— Предположим, ты объяснишь это, — предложила Керита. Она отступила назад и оперлась сзади на перила крыльца, прислонившись спиной к одной из вертикальных опор навеса и скрестив руки на груди. Утренний солнечный свет согревал ее плечи, когда она склонила голову набок.
— Вы знаете, что я самый "благороднорожденный" человек в Кэйлате, — начала Лиана через мгновение, и Керита подняла одну бровь. Девушка увидела это и поморщилась. — Это не комментарий типа "о-какой-я-замечательный-человек", дама Керита. Я хотела сказать, что, хотя я была всего лишь дочерью отца, а не его настоящей наследницей, я видела гораздо больше политической клеветы и маневрирования, чем большинство присутствующих здесь людей.
— Хорошо, — медленно сказала Керита, кивая, когда Лиана сделала паузу. — Я признаю это — по крайней мере, на аристократическом уровне. Не совершай ошибку, полагая, что крестьяне не могут быть такими же спорщиками. Или столь же тонкими в том, как они кусают друг друга за спиной.
— Я не буду. Или, по крайней мере, не думаю, что буду, — ответила Лиана. — Но дело в том, дама Керита, что то, как люди здесь говорят о Голосе, кажется мне, ну, странным.
— Почему?
— Во-первых, — сказала Лиана очень серьезно, выражение ее лица было сосредоточенным, — есть точно, кто из дев войны, кажется, говорит больше всего. Это не те, кто постарше, или те, кто занимает самые высокие посты — не такие люди, как мэр Ялит, или администратор Далтис, или Эрлис-сотница, например. И это не самые молодые, как Гарлана, разве что в некотором роде вторящие эхом.
— Что ты имеешь в виду, "вторя"?
— Это почти как организованный шаблон, — сказала Лиана, очевидно, тщательно подбирая слова. — Думаю, что на самом деле именно это привлекло мое внимание в первую очередь. За эти годы было достаточно кампаний шепота против отца, чтобы я автоматически стала подозрительной, когда мне кажется, что я вижу то же самое где-то в другом месте.
— И ты думаешь, что это то, что ты здесь видишь?
— Думаю, что это может быть, — сказала Лиана, медленно кивая. — Потребовалось некоторое время, чтобы мои подозрения возродились, и то, что в первую очередь заставило меня удивляться, было то, что я, казалось, слышала одни и те же вещи, почти точно такими же словами, от полудюжины или более людей.
Голубые глаза Кериты сузились еще больше.
— Не могла бы ты сказать мне, какие именно полдюжины человек это были? — спросила она.
— Я бы предпочла не называть никаких конкретных имен, — неловко сказала Лиана. Керита холодно посмотрела на нее, и молодая женщина на мгновение отвела взгляд. Это было интересно, подумала Керита. Несмотря на весь свой интеллект и проницательность, Лиана, казалось, страдала от вечного подросткового отвращения к роли информатора.
— Хорошо, — сказала рыцарь через мгновение. — Я не буду настаивать на том, чтобы ты называла имена — во всяком случае, не прямо сейчас. Но ты ведь понимаешь, не так ли, Лиана, что может наступить время, когда у меня просто не будет никакого другого выбора?
— Да, миледи. — Лиана кивнула, хотя было очевидно, что ей не очень понравилась эта мысль.
— Хорошо. — Керита сдержанно кивнула в ответ, этот жест был обещанием, что она не будет спрашивать, если не почувствует, что действительно должна. — В таком случае, продолжай то, что ты говоришь. Что заставило тебя обратить внимание на этих людей в первую очередь?
— Тот факт, что то, что они говорили, было не просто вопросом людей, выражающих одни и те же общие мнения, дама Керита. Они приводили одни и те же аргументы . И то, как они это делали — то, как они подбирали слова и с кем они разговаривали, — заставляет меня думать, что это организованное усилие, а не то, что происходит спонтанно.
