* * *
Скромная слеза скатилась по раненой щеке Райгата. И тут же испарилась. Он сжал медальон в ладони покрепче.
Заряд психической энергии полностью скрыл под собой капсулу.
Каждый подопытный, подчиняясь инженерному чуду Клемента, выпускал из своего мозга волны анти-псайкеросй энергии, устремляющиеся по кабелям к антенне коммуникационного центра. Двигаясь по ней на колоссальных скоростях и достигнув высшей точки, они буквально взорвались, начав расходиться над крепостью обширной белой волной, приковывая к себе взгляды всех обороняющихся, теперь наблюдавших странную смесь северного сияния и электромагнитной бомбы.
...
— Быстрее, прижмитесь к краю разлома! — Хашмант стоял впереди всего строя, принимая выпады ближайших мелких тиранидов. Пока что сабли и лазерного пистолета было достаточно, но вскоре основная волна достигнет отряда, заменив единичных осторожных монстров на всепоглощающий рой.
— Что вы собираетесь делать... это конец... — проговорил пилот, падая на колени.
— Я сказал сделайте сцепку! — пытался командовать Хашмант, но даже у него уже получалось плохо.
— Бесполезно, — отрезал Гектор, — это и правда конец. Он идёт к нам. С базы нас не спасут.
Гвардеец стоял неподвижно, бросая взгляд своих несуществующих глаз на Владыку Роя, который двигался прямо на них, являя своё величие перед крошечными людьми.
Мелиса, заливаясь слезами, пыталась полу-лёжа вставить новый аккумулятор в лонг-лаз, но всё было тщетно.
— Хм, — вздохнул Хашмант, на секунду закрыв глаза, — и вправду, иногда нужна воля не для доблести.
Убрав саблю в ножны, комиссар в один момент смиренно перестал выкрикивать команды и молча опустился рядом с Мелисой, положив ладонь ей на оружие.
— А? — снайпер непонятливо взглянула на комиссара.
— Сядьте на колени, в круг, — сказав это, Хашмант выполнил свой же приказ.
— Его психическая сила, она невероятна, — продолжал Гектор словно зомбированный, стоя в полный рост и слегка покачиваясь, — такое ощущение она затмевает всё человечество, всех нас!
— Вангорич, ты должен быть с нами! Не с ним! — Хашмант встал и силком потащил Гектора к остальным. Тот не сопротивлялся.
Когда все четверо сгрудились рядом, опустив головы Хашмант произнёс:
— Мне придётся применить право комиссара... — достал лазерный пистолет.
Всхлипывания Мелисы иногда перекрывали слова.
— ...но уже не за трусость,а за смелость...
На этот раз плакать начал уже пилот.
— Император знает, что мы хорошо сражались, закройте глаза... и я сделаю всё быстро...
Лёд потрескивался от топота тиранидов.
— Да храни нас его свет... — Хашмант направил пистолет к голове Гектора.
Резкая белая вспышка со стороны базы, рассеивающая сумеречную тьму, заставила всех повернуть взгляды.
— Что это? — произнёс пилот.
Но дальнейшие явления быстро дали ответ. Набирая скорость, волна энергии устремилась к отряду, заставив тех закрыться руками.
Как только волна прошла сквозь плоть гвардейцев, Гектор с жесточайшим криком схватился за голову, рухнув без сознания буквально через секунду.
— Что с ним?! — взревела Мелиса, потряхивая тело гвардейца, — он жив?! Это что, Райгат сделал?! Он что-то рассказывал!
— Гораздо интереснее что с ними... — проговорил Хашмант, глядя на толпу тиранидов.
Они больше не бежали в сторону базы. Потряхивая мордами, ксеносы начали беспорядочно бегать, визжать, прыгать, а потом и вовсе пожирать друг друга. Владыка Роя, сохранивший рассудок, но не понимающий что происходит, лишь мотал головой из стороны в сторону, пытаясь вновь упорядочить своих подчинённых.
— Ложись! — Хашмант вовремя заметил летящие прямиком с базы ракетные заряды, пронесшие над головами отряда, словно метеоры.
