дуршлаг! Зачем ты вынесла сор из избы? — муж с недоумением приподнял плечи. — Ты не ведаешь, что поднимется ветер и этим сором тебе первой хлестнет в лицо?
— Знать не хочу, — взвизгнула жена. — Мне так жить легче, понял?
Генерал предостерегающе поднял перчатку:
— Все, успокоились, — властно сказал он, и обратился к хозяйке дома, — Скажите, вы находили что-нибудь еще? Может, как говорит ваша дочь, муж на что-то намекал?
— У нас с ним разговоров про это не было, — хозяйка высморкалась в передник. — Он или у станичников с утра до ночи по найму, или на собственном подворье, я так-же самое. Про кольцо промолчала, подумала, обронил кто из местных казаков. Это когда с дочкой поделилась, она завелась, отец, мол, прячет сокровища, откуда у него, мол, деньги. А деньги-то ей мы сами откладывали, и все три пенсии, и получки.
— Добавь еще те деньги, какие отец привозил из Ростова, — не утерпела дочь с подколкой.
— Он туда ездил торговать мясом, дура. Вот наградил господь, — возмутилась пожилая женщина. - Никогда, видно, не поумнеешь.
Генерал понял все, он постарался, приподнимаясь со стула, спрятать кривую усмешку. Больше здесь делать было нечего.
— Держите ваше колечко. Но сначала пусть его мои сотрудники опишут, на всякий случай, — протянул он женщине перстень. — Не спешите его продавать или отдавать, найдется глава семьи, будем разбираться.
— Мы думали, что вы нам подскажете, где он находится, — вылезла из-за стола и женщина. — Вся душа изболелась, почитай, сорок лет вместе.
— Этого мы пока не в состоянии сказать, расследование только начинается.
— Заберите колечко-то, — женщина попыталась всучить перстень обратно. — Зачем оно нам, если от него столько мороки.
— Нет уж, давайте кольцо сюда, — молодайка рванулась было с места. — Это наше добро, потому что найдено на нашем подворье.
— Я предупредил, перестень никуда не должен деться, — жестко осадил ее начальник Управления.
— Окстись! Отца бы пожалела, все для одной тебя делал, — одернула и мать. — Выросла... ни дать, ни взять, чужая.
Генерал, выйдя на высокое крыльцо, встряхнул плечами, окинул взглядом окрестности с крутым берегом Дона, которые даже сейчас, в пасмурную погоду, поражали широтой и привольем, нетронутыми цивилизацией. Поздней весной отсюда, наверное, открывался особенно красивый вид, когда природа вокруг раскрашивалась разноцветными мазками, когда могучая река входила в свои берега. Сбежав со ступенек, генерал обернулся к одному из помощников:
— На хозяина подворья немедленно собрать все данные, кто он, откуда, чем занимался сам и члены его семьи, с кем из преступных элементов мог иметь контакты. Судимости, задержания, по какому из поводов нарушения законов. Разослать фотографии со сведениями о нем во все отделения милиции области.
— Есть, товарищ генерал, — подтянулся офицер.
— Само колечко надо бы изъять, но как бы не спугнуть хозяина. Опись перстня передать в соответствующие структуры для определения его настоящей ценности. Результаты лично мне.
— Есть.
Начальник Управления, захлопнув дверцу "БМВ", вытащил из папки утреннюю докладную записку, вчитался со вниманием в текст. Затем обернулся к офицеру сопровождения:
— В каком направлении находится заброшенный хутор, о котором говорится в докладной дежурного? Вообще, он далеко отсюда?
— Никак нет, товарищ генерал, он виден из окон нашей машины, — подался офицер вперед. — Вон та черная полоса вдоль берега реки, сразу за отворотом.
— Это километра два, что ли?
— И того меньше.
— Поехали. Нам надо осмотреть дом, в котором произошла перестрелка между неизвестными бандами.
— Товарищ генерал, не успеем до вечера. На носу, к тому же, Новый год.
— А какое сегодня число? С утра в календарь не заглядывал.
— Тридцатое. Встретить бы по людски.
— Такая наша служба. Помнишь, как пели в старом фильме, мол, если кто-то кое-где у нас порой, еще Никита Михалков над этой строчкой подличал.
— Хороший был фильм, его пытались продолжить.
— Реанимировать, хочешь сказать? Если бы актеры не разбежались, можно бы и попробовать. Один, говорят, в Израиле осел.
— Вернулся.
— Да что ты! Этот... кучерявый.
— Он самый.
— Потянулись.., актеры, дельцы разных мастей...Миша Козаков, Настя Вертинская, она в Париже жила. Хорошие артисты. А вот березовских с гусинскими, с хозяевами ЮКОСа, тех бы поменьше. Как ты думаешь?
