Странная улыбка тронула его лицо. Фрисс отступил, и Кесса увидела, как его пальцы сжимаются в кулак.
— Так они тут будут размножаться?!
"Река моя Праматерь!" — Кесса стиснула зубы. "Слыхала я скверные новости, но эта... Так тут, и верно, пустыня останется! Если они тут расплодятся, они решат, что тут их дом! Ну почему тут не живут могучие Хальконы?!"
— Фиэноск — великая честь для Келиона, — Альвин, пригладив шерсть, сверкнул глазами на Речника. — Священное живое пламя...
— Сгореть во благо червяков — честь для вашего народа?! — Фрисс резко развернулся к нему, и жрец испуганно зашипел и вздыбил шерсть снова. — Найдут себе другое место. Мьоль, насколько силён огонь?
— Очень слаб, — пробормотал воин, по-прежнему глядя сквозь собеседников и стены за их спинами. — Но он наберёт силу...
"Ох ты! Что-то не то с его глазами," — покачала головой Кесса. "Верно, Живой Огонь поранил его! Жалко..."
— Фрисс, нам пора идти, — Альвин попятился к двери. — Я соберу вам припасы в дорогу и дам провожатого.
— Твоя помощь бесценна, — Речник со вздохом отвернулся от Мьоля и пошёл к двери. — А я попробую прогнать червяков.
Он с силой отбросил дверную завесу, и Кесса с Натаниэлем едва успели отпрянуть от хижины. Взглянув на "Речницу", Фрисс едва заметно усмехнулся.
— Речник Фрисс! — она шагнула вперёд. — Фиэноск! Саркес, Вайнег бы его побрал, украл искру Фиэноска из разлома! Помнишь, я рассказывала...
— Да, наверное, — кивнул он. — Больше ей взяться неоткуда. Что ж, посмотрим, легко ли она погаснет. Я пойду за город...
Альвин зашипел, оскалив острые зубы, но Речник даже не взглянул на него.
— А ты, Натаниэль, присмотри за Кессой и Флоной, — он на мгновение сжал руку растерявшегося Квомта-Риу и шагнул назад.
— Что?! — взвилась Кесса и бросилась было за ним, но Натаниэль поймал её и поднял над землёй. Он был очень силён, этот тонкокостный изящный хеск, и Кесса могла только трепыхаться и пытаться укусить или лягнуть его. За спиной Натаниэля тревожно заревела Флона.
— Хаэй! Остановите его! — опомнившись, закричал жрец и побежал к сторожевому посту, но поздно — красно-рыжая броня уже сверкнула ярким пятном под стенами Келиона. С башен послышались недоумённые взгласы, визг и шипение, Альвин вопил на кого-то, и кто-то не оставался в долгу. Кесса, не мигая, смотрела на рыжее пятно, пока оно не исчезло среди сполохов на чёрной равнине. Длинные золотые змеи свивались там в огромные клубки, выбирались из-под земли и растягивались во всю длину, пламя плясало над ними, и громкий скрежет долетал до Келиона — так тёрлись друг о друга тела в жёсткой хитиновой броне.
— Натаниэль! Где Фрисс? Ты видишь? — Кесса толкнула хеска в бок. Он мотнул головой.
— Черви светятся, ничего не разобрать! Небесные воды... С ним всегда так?
"И вот опять, опять меня бросили! Как я стану Чёрной Речницей, если меня никуда не пускают?!" — Кесса скрипнула зубами. В спину ей ткнулся нос Двухвостки. Флона растерянно рыкнула и попыталась поставить лапы на ограду.
— Ты куда? — Кесса села рядом с ней, обхватив чешуйчатую голову Двухвостки. — Фрисс скоро вернётся. Не ломай изгороди! Ему это не понравится.
Флона шумно фыркнула ей в ухо.
— Он всех победит, и тут не будет никакой пустыни, — заверила Кесса. — Будут вкусные листья и много воды. Слишком много воды...
Мимо, шипя и размахивая хвостом, прошёл Альвин. Он остановился рядом с Натаниэлем, хотел что-то сказать, но из горла вырвался только рык.
— Нам бы купить припасов, — нерешительно заговорил с ним Квомта-Риу. — Не осталось ли чего в городе?
— Да вон, в подвале возьмите, — махнул хвостом Альвин. — Нам всё не унести. Рыба, солонина и сласти...
— И всё за так? — недоверчиво прищурился Натаниэль.
