Девушка вопросительно глянула на единственного благодарного слушателя, словно ожидая от него слов поддержки или восторгов по поводу стоического поведения, но череп оставался глух ввиду отсутствия даже слуховых каналов. Это немного огорчало и сбивало с боевого настроя, лишний раз напоминая, что на улице сыро и ветрено, а в комнате тепло и Танка.
— Вот я же не жаловалась, когда на халяву по деревням скотину и мужичьё лечила, чтобы ночлег отработать. А травы тоже, между прочим, не казённые и так просто не даются. Ладно, у меня ещё у мамы оранжерея есть и несколько парничков, а кому-то и покупать все ингредиенты приходится. На это и без того почти вся стипендия уходит, а она над какой-то мелочью трясётся, будто самая бедная. Эти же тенегляды по большей части старьём пользуются, что сами клиенты закупают. А может и самих клиентов на реквизит растаскивают...
Мальчишка-подмастерье с цветастым синяком под глазом, что волок на повозки объёмный мешок с заготовками, испуганно вздрогнул, едва не выронив свою ношу. Очевидно голос из-за угла, рассуждающий об использовании клиентов, чем-то его насторожил. Увидев же краем глаза, что его обладательницей является подозрительного вида девица, разговаривающая с черепом, пацанёнок и вовсе осенил себя знаком Триликого, поспешив убраться подальше от ещё одной сумасшедшей, решившей сегодня с утра побродить по "Стойбищу" с проповедями.
— ... и, главное, всё равно ж считает себя главной, даже ничего не делая! — от душащей обиды непередаваемо захотелось расплакаться или кого-нибудь побить, и девушка даже примерялась, как сподручнее будет запустить черепушкой в стену, как её внимание привлекло странное подрагивание кровли.
Алеандр застыла с обломком черепка в одной руке и совершенно неприлично открытым ртом, когда нижняя черепица соседней кровли беззвучно отъехала в сторону, а на её месте показалась морда зеленовато-серого непонятного зверя. Узкая голова с острым носиком чем-то напоминала куницу или горностая, но острые треугольные уши и странно прокручивающиеся глаза не позволяли определить в существе перепачканного шкодливыми детишками зверёныша. С тем же успехом его можно было назвать личинкой мастодонта, всё равно ни на одно видимое травницей ранее животное он не походил. Голова несколько раз любопытно обернулась по сторонам, прокручивая в орбитах странные подвижные глаза, словно что-то выискивая. Застывшая в немом удивлении девушка за подходящий объект ею принята не была. Хоть Эл и готова была косу отдать на отсечение, что её учуяли и отметили, но в разряд угроз по какой-то причине (слегка даже оскорбительной) не приписали. Когда же вслед за мордой высунулись длинные подвижные лапы, больше смахивающие на крысиные, у девушки даже задрожали коленки. Со стороны можно было подумать, что от омерзения или страха, но на самом деле девушку охватил непередаваемый восторг: она сразу вспомнила, что похожие лапки видела в банке со спиртовым настоем в лаборантской. Правда, память упорно не желала подсказывать, в каком именно корпусе эта лаборантская располагалась и что гласила руническая запись на крышке, но желание заполучить редкий реактив в единоличное пользование уже затуманило разум. Так хотелось, подобно маленькому ребёнку, раскинуть руки и с воплем: "Кися!" — броситься навстречу желанной зверушке, что травница даже невольно сглотнула.
Объект её вспыхнувшей страсти меж тем вылез на крышу и теперь пытался вытащить вслед за собой потёртую капсулу, едва ли не превосходящую размерами его самого. Если бы Валент не была так увлечена мысленным расчленением нечисти на ингредиенты, наверняка заинтересовалась бы почтовым цилиндром без необходимых вензелей и полосок, что ставили на них ещё со времён Царства. Зверёныш с третьей попытки справился с задачей и, лихо закинув ношу на спину, поковылял на трёх к краю крыши, придерживая норовившую всё время соскользнуть капсулу одной лапкой.