Для королевства Сотойи в целом было огромной потерей, что его непобедимое культурное предубеждение против возможности правления женщинами лишило баронство Балтар Лианы Боумастер в качестве его сеньориты, подумала Керита. Она с самого начала знала, что Лиана очень умна, но ум за этими нефритово-зелеными глазами был даже лучше, чем она подозревала. Рыцарь задавалась вопросом, у скольких молодых женщин возраста Лианы, брошенных в мир и столкнувшихся с будущим, столь радикально отличающимся от всего, что они когда-либо испытывали раньше, хватило бы энергии, чтобы аналитически подумать о том, что люди вокруг них говорят о чем угодно, а тем более о ком-то, столь далеком от ее собственного немедленном — и изнуряющем — опыте в роли Голоса Куэйсара?
— Расскажи мне больше, — попросила она, все еще стараясь говорить как можно нейтральнее.
— Что меня больше всего поразило в том, что говорили девы войны о Голосе, — послушно продолжила Лиана, — так это то, что все они согласились с тем, что новый Голос изменил политику старого Голоса. Изменил ее к лучшему, по мнению тех, кто вел разговор. Я знаю, вы никогда на самом деле не обсуждали со мной, что привело вас в Кэйлату в первую очередь, дама Керита, но я знала, какие исследования вы попросили провести лорда Брандарка перед отъездом. И... — она на мгновение отвела взгляд, — я слышала, как принц Базел и отец немного обсуждали это. Так что я знаю, что вы действительно обеспокоены спорами между лордом Трайсу и девами войны.
Керита нахмурилась, а Лиана быстро покачала головой.
— Я ни с кем здесь это не обсуждала, дама Керита! Я знаю, что вы с мэром Ялит говорили об этом — или, во всяком случае, о чем-то говорили — и если Томанак сам послал вас сюда, то мне не пристало болтать об этом. Но это часть того, почему то, что я слышала, беспокоило меня, я думаю, потому что те же самые люди, которые говорили о том, насколько они одобряют Голос, говорили и о Трайсу. И то, что они говорили, было тем, что новый Голос, в отличие от старого Голоса, понимал, что девы войны не могли мириться с тем, как лорды, подобные Трайсу, пытались повернуть время вспять. Она понимала, что пришло время девам войны противостоять таким людям, как он. Что когда кто-то толкал дев войны, им приходилось давить в ответ — сильно. Может быть, даже сильнее, чем их толкнули сначала, поскольку у них было так мало земли, чтобы они могли позволить себе сдаться.
— Этого было достаточно, чтобы я начала прислушиваться к тому, как они говорили, а не только к тому, что они говорили. И когда я это сделала, я поняла, что они предполагали или даже прямо говорили, в некоторых случаях, что это именно Голос действительно остановил Трайсу, а не мэр Ялит или ее совет.
— Они могут поверить в это, — сказала Керита, воздерживаясь от любых попыток притвориться, что Лиана не совсем точно определила цель ее путешествия в Кэйлату, — но я говорила и с мэром, и с лордом Трайсу. Судя по тому, как они оба говорят о спорах — и друг о друге, — Голос определенно сыграл в лучшем случае второстепенную роль.
Она внимательно наблюдала за девушкой. Были некоторые мысли — и подозрения, — которыми она пока не была готова ни с кем поделиться. Кроме того, ей было любопытно, насколько близко анализ этой проницательной молодой женщины будет соответствовать ее собственному.
— В том-то и дело, — сказала Лиана. — Из того, что они говорили, не следует, что Голос сразу ворвался и начал говорить от имени Лиллинары или что-то в этом роде. Вместо этого они говорили — почти хвастались, — что она была слишком утонченной и мудрой, чтобы самой быть такой открыто "конфронтационной". Они сказали, что это потому, что она должна была поддерживать "нейтралитет" своего офиса в качестве Голоса. Но я видела и слышала о слишком многих "тонких и мудрых" дворянах, которые придерживались такой же тактики. Насколько могу судить, большинство из них избегали открытых столкновений только для того, чтобы лучше прятаться в тени, когда придет время вонзить кинжал в спину кому-то другому. Либо это, либо они заставляли кого-то другого делать то, что они хотели, чтобы сделали за них. Предпочтительно кого-то достаточно доверчивого, чтобы они могли убедить его, что идея была его собственной в первую очередь.
