Вопрос допросов без Кристины был, но на него я махнул рукой: есть трон истины, моя чувствительность к правде и эмоциям, да на худой конец призову демона, того же Малала. Эти пакости имели специальную породу, более чем правдивую, причём без интриг. Очевидно, анархист и здесь пошёл “против всего”, создав демонов-страстных правдолюбов. В общем, справлюсь, особенно в условиях Крепости Инквизиции.
А вот вопрос её самой стоял для меня остро: если оставить её в совещательной, под присмотром Лапки, в нескольких метрах от себя, я, скрипя душой, мог, то оставить дальше и дольше…
А если ей хуже станет? А я энергию подать не смогу. И вообще.
Так что, оставлять я бессознательную тереньтетку, даже под лапкиным присмотром, не хотел. Правда, вставал вопрос транспортировки бесчувственного тела. Вариант “завернуть в крыла”, конечно, трогательный и мне спокойный. Вот только белопёрый “пакет на ножках”, с моей башкой, выглядывающей сверху… В общем, это слишком. А возможный объём косоглазия встречных и поперечных коллег в таком раскладе тянет на полноценный саботаж.
В итоге обдумывал я варианты различных носилок, каталок, а по результатам даже придумал удобное, не бросающееся (относительно) в глаза кресло на грав-двигателе. И дневники коллеги-луддита Рейвенора мне в этом планировании немало помогли, нужно отметить.
Так вот, думал я уже Эльдинга озадачивать, как, причём в момент нашего с Моллис взаимоуспокоения, с кушетки, где лежала заботливо укутанная Кристина, раздаётся слабый, но знакомый голос:
— А что это вы делаете?
На что Лапка сжалась, начала стесняться, а я, с трудом удерживая радость, не прекращая трудов праведных, честно ответил:
— Сексом трахаемся.
— А почему без меня?! — выдала тереньтетка, после чего, не дожидаясь ответа, выдала: — Я тоже хочу!
В общем, на отчёты я на пару дней забил, да. Но в целом, из койки мы вылезали… точнее, не совсем. Было несколько довольно долгих, не во всех деталях приятных разговоров.
На тему, что случилось, почему, как, зачем. И почему “не надо геройствовать, когда Терентию больно, потому что последствия геройствования — ему больнее. И это правда”.
Но, в целом, как я предполагал, так и выходило: Кристина, почувствовав, уже в имматериуме, моё напряжение и боль, стала помогать, невзирая на своё весьма паршивое состояние. И закономерно перенапряглась, к счастью, без катастрофических последствий.
А за пару суток до прибытия Милосердия в Крепость хитрый я сдал Кристину аколитам. На неё навалились разговоры и прочее, а я хоть по Леди отчёт смог в удобоваримый вид привезти.
Но Сияния мы достигли, опознались, да и начал я выгружаться. Из холодного сна еретичище и подозреваемых выковыряли, но параноистый я вел за собой закованных и замотанных пленников под охраной преторианцев. Подумал, да и отправил Кая с Агнессой сдавать отчёт по Леди — не до того сейчас.
И уволок я пленников в недра Крепости, где управляющий безропотно выделил мне экранированные камеры, сервиторов, боевых и палачей, ну и персонал соответствующий. То-то моя душенька душегубская порадовалась и поликовала! Секунды две, да и занялась делом.
Вариант “курочить” еретиков было два — начиная с еретичища, либо начиная с прочих. После обдумывания мудрый я принял решение с прочих и начинать: Аполлоша меня несколько напрягал своими неизвестными возможностями, так что приступать к нему следовало с какой-никакой проверочной базой.
И принялся я тиранить обслугу: Кристиной, допросами, вот только… Да этих паразитов даже в сервиторы направить было не за что: “начальника сказала — пошли в летающий дом”.
Ну, не вполне так, но близко к тому. Эти условно-разумные вообще не знали, что их, пардон, в Очко занесло! Всё участие в ереси — это то, что Аполлоша на ритуальных кругах прирезал их коллег, а не их самих.
От прелестного зрелища жертвоприношения прислуга забилась по углам, молясь Импи о соответствующей защите. Где и их, соответственно, я и застал.
— В камеры, — подумав решил я. — Уровень пси-воздействия еретика мы не знаем, возможно, изменённая память или ещё что, — пояснил я для Кристины.
— И мы не заметили? — усомнилась она.
— И мы не заметили. Кристина, вспомни базу — КАК ты будешь её разрушать, в известных тебе условиях? — полюбопытствовал я, на что Кристина ожидаемо пожала плечами. — Так что пока в камеры, там посмотрим. А теперь, самое неприятное, — вздохнул я.
— Аполлинарий? — последовал вопрос.
— Да нет, там-то как раз скорее приятно, что попался, — протянул я. — Да и нужно. Эту девчонку, Крайст.
— А что в этом неприятного, Терентий? — удивилась Кристина.
— Хм, на память ты не жалуешься. Помнишь паренька, главу семейства Крайст в ритуальном круге? — полюбопытствовал я, на что последовал кивок. — А теперь вспомни кровоподтёки на нём, от пальцев. И прикинь размер.
