Вежливо объяснила высокому Совету, что не может продемонстрировать им чудо техники, своего рода сухопутный "Громовержец", ибо он не в силах преодолеть поврежденный участок пути. Что стряслось? Тот закованный в бетон ручеек под дорогой, божьим велением стал бурной, полноводной рекой и смыл триста метров полотна. И не смейтесь, иначе придется допустить, что безумцы, преступники, бешеные псы, ненавистники всех честных людей, называйте, как хотите, решили сознательно уничтожить Великий путь. Разрушить торговлю, лишить источника существования десятки тысяч людей... Справедливое негодование народа до сих пор не вылилось в бесчинства и буйство потому, что факт пока должной огласки не получил, но за этим дело не станет. Гелиограмма уже ушла из Преганка в Норденк.
Но надежда остается. Советник Децим, вы все его знаете (так же, как и его высокочтимого дядю) лично руководит работами по приведению Пути в порядок. Поэтому его сейчас и нет с нами, как и троих его верных помощников.
Пини легонько толкнула меня локтем в бок. Дескать, позиция равная: четверо здесь, четверо там. Кто у кого в гостях, а кто в заложниках, поди, разбери. Меж тем Гордей лениво почесал лодыжку, и я увидел, как на короткий миг открылся высокий каблук его башмака и оттуда в ладонь, а затем в рукав Гордея перекочевал миниатюрный пистолет "стреляющая трубка".
А Наоми продолжала пудрить мозги Совету. Она, конечно, невезучая, факт. Но всякому невезенью будет конец. Как сухопутный бронеход, так и его морского собрата рано списывать со счетов. Главный механик "Громовержца" — талантливый инженер, вместе с соратниками из числа экипажа работают над изобретением технически простого способа подъема полузатопленного корабля и доставки его в док Норденка для ремонта. Всем им созданы хорошие условия для работы: отменная еда, тишина, уединение. Тут Наоми не кривила душой. Подземная тюрьма под Гнездом Ваги — в самом деле, место тихое, уединенное.
В заключение она вчерне обрисовала контуры создаваемого ею на Острове режима. Костяк — монархия, под ней — аристократия, а внизу, на местном уровне — самоуправление народа. Благотворное влияние Ганы уже оказало свое умиротворяющее воздействие. Выдающийся военачальник Дерек Харлан... Да-да, она рада, что высокий Совет разделяет ее мнение о своем представителе, так успешно овладевшем Вагноком. Что, кстати, позволило высвободить силы для наведения порядка в коррумпированном и насквозь прогнившем Магистрате, в чем усматривает, она, Наоми, дальновидную и мудрую политику Совета. И так далее, и тому подобное... хитрая собачонка трижды лизнувши, один раз позволяла себе гавкнуть...
А на территориях, подпавших под ее (понимай, Протектората) покровительство, вводится свободная, беспошлинная торговля товарами из Ганы. Любая прибыль облагается налогом в десятину и не более того...
Совет, наконец, растаял. Как пишут бездарные сочинители: "на лицах начали расцветать улыбки". К отчету Дерека Наоми приложила и смету на дальнейшее содержание воинского контингента Протектората на Острове, добавив, что хотела бы увеличения его численности, но не смеет излишне докучать Совету. Доклад Дерека одобрили. Смету мигом утвердили. Дружною толпою проводили нас к парадному входу, и сам Главный советник изволил просеменить рядом с Наоми несколько шажков. Под высокой аркой Гордей обогнал их и первым стал спускаться по пологой белокаменной лестнице, ограниченной вместо перил столбиками с висящими на них позолоченными цепями. У ее подножия нас ожидал конный экипаж, чтобы отвезти в гостиницу. Поодаль чинно стояли любопытствующие, ни смешков, ни вольных выкриков — ганцы народ воспитанный. Несколько конных полицейских лениво следили за порядком.
