В последнюю очередь Седрик сейчас думал про гильдию. Он думал о Боадикее. Его сестра выросла в тепличных условиях. Она не знала жестокости, не видела зла от людей. Побои от матери, которые девочка получала в раннем детстве, забылись как страшный сон. Боадикея выросла молодой, красивой, жизнерадостной. Седрик любил её за эту её доброту и искренность.
Что с ней стало сейчас, после того, как у неё на глазах убили первую любовь и Лапочку — все равно, что ещё одного её брата? Что Седрик скажет ей при встрече? Как оправдается за то, что не смог уберечь от бесчестия?
Седрик медленно обошел кресло, на котором сначала сидел он, а теперь сидела Елизавета. Когда этот своеобразный круг почета был завершен, молодой принц уже знал, что будет делать. Раньше ему просто хотелось остановить Закери, прервать его разрушительную деятельность. Сейчас он был твердо уверен в том, что Закери должен умереть.
Остановившись перед гостем, Седрик поднял на него глаза и спросил:
— Гильдия поможет мне в уничтожении Закери.
Эдмунд ещё не посещал собрание всех членов гильдии, однако был уверен, что сможет заставить их принять то решение, которое будет нужно ему, если вдруг по какой-то причине они не захотят мстить. Поэтому уверенно ответил:
— Можете всецело на нас рассчитывать.
— Тогда мне нужно будет от вас две услуги, — ровным тоном сказал Седрик. — Первое, организуйте встречу Буревесника и короля Николаса Эйтигерна где-нибудь на нейтральной территории. Воспользуйтесь тем, что купеческая гильдия пока относится к нейтральным сторонам и везде вхожа.
Гастен кивнул в знак согласия и спросил:
— А второе?
— Я знаю, что вы подготовили судно, на котором должны были уехать Александр и Боадикея, — и, дождавшись утвердительного кивка от собеседника, продолжил: — В Мацуи сейчас находится бывший королевский распорядитель, Дайон Киприан и моя племянница — дочь принцессы Женевьевы. Их нужно увезти в Гатриду, на безопасную территорию. Это нужно сделать как можно скорее, на случай, если король станет искать их.
Эдмунд снова молчаливо кивнул в знак согласия.
Седрик ещё довольно долго обсуждал с Гастеном текущие дела и то, что потребуется от гильдии. Елизавета почти сразу оставила их двоих, отправившись заниматься делами по хозяйству. Мужчины так увлеклись беседой, что Эдмунд едва не забыл о том, что сегодня вечером встречается с главами гильдий. Раскланявшись, Гастен покинул дом, где его, несмотря на обстоятельства, приняли очень гостеприимно. А Седрик позвал Тибольда и рассказал, куда отправить вооруженную охрану за графом Киприаном и его дочерью.
Глава 24
С самого детства Закери наблюдал за тем, как герцог Оскар Фальче выполнял поручения покойного Эгберта Абиатти. Для первого советника не было слишком трудных поручений, у него не было более важных занятий, для него не существовало моральных терзаний. Если перед ним стояла цель, то тихий и неприметный Оскар делал все, что считал нужным, лишь бы достичь желаемого. За умение плести паутину и развешивать её в нужных местах, ловить неосторожных жертв в сети и за то, что исход для пойманных всегда был один — его и прозвали пауком.
Сегодня ничего не изменилось: сильно постаревший советник все такой же исполнительный и все такой же терпеливый. На его лице по-прежнему не отражается ни одной эмоции и лишь по отдельным жестам можно понять, что Оскара гложут сомнения или что он зол. Но для того, чтобы это понять, нужно очень хорошо его знать. А Оскар никого не подпускал так близко. Друзья, семья — это слабые места. По советнику могут ударить через них. Или они сами могут ударить по нему.
Люди мнят себя индивидуальностями, думают, что они особенные. Спросите кого угодно, от старой больной проститутки, роющейся в помоях какого-нибудь постоялого двора или трактира, до молодых влюбленных, прячущихся по углам, чтобы их не застукали, пока они признаются друг другу в большой и чистой любви, непременно до гроба, о том, что они чувствуют и как здесь оказались, и каждый ответит, что вам их не понять. Каждому кажется, что им труднее других, что беды и переживания, свалившиеся на их голову, незаслуженные, что во всех их проблемах виноваты другие люди. На самом же деле во всем виноваты только они сами, виноваты в том, что опустили руки, виноваты в том, что сдались и не боролись против обстоятельств. Мать, потеряв ребенка, думает, что никто не испытывал такую боль, как она. Жена, терпящая побои от мужа, думает также. Влюбленный, глядя на то, как его невеста выходит за другого, думает, что вся боль мира, все страдания, собранные на одной чаше весов, не смогут перевесить тех боли и страданий, которые сейчас у него в душе.
