— Значит, следующий пункт программы — найти этого Родиона, или как его там, — порешил Мйар. — Отличный вариант, я считаю.
— Я не согласен, — произнес Камориль холодно. — Я вообще не согласен с твоим решением вернуть память. Даже несмотря на все "за".
Мйар и Камориль уставились друг на друга, ничего более не говоря. Вероятно, каждый понимал, что от перечисления аргументов мнение другого не изменится, а потому они просто молчали и сверлили друг друга взглядами.
— Все будет хорошо, — тихо проговорила баб Паша. — Это... Все что я могу вам... пообещать. Опасность была... раньше. Теперь ее нет. Если ты, рыжий, вернешь свою память — теперь... Теперь ты справишься. Я верю в это. Нет... я почти что уверена, что знаю это.
— Правда? — глуповато переспросил Мйар.
— Да. И, кроме того, если ты встретишься с ней... то должен знать, что такой, как сейчас, ты ей не чета.
— Варамире? — уточнил Мйар.
— Да. И никто из вас не чета. Пойдете на нее с пулями — сами себя покалечите. С ножами — тоже. С магией... кабы не случилось беды. Не знаю, может ли она обратить против колдующего его собственное волшебство, но я бы рисковать не стала. Эта женщина — очень опасна, и это не пустые слова. Я бы предпочла с ней в жизни не встречаться.
— Но я же как-то раз уже... имел с ней дело, — сказал Мйар, — давно... И я этого не помню, но... она один раз уже... умирала. Как же она тогда... Откуда же она?..
— Знать не знаю, — отрезала старуха.
— Я... В прошлый раз я с ней встретился до того, как избавился от памяти, — проговорил Мйар, ни на кого в комнате не глядя. — Значит, чтобы снова с ней... разобраться, я должен стать тем, кем был. Все сходится. Я полностью уверился в том, что должен вернуть память. Чем бы это для меня ни обернулось.
— Раз уж ты хоть чего-то в этой жизни определенного захотел, кроме еды и женщин, то я тебе помогу в достижении этого, — произнес Камориль, скрестив руки на груди. — А если вдруг из тебя снова попрет невиданное волшебство и раздует до размера трехэтажки — ничего, справимся. Один раз же справились.
— Я тоже буду рядом, на всякий случай, — сказал Эль-Марко.
— И я! — воскликнула Никс. — Надо Ромку от этой бабищи спасать, я просто уверена в этом!
Мари ничего не сказала.
— Тут из этого поселка, что южнее, в город вроде бы автобусы ходят, — сказал Камориль. — Я так понимаю, потерпевшая наша самостоятельно ходить не сможет ближайшее время?
— Особо — нет, — ответил Эль-Марко. — Вообще сможет, конечно, но далеко не сразу.
— Ну, значит, Мйар дотащит вас, Пелагея, до поселка, там мы посадим вас с Мари в такси и вы поедете в свою городскую квартиру или в поликлинику — это уж как вам правильнее кажется. А мы вплотную займемся поисками Родн Кои, или Родиона Сизого. Мари, — некромант прямо посмотрел на девушку, — если что, мы же сможем снова обратиться к тебе за помощью?..
— Д-да, конечно, — тихо сказала та.
— А то ведь, где искать Зорею Катха, а теперь и Варамиру — все еще непонятно, — пояснил Камориль, — Так что, ежели мы опять отчаемся, попробуем снова поэксплуатировать "След Суженого". Благо, не любить Варамиру тебе теперь есть за что.
— Да уж, — вздохнула Мари.
ГЛАВА 21
Так уж вышло, что я опять подслушал разговор Эль-Марко и Мари.
Мы расположились на обочине у дороги. За побеленными приземистыми домиками виднелось спокойное море, бабки-торговки предлагали приобрести у них груши, яблоки, мед и семки в ассортименте.
Я погрузил баб Пашу, что безропотно ехала у меня на закорках весь путь от Оливковой бухты до поселка, в подъехавшую машину такси, на заднее сидение. Мари села возле водителя. Я пожелал им удачи и отошел на пару метров, ближе к Камориль и Николе.