Главный советник поцеловал Наоми руку, она вдруг чмокнула его в щеку и быстро сбежала вниз по лестнице, на ходу утирая пот со лба рукавом — все ж таки сильно устала. Ее появление встретили сдержанным приветственным гулом. А мы с Пини замешкались и не потому, что хотели дать Наоми покрасоваться одной. Просто высокий офицер из внутренней охраны Совета вдруг грубо оттер нас в сторону и, шагая через две ступени, поспешил вслед за Наоми. Рука его потянулась к карману мундира. В это время Гордей, стоявший у ждущей нас кареты, вскинул руку и выстрелил. Из затылка офицера вылетел сгусток крови. Наоми уже была на последней ступеньке, и от Гордея ее отделяло метров десять, когда кто-то из толпы зрителей вдруг заступил ей дорогу, и она отшатнулась в растерянности. А лошадь одного из полицейских вдруг с диким ржанием встала на дыбы...
Убитый Гордеем офицер продолжал спускаться по лестнице! Жуткий феномен: мертвое тело, продолжающее выполнять последний приказ угасшего сознания. Из руки живого трупа вылетел металлический шар размером с куриное яйцо и, прыгая по ступеням, покатился прямо под ноги Наоми! Гордей рванулся, но был слишком далеко, чтобы чем-то помочь. Тут ноги бредущего трупа стали подгибаться и он рухнул окровавленной головой вперед, съехав вниз на пару ступеней. А человек, напугавший Наоми, толкнул ее и навалился сверху, закрывая собой.
Металлическое яйцо беззвучно лопнуло белым огнем, толпа шарахнулась в стороны, как расходятся круги от упавшего в воду камня, я видел безмолвные крики людей. Внезапно слух и способность действовать, вернулись ко мне, я с воплем ринулся вниз по лестнице и очутился у места происшествия одновременно с Пини. Наоми уже сидела, скорчившись, рядом с распростертым телом неизвестного, точнее неизвестной — это оказалась женщина. Вокруг стояла резкая химическая вонь. Я наклонился над спасительницей Наоми и тут узнал ее.
Бренда была еще жива, в широко открытых глазах застыла огромная боль. Скривилась на Наоми:
— Где ж... твое виденье... дура?
Она искала кого-то взглядом, и Наоми, схватив Пини за руку, вложила ее ладонь в слабеющую ладонь Бренды.
— Пини... — прошептала Бренда, — Прости меня за все, до...
И жизнь ее завершилась.
<< <
19. ДВЕ ДОРОГИ РОНА ГАЯРА
— Не возьму в толк, зачем она вас спасла, — сказал я, — Логичней для нее было не мешать вас укокошить. Вы ж отняли у ней все.
Разговор происходил в гостиной большого четырехместного номера. Мы снимали весь второй этаж "Звезды Ганы", было, где разместиться и нам и Гордею с охраной.
— Ankone... — рассеянно отвечала Наоми и тут же поправилась, — Не знаю.
Она взяла кисточку для туши в зубы, поворачивая картон на подставке поудобнее.
— Пини, эта тушь слишком густая...
На белом листе возникал портрет Бренды. У Наоми хорошая зрительная память и рисовать она умела прекрасно. С ее рисунка гравер переведет изображение на металл и установит на надгробном камне. Бренду похоронили по обычаю Ганы, вечером того же дня, очень скромно, но на престижном кладбище для именитых граждан — Наоми денег не пожалела. Я запомнил ее странные слова, когда она бросила горсть земли на свежую могилу:
— Простите меня, Бренда, сестра моя. Все несчастья оттого, что я недостаточно сильно вас любила.
Пини, полулежа на тахте, задумчиво следила, как ложатся последние штрихи на портрет. Догадывалась ли, кого лишилась? Пусть никогда не узнает.
А из сегодняшних новостей важной оказалась одна. Утром вновь собрался Совет и на его заседании разыгрался настоящий скандал, виновником которого оказался наш юный друг. Вчера он появился в самый разгар драмы, посреди всеобщей растерянности и паники. Бронепоезд вошел на вокзал Ганы, ощерившись орудиями, и Григ первым спрыгнул на перрон. За ним, как горох из кулька посыпались люди Гордея и Габа. Вместе с этой сотней Григ и поспешил к Совету. Увиденное там почти подтвердило его самые худшие опасения. Два трупа, кровь на лестнице Совета... Григ кинулся к Наоми, поднял ее, от слабости теряющую сознание, на руки — он крепок и ловок, этот юноша! Несколько его коллег по Совету нерешительно приблизились к нему, и он бросил им гневно:
— Негодяи! Какие же вы все негодяи!