— Она?! — не сказать, чтобы с ужасом, но явно впечатлённая, выдала Тереньтетка.
— Очень похоже, — скривился я. — Правда, в этом случае есть нюансы. Учитывай, что в теле соплюшки вполне может оказаться тот, кого мы ищем.
— Учту, Терентий, — задумчиво выдала Кристина.
И привели соплюшку, ну и сопряглись мы с Кристиной и с осторожностью проникнули в мозги приведённой. А минут через пять, выйдя из мозгов, ошалело переглянулись.
— Не бывает такого! — выдала тереньтетка.
— И не такое бывает. Люди подчас страшнее любого демона. Но давай проверим по ассоциативным цепочкам, мне, признаться, тоже хочется, что б такого “не бывало”, — хмыкнул я.
Проверили, убили объективный час, а в нашем восприятии фактически по косточке перебрали сознательную жизнь соплюшки.
И да, своего близнеца она прирезала сама. Под угрозой, факт. Вот только… с удовлетворением и чуть ли не радостью.
Вообще, выходила такая картина: близнецами Крайст никто особо не занимался, в плане воспитания. Своего биологического еретичища, то есть отца, они видели за жизнь раз десять. При этом, за исключением минимума необходимого, в хотелках и пожелалках их не ограничивали. Уж что бы в итоге выросло из паренька Крайст при таком воспитании — варп ведает, не думаю, что что-то хорошее.
Но к сестрице своей он относился, согласно её же воспоминаниям, более чем хорошо. Любил по-родственному и заботился, в меру своего понимания и с учётом того, что нужды они вообще ни в чём не испытывали.
А вот мелкая паразитка лет с десяти лютой ненавистью ненавидела, ну и чёрной завистью завидовала “тряпке-братцу”. Ему — семья Крайст, а ей ничего. А она: лучше, умнее, и вообще — надо всё ей, а иначе несправедливо.
Правда, до поры, злобство мелкой пакости проявлялось в трепле нервов (аккуратной, но виртуозной) братца, ну и распространении, фактически виртуозном, особенно учитывая возраст, порочащей братца клеветы среди “ровесников их круга”. Ну и над прислугой глумилась по мелочи, выставляя как братцевы дела. Такой мелкий, но гадкий саботаж, хотя — какие её годы.
И никто её “к порочной зависти” не склонял. Отсутствие толкового воспитания, ну и врождённые склонности характера, мдя.
Так вот, на определённый момент еретичище собирает прислугу (что мы и из прислуги выудили, да и в паразиткиных воспоминаниях сверялись с ранее изученным), ну и близнецов. Грузит в челнок, потом на корабль. На закономерное ухудшение условий близнецы вдвоём (по инициативе паразитки, нужно отметить) закатывают скандал, точнее, пробуют. Еретичище после первых визгов парочки выдал им по весьма весомой оплеухе, приправленной словами, чтоб сидели тихо и его не отвлекали, “а то хуже будет”.
Повытирав кровавые сопли, склеив потрескавшуюся картину Мира — парочку до этого раза НИКОГДА не подвергали физическому насилию, парочка, а точнее, опять же паразитка, решила, что “хуже” — не надо.
Впрочем, девчонки взрослеют раньше, а у этой тварюшки ещё стимул был: попрание ейных прав “тупым тряпкой”.
А с убийством вышло весьма просто: вваливается в детскую еретичище, грубо втаскивает близнецов в комнату с ритуальным кругом и стильными украшениями в виде слуг с вскрытыми глотками.
И оповещает, что: либо один из деток другого убьёт, либо оба сдохнут от Аполлошиных рук. Паразитка впечатлилась, а вот парень либо не поверил, либо нужные книги читал. Сложил лапки на груди и послал в варп еретичище, ножик, заботливо положенный рядом, и нос задрал.
Ну а сетрёнка ножик подхватила, задумалась, да и начала братца убивать. Первое время парень происходящее толком не воспринимал, смотря на неё неверящими глазами (тупая тряпка, мысленно откомментировала тыкающая ножиком паразитка). Ну а к моменту, когда он попробовал если не отбиваться, то хотя бы убежать — дырок в нём было слишком много. Сама паразитка братца придерживая, затыкала его насмерть, возмущаясь, что тряпка “дёргается”.
Еретичище на всё это взирал, на минуту глаза закатил и изрыгнул череду слов на наречии хаоса (подозреваю, как раз отдавал приказ Повелителю Перемен), на перемазанную кровью соплюшку взглянул, скупо улыбнулся, да и поманил за собой.
В общем-то, к моменту, когда малолетняя сволочь отмылась от братцевой крови, еретичище уже сидел за столом с мордой весьма мрачной, а на писк убийцы она получила плюху. Подумала, да и заныкалась в шкаф, от греха. Хотя, от греха ей надо было ныкаться до этого и совсем не в шкаф.
Картину захвата еретичища паразитка в щель наблюдала, ну и, соответственно, хотела быть спасённой жертвой. И главой семейства Крайст, что немало грело её чёрное сердце.
