И он вполне может быть таким на самом деле, — подумал Хаусмин, отметив, как близко к Шарлиэн, казалось, приклеился Кэйлеб. — Очевидно, что ни один здравомыслящий мужчина не собирался просто уходить и оставлять свою невесту стоять в одиночестве на ее собственной вечеринке. Кэйлеб, с другой стороны, еще никому не разрешал танцевать с ней. Если уж на то пошло, Хаусмин весьма сомневался, что кто-то мог бы просунуть руку между ними двумя. И, судя по выражению лица и языку тела Шарлиэн, она была совершенно довольна таким положением дел.
— Думаю, что это сработает даже лучше, чем я надеялся, — очень тихо сказал Айронхилл, и Хаусмин оглянулся на своего более высокого друга.
— Полагаю, ты имеешь в виду несчастную парочку на дне этого кормящегося роя кракенов? — сухо сказал он.
— Похоже, сегодня они действительно питаются немного агрессивнее, чем обычно, — признал Айронхилл. — На самом деле, полагаю, их трудно винить.
— О, напротив, мне очень легко обвинять их, — поморщился Хаусмин. — Ты когда-нибудь замечал, что самые бесполезные люди изо всех сил стараются загнать в угол почетного гостя в чем-то подобном?
— Я не знаю, справедливо ли это, — сказал Айронхилл, его брови приподнялись от необычной резкости тона Хаусмина. Железный мастер никогда не был очень высокого мнения о "придворных трутнях", как он часто их называл, но обычно он относился к ним с какой-то забавной терпимостью. Сегодня в его голосе звучало искреннее отвращение. — Очень немногие из этих людей имеют такой доступ к королю, которым наслаждаемся мы с тобой, Эдуирд, — отметил он. — Светские мероприятия, подобные этому, — единственная реальная возможность привлечь внимание короны, которая у них есть.
— О, я знаю это, — левая рука Хаусмина рубанула воздух в жесте, в котором смешалось принятие точки зрения Айронхилла с нетерпением. — И я также знаю, что каждый хочет быть как можно ближе к королеве, и почему. Я даже осознаю, что это не все просто потому, что люди ищут преимущества и возможности. Но все же....
Он раздраженно пожал плечами, его настроение явно ухудшилось, и Айронхилл нахмурился.
— Я знаю тебя очень давно, Эдуирд, — сказал он. — Не хочешь ли ты рассказать мне точно, почему сегодня вечером у тебя на ноге крысопаук?
Хаусмин снова посмотрел на него, а затем, словно против своей воли, рассмеялся.
— Ты знаешь меня очень давно, не так ли?
— Мне кажется, я сам только что сделал то же самое наблюдение, — сказал Айронхилл с терпеливым видом. — И ты все еще не ответил на мой вопрос.
— Это просто...
Хаусмин на мгновение замолчал, затем тяжело вздохнул.
— Просто я начинаю понимать, что согласен с Бинжэймином в том, что касается сторонников Храма.
— Что? — Айронхилл даже не моргнул, несмотря на очевидную непоследовательность. — И что, скажи на милость, вызвало это только сейчас?
— Они сожгли королевский колледж, они пытались убить архиепископа в его собственном соборе, и они расклеивают на стенах по всему городу печатные листовки, осуждающие "раскольников" и призывающие "всех верных сынов истинной Церкви" сопротивляться любыми необходимыми средствами, — ответил Хаусмин. его голос был резким. — Лично я бы сказал, что это более чем достаточная причина. Понимаю, что король и архиепископ делают все возможное, чтобы избежать прямых репрессий, но думаю, что они, возможно, заходят слишком далеко.
— Не знаю, могу ли я с тобой не согласиться, — сказал Айронхилл. — С другой стороны, я понимаю точку зрения короля, и думаю, что он совершенно прав, когда говорит, что мы не можем позволить себе мазать одной и той же кистью и обливать грязью каждого человека, который выступает против раскола. Если мы это сделаем, нам удастся только загнать законопослушных храмовых лоялистов в объятия людей, которые любят играть с кинжалами или бросать зажженные лампы в окна. Ничто из этого не дает мне ни малейшего представления о том, почему ты поднимаешь этот вопрос в данный конкретный момент. Ты съел что-нибудь на ужин, что тебе не понравилось, Эдуирд?