Эль-Марко наклонился к сидящей уже в машине Мари и сказал:
— У нас бывало и хуже. Увидимся еще, только на телефон отвечай, хорошо?.. Надо ведь столько всего обсудить.
— Я нормальная, — сказала ему Мари. — Просто мне страшно все это. И я ничем не могу помочь. Баба Паша — это вся семья, что у меня есть.
— Я понимаю. Осторожней там.
— Ты тоже.
И он захлопнул дверь.
Эль-Марко махал вслед отъезжающей машине рукой — просто, не долго. Потом руку опустил и повернулся к нам.
Вот как оно бывает у людей.
Да уж. Это правда удивительно — то, как мы наши баб Пашу. Как странно судьба складывается порой... Мне было немного грустно. Но совсем грустить не получалось — то ли ветер с моря прогонял печали, то ли нетерпение, которое начинало закипать во мне тем яростней, чем ближе становилось свершение моих планов.
Мы отправились на остановку, на которой как раз уже поджидал пассажиров маршрутный автобус.
— А мы не заедем на Лунь посмотреть? — спрашивала Никс у Эль-Марко, поднимаясь по ступенькам внутрь.
— А что на нее смотреть, — отвечал он, — ей там еще долго сидеть.
— Вот же мерзость, — шипел Камориль, сжимая и разжимая пальцы в брезгливой ярости.
Мы уселись, как всегда, в дальней части автобуса и принялись ждать отправления.
— Да ладно тебе, — попытался успокоить некроманта Эль-Марко. — Ну, сожрала она твою шубу и верблюжье покрывало...
— И два шерстяных пледа! — напомнил некромант. — Два! Натуральных! Шерстяных! Пледа! Я уже молчу о старых свитерах!
— Ну, они же были старые... ты их носил хотя бы?
— Нет! Но черный мне, между прочим, Мйар подарил! Я им дорожил!
— Ну, она же не разумная... То есть, разумная, конечно, но разве что как какой-нибудь подвальный тролль, — нашла и съела, тем более что ей было нужно подкрепиться перед окукливанием.
— Вот именно поэтому я и не завожу дома живых кошек или собак — мало ли, вдруг в них троллья кровь? — Камориль никак не мог успокоиться.
— Ну, если все же какой-нибудь котенок или щенок тебя соблазнит, ты зови меня, я тебе определю, есть в нем троллья кровь или нет, — посоветовал Эль-Марко.
Камориль расцвел.
— Да ты, я вижу, успел познать толк в...
— Эй-ей, — перебил его я, — Эль-Марко, а что с Лунью-то? Я что-то пропустил? Она... окуклилась?
— Так точно, — кивнул Кападастер. — Удивительное существо — эта Лунь. Жду не дождусь, чтобы посмотреть, что из нее в итоге получится! Это должно быть что-то невероятное!
Автобус тронулся, в нашу сторону двинулась женщина-кондуктор.
— А разве... если она станет бабочкой, она же тут же умрет! — горячо забеспокоилась Никс. — Может, отменить ей это все? Это возможно? Ну, как же так...
— Да не умрет она, — успокоил девочку Эль-Марко. — Ну, быстро, то есть, не умрет. Она — не бабочка, а нечто совсем иное. Скорее всего, после обращения в имаго она проживет еще долгую удивительную жизнь... Ну, в любом случае, мы сможем это определить наверняка, когда она вылупится, по состоянию ее пищеварительной и репродуктивной систем.
Эль-Марко с Николой стали обсуждать, что может выйти из окуклившейся Луни и будет ли это существо летать, а я уставился в мутное окно.
— Не переживаешь, что мы их одних отпустили?.. — спросил Камориль, сидевший рядом.
Я задумчиво хмыкнул. Это он о Мари и бабе Паше, вестимо.
— Немного, — ответил я. — Ну, а что, с собой их тащить, что ли?..
— И правда.
— Если Варамира оставила Пелагею одну в том подвале... поспособствовав тому, чтобы бабка больше не встала... думаешь, она планировала вернуться?
— Почему тогда просто не убила?