Без лишних раздумий лучший добытчик своего отделения, что умудрялась доставать практически всё и вся, вцепившись рукой в туповатые колья, перемахнула через забор и оказалась на земле едва ли не раньше намеченной жертвы. Жёсткое ничуть не обтёршееся с понедельника основание обуви со всей силой ударило по пяткам, отбив ноги, казалось, едва не до коленных чашечек; уж искры из глаз от неудачного приземления посыпались точно. Зверек же, немного замешкавшись со своим тяжёлым грузом, шмыгнул в бурьян, забавно подбрасывая длинный лысоватый хвост. Двигался он настолько проворно, что даже со своим странным окрасом умудрялся не привлекать внимания, практически сливаясь с природой. Посторонний человек, скорее всего, даже не обратил бы внимания на движения травы, но только не вышедшая на тропу войны травница, нацелившаяся на диковинку.
Бежать приходилось на удивление быстро: ковыляющий не трёх зверь нёсся уверенно и чётко, словно прекрасно знал дорогу или успел выучить маршрут до последней коряги, даже такая неудобная ноша не особенно стесняла передвижение. Валент же приходилось откровенно туго. Влажная, едва сцепляемая мхом и травой земля расползалась под ногами, выскальзывая из-под подошв мутировавшим слизнем. Всплывающие на пути ветки норовили хлестнуть по лицу иль вцепиться в одежду, в случае же неудачи щедро орошали излишне изворотливую нахалку дождём мелких холодных брызг. Коварные корни, до времени прятавшиеся во мху самоотверженно бросались под ноги, готовые расстаться с последней корой, только бы загубить охотницу. Но им это не удавалось: ловкая девица лихо скакала по скользким корягам, уворачивалась от веток и с маниакальным упорством пробуксовывала в грязи. Невольно появлялась мысль, что реальный шанс избавиться от травницы был только у злополучных лаптей, отчаянно стремящихся покинуть ноги и завязнуть в очередной луже, если уж улететь при прыжке не получилось.
— Ну же, кисонька, — сквозь срывающееся дыхание и первые пробивающиеся хрипы, шипела себе под нос Алеандр, — куда же ты так несёшься?
Как бы ни была быстра и ловка девушка, как бы ни рвала поджилки, проявляя чудеса ловкости, мохнатый зад серого монстра, едва подпрыгивая в траве, стремительно удалялся, будто зверьку вживили под хвост артефакт ускорения. Девушке оставалось лишь диву даваться такой проворности ещё и с немалым грузом.
— Да постой же ты хоть секунду, морда твоя уродливая!
Оскорбление не возымело эффекта, и зверь, словно не слыша погони, понёсся дальше, вёртко проскользнув меж стволами сосен, о которые так бесславно зацепилась уставшая преследовательница.
— Ах ты падлюка! — застонала медленно сползающая по стволу Валент, ощущая, как наливается кровью ссаженное о грубую кору колено. — Браконьера на тебя нет, скотина! Чтоб вы там вымерли всем подвидом, твари неблагодарные.
Неведомая скотина, оставшись вне досягаемости преследователя, паскудно замедлилась, нарочито медленно огибая каждый камушек, через которые раньше просто перепрыгивала, словно издеваясь над проигравшей забег. От боли и обиды на глаза травницы невольно навернулись слёзы, туманя картинку и усугубляя и без того незавидное положение. Облезлый хвост, казавшийся не столь давно таким близким и доступным для дальнейшей диагностики, неторопливо отдалялся, уже едва помахивая из-за кустов.
— А-а-а-а!!! Да чтоб ты провалился! — раненым лосем вскричала поверженная охотница и, практически не целясь (целиться и плакать одновременно умеют только воистину профессиональные истерички), швырнула в ненавистную тварь всё ещё зажатым в руке черепком.