— Что? — Хаусмин пристально посмотрел на него, затем весело фыркнул. — Нет, конечно, нет.
— Это хорошо. Я боялся, что это может быть боль в животе, и подумывал вызвать целителя, чтобы вызвать рвоту.
— Ты можешь быть довольно грубым парнем на таком высоколобом собрании, не так ли? — усмехнулся Хаусмин.
— Одно из преимуществ того, что я родился в дворянской семье, даже если я всего лишь барон. А теперь, не собираешься ли ты объяснить, о чем на самом деле все эти твои загадочные высказывания?
— Думаю, это просто список гостей. — Хаусмин пожал плечами. — Знаю, что есть правила о том, кого следует приглашать на что-то подобное, но, черт возьми, Алвино, пришло время нам подвести черту и сказать сторонникам Храма и симпатизирующим им, что они больше не желанные гости здесь, во дворце.
Айронхилл почувствовал, как его брови снова поползли вверх, и повернулся, чтобы получше рассмотреть толпу вокруг короля и королевы. Он мог видеть нескольких представителей знати, которые выражали по крайней мере некоторые сомнения в отношении Церкви Чариса, но никто из них не был особенно громогласным по этому поводу. Если уж на то пошло, почти никто из чарисийской знати не возражал против решений короля Кэйлеба и архиепископа Мейкела. По крайней мере, не открыто.
— О ком ты говоришь, Эдуирд? — тихо спросил он через мгновение.
— Что? — судя по выражению лица Хаусмина, вопрос Айронхилла застал его врасплох.
— Очевидно, кто-то там, рядом с королем, серьезно беспокоит тебя или, по крайней мере, выводит из себя. Кто это?
— Ты шутишь... не так ли?
— Нет, это не так. О ком ты так беспокоишься?
— Ну, не знаю, беспокоюсь ли я о нем, — сказал Хаусмин немного медленнее. — Разозлился, вот это было бы довольно красиво подытожено.
Айронхилл бросил на него раздраженный взгляд, и он немного смущенно пожал плечами: — Извини. И в ответ на твой вопрос, человек, на которого я злюсь, — это Трейвир Кейри.
В глазах Айронхилла появилось понимание, и он покачал головой.
— Эдуирд, я знаю, что ты и Рейян оба ненавидите Кейри. Если уж на то пошло, я сам его не слишком люблю. Но он один из дюжины или около того самых богатых людей в королевстве. Возможно, не дотягивает до твоего уровня или до Рейяна, но, с другой стороны, вы двое, как правило, сами по себе в своих классах. Однако он, безусловно, достаточно богат, чтобы включить его в список "обязательных приглашений". И по браку он также связан узами примерно с четвертью пэров.
— Он жадный ублюдок, — категорично заявил Хаусмин. — Ему наплевать на мужчин и женщин, работающих на него, и его идея торговли состоит в том, чтобы производить свой продукт так дешево и некачественно, как он может себе позволить, и продавать его за тот максимум, что он может выжать из своих клиентов. Я бы не доверил ему присматривать за моей собакой, пока меня днем не было в городе.
Брови Айронхилла снова поползли вверх от холодной, горькой ненависти в голосе Хаусмина. Конечно, он знал о многолетней вражде между Трейвиром Кейри и Эдуирдом Хаусмином. Все в Теллесберге знали об этом. Но это был новый уровень враждебности, и это беспокоило его.
— Что вызвало это только сейчас? — спросил он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на толпу вокруг короля и королевы.