Из ключевых моментов — если первый удар ножом братцу тварь наносила… ну, скажем так, частично под принуждением, то есть сама по себе до “затыкать братца ножиком насмерть” ещё не доросла, то второй и далее — с искренним удовольствием и удовлетворением. И даже с сожалением, что “безвольная тряпка так быстро сдох”, мдя.
— Подготовьте Трон Истины, — нейтрально бросил я. — Разместите её на нём и приведите механизмы в должное состояние для допроса. — Всегда есть шанс ошибиться, а надёжность трона — проверена миллениумами, — пояснил я, в свете и ветре, тереньтетке.
— По слову вашему, — прошелестели служки, суетясь с приготовлениями.
Через четверть часа трон был готов, объект пребывала на нём, ну и я начал процедуру.
— Я, Инквизитор Священного Ордена Инквизиции Империума Человечества, Терентий Алумус, начинаю допрос с помощью механизма “Трон Истины” подозреваемую, Аделаиду Крайст. Последняя подозревается в потворстве ереси, убийстве и бунте, — последнее, пусть несколько софистически, но было так — убийство главы семейства, в закреплённой Администратумом системе власти и преемственности. — Рекомая Аделаидой Крайст, отвечать на мои вопросы полно, честно, раскрывать рот только в ответ на вопрос. Неповиновение и ложь будет наказаны, как сейчас, так и отразится на вашей и без того незавидной судьбе. Вы поняли меня?
— Я глава семейства Край…
— Четвёртый ранг, — равнодушно бросил я.
Тельце на троне выгнулось в судороге — электростимуляция нервных центров не предпологала криков, но была весьма болезненна.
— Довольно, — бросил я через четверть минуты. — Итак, подозреваемая, что побудило вас убить вашего брата, главу клана Крайст?
— Я не убивала! — завизжала соплюшка.
— Ложь. Четвёртый ранг.
— Причина?
— Я не…
— Ложь. Четвёртый ранг. Дознаватель, исцелите нервные окончания. Аделаида Крайст, причина?
И так, варп подери, полчаса! Наконец, через полчаса соплюшку прорвало — зависть, презрение к брату… В общем, понеслось говно по трубам, иначе не скажешь.
— Правда. Ваши показания, Аделаида Крайст, услышаны и приняты Инквизицией. Служители, снять преступницу с Трона Истины, поместить в камеру, — ровно выдал я.
— А почему? — искренне заинтересовалась Кристина после выведения мелкой твари.
— При всём при том, Кристина, — устало потёр я переносицу, — что мы узнали пси-воздействием; при том, что Трон Истинны подтвердил нами узнанное; остаётся призрачный шанс, что воздействие от еретика было. Это не отменит вину, но изменит возможное наказание, — озвучил я. — Служители, доставьте рекомого Аполлинарием Крайстом. Напоминаю, проявляйте крайнюю осторожность, кандалы и кляп не снимать, только доставить в Зал.
И через пять минут еретичище доставили в Зал Истины и Покаяния. Закованного, с заткнутой пастью, завязанными глазами… А всё равно опасаюсь, мысленно хмыкнул я.
— Ввиду особой опасности еретика, первичный этап будет заключаться в седьмом ранге воздействия, без возможности ответить самостоятельно, — озвучил я для протокола, ну а пока служки строчили перами и гудели печатными устройствами, протянул руку Кристине.
Вот варп подери, помолился бы Импи, если бы был дурак, мысленно хмыкнул я. И влезли мы с Кристиной под еретическую черепушку. И лазили там, наверное, не одну неделю. Сверяли, проверяли, искали связи, возможные лакуны, скверну.
Времени ушло до варпа, не в последнюю очередь потому, что еретичище обладал прекрасным контролем сознания, явно “прятал” кучу всего. Беглый взгляд псайкера, ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ от ранга, мог вообще не заметить девяноста процентов еретической жизни.
А этой жизни было… более тысячи лет. В общем, Кристина устала, я устал. Но дело надо было делать, а узнанное проверить.
— Еретика на Трон Истины, — подал команду я безропотно ожидающим несколько часов служкам. — Кандалы оставить, лишь извлечь кляп.
— Я, Инквизитор Священной Инквизиции Империума Человечества Терентий Алумус, начинаю допрос урождённого Ясона Людвига, еретика, предателя, демонолога, колдуна, саботажника. Допрос будет осуществляться на основе результатов воздействия седьмого ранга, на механизме Трон Истины. Рекомый Ясоном Людвигом, отвечайте на вопросы, только на вопросы, ложь и неповиновение повлекут немедленное наказание и скажутся, — мысленно хмыкнул я, — на вашей дальнейшей участи. Вы поняли меня?
— Та, — прошамкал еретичище, а я, не без иронии, вспомнил, что ещё Моллис удалила у еретика зубы.
Ну, ничего, я непривередливый. И начал я чертовски долгий допрос. Несколько раз, в начале, еретичище врал, но после “четвёртого ранга” запел, не фальшивя.
А история уроженца Макрага была такова:
Родился в середине сорокового миллениума, на ультрамариновой столице. В семье немалого чиновника, получил весьма неплохое образование, пошёл по папашкиным стопам. И был весьма продуктивен и полезен, заняв должность управляющего, по сути, планеты.