Оскар слишком рано понял, что боль, как её не назови — это просто боль. Не важно, что её вызывает — болит одинаково сильно. Каждый человек несчастен. Абсолютно каждый. Просто каждый несчастен по-своему. И если понять, в чем несчастен определенный человек, то это можно использовать против него или для того, чтобы манипулировать. Этой науке Оскар пытался научить и своего бывшего ученика — нынешнего короля Малероссы. Но Закери так и не смог это усвоить. Так же, как не смог научиться терпению, умению рассмотреть сложившуюся ситуацию под разными углами и извлекать с вою выгоду из сложившихся обстоятельств. Он научился только повелевать и приказывать. А Оскару оставалось лишь выполнять эти приказы.
В очень короткие сроки корабль, на котором Закери должен был отплыть в Стеркаосту, был полностью готов. Король должен был отбыть на нем уже завтра, во время отлива.
Закери был доволен тем, как именно Оскар все устроил. Но не собирался об этом говорить. И не только потому, что хотел следовать примеру отца: покойный Эгберт редко хвалил своего первого помощника за успехи, поэтому его похвала и была настоящей наградой. Первопричиной было то, что умеющий просто блестяще выполнять данные ему поручения Оскар Фальче, так и не выполнил главное поручение, возложенное на него королем: Закери пока так и не женился на Боадикее. Советник постоянно ссылался то на обстоятельства, то на людей, мешающих ему. Но Закери слишком хорошо его знал, что бы поверить, что причина именно в этом. Если бы Оскар ЗАХОТЕЛ выполнить это поручение — он бы выполнил.
Поэтому Закери больше не хвалил своего советника и не проявлял свою милость другим способом. По возвращении он планировал перебрать на себя управление королевством, чтобы избавиться от Оскара. Ему не нужен был советник, который не соблюдает его интересы.
Его взор обратился на север. Завтра самое быстроходное судно в королевстве на всех парусах умчит Закери в далекую Стеркаосту. Какой будет эта страна? Как его встретят Маргарита с императором?
Что-то похожее на тоску шевельнулось у Закери в груди. Тоску по давно ушедшим временам, когда все принцы и принцессы Абиатти собирались вместе в игровом зале, и под присмотром нянечек и гувернанток, просто играли. Тогда все было просто: не было тронов, не было политики, не было сложных решений. Не было Боадикеи.
Простила ли его Марго?
* * *
**
Седрик развернул в Мацуи бурную деятельность. Он задал сумасшедший ритм работы, и окружающим волею неволею пришлось под него подстраиваться. Ремонт западного тракта шел полным ходом. Но это было не единственное улучшение, которое новый управитель решил подарить городу. В порту полным ходом шла замена оборудования на более современное.
До того, как Гастен привез известия о неудавшемся побеге, Седрик планировал достроить несколько доков и причалов, чтобы увеличить количество кораблей, которые могли бы прибывать в порт и уплывать. Если это в принципе, возможно, то можно сказать, что он заразился жаждой получить больше прибыли, которая постоянно витала в воздухе. Но сейчас его планы кардинально изменились. В данный момент первоочередной задачей было закончить все начатое, прежде чем начнется восстание. А что нельзя закончить быстро, то нужно организовать так, чтобы работа продолжалась до победного конца, даже если он сам уже не будет стоять у штурвала.
Всю эту бурную деятельность приходилось совмещать с обязанностями Буревестника. В тот момент, когда Седрик решил, что хватит выжидать и вербовать людей появилась необходимость подвести итоги: сколько людей готовы поднять оружие во имя Буревестника и лучшей жизни, сколько собственно оружия есть, и какие возможности можно использовать, имея такой человеческий потенциал. Занимался этим по большей части Тибольд, но каждый вечер мужчины тратили по несколько часов, чтобы свести все полученные им данные воедино. Было бы проще и быстрее, если бы эти данные постоянно не менялись из-за того, что новобранцев продолжали набирать. Но Седрик не обращал внимания на эти трудности. Он с самого начала знал, что будет нелегко. И все же, оно того стоило.
Единственное, чего ему по-настоящему не хватало — это Елизаветы. Сейчас в его жизни для неё практически не оставалось места. Но Седрик был полон решимости все наверстать, как только с Закери будет покончено.
В последние несколько дней он практически поселился в своем кабинете в ратуше. Как оказалось — оттуда действительно проще вести дела. Поэтому, когда после стука в кабинет вошел его секретарь и сказал, что аудиенции у него просит барон Сильвестри, Седрик даже не удивился.
— Пусть входит, — разрешил он, быстро пряча кое-какие бумаги со стола.
