— Да, это так, отец, — согласился епископ-исполнитель, его собственный голос и выражение лица стали более серьезными. — Действительно, они происходят.
* * *
Жэспар Мейсан сидел в нескольких сотнях мест от епископа Жирэлда и отца Пейтира. Как и многие частные лица и фирмы, которые вели бизнес в Теллесберге, небольшая судоходная компания, которой он якобы владел, покупала абонементы на игры "Кракенз". Его место было не так хорошо, как в королевской или церковной ложах, но оно было почти сразу за третьей базой, и он недоверчиво покачал головой, когда Смолт оказался на этой базе.
— Это будет больно, — весело заметил Жэймс Макферзан со своего места рядом с Мейсаном, и тот сердито посмотрел на него.
— Это всего лишь седьмой иннинг, — прорычал он, и Макферзан усмехнулся.
— Конечно, это так, — успокаивающе сказал он и потер большой и указательный пальцы друг о друга.
Мейсану удалось сохранить подобающее случаю вызывающее выражение лица, но он боялся, что Макферзан был прав. Разрушительный атакующий состав "Дрэгонз" сделал их безоговорочным фаворитом на победу в серии в этом году. Даже те, кто делал ставки в Теллесберге, согласились с этим, как бы они ни были недовольны этой идеей. Но Макферзан утверждал — и был готов поспорить, что подача "Кракенз", которая была очень сильной на протяжении всего периода, приведет хозяев поля к победе. Мейсан покрыл эту ставку с коэффициентом два к одному, и он начинал подозревать, что, по крайней мере, в этом отношении суждения его нового подчиненного были лучше, чем его собственные.
И это было похоже на Макферзана — подкрепить свое суждение несколькими чарисийскими марками, несмотря на относительно короткое время, которое он провел здесь. Он прибыл в Теллесберг в качестве замены Оскара Малвейна менее месяца назад, но быстро понял гораздо больше, чем то, как играют бейсбольные команды королевства. Уже было очевидно, что он был по крайней мере таким же способным, как и его предшественник. Он также был самоуверенным и еще более трудолюбивым, а также, несомненно, амбициозным. Лучше всего то, что он явно не был в списке подозреваемых иностранных агентов барона Уэйв-Тандера.
Все это, — за исключением, возможно, амбиций, — было хорошими вещами с точки зрения Мейсана. К сожалению, Макферзан все еще находился на очень ранней стадии сбора собственных разведывательных источников. Мейсан подумывал о том, чтобы познакомить своего нового подчиненного с некоторыми старшими членами старой сети Малвейна, чтобы ускорить процесс, но решительно отверг это искушение.
Казалось маловероятным, что Уэйв-Тандеру удалось идентифицировать многих агентов Малвейна, несмотря на очевидные подозрения барона в отношении самого Малвейна, поскольку ни один из них не был арестован. Однако также было возможно, что Уэйв-Тандер точно знал, кто работал на Малвейна, и оставил их в покое в надежде, что замена Малвейна идентифицирует себя, связавшись с ними. Но учитывая тот факт, что сеть шпионов Нармана из Эмерэлда была полностью уничтожена, насколько мог судить Мейсан, собственная организация Мейсана стала единственным окном, которое князь Гектор и его союзники имели в Чарисе. При таких обстоятельствах, — решил он, — гораздо лучше потратить немного больше времени на то, чтобы полностью ввести Макферзана в курс дела, чем рисковать попасть в ловушку Уэйв-Тандера и потерять это окно.
Не говоря уже о том, чтобы рисковать одной-единственной шкурой некоего Жэспара Мейсана.
Он наблюдал, как среди "Кракенз" утихло празднование хлопков по спине и взаимных поздравлений. Следующий отбивающий Рафейл Фархэл, ведущий игрок "Кракенз" в конце концов подошел к базе, в то время как кэтчер "Дрэгонз" выбежал на возвышение, чтобы посовещаться с питчером. Вероятно, больше в попытке снова успокоить питчера, чем для какого-либо серьезного обсуждения стратегии. "Дрэгонз" тщательно изучили отчеты разведчиков о "Кракенз", и они знали, что сила Фархэла заключалась почти исключительно в левом поле. Полузащитники уже смещались влево — действительно, игрок второй базы стал почти вторым шортстопом, а игрок первой базы переместился на полпути к второму, в то время как кэтчер все еще успокаивающе разговаривал со своим питчером.