— Ты предполагаешь, что в данном случае это делает Голос Лиллинары?
— Я предполагаю, что это возможно, — сказала Лиана, не смущенная легким холодком в тоне Кериты. — И это не единственное, что я считаю возможным. То, как говорят девы войны, которые, похоже, одобряют Голос, также подрывает авторитет мэра Ялит и большинства членов городского совета. Может быть, не прямо и не открыто, но это оказывает именно такой эффект, и не думаю, что это случайность. Каждый раз, когда они одобрительно говорят о том, насколько проницателен Голос и как ясно она видит, что нужно сделать, подразумевается, что без Голоса мэр Ялит и совет не поняли бы, насколько важно было противостоять Трайсу. Ну, за исключением советника Сэйреты, может быть. Но она и Голос, похоже, согласны во многих вещах, и девы войны, которые поддерживают одну из них, как правило, поддерживают и другую.
— Главное, что меня поразило, однако, было то, что большинство дев войны, которые больше всего восхищаются Голосом и советницей Сэйретой, старательно подчеркивают, что мэр и остальные члены совета "делают все возможное" или "с благими намерениями, но ошибаются". В отличие от Голоса, конечно. Я тоже видела это раньше. Не лично, но я действительно уделяла внимание своим урокам истории, дама Керита. Я думаю, что это попытка подорвать авторитет людей, которые, как предполагается, управляют Кэйлатой. И я думаю, что Голос либо сама активно участвует в этом по какой-то причине, либо ее тоже использует какая-то третья сторона.
— Понимаю. — Керита еще несколько мгновений созерцала Лиану, затем пожала плечами. — Есть что-нибудь еще? — спросила она.
— Хорошо, — сказала Лиана и снова отвела взгляд. По какой-то причине она казалась смущенной, почти немного взволнованной. — Есть тот факт, что те, о ком я беспокоюсь, похоже, активно вербуют сторонниц из числа молодых дев войны. Я думаю, это одна из причин, по которой я так много слышала об этом за относительно короткое время, что нахожусь здесь. Тот факт, что я когда-то была дочерью своего отца — на самом деле я остаюсь ею до тех пор, пока не закончится мой испытательный срок, — может сделать меня более ценной в их глазах, и они могут решить, что я достаточно молода и новичок, чтобы на меня было легко произвести впечатление и убедить.
— И, — она повернулась, чтобы посмотреть на Кериту, — некоторые другие вещи, которые они говорили о Голосе, заставляют меня... чувствовать себя неуютно.
— Например, что? — спросила Керита.
— Это просто... ну, я полагаю... — Слабый румянец коснулся щек Лианы. — Я никогда не ожидала услышать, как кто-то предполагает, что Голос Лиллинары будет таким... неразборчивым в связях.
— Неразборчивым в связях? — Керита успешно боролась с тем, чтобы не ухмыльнуться, но румянец Лианы все равно потемнел.
— Я не такая уж невинная, дама Керита, — сказала она чуть раздраженно. — Если уж на то пошло, я выросла на одном из крупнейших конезаводов королевства, ради всего святого! Так что я довольно хорошо знакома с тем, что происходит между мужчинами и женщинами, спасибо. Ну, — поспешно добавила она, когда Керита невольно усмехнулась, — настолько хорошо, насколько я могу быть без... То есть, как... О, вы понимаете, что я имею в виду!
— Да, Лиана, — сказала Керита, ее тон был немного раскаивающимся. — Я действительно знаю, что ты имеешь в виду.