К тому моменту, как перед бароном открыли дверь, и он неторопливой походкой вошел, ничто в кабинете не указывало на то, что ещё минуту назад здесь плели государственный заговор.
— Доброго здравия, барон, — поприветствовал его Седрик и жестом пригласил сесть. — Что привело вас ко мне сегодня?
— Ваше высочество, — начал заранее приготовленную и хорошо продуманную речь Арчибальд, присаживаясь в указанное кресло. — Я хотел бы просить вашего дозволения говорить откровенно.
Немного помедлив, Седрик кивнул:
— Оно у вас есть.
Выдержав паузу, чтобы собеседник подумал, что Арчибальд обдумывает, что и как скажет, он заговорил:
— Ваше высочество, я должен принести извинения по поводу того, какой прием вам оказали в Мацуи...
— Вы это уже делали, — немного раздраженно перебил Седрик, так как у него было полно дел, и тратить время на сентиментальные порывы старого маразматика он не собирался. — Этого достаточно.
Арчибальд заготовил целую речь о том, как сожалеет обо всем, как хотел бы начать все с чистого листа и так дальше. Но молодого принца такие разговоры явно не привлекали. Тогда немного пораскинув мозгами, барон решил зайти с другой стороны:
— Я не к тому веду, ваше высочество, — весь его любезный тон, как корова языком слизала. Он стал деловым, прагматичным человеком и излагал свои мысли соответственно: — Вас в этом городе никто не ждал, особенно я. Вам и сейчас многие не очень рады. Но остальные заметили изменения к лучшему. Вы сейчас популярны, вы народный герой. А я медленно превращаюсь в изгоя. Мои вчерашние деловые партнеры перестают иметь со мной дело, потому, что я у вас в опале. Поэтому, я готов принести извинения, клятву в любви до гроба и в вечной верности. Я готов звезду с неба вам достать, лишь бы это изменить.
Седрик молча кивнул. Вот теперь все стало на свои места. Страдают финансы барона, и он склонил голову. Что ж, для того, кто не так давно был почти что королем, пусть и маленького государства — это сильный шаг. И Седрик его оценил:
— Барон, я уже давно не держу на вас зла. Так всем и скажите.
Арчибальд покачал головой:
— Если это скажу я, то будет выглядеть, как попытка оправдаться.
Владелец кабинета тихо вздохнул. Почему он сам не подумал, что для барона репутация до сих пор очень важна.
— Хорошо, — сказал он, после некоторого раздумья. — Давайте я посещу один из ваших приемов и при всех скажу, что вы мой добрый друг.
Арчибальд снова покачал головой, и к Седрику вернулось былое раздражение. А ещё ощущение, что он уговаривает ребенка съесть конфету, которую этот самый ребенок хочет съесть всем сердцем. Если бы это был не один из наиболее влиятельных людей в городе, то не стал бы Седрик с ним возиться, даже чтобы постигнуть великую науку держать врагов и несогласных в своем полном подчинении, как это делал его отец. Пока приходилось сдерживать раздражение.
— Тогда все догадаются, что я вас об этом просил, — медленно проговорил барон Сильвестри.
Вопросы "Как они догадаются?" и "Это же я сам предложил?" так и остались непроизнесенными, так как Арчибальд выдал решение, которое устроило всех:
— Если наша с вами дружба возникнет на пустом месте, то все будут говорить, что я вас просил или чем-то подкупил. Нужно, чтобы ваши слова прозвучали после того, как я вас чем-то порадую. Например, устрою для вас хорошую охоту.
Поначалу Седрик принялся отнекиваться:
— Что вы, это право же лишнее...
Но Арчибальд настоял:
— Простите, ваше высочество! Но я снова воспользуюсь дарованным мне вами правом в этой беседе говорить с вами откровенно. Это принесет пользу нам обоим, — он старался говорить рассудительно и неторопливо. — Мне это поможет исправить положение дел и перестать терять прибыль, а вам поможет укрепить авторитет среди местной знати. Вы расширите круг знакомств, получше узнаете, у кого какие интересы и сможете наладить полезные связи.
Седрик откинулся в кресле. С одной стороны — ему сейчас точно не до развлечений. С другой стороны, наладить больше связей и узнать, кто чем живет тоже не было бы лишним. На этой охоте можно было найти потенциальных сподвижников дела Буревесника среди местной знати.
Ещё немного поколебавшись, он решился:
— Хорошо. Только заранее оговорите день с начальником моей охраны — мастером Леброном.
Барон не стал рассыпаться в любезностях. Мужчина молча встал, поклонился и ушел. Седрик лишь головой покачал. Нужно будет повнимательнее за ним следить. Судя по всему, старый лис не склонил голову, а лишь слегка её нагнул.