— Может, какая-нибудь солидарность колдуний? — предположил я. — В архивах у Элви, помнится, было написано, что Варамира — из их числа.
— Судя по тому, что рассказала старуха, эта твоя дамочка — что-то из ряда вон. Ни разу она не простая колдунья.
— Может, эта... как их, помнишь, ты рассказывал? Дикая?
— Дикие, конечно, разные бывают, — согласился некромант, — но таких спецэффектов, как те, о которых нам поведала старуха вроде бы не творят. Маги же... порою они могут создавать очень эффектные, величественные вещи, играть со стихиями, жизнью, смертью и всем таким прочим. Но на уровне быта многие (почти все) мало чем отличаются от обычного человека. Потому что для того, чтобы сотворить волшебство, надо подумать, напрячься, не ошибиться, сделать все нужное должным образом... свершившееся колдовство — особенно безмолвное — это итог множества принятых магом решений и совокупности совершенно определенных действий, даже если выглядит оно снаружи так, как будто бы вершится играючи. Это все поверху. А вот так, запросто, чтобы она в быту мешала, распространяют вокруг себя примитивную магию только элементалисты.
— Ну, может, Варамира — элементалист э-э... — я замялся, — ...материи? Гравитации? Если волосы у нее не путаются...
— Элементалист волос? — хмыкнул Камориль. — Грязи и крапивы?
Я ничего ему не ответил. Нам не надо было обсуждать то, что и так было понятно: если бабку Мари украли, используя тех же существ, что напали на нас в доме Камориль — значит, тот сильный чтец (предположительно, Зорея) работает вместе с внезапно ожившей и принявшейся что-то странное мутить Варамирой. А значит, теперь мы в спайке не только по старой дружбе. Наши цели сходятся. Вот только ежели Камориль уверен, что хочет избавиться от Зореи самым радикальным путем, то я, в случае с Варамирой, уверен не до конца. Как это мне, что уж там, свойственно.
Убила ли Варамира тех людей из дома в Оливковой бухте? Желает ли она Ромке зла? Она ли виновата в параличе, поразившем бабу Пашу? Да и она ли это вообще?
Та ли это женщина, которую я знал, которая была женой Даньслава и которую я, судя по всему, однажды убил? Судя по описанию — похожа, но мне бы в глаза ей посмотреть, что ли. Хотя бы раз. Вдруг я чудесным образом все пойму?..
— Камориль, а что, если... — задумчиво проговорил я, — если Варамира не умирала?
— Ты имеешь в виду фиктивную смерть? — осведомился некромант. — Как я тогда, в заводной моей славной юности?..
— Типа того. Может, я ее и не... того-этого. Может, мы с ней подстроили что.
— А зачем, в таком случае, тебе было все это забывать?
— Ну, чтобы не проболтаться или, в случае особенных обстоятельств, на самом деле ничего не знать.
— Значат ли эти твои рассуждения, что ты готов пересмотреть свое решение по поводу восстановления памяти?..
— Нет. Наоборот. Только истина поможет мне разобраться со всем этим.
— Вот же упрямец, а. Слова-то какие. Не похоже на тебя.
— В любом случае, эта женщина, что называет себя Варамирой, уже неплохо так натворила дел. Может, она сумасшедшая. И она с Ромкой. И с ней Зорея. Встречи с ней мне теперь ну никак не избежать.
— Осталось только понять, как нам их всех найти. Проклятье, ненавижу быть беспомощным, — признался Камориль тоскливо.
— Ну, может, этот Родн Кои нам подсобит чем. Я же, кстати, вот что предполагаю: если случится так, что ему не под силу будет разобраться с моей памятью, то пускай он хоть с Зореей нам поможет. Вдруг подскажет что путное.
— Номер телефончика, — усмехнулся Камориль. — А что? Было бы здорово и логично.
К нам обернулся Эль-Марко с лицом, активно выражающим его стремление раскрыть кому-нибудь пару-тройку вселенских тайн.
— Чтецы не пользуются мобильными, — сообщил он. — Они во время инициации все прикасаются друг к другу и тем самым образуют телепатическую сеть. Именно это позволяет им (с переменным успехом) контролировать моральный облик друг друга, влияя изнутри.