— Десяти кун хватит, — взгляд жреца немного прояснился. — Не брал бы, но нам ещё новый храм строить.
— А может, не нужно будет строить, — в голосе хеска не было уверенности. — Речник Фрисс...
— Попроси Уэй Киаукоатля, чтобы нашёл ему место у небесных рек, — досадливо шевельнул усами Иурриу. — И я попрошу, как дойдём до стоянки. Вот беда, везде одно и то же — что в Хелгионе, что в Мейтоне, хоть иди в сухие земли...
Кесса вздрогнула и резко выпрямилась, хотела окликнуть жреца, но он уже ушёл и сейчас пререкался с кем-то из переселенцев, окруживших навьюченную алайгу.
— Он что, пожелал Фриссу смерти?!
— Нет, вовсе нет, — Натаниэль поспешно замотал головой. — Альвин — добрый жрец, но им тут всем страшно... Ты не сиди на земле, у нас ещё дел много...
— А-а... Да, много, — кивнула она, рассеянно перебирая бахрому на куртке. — Натаниэль! Ты видел Мьоля... Есть для него какое-нибудь лекарство? У него с глазами что-то...
— У него помутнился рассудок, — вздохнул хеск. — Лекарства-то есть, но с ними одна беда — он должен выпить их по доброй воле. А как ты его уговоришь?
...Фрисса не было, и за городом стояла зловещая тишина — только треск раскалённых панцирей нарушал её. Кесса не знала, ушли ли горожане, но стража на склонах холма ещё чего-то ждала, и рёв напуганных ящеров над холмом не умолкал надолго. Алайги трубили в свёрнутые рога-раковины, и Кесса вздрагивала, заслышав их голоса. "А вот интересно," — она покосилась на выжженную равнину, — "Войксы молчат, или их из-за ящеров не слышно?"
Мьоль был в своей тёмной хижине, у холодного очага, и Кессе померещилось, что он так и сидит недвижно, склонив голову и глядя в пустоту. Он не шевельнулся, когда чужеземцы вошли, и "Речница" тронула пальцем его плечо — только тогда он мигнул, и его ухо дрогнуло.
— Воин Мьоль! Ты не пугайся, мы хотим помочь тебе, — Кесса заговорила первой. Натаниэль стоял в дверях, настороженно глядя на хеска.
— Кто стоит за твоей спиной? Плохо видно, — поморщился тот.
— Не знаю, — вздохнула Кесса. — Он не признаётся... Почему ты тут один? Где твои родичи? Ты не уходишь из города?
— Я буду смотреть на пламя, — качнул головой Мьоль. — Идите, куда шли.
— Пламя! А я тоже видела пламя, — похвалилась Кесса. — Я была там, где рождается весь Живой Огонь. У разлома Джасси. Его там ловят на лету, как бабочек. Целое море Фиэноска...
Мьоль мигнул. Теперь он смотрел на пришелицу — но что он видит, Кесса не знала.
— Это далеко?
— Очень, — кивнула та. — За двумя великими границами. Вот, посмотри сюда. Зеркало Призраков тоже видело Живой Огонь! Может, оно вспомнит отражение...
Странные обломки и детальки, привязанные к оправе, тихо звякнули. Мьоль положил Зеркало себе на колени и замер, склонившись над ним. Кесса заглянула следом, но огня не увидела — только травы, стремительно вырастающие из опалённой земли. Они сплетались стеблями и тянулись ввысь, выпуская сотни побегов, вспыхивали соцветиями и рассыпались прахом, сменяясь раскидистыми кустами, а следом рванули к небесам чешуйчатые стволы хвощей и замшелые папоротники. Мох пробивался сквозь кору, и тонкие грибы на изящных ножках вставали в изумрудных зарослях. Мьоль мигнул и потыкал пальцем в стекло.
— Вайнег! Что это за штука, и почему она тут... — он поднял взгляд на Кессу и удивлённо мигнул. — Чёрная Речница?! Я что, у небесных рек?
— Воин Мьоль! — радостно усмехнулась та. — Нет, ты жив. Черви не сожгли тебя, но обморочили, и ты себя не помнил с самого утра. Только бормотал что-то про огонь.
— Вайнегова Бездна! — Мьоль поднялся, едва не уронив Зеркало, и ощупал себя, бросил взгляд на валяющийся на полу нагрудник и с сердитым шипением поднял его и бережно отряхнул. — Что сейчас? День?