Из кустов раздался полный ярости хрип, показавшийся Алеандр песней золотых птиц из Небесных кущ. Во всяком случае, ничто другое не смогло бы так эффективно поднять её обессиленную тушку с земли и приободрить на великие свершения. Со скоростью выпущенного заклятья рванулась она к предполагаемому трупу, теряя в полёте лапти и остатки осторожности. Но вместо вожделенной тушки сомнительной травницкой ценности и алхимического потенциала, под руку попался металлический цилиндр.
— И что за фигня? — расстроено проворчала Валент, внимательнее осматривая оказавшийся подозрительно тяжёлым цилиндр. — Это вроде утешительного приза?
Девушка попыталась открыть свой неожиданный откуп, но тонкая щель, больше напоминающая случайную царапину на металле, на стандартный набор жестов не реагировала и сколупыванию не поддавалась. От тряски внутри слышались какие-то глухие удары, не внушающие отчего-то доверия.
— Лучше Танке сдам, она такое...
— Уи-и-и-и-и! — пронзительный, едва выбивающийся в привычный диапазон из ультразвука писк разорвал пространство, заставив наученную горьким опытом травницу испуганно рухнуть на колени, прикрывая голову руками.
Непрошибаемая даже керамическими черепками тварь, нацелившаяся вцепиться в глаза наглому человеку, пролетела мимо, лишь чиркнув по руке концом гибкого хвоста. Не успела Алеандр осознать произошедшее, как гибкое, оснащённое острыми коготками тело извернулось в воздухе, впиваясь клыками и лапами в удерживающую почтовую капсулу руку. Вскрикнув от неожиданно острой боли, травница принялась яростно трясти рукой, позабыв обо всех кровожадных поползновениях.
— Да отцепись же от меня, ...! — визжала девушка, бесстрашно дёргая за хвост бешеную тварь. — Отцепись!
Только серо-зелёная тварь сжимала маленькую челюсть не хуже бойцовского бульдога, и отодрать её представлялось возможным только с мясом. Что-то подсказывало Эл, что мясо будет отнюдь не звериным. Но и так просто быть пожранной мутировавшей белкой травница не собиралась, примеряясь уже, об какой ствол будет сподручнее агрессивного зверя приложить. Вдруг из ослабевшей от боли руки выскользнула трофейная капсула и, пролетев пару шагов, буквально растворилась в трухлявом пне под россыпью ложных опят. Вслед за ним исчез и монстрик, просто скатившись с противника и юркнув в траву, будто его никогда и не было.
— Хре-е-ень, — зачарованно протянула Алеандр, зажимая пострадавшую конечность и осторожно подходя поближе к загадочному пню.
Чарами от объекта природной аномалии не веяло, да и посланием инопланетного разума, в который девица искренне верила в ученические годы, обыкновенный пень не выглядел. Беглый визуальный осмотр и осторожное тыканье в подозрительный чурбан палкой загадку не разрешили: запах вполне соответствовал сырой гнилушке, цвет конструкция не поменяла и выплёвывать капсулу обратно не спешила. Край палки не исчезал, даже не дымился, что настораживало ещё больше. Алеандр Валент, с десяток раз повторив себе, что поступает очень неблагоразумно и откровенно глупо даже для свободного учёного и отчаянного экспериментатора, вытянула вперёд относительно здоровую руку и попыталась ощупать место исчезающей материи самостоятельно, если, конечно, нервные окончания не растворятся первыми.