Даже если Владыка Роя не был целью, заряды приземлились прямо под его ногами, тут же превращая ледяные покровы в крошево.
Все гвардейцы мигом потеряли ориентацию в пространстве. Потревоженный разлом скрежетал, ломался и порождал землетрясение, наряду с локальными лавинами.
— Мелиса, держись! — заорал пилот, хватая девушку в последний момент. Но хватило этого не надолго. Ледяная плита окончательно надломилась и вдвоём они начали скатываться в пропасть, извергая крики.
— Нет! — орал Хашмант, пытаясь удержать бессознательного Гектора, — хотел же просто пристрелить!... и всё...
Истерика кончилась в голосе Хашманта так же стремительно, как и началась.
— Ну хоть ты отправишься на тот свет, ксено-скам... — спокойно произнёс комиссар, смотря на Владыку Роя, который сам срывался в гигантскую пропасть, пытаясь цепляться за лёд костяными саблями. Но во всех местах опора ломалась.
Держа Гектора за одежду, Хашмант ушёл молча.
Он падал в ледяную пучину с улыбкой на лице.
Вниз летел и Владыка Роя, рёв которого перекрывал визги всех его мелких сородичей, разделивших подобную участь.
...
Маккраг медленно вращался в космосе, окружённый огромным количеством обугленных био-кораблей и дырявых обломков оборонительных укреплений. Жемчужина восточного предела представляла из себя пустошь как в космосе, так и на поверхности. Горы всего, что только может смешаться в одну кучу, горы, порождённые войной, лежали на её поверхности.
В этот момент тьмы, где-то на северном полюсе вспыхнула небольшая вспышка белого света. Она несколько минут расходилась по северному полушарию, создавая великолепный вид из космоса. Но на высокой широте она всё же перестала набирать мощь. А потом и вовсе начала погасать. Но все тираниды, даже на юге, где точно так же держали оборону, всё равно почувствовали победу человечества всего на один момент.
Пепел
Улицы главного города Маккрага были абсолютно пустынны. Тёмные силуэты величественных башен в готическом стиле грозно нависали над ними, будучи полностью обесточенными. В небе висели тысячи обломков кораблей и орбитальных систем, отражающих тусклый свет звёзд, встречающийся в атмосфере с огромной завесой из гари, пыли и пепла.
Медленно кружась, пепел падал вниз, оседая на обугленные тела людей, разбросанных то тут, то там. Кто-то из них был военным, и застыл в причудливой позе, до последнего хватаясь за своё оружие, а кто-то гражданским, закрывающим спиной своего уже мертвого ребёнка. Из спины гражданского выходил оплавленный коготь тиранида, хозяин которого превратился в сплошной скелетный каркас. Маленький, уже тлеющий огонёк, медленно погасал на подбитом танке на другой стороне улицы.
Мрак ночи полностью покрывал остывающее поле битвы. И ничто в этом мраке не смело издать звук.
Подул лёгкий ветерок и комочек пепла изменил курс, рассыпавшись на канализационном люке с фреской величественного города.
Через несколько секунд люк сотряс лёгкий удар.
Затем ещё один.
Массивный кусок пластали отъехал вбок, образовав небольшую щель, в которую тут же посыпались пепел и пыль. Едва слышимый кашель донёсся из подземелья.
Три пальца, испачканных в запёкшейся крови, осторожно вылезли наружу, пытаясь отодвинуть люк до конца.
Наконец, проход был полностью открыт.
Издавая стоны боли, человек стал выбираться наружу. Он был покрыт грязью, пеплом и следами крови с ног до головы. Однако кровь была не человеческой.
Встав в полный рост, он осмотрелся. Изо рта выходил пар.
Среди безмолвия мертвых тел, как будто нарочно поставленных в карикатурные позы, живая фигура смотрелась по настоящему жутко.
Закончив осмотр окружения, человек начал ощупывать пояс, и вскоре явил слабый фонарь, мерцающий в ночной тьме. Потребовалось три раза, чтобы прибор не погас.