Барон заметил, что Кейри, казалось, держался на расстоянии от королевской пары. Он был частью толпы, собравшейся вокруг них, но он удовлетворился внешним краем этой толпы, где он стоял, разговаривая с горсткой других людей. Вокруг него столпилось несколько других богатых бизнесменов из Теллесберга, и они делали все возможное, чтобы помочь нескольким высокопоставленным чисхолмцам, которые сопровождали Шарлиэн в Чарис. Судя по их виду, они были заняты тем, что пытались произвести впечатление на посетителей тем, какие привлекательные направления инвестиций представлял их бизнес. Один или два чисхолмца, включая дядю королевы, выглядели так, как будто предпочли бы оказаться где-нибудь в другом месте, но хорошие манеры не позволяли им просто отмахнуться от чарисийцев.
— Полагаю, что большая часть этого происходит из-за "несчастного случая" на его фабрике сегодня утром, — признал Хаусмин.
— Что за несчастный случай? — Айронхилл повернулся к своему другу, и губы Хаусмина скривились от отвращения.
— Несчастные случаи тянутся за такого рода людьми, как магнит притягивает железные опилки. Он не обучает своих людей должным образом, он не беспокоится об опасностях, связанных с окружающим их оборудованием, и он предпочитает "нанимать" детей, потому что может заплатить им намного меньше. И сегодня ему удалось убить троих. Двоих братьев — десяти и одиннадцати лет, если тебе угодно, — и их четырнадцатилетнего двоюродного брата, который пытался вытащить их из шахты.
— Я не слышал об этом, — тихо сказал Айронхилл.
— И есть вероятность, что ты бы и не услышал, если бы у нас с тобой не было этого разговора, — с горечью ответил Хаусмин. — В конце концов, он едва ли единственный, кто использует детей, не так ли? Именно поэтому мы с Рейяном так упорно боролись за то, чтобы провести через совет законы, запрещающие нанимать детей на работу. И почему мы оба были так недовольны переносом даты их вступления в силу на "период адаптации".
Хаусмин выглядел так, словно ему хотелось плюнуть на полированный мраморный пол, и Айронхилл вздохнул.
— Понимаю, и я был на твоей стороне, если ты помнишь. Но в аргументе о том, что немедленное выдергивание с мануфактур всех, кому не исполнилось пятнадцати лет, повредит, действительно, был какой-то смысл. Это вызовет много проблем. И нравится тебе это или нет, Эдуирд, но верно и то, что на этом пути пострадают многие семьи, полностью или частично зависящие от заработной платы, которую приносят домой их дети.
— Я не говорил, что это будет легко, и ни Рейян, ни я никогда не утверждали, что это будет безболезненно. Но это нужно сделать, и Кейри — яркий пример того, почему. Посмотри на него — просто посмотри! Видишь ли ты хоть тень беспокойства на его лице? И неужели ты хоть на мгновение думаешь, что он готов выплатить какую-либо пенсию семьям этих трех детей за их смерть? Почему он должен это делать? Пока не вступят в силу законы о детском труде, там, откуда они пришли, их всегда будет много.
Холодная, горькая ненависть в голосе Хаусмина была сильнее яда, и Айронхилл немного неловко поерзал. Он не мог оспорить ничего из того, что только что сказал Хаусмин. Если уж на то пошло, он в целом согласился с позицией Хаусмина, хотя иногда ему казалось, что его друг может дойти до крайности, пытаясь зайти слишком далеко и слишком быстро. И в бизнес-сообществе Чариса были те, кто гораздо более предвзято относился к крестовому походу Хаусмина и Рейяна Мичейла по улучшению условий труда на своих фабриках, чем Айронхилл. "Кровоточащее сердце" было одним из терминов, которые время от времени употреблялись, и многие бизнесмены бормотали о катастрофических последствиях отстаиваемой теми политики, которые неизбежно скажутся на экономике королевства.
Что особенно глупо с их стороны, учитывая тот факт, что из всех в Чарисе Эдуирд и Рейян обычно показывают наибольшую отдачу от своих предприятий, — признал про себя барон. — И все же...