Хотел бы я, чтобы рядом был кто-нибудь, кто успокоил бы меня за последние несколько месяцев, — угрюмо подумал Мейсан. — Было невыносимо осознавать, что под поверхностью явно происходят всевозможные вещи в тот самый момент, когда благоразумие и выживание в будущем требовали от него действовать так осторожно. Он сделал все, что мог, но его собственные источники были гораздо более сосредоточены среди действующих в Теллесберге торговцев. Пока Оскар не был вынужден ретироваться, он по-настоящему не осознавал, насколько сильно полагался на суждения Малвейна и его работу на местах, когда дело касалось политических и военных вопросов. Хорошей новостью было то, что депеши князя Гектора ясно давали понять, что князь понимает ограничения, в которых был вынужден действовать его чарисийский шпион.
Или, по крайней мере, он так говорит, — не мог не задуматься Мейсан. Он не раз задавался вопросом, особенно учитывая очевидные способности Макферзана, мог ли Гектор послать нового человека с намерением в конечном итоге поднять его на высшую должность в Чарисе. Это была явная возможность, и если бы это произошло, отзыв Мейсана в Корисанду не сулил бы ничего хорошего его собственной карьере. Хотя, по крайней мере, у Гектора было гораздо меньше шансов, чем у Нармана, просто потерять одного из своих агентов.
На данный момент Мейсан решил принять заверения своего князя в его неизменном доверии за чистую монету и сосредоточиться на выяснении того, что так старательно скрывали Хааралд и Уэйв-Тандер.
Питчер сделал свою первую подачу, и Фархэл нанес сильный удар и промахнулся.
— Первый удар! — объявил судья, и Фархэл покачал головой с явным отвращением к самому себе. Он на мгновение вышел из штрафной, явно успокаиваясь, затем вернулся в нее, даже не взглянув на тренера третьей базы "Кракенз" в поисках каких-либо новых указаний. Он устроился поудобнее, и питчер вышел вперед и сделал свою вторую подачу.
В этот момент Фархэл поразил всех до единого на стадионе, проведя почти идеальный удар на линию первой базы. Это не было "совсем" самоубийственным решением, но это был рискованный ход, даже для кого-то со скоростью Фархэла. Несмотря на это, сама его дерзость застала оборону врасплох. Тот факт, что он промахнулся на первой подаче, вероятно, помог, но это, очевидно, была заранее спланированная уловка, несмотря на отсутствие каких-либо сигналов от тренера третьей базы, потому что Смолт рванулся вперед в тот самый момент, когда Фархэл ударил на линию базы.
Смена на поле оставила питчера ответственным за первый бросок, но он был левшой, и его естественное движение привело его к третьей базе. Ему потребовалось одно критическое мгновение, чтобы прийти в себя, броситься вперед и забрать мяч. Он слишком поздно заметил Фархэла, и к тому времени, когда он развернулся, чтобы бросить в цель, Смолт получил достаточную фору, чтобы увернуться от мяча и достичь базы, в то время как толпа зрителей кричала, свистела и топала ногами в знак одобрения.
Здесь есть аналогия, — решил Мейсан.
Он слишком хорошо понимал, что все еще не знает всего, что задумали чарисийцы. Большая часть того, что он знал, была скорее тревожной, чем угрожающей. Если только Мейсан не ошибся в своей оценке, новая конструкция такелажа, придуманная сэром Дастином Оливиром, — эта его "шхунная оснастка" — представляла собой самый прямой вызов, о котором кто-либо что-либо знал. Мейсан довольно сильно сомневался, что все фантастические рассказы о ее эффективности и преимуществах могут быть точными, но было очевидно, что эти преимущества все еще существенны. Они приносили Оливиру десятки заказов на новые корабли, первые из которых уже сходили с верфей, чтобы пополнить ряды огромного торгового флота Чариса. Торгового флота, который и так был слишком велик и имел слишком много преимуществ.