Вращаясь по кругу, выживший осторожно водил лучом по мёртвой улице.
— А! — высокая фигура ксеноса перекрыла весь обзор луча, и человек, закрывшись руками, упал на пятую точку.
Просидел так несколько секунд, тяжело дыша.
Но всё обошлось.
Фонарь, лежащий на земле, по-прежнему освещал пришельца, который от малейшего колебания рассыпался в прах за несколько секунд.
Человек медленно убрал руки и облегчённо вздохнул. За день такой беготни и истощения, нервная система уже не могла реагировать адекватно.
Поднявшись, Зак поднял свой фонарь, и прихрамывая, двинулся вперёд по ночной улице.
Да святится имя твое
Зак стоял у зеркала, сбривая станком остатки щетины. Вода поступала из маленького рукомойника на который постоянно требовалось нажимать. Временные жилые бараки не предполагали наличие водопровода.
Закончив процедуру и умыв лицо, гвардеец отложил инструмент в сторону забинтованной рукой. На секунду задержался взглядом на лице, покрытом ссадинами и лечебными пластырями.
Расчёска пошла в ход, и Зак принялся приводить в порядок растрёпанные волосы, из которых до сих пор периодически выпадали частички грязи и пепла. Окончательно они вымоются наверное только через неделю.
Ещё одно ополаскивание лица. Причёска, зубы, лицо в общем плане. Всё выглядело устало, но опрятно.
Гвардеец подошёл к тумбочке у кровати и стал надевать неприметную серую футболку. Затем брюки. Простую, далеко не парадную обувь.
Завершающим этапом стал потрёпанный китель, на который Зак не очень аккуратно пришил свои офицерские погоны.
Надев его и поправив в плечах, гвардеец осмотрел себя со всех сторон. Вздохнул.
На раковине лежала коробочка с одной очень важной медалью, вручённая Заку при повышении в офицеры.
Медленно открыв её, Зак взял награду и стал прицеплять на грудь. Уголок губ поднялся в лёгкой и грустной ухмылке.
И наконец головой убор. Фуражка военного тёмно-зелёного цвета важно примостилась на голове.
Дверь в барак со скрипом отворилась, прервав самолюбования. Послышался топот:
— Зак, — произнёс водитель, — пора.
— Выхожу, — коротко ответил Зак не отворачиваясь от зеркала.
— Жду тебя снаружи.
Закрыв коробочку для медали, гвардеец убрал её в тумбочку около кровати.
Вздохнув, Зак направился на улицу, попутно надевая на руку часы.
Дорогой читатель, не знаю где ты нашёл эти строки и что конкретно я хочу ими сказать... но... возможно я просто хочу изложить свои мысли.
Выйдя на улицу, на которой царила весьма пасмурная погода, Зак увидел один из гражданских грузовиков, увозивших всех проживающих в бараках военных к нужному месту.
— Прошу, лейтенант, — водитель указал в кузов, где уже сидело несколько гвардейцев.
— Спасибо, — кивнул Зак, попутно здороваясь со всеми кто сидел внутри.
Водитель гулко захлопнул перегородку кузова и направился к кабине.
Вскоре машина тронулась и Зак бросил взгляд на часы.
Вторжение тиранидов для меня окончено, и пока я даже не хочу видеть оружие. За вчерашний день и всю свою службу, всю свою жизнь я увидел слишком много.
Грузовик ехал по разрушенным улицам, постоянно объезжая толпы беженцев, возвращающихся в свои дома и редкие колонны военных, патрулирующих улицы на предмет оставшейся ксено-опасности. Дороги были разбиты практически везде. Получасовая поездка на убитом грузовичке незаметно превратилась в болезненный для пятой точки аттракцион.
Когда в один момент теряешь так много дорогих тебе людей, понимаешь, что наш миг на этой земле лишь один вдох, и иной раз я даже не знаю благодарить высшие силы за то, что я знал этих людей и проводил с ними время или проклинать за то, что я их потерял.
Зак высунулся из кузова.