— Тот же день, только клонится к вечеру, — наконец решился заговорить Натаниэль. — Тут ещё твоя палица валяется. Как теперь, в голове прояснилось?
— Да вроде бы, — Мьоль легонько похлопал себя по макушке и потряс ушами. — Только внутри мочёный локк, и ноги не держат. Ты не из мейтонских лекарей? Где-то я тебя видел.
— Ага, лекарь я. Ну-ка, съешь корешок, — велел Натаниэль, доставая из поясной сумы что-то чёрное, скрюченное и на вид обугленное. — Закусишь вот этим листом. Ничего, что горько. Воды дам, но позже.
Кесса, смахнув пылинки с Зеркала Призраков, повесила его себе на грудь. Теперь в нём отражалась только хижина — живых существ оно показывать не хотело.
— Больше я к червям не ходок, — скривился Мьоль, запивая снадобья водой из кессиной фляжки. — Так своё имя забудешь! А что в городе? Слышу, ящеры голосят...
— Это Флона, — хмыкнула Кесса, выглядывая из хижины. — Флона! Иди сюда, я тебе дам травы!
Двухвостка лишь громко фыркнула и прибавила ходу. Она бежала к сторожевым постам, и на её рявканье отзывались городские алайги.
— Она видит Фрисса! — охнула Кесса. — Пойдём, пойдём скорее!
— Фрисса? Это кто? Не червяк, надеюсь? — насторожился Мьоль. Он уже крепко стоял на ногах — и, подобрав палицу, пошёл следом за Натаниэлем. Кессу они догнали уже у самой ограды.
Речник уже поднялся по лестнице и теперь стоял наверху, пошатываясь. Его качнуло чуть сильнее, и он вцепился в ограду, но палки, оплетённые ветвями папоротника, не удержали его, и он опустился на дощатый настил. Кесса бросилась к нему, обхватила за плечи, с ужасом глядя на побелевшее лицо, покрытое испариной. От Речника пахло горелой кожей и едким сернистым дымом.
— Речник Фрисс, не падай! Что с тобой? Тебя ранили?!
— Черви... они уйдут, — прохрипел он и уткнулся макушкой ей в грудь. — Найдут... другое место.
— Хаэ-э-эй! — заорал кто-то из Иурриу, и мимо чужеземцев пробежали десятки жителей. — Они уходят! Уходят!
Земля мелко дрожала от сотен зарывающихся в неё тел. Кесса бросила взгляд на стену и увидела огненный вал, распадающийся на толстые нити. Черви ныряли в землю, один за другим, и пламя на равнине стремительно угасало.
— Кесса, пусти его! — Натаниэль крепко прижал пальцы к шее Речника и коротко вскрикнул. — Надо положить его, снять эту кожуру...
Он дёрнул ремни, скрепляющие доспех, и жёсткая кожа прищемила ему палец.
— Сейчас, сейчас... — Кесса, помогая себе зубами, ослабила ремешки, и Натаниэль стянул с Речника доспехи. Тот слабо зашевелился, открыл глаза.
— На Флону поднимите... — прошептал он. — Грудь болит... дышать...
Он прижал руку к сердцу и скрипнул зубами.
— Дыши глубже, — велел Натаниэль, подхватывая тяжёлое тело подмышки и втаскивая на панцирь Двухвостки. Кесса подсунула дорожную суму под голову Речника. Он дышал редко, прерывисто, и его бледная кожа была холодной, как родниковая вода.
— Это пройдёт, — Натаниэль прижал одну руку к груди Речника, поверх его ладони, второй прикоснулся к шее и что-то быстро шептал. — Воды принеси, умой ему лицо!
— Сейчас, сейчас, — пробормотала Кесса, мокрой ладонью утирая Фриссу лоб. Водяной шар стекал по его волосам, по панцирю Двухвостки, капая на дощатый настил.
— Фрисса ранили, да? Это черви?
— Ранили. Прямо в сердце, — буркнул Натаниэль. — Но он крепкий. Теперь его нельзя тревожить.
Он всунул Речнику в рот свернутый лист, пахнущий остро и резко, и Фрисс, пару раз сглотнув, передёрнулся и попытался встать. Его лицо уже не было белым, как мрамор, но дышал он ещё с трудом.
— Ложись, — Натаниэль надавил ему на грудь, укладывая обратно на циновки. — Вот тебе вода, пей, сколько сможешь. Лежи неподвижно, отдыхай.