С другой стороны, "секрет" того, как это работает, вряд ли мог сохраняться долго, во всяком случае, если его собирались использовать там, где его мог видеть кто-то другой. И то же самое можно было сказать о новом способе счета Ражира Маклина. Действительно, Мейсан уже лично приобрел одни из "счетов" Маклина и отправил их в Корисанду. Он и Макферзан также следили за слухами о новых инновациях среди текстильных производителей Чариса, и он ожидал, что сможет представить предварительный отчет о них в течение следующих нескольких пятидневок.
Часть его испытывала искушение решить, что все это означает, что он снова овладевает ситуацией, но где-то глубоко внутри тихий, ноющий голос предупреждал, что это не так. Что то, что он знал — о том, что было позволено увидеть остальному миру, — было лишь частью. Преднамеренным экраном, поднятым в попытке убедить всех остальных сосредоточиться на хорошо видимой части айсберга, точно так же, как первый замах Фархэла отвлек всех от возможности удара.
И мне интересно, — подумал Мейсан, — действительно ли все эти отцы инноваций несут ответственность за свою "собственную" работу?
Это был вопрос, над которым он размышлял не раз. Все свидетельствовало о том, что Маклин, Оливир и Рейян Мичейл действительно пришли к своим новым идеям самостоятельно. Тот факт, что колледж Хааралда собрал их всех вместе, где их идеи могли высекать искры друг из друга, действительно мог объяснить, как за такой короткий промежуток времени появилось так много новых концепций. Но Мейсан не мог до конца избавиться от подозрения, что внезапное прибытие Мерлина Этроуза в Теллесберг тоже имело к этому отношение, и именно это заставляло его так нервничать.
Не напрашивайся на неприятности, Жэспар, — твердо сказал он себе. — Даже если в истории есть доля правды о том, что этот человек действительно сейджин, это не делает его каким-то универсальным сверхчеловеком! Если бы он действительно стоял за всем этим, они бы сделали с ним что-нибудь получше, чем сделать его лейтенантом королевской стражи, ради Лэнгхорна! Вместо того чтобы беспокоиться о нем, почему бы тебе не побеспокоиться о том, что остальному миру пока не позволено увидеть? Если они так охотно рассказывают нам о вещах, о которых мы действительно знаем, то что же они могут скрывать за тем, что они сделали достоянием общественности?
Он не знал ответов на эти вопросы, но он знал, что Уэйв-Тандер и верховный адмирал Лок-Айленд усилили и без того строгую охрану, которую они поддерживали на островах Хелен и Сэнд-Шоул. Секретность в Хейрате также значительно укрепилась после смерти Калвина Армака. Все это можно было достаточно легко объяснить как обычную предосторожность после попытки убийства Кэйлеба и обнаружения того, что кто-то столь высокопоставленный, как герцог Тириэн, был в сговоре с врагами королевства. Но так получилось, что это также стало ширмой, за которой могло происходить почти все, что угодно, и Жэспару Мейсану это не понравилось.
Нет, ему это совсем не нравилось.
АПРЕЛЬ, Год Божий 891
У банки Труман, бухта Саут-Хауэлл
— Сигнал с флагмана, сэр!
Граф Грей-Харбор повернулся со своего места у поручней юта, когда от старшего из двух сидевших на бизань-мачте мичманов донесся крик. Он сложил руки за спиной, приспосабливаясь к легкому движению палубы с помощью рефлексов, выработанных за двадцать с лишним лет в море, и наблюдал, как капитан КЕВ "Тайфун" поднял глаза на мичмана-подростка, который объявил сигнал.