— И куда они смотрели, когда Зорея нас с тобой на мушке держал?.. — поморщился Камориль.
— Вот за это я их и не люблю, — вздохнул Кападастер, отворачиваясь.
За окном мелькали пасторальные пейзажи, свойственные здешней местности поздней весной. В город мы приедем к вечеру, а это значит, что до старой его части доберемся уже ближе к закату... Еще бы зайти куда и поесть чего. Мой организм, не обращая внимания на эмоциональное состояние хозяина, функционирует, как часы, и недвусмысленно намекает на то, что пора бы подбросить в топку немного белков с липидами и углеводами. И, конечно же, желательно, чтобы эти питательные вещества были оформлены во что-нибудь повкусней и погорячее. Супчика бы навернуть. И мясца бы. И салата.
Вот так вот, думая попеременно то о судьбе, жизни и смерти, то о еде, помидорах и кофе, я и ехал, разглядывая пейзажи, да читая забавные названия мелькающих за окнами сел.
— Камориль, руку убери, да, — устало вздохнул я, поворачиваясь к некроманту.
— Это двойные стандарты, Мйар, — обиженно проговорил тот, руку с моего колена не убирая. — Тебе, значит, можно провокации разные устраивать, а я...
— Или ты уберешь руку, или я отсяду к вон той рыжей женщине в громоздкой шляпе.
— Убедил, — поджал губы Камориль. Ладонь с колена убрал, руки на груди скрестил и уставился куда-то вперед, выражая всем собой оскорбленную добродетель.
Я цыкнул языком и снова обратил свой взгляд на мелькающий за окнами пейзаж.
Сидения были близко, а мы с Камориль оба — отнюдь не самых маленьких габаритов. Естественно, всю оставшуюся дорогу мы касались друг друга плечами. Этого я ему запретить не мог, как не мог почему-то и абстрагироваться. От того места, где кожа моя соприкасалась с прохладной тканью рубашки Камориль, по телу распространялось тягучее, вязкое тепло, похожее на ломоту в пальцах или на утреннюю негу, что окутывает тебя всего, как одеяло, после сладкого сна. Вроде бы все как обычно, но, с другой стороны, — как-то не так. Но понять и уловить, что именно было иначе, оказалось для меня тогда невозможным.
До города мы добрались без проблем. Загрузившись на маленький скрипящий трамвайчик, доехали до центра, откуда, петляя переулками, можно легко добраться до так называемого старого города — района, который красив настолько же, насколько запутан, окутан сплетнями, наговорами, тайнами и городскими легендами. Дома в старом городе невысокие — максимум два этажа, а улочки узкие и кривые, исполненные тупиков и странных самодельных развязок, мостиков, лестниц, подземных и наземных переходов. Так как на машине туда не проехать, а условия проживания оставляют желать лучшего, обитают там, в основном, старики и бедняки, эмигранты, студенты, наркоманы да распутные женщины.
Старый город ждал нас, но мы не спешили нырять в его запутанный лабиринт. Мы поспешили в одно из котируемых Камориль местечек, где можно было бы наполнить желудок чем-то, более-менее похожим на еду. Заведение располагалось на втором этаже старинного здания на углу, и в основной зал вела роскошная винтовая лестница, сработанная из белого мрамора. Я даже испугался сначала, что эта ресторация будет слишком шикарной и претенциозной для нашей разношерстной компании, но мраморная лестница оказалась в итоге просто остатком былой роскоши, а настроение заведения — вполне уютным и демократичным.
Я долго и пристально изучал меню, но буквы и слова перед моим взором плясали и путались. Я никак не мог сосредоточиться. Эль-Марко, Никс и Камориль уже все выбрали и даже продиктовали официанту, чего бы им хотелось, а я все смотрел в меню, как будто бы оно было составлено на неизвестном мне языке.
— Ему — сырный суп и куриные крылышки в кисло-сладком соусе, — наконец сообщил официанту Камориль, решив за меня, чего я хочу. Вот всегда он так.