В этом месте, пожалуй, должен был бы последовать взрыв, лишивший кафедру Травничества и Зельеварения своей потенциальной заведующей, и Алеандр была к этому в какой-то мере готова, прикрыв глаза и повторяя про себя мольбу к Триликому. Взрыва не произошло, не было ни дыма, ни выброса силы, даже руку не оторвало, что казалось наиболее вероятным. Вместо этого пальцы ощупали скользкую слегка рыхловатую древесину и упругую грибную шляпку. Не скрывая разочарования, девушка открыла глаза, потом снова закрыла и потрясла головой, но открывающаяся картинка меняться не пожелала. На месте унылого ничем не примечательного леса, давно позабывшего о лешем и посему весьма и весьма неухоженного, оказалось поле. Точнее поляна настолько огромная, что деревья с противоположного края просматривались очень условно. Уходивший прямо из-под пня почти отвесный спуск вёл к мощёной битым сланцем широкой площадке с разместившимися на ней хозяйственными постройками и стойбищами. Чуть в отдалении находился хозяйский дом, зажимавший изрядно разросшейся и почти замкнувшейся буквой "П" внутренний двор. В нём просматривались ещё какие-то здания, смахивающие на беседку так же сильно, как ромашка на игольчатый фосфорицирующий лишайник. Что ещё могло находиться за их скоплением, оставалось только догадываться. По мощёному двору, несмотря на утро, во всю сновали люди, перетаскивая объёмные деревянные ящики, обмениваясь тычками и спешно устанавливая какие-то палки. На многих из мужчин красовалась лёгкие боевые доспехи и печально памятные серые плащи, вызвавшие у девушки неприятный холодок по позвоночнику и вполне отчётливый стук зубов. Один из углов главного дома венчался настоящей башней с большущей антенной непонятного назначения и старомодными часами. От часов исходили слабые едва уловимые в дневном свете лучи, смахивающие на нити мыльной плёнки. Даже весьма скромных познаний юной травницы было достаточно, чтобы не питать иллюзий об их предназначении.
— Забодай меня зомбя, — растерянно прошептала Алеандр Валент, когда её постепенно накрыло осознание полного масштаба и глубины той ямы, в которую они так упорно вляпывались.
Алеандр тяжело сглотнула, искренне пожелав себе дожить до вручения диплома, сохранив свободу и полный набор органов в базовой комплектации. Почему-то один на один с опасностью желание вершить справедливость и нести в мир светоч добра, активно толкавшее её на защиту Арна и противостояние коварству серых плащей, незаметно угасло, сменившись здоровой опаской и чувством самосохранения. Медленно, чтобы не привлекать лишнего внимания обитателей поместья и их излишне кусачих зверушек, девушка распласталась по земле и задом поползла обратно со сноровкой, достойной лучших боевиков.
— Рыжая! — зычно гаркнули над самым ухом, заставив на миг остановиться сердце и без того испуганной травницы, а мочевой пузырь едва не распрощаться с содержимым. — Вот ты где!
Узнав этот жизнерадостный до отвращения голос, девушка тяжело опустила голову на руки и возблагодарила провидение, заставившее её заранее напиться успокоительного.
— Тьфу, на тебя, угробец, — рассерженно зашипела Эл в собственный локоть. — Напугал.
Снежев беззаботно пристроился рядом, очень осторожно потрогав лоб травницы и, очевидно, прикинув возможный диагноз:
— Ты почему понеслась в лес, как сумасшедшая? Я чуть за тобой угнался, коза. Что случилось?
Алеандр осторожно сняла с головы чужую руку и прикоснулась ей к злополучному пню:
— Глянь сюда, только тихо. Что ты видишь?
Где-то глубоко в душе, там, где располагается вера в мифических вампиров и танцующих под луной фейри, она ещё наивно надеялась, что всё увиденное — плод её буйной и местами больной фантазии, вызванный отравлением от укуса зеленоватой дряни, а, если судить по виду зверька, то и тенеглядского завтрака.
— Поместье, — не стал орать или как-либо ещё проявлять удивление от растворения иллюзии Виль. — Громадное такое, с размахом.
— Ага, с размахом, — слегка подрагивающим голосом согласилась девушка. — Я бы сказала с нехилым таким мелко террористическим размахом. Присмотрись, вон площадка под заклятья, вон первый ряд шиповок, такие в войну обычно растягивают, в том углу зверинец и вряд ли в нём выращивают песцов на шубки. Скорее там один такой огромный песец, но уже полномасштабный. Не удивлюсь, если здесь ещё несколько стен защиты и зачарованные камни по всему полю.