И сегодня припомнил Совету многое. Разрушение пути — кто отправил преступный приказ в Преганк? Убийство госпожи Бренды — серьезная политическая ошибка, как бы сам Вага сейчас не относился к своей сестре. Вместо того чтобы крепить союз с Островом, во что уже вложено столько средств, вместо этого — покушение на его молодого вождя, искренне к нам расположенного...
В результате десятерых, объявленных виновниками, с треском из Совета выкинули, а его лидер, сославшись на возраст и болезни, ушел в отставку сам. Новым Главным советником единогласно избрали Григория Децима. Наоми уже поздравила Грига, он в ответ прислал два грандиозных букета, для нее и Пини. Общее ликование испортил Гордей, тщательно проверивший оба букета чуть ли не по лепестку и только после этого разрешивший вручить их нашим любимым женщинам.
Габ получил команду уводить бронепоезд обратно в Норденк. Наоми заверила Грига, что эта машина сможет оборонить Великий путь от любых напастей и, буде необходимость, пусть не стесняется обращаться к нам за помощью. Завтра же мы четверо и взвод охраны отправляемся в Вагнок на одном из ганских кораблей. Никаких покушений Наоми больше не опасалась, Григу полностью доверяла. Так "пала" Гана, что бы ни сочиняли позже историки.
— Что нам делать с Урсулой? — мысленно я был уже дома.
Пини встрепенулась.
— Не выношу эту сумасшедшую старуху! От ее рыбьего взгляда у меня кровь стынет. Мне страшно становится.
Я возразил:
— Судя по многим признакам, один из которых — состояние зубов, Урсуле не может быть больше тридцати лет. И она не сумасшедшая. Рассуждает житейски здраво, в меру своего примитивного ума, умеет постоять за себя, заботиться о детях. По пути в Вагнок, судя по ее рассказу, она убила семерых человек, не со зла, а по необходимости. Кстати, Марина — не ее дочь, у Тойво были сыновья, старший погиб.
— Тридцать лет? — ахнула Пини, — Что же делают чистильщики со своими женщинами?
— Тяжелая работа, сухой, жаркий климат, постоянное пребывание на открытом солнце. Краше от этого не станешь. Духовная нищета — возможно не беда, а счастье Урсулы.
Наоми вытерла и положила кисть, устало потянулась...
— Урсула — зомби, — сказала она.
На время моего отсутствия я поручил Вагу заботам помощника, того самого парня, что служил со мной вторым врачом на "Громовержце". Судьба ему такая — уцелеть во всех передрягах и снова ходить в моих учениках.
— Не лучше и не хуже, Рон. Только... — он почесал в затылке, насмешливо улыбаясь.
Пока мы с Наоми покоряли непокорных и обласкивали верных, Вага зарегистрировал свой с Тонкой законный брак.
— Свидетелями были я и Дина.
Ну что я мог сказать? Счастлив мужчина, которого любит женщина. А Ваге сейчас ох как нужна душевная теплота юной Тонки.
Когда я рассказал новость Наоми, она пожала плечами. Вага ее не интересовал, она вычеркнула его из своей жизни навсегда.
— Сейчас приведут Урсулу, Рон. Я решила заняться ею, не медля.
Гордей впихнул к Наоми в комнату не только Урсулу, но и обоих детей. Мальчик был слишком мал, чтобы догадываться о чем-то, а девочка боялась нас всерьез.
— Что с нами сделают, мама? — она вцепилась в руку Урсулы.
— Замолчи.
Урсула огляделась и втолкнула Марину в ванную, шлепком отправила Яна следом за нею. И обернулась к Наоми.
— Детям не надо видеть, как ты меня убиваешь. Лучше убей их первыми.
Я никогда не видел у Наоми такого выражения лица. Она рассматривала Урсулу в упор, словно пытаясь проникнуть взглядом ей под черепную коробку. Так смотрят в наглухо занавешенное окно, угадывая за ним смутный блеск одинокой свечи.