— Червяки уползли! — Кесса хлопнула себя по бёдрам, вскакивая на ноги. — Ты видел?! Речник Фрисс прогнал их всех и вернулся живым!
Флона подняла голову и взревела, и дружным рёвом откликнулись алайги. Они стояли неподалёку, в улицах, выходящих к ограде. Хозяева забыли о них — плотным полукольцом они окружили чужеземцев и так стояли, перешёптываясь.
— Кесса! — Натаниэль посмотрел на один из тюков на панцире Флоны, схватил что-то и показал страннице. Это был свёрнутый лист, внутри которого пересыпались семена Кууси — сотни три, не меньше.
К Двухвостке подошли двое хесков. Они несли большую корзину. Поставив её в паре шагов от ящера, они поспешно отступили в толпу, а когда Кесса повернулась к ним, попрятались за чужими спинами. Толпа всё так же мерно гудела, и слов было не разобрать.
— Это еда, съестное, — Натаниэль привязал корзину к шипам Двухвостки. — Они принесли нам еду.
— Что с ними такое? — нахмурилась Кесса. — Не нравится мне это кольцо...
— Видать, обиделись, — прохрипел Речник, приподняв голову. — Где Альвин?
— Я вижу его, — кивнул Натаниэль. — Лежи! Я спрошу, что они там бормочут.
Он вернулся быстро, и с ним пришёл Альвин. Следом подошли двое стражников с копьями наперевес, остановились в стороне, хмуро переглядываясь.
— Теперь не надо уходить из Келиона, — сказала Кесса, поднимая на него взгляд. Она сидела рядом с неподвижным Речником и гладила его руку. Он лежал, прикрыв глаза, и его лицо покрывала испарина.
— Теперь тут не будет ни червяков, ни пустыни. Речник Фрисс отвёл беду. Его ранили, и он лежит без сил. Почему вы толпитесь вокруг и шепчетесь, и никто не поможет нам?
— Вам следует уйти из Келиона, — сказал жрец, глядя в землю. — Прямо сейчас. Мы не тронем вас, если вы это сделаете, но если вы задержитесь...
— Что?! — Кесса изумлённо мигнула. — Это ваша благодарность?!
— Вы — святотатцы, — сверкнул глазами Альвин. — Вы погасили священный огонь. Мы и так проявляем великую благодарность, сохраняя вам жизнь! Уходите, не испытывайте наше терпение!
— Сейчас я его так испы... — вскинулась Кесса, но Натаниэль, зашипев на неё, силой усадил её на панцирь Двухвостки.
— Хватит злиться. Мы уходим. Спустите нас с холма.
Подъёмник заскрипел, поворачиваясь на деревянной ноге, стражники пропустили под брюхом Флоны толстые ремни. Натаниэль осторожно обернул верёвками плечи и ноги Речника, крепко привязал его к шипам. Тело Фрисса безвольно покачивалось на панцире Двухвостки, и его ладони по-прежнему были холодны.
...Вода капала с мокрых ветвей, туман оседал на листьях папоротников и ручьями сбегал вниз по моховым прядям, и фамсы сновали вокруг, задевая путников плавниками. Сросшиеся ветки расступались неохотно, и Натаниэль, расцепляющий их, то и дело останавливался на отдых. Кесса сидела на панцире Флоны, под навесом из кожистых листьев, и с тревогой вглядывалась в лицо Речника. Он по-прежнему был бледен, и если бы верёвки не удерживали его, давно упал бы в мох.
— Дремлет? — тихо спросил Натаниэль, подойдя к странникам.
Кесса покачала головой.
— Я жив, — скрипнул зубами Речник. — В голове туман.
— Съешь что-нибудь, — хеск запустил руку в корзину и достал жареную лягушачью ногу. — Вот, к примеру, еда... хорошая еда!
— Нет, — прошептал Фрисс. — Не надо. Разве что... Кислуха там есть? Любое хмельное пойло...
— Прости, но нет ни капли, — Натаниэль развёл руками. — Небесные воды! Альвин совсем потерял стыд. Выставить путников за ворота за три дня до Семпаля!
— Да ну его... — Речник шевельнулся, попытался перекатиться на бок, но не смог. Кесса и Натаниэль вдвоём повернули его, поправили над ним навес.
— Может, я пойду резать ветки? — Кесса потрогала серебристый мох, потянула отростки в разные стороны, но они не поддались. — У меня есть длинные ножи...