Одна из улиц была перегорожена множеством покорёженных танковых заграждений и яркой клейкой лентой. На её территории бродило множество людей во внушительных костюмах биологической защиты. Кто-то обрабатывал все поверхности, распыляя некий состав, кто-то вдвоём перетаскивал изуродованные тела и складывал их в ряд, накрывая сверху тем, что было в наличии. Кто-то заполнял данные в инфо-планшете, стоя рядом с мёртвыми.
Идти воевать было не моей идеей. Но я здесь. Уже навсегда.
Грузовик повернул влево, являя ещё одну интересную сцену на углу.
— Давай! Давай! Загоняй! — кричал один из гвардейцев.
Вокруг разрушенного дома, окружённого траншеями, копошились войска с огнемётами, которые загоняли внутрь здания несколько мелких тиранидов, используя потоки пламени. Те противно визжали, пытаясь сопротивляться.
— Они внутри! — крикнул другой гвардеец, — можно!
Водитель Химеры, наблюдавший за процессом, встал в полный рост на своей технике, и замахнувшись, кинул ёмкость с горящей смесью в одно из окон. Снаряд мгновенно воспламенился, заставив тиранидов издать новые визги.
Зак наблюдал за зрелищем до последнего, пока горящее здание окончательно не скрылось за остовом другой постройки.
Война сводит нас с ума... но и делает сильными. И я стал сильным, как всегда и хотел. Я верю, что сильные люди создают хорошие времена. Верю, что все эти жертвы были не напрасны, ведь даже потеряв многое сегодня, мы сможем увидеть плоды нашей жертвы через десятки лет, назло всем врагам, которые отняли у нас столь многое. Но не победили. Если бы мои друзья увидели, что я опустил руки, они бы явно разозлились. Но они будут улыбаться, глядя оттуда сверху. Поэтому я буду стоять на ногах по мере своих скромных возможностей.
Грузовик проезжал мимо колонны людей, выстроившихся к транспорту Официо Медика, с трудом успевающих оказывать помощь. Многие люди из толпы плакали. Кто-то еле ходил, кто-то лишился конечностей, кто-то и вовсе лежал на носилках без сознания. Плакали израненные дети всех возрастов.
— Сначала самых младших! — кричал один из хирургеонов, — доноры крови подойдите с другой стороны!
Где-то в небе слышался рокот летающего транспорта, патрулирующего небо.
Я сражался за род человеческий и нашу свободу. Моя совесть чиста.
Наконец грузовик достиг нужного места.
— Прибыли! — донеслось из кабины.
Весь состав начал понемногу выбираться на раскрошенный бетон, когда-то бывший красиво выложенной плиткой.
Главная площадь города с гигантской позолоченной статуей Робаута Жиллимана была испещрена огромными расщелинами, прорытыми подземными транидами, но именно это место чисто идеологически было обязано стать местом для церемонии несмотря на все неудобства. Инженерный корпус возвёл мосты, поставил подпорки и укрепления. Расколотую статую вновь склеили на земле. И были готовы поднять огромными инженерными кранами. Тросы уже обивали могучую броню воина Императора.
Это письмо моё первое и последнее. Дальше я буду держаться, как и сказал. Насколько Бог-Император благословит меня, настолько долго и буду.
С уважением, лейтенант девятисотого пехотного полка имперской гвардии сегментума Ультима Зак Сандерсон.
745.М41
Зак брёл по разрушенной площади, где каждое воинское формирование стояло в своей кучке. Горький ком непроизвольно встал в горле гвардейца.
Он уже долго шёл вдоль рядов тихо переговаривающихся солдат, но не видел ни одного знакомого лица. Некоторые из них держали знамёна своих поредевших поздравлений. Знакомых цифр тоже не было.
Наконец Зак достиг конца строя. Тут уже находилось установленное памятное изваяние с именами всех погибших воинов, которых удалось как найти и опознать, так и тех, кто пропал без вести. Количество имён было колоссальным, в результате чего их пришлось писать мелких шрифтом, несмотря на уже и так огромные размеры изваяния.