— Урсула! Раздеться!
Логические каверзы сбивали Урсулу с толку, вот и сейчас она задумалась.
— Вас осмотрит врач, Урсула. Вы ведь не смотрели ее полностью, Рон?
Я помотал головой, недоумевая, что опять затеяла Наоми. Урсула, наконец, решила повиноваться нам, расстегнула и стащила через голову платье, то самое, в котором ее захватили в плен.
Довольно высокая для женщины, несмотря на худобу, она оказалась хорошо сложена. Ни грамма жира, одни только длинные мышцы — очень вынослива, сильна и с хорошей реакцией. Ребра ладоней жесткие, заскорузлые. Совершенная машина для убийства.
— Повернуться! — скомандовала ей Наоми.
Вот так-так! Пока я пялил глаза, дверь ванной приоткрылась, хихикнул маленький Ян.
— Птичка улетела?..
Стикс Тойво в высоком прыжке перемахнул частокол, Тойво увидел сверху суетящихся во дворе горных людей и с лету подстрелил двоих. Ухватился за гриву, чтобы не вылететь из седла, когда стикс с громким рычаньем приземлился на все четыре ноги. Длинные, разлапистые тени мелькали в воздухе, перенося своих седоков в "неприступную крепость" горцев. Козлы вонючие. Он им покажет. Умоет кровью за ту вылазку к Тиру.
Горцы применили против его летучих отрядов кавалерию, не подозревая, что лошади боятся стиксов до судорог. И Тойво разметал все их войско и гнал от Небесного моста все дальше и дальше. Конина пополнила рацион его бойцов, приходилось присматривать, чтобы не перекармливали стиксов. Огнестрельного оружия было ой, как мало, все больше иглометы, а то и примитивные дротики. Тойво заранее присоветовал своим бойцам метать дротики врагам в лицо.
— Горец не боится умереть, по их поверьям сразу попадет в рай. А вот увечье, уродство для молодых непереносимо — они будут отшатываться. А вы ловите момент...
Поджег фитиль гранаты и швырнул в распахнутую ударом ноги дверь. Громыхнуло, вынесло вон какие-то тлеющие тряпки, и Тойво ринулся внутрь с пронзительным воплем:
— Хурраг!
Не щадить никого, Народ гор уважает лишь тех, кто его убивает. Только заговори с ними о мире, и ты для них — не мужчина, не человек.
Его товарищи следовали его завету и скоро в штаб-квартире горцев остались одни только, плавающие в крови трупы. Но, нет... Он увидел девушку, светлокожую, невероятно красивую и, дьявол его побери, ему пришлось сильно задрать голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Синие глаза, кроткая улыбка. Железный ошейник. Рабыня. Богатый горец запросто может купить девушку в Гане или Вагноке. Выдрессируют и доставят шелковую, готовую к употреблению.
— Ты свободна! — крикнул ей Тойво.
Она ответила непонимающей улыбкой.
— Случайное совпадение, — сказал я Наоми.
— Угу-м... — такой мрачной я ее еще не видел.
— И что будем делать?
— Откуда я знаю.... Из нас двоих вы — врач.
Урсула терпеливо ждала, не обращая внимания на наш разговор. Я велел ей одеваться.
— Скажите-ка, Урсула... Откуда вы родом? Помните ли мать, отца?
Лоб ее избороздили горизонтальные морщины от напряженного раздумья.
— Я... Урсула.
— Что ели вы на завтрак? А дети?
Она толково ответила. Я спросил о ее приключениях после бегства из Тира — память хорошо служила Урсуле. Когда родился Ян? И... ей тяжело вспоминать, но пусть припомнит рождение старшего сына. А за год до того?
Тойво поселил девушку в своем доме, но не позволил себе ничего такого. Он вообще-то побаивался ее, что странно и благоговел перед нею, что необычно. Короче, если Великий чистильщик не влюбился, то у стикса пять ног. Очень быстро Тойво понял, что она — ненормальная. Не может ничего толком сказать о себе, не знает даже своего полного имени.