— Ну, — продолжила Лиана слегка смягчившимся голосом, — что меня беспокоит, я думаю, так это то, что люди, которые, кажется, так любят политические взгляды Голоса, также говорят о том, насколько "свободны" ее взгляды на... другие вещи.
— Лиана, — осторожно сказала Керита, — Лиллинара не требует воздержания ни от одного из своих Голосов. Некоторые из них дают индивидуальные обеты безбрачия, когда решают, что у них есть призвание служить Ей, но это другое дело. Личное решение освободить себя от других потребностей и желаний, чтобы сосредоточиться исключительно на ней. И на самом деле есть некоторые разногласия относительно того, действительно ли она одобряет это даже тогда. На самом деле, ее Высокие голоса не могут быть девственными. Она Богиня женщин, вы знаете — всех женщин, а не только покровительниц дев — и она чувствует, что Ее церковь — и Ее жрицы — должны испытать то, о чем они собираются консультировать своих прихожан.
— Действительно? — Лиана обдумывала это несколько секунд с напряженным выражением лица, затем кивнула. — В этом есть смысл, — произнесла она с юной решительностью.
— Рада, что ты одобряешь, — пробормотала Керита, и девушка снова покраснела. Затем она ухмыльнулась.
— С другой стороны, — продолжила Керита, — мне показалось, что ты говорила о чем-то, что, по твоему мнению, заходит слишком далеко, даже имея это в виду.
— Ну, да, — согласилась Лиана, но выражение ее лица оставалось задумчивым, и она склонила голову набок, глядя на Кериту. — Могу я задать вам вопрос, дама Керита?
— Конечно, ты можешь, — сказала Керита, но девушка на мгновение заколебалась, несмотря на заверения.
— Мне было интересно, — наконец медленно произнесла она, — как другие боги относятся к этому. — Она отвернулась, глядя на территорию тренировочного зала. — Например, ты защитница Томанака. Как Он к этому относится?
— О целибате? — Керита усмехнулась. — Давай просто скажем, что как Бог Справедливости, Он бы точно не подумал, что было бы "справедливо" требовать от своих последователей отказаться от чего-то фундаментального для состояния смертных. Как и Лиллинара, Он ожидает, что мы не будем относиться к этому легкомысленно, и он ожидает, что мы признаем и возьмем на себя любую ответственность, которая может возникнуть в связи с этим. Но все Боги Света празднуют жизнь, Лиана, и я не могу придумать ничего более "жизнеутверждающего", чем объятия любящих, разделяемых физических отношений.
— Действительно? — В этом единственном слове было что-то такое, что заставило Кериту задуматься, о чем именно думала девушка. Но затем Лиана встряхнулась и снова повернулась к ней.
— Это тоже имеет смысл, — сказала она. — Но это тоже не похоже на то, что говорят люди, которые меня беспокоят.
— Что ты имеешь в виду? — напряженно спросила Керита.
— Кажется, что часть любви и обмена чувствами часто упускается из виду, — просто сказала Лиана. — И то же самое касается части об ответственности. — Керита нахмурилась, но не перебила, и молодая женщина продолжила. — Была пара других частей, которые меня немного удивили, только поначалу. Они не должны были этого делать, но я думаю, что, несмотря ни на что, в моем отношении осталось гораздо больше "традиционных" пережитков, чем я осознавала. Я имею в виду, что "девы войны" — это сообщество женщин, которые решили не жить в обществе, управляемом мужчинами. При сложившихся обстоятельствах я была бы удивлена, если бы многие из них не выбрали других женщин в качестве своих партнеров, а не наоборот.
— Но даже если поначалу это меня удивило, мне не потребовалось много времени, чтобы понять это. И что меня беспокоило, дама Керита, так это не то, в кого кто-то решил влюбиться. Это было то, как эти конкретные "девы войны" говорили о том, что "Голос" думает о надлежащей "свободе", когда дело доходит до выбора любовников, будь то мужчины или женщины.