— Я не знал о несчастном случае, — снова тихо сказал он. — Прекрасно понимаю, почему это тебя разозлило. Если уж на то пошло, теперь, когда я знаю, это чертовски злит меня. Но как это связано с приверженцами Храма?
— Тебе действительно следует сесть и обсудить это с Бинжэймином Рейсом, — сказал ему Хаусмин. — Уверен, что к настоящему времени у Бинжэймина должно быть достаточное досье на нашего хорошего друга Трейвира.
— Почему? — глаза Айронхилла сузились.
— Потому что тот же самый ублюдок, которому было наплевать на то, что рабочие гибнут на его фабриках, возмущен самим понятием нашего "безбожного отступничества", когда мы осмелились сказать храмовой четверке, что мы не склонны позволять им сжигать наши дома над нашими головами. Оказывается, мы обрекли каждую душу в Чарисе на вечность с Шан-вей в Аду, чтобы услышать, как он это рассказывает. Удивительно, насколько больше он заботится о душах своих работников, чем об их физическом благополучии. Как думаешь, это как-то связано с тем фактом, что ему не придется покупать билет, чтобы попасть на Небеса?
Язвительность в голосе Хаусмина могла бы содрать краску со стены, и Айронхилл нахмурился. Трейвир Кейри всегда был очень важной частью религиозного истеблишмента. Однако, учитывая его обычную деловую практику и то, как он обращался со своими сотрудниками, Айронхилл всегда предполагал, что его привязанность к Церкви проистекает из объема бизнеса и покровительства, которые она контролировала, а не из какого-либо подлинного чувства благочестия.
— Насколько открыто он выражал свои взгляды? — спросил хранитель кошелька.
— Не совсем так открыто, как мог бы, — признал Хаусмин. — Сразу после того, как Кэйлеб арестовал Адимсина и назначил Мейкела архиепископом, он был гораздо более громогласным. С тех пор он отступил на шаг или два, особенно после покушения. Не думаю, что он вообще сейчас много говорит об этом на публике. К сожалению, я не могу полностью избежать общения в тех же кругах, что и он, — не совсем, — и люди, которые знают нас обоих, склонны говорить. Поверь мне, он не изменил своей позиции, Алвино. Он просто был достаточно осторожен, чтобы хотя бы немного уйти с этим в тень. Я сомневаюсь, что он обманет следователей Бинжэймина, заставляя их думать, что он передумал, но просто посмотрите, как он улыбается и кивает вон там. Мне не нравится мысль о том, чтобы позволить кому-то с его симпатиями находиться близко к королю.
— Сомневаюсь, что он готов зайти так далеко, — медленно произнес Айронхилл. — Во всяком случае, для этого потребуется больше мужества, чем я когда-либо видел с его стороны.
— Может, и нет. Но что бы он, черт возьми, сделал, так это побежал и рассказал своим собратьям-приверженцам Храма все, что ему удастся узнать при дворе — или где-либо еще, если уж на то пошло.
— Вот это я могу понять, как он делает, — признался Айронхилл. Он хмуро смотрел через бальный зал на Кейри еще несколько секунд, затем поморщился.
— Прежде чем это вылетит у меня из головы, Эдуирд, позволь мне поблагодарить тебя за то, как основательно ты разрушил мое ограниченное удовольствие от вечера.
— Не думай об этом, — торжественно сказал Хаусмин. — В конце концов, для этого и существуют друзья.
— И не думай, что я не найду способ отплатить тебе тем же, — предупредил его Айронхилл. — С другой стороны, — продолжил он более серьезно, — ты дал мне довольно много пищи для размышлений. Кейри участвует в торгах по нескольким текущим контрактам короны. На самом деле, если я не ошибаюсь, он, вероятно, предлагает самую низкую цену по крайней мере на два из них... включая один на пять тысяч новых винтовок. В сложившихся обстоятельствах, думаю, мне следовало бы подумать, хочу ли я, чтобы кто-то с его отношением был так глубоко погружен в то, что мы делаем.