Этот молодой человек не сводил глаз с флагмана. Звуки корабля в море — ветер, гудящий в снастях, ритмичный плеск воды о корпус, скрип бревен и мачт, пронзительные крики и свист морских птиц и виверн, следующих за "Тайфуном", — доносились до Грей-Харбора, пока он наблюдал, как старший мичман пытается читать с сигнальных флагов, развевающихся на бизань-рее КЕВ "Гэйл". Другой юноша сидел, прислонившись спиной к мачте, крепко держа на коленях огромную книгу, защищенную от настойчивого ветра, и ждал, когда можно будет перевернуть ее страницы.
— Ну, мастер Мадженти? — подсказал капитан Стивирт, сердито глядя на бизань-мачту, пока текли секунды.
— Я не совсем разобрал поднятый сигнал, сэр, и... — начал мичман Мадженти, затем замолчал. — Теперь я понял, сэр! Номера Девять и Тридцать Семь — построиться в боевую линию на левом галсе, сэр!
— Очень хорошо, мастер Мадженти, — сказал капитан Дарил Стивирт и посмотрел на еще одного мичмана, который выжидающе стоял рядом с ним на юте.
— Поднимите подтверждение, мастер Эймз, — сказал капитан. — Живее, живо!
— Есть, есть, сэр! — ответил мичман Эймз и начал выкрикивать приказы матросам своего отряда.
Грей-Харбор наблюдал за происходящим без малейшего искушения улыбнуться, несмотря на то, что голос тринадцатилетнего Эймза еще ломался и что самый молодой из моряков под его командованием был вдвое старше его самого. Граф когда-то был на месте Эймза, а юноша явно знал, что он делает.
Из мешков с флагами высыпались скрутки ярких цветов, и четыре отобранных были прикреплены к сигнальным фалам в нужной последовательности. Эймз внимательно наблюдал, убедившись в этом, затем отдал последний приказ, и флаги быстро поднялись. Самый верхний флаг достиг реи, и быстрый рывок развернул его по ветру. Они потекли потоком, дублируя сигнал на рее "Гэйл", одновременно указывая на получение сигнала флагмана и повторяя его, чтобы показать, что он был правильно прочитан.
Мадженти не сводил глаз с флагманского корабля. Прошло еще несколько мгновений, а затем, когда сигнальный офицер "Гэйл" спустил первоначальный сигнал, он снова крикнул вниз, на ют.
— Сигнал "Выполнить", сэр!
— Очень хорошо, мастер Албейр, — сказал капитан своему первому помощнику. — Положите корабль на левый галс, пожалуйста.
— Есть, есть, сэр! — ответил лейтенант Албейр и поднес к губам свою кожаную говорящую трубу. — Вахта, к парусам и брасам! — рявкнул он.
Грей-Харбор наблюдал за хорошо обученной командой Стивирта, когда старшины рявкали, а матросы разбегались по своим постам. Эволюция была более сложной, чем на борту последнего корабля Грей-Харбора, но "Тайфун" был галеоном, а не галерой. При длине сто двадцать футов он был на тридцать футов короче обычной галеры, и также более широким и высоким, что придавало ему бесспорно коренастый вид. И у него было три мачты, по сравнению, конечно, с одной мачтой типичной галеры, но также были внесены некоторые дополнительные изменения.
Наиболее очевидным изменением — и тем, которое, как обнаружил Грей-Харбор, на самом деле больше всего оскорбило его представление о том, как должны выглядеть корабли, — было исчезновение возвышающегося бака и кормовой надстройки. Эти надстройки обеспечивали преимущество высоты как для защиты от абордажников, так и для того, чтобы поливать палубы противника огнем из фитильных ружей, арбалетов и легких пушек. Их исчезновение казалось... каким-то неправильным. Что, он знал, было глупым отношением. Они больше не были нужны, и он уже заметил, насколько менее чувствительным к погоде стал "Тайфун" без их податливости ветру, толкающей его к подветренной стороне. Кроме того, их удаление было важной частью усилий Мерлина и Оливира по снижению лишней верхней массы и водоизмещения. Но как бы он ни относился к тому, что надстройки были срезаны до уровня верхней палубы, гораздо более глубокими на самом деле были изменения в его плане парусов.
