В самом деле, такое ощущение, что прошло часов десять, и тело требует перекура, а, лучше, перекуса, но я, дурища, ничего с собой не взяла. Позволяю источнику проявиться и взбодрить мое тело, и тут же подкатывается колобок и приникает к ноге. Еле удерживаюсь, чтобы не отфутболить его подальше. За время похода он изменился, очертания потеряли схематичность, шарик превратился в подобие мужской головы с весьма богатой мимикой. Его рожи были бы даже забавными, если бы сама отрубленная, но живая голова не выглядела столь противоестественно.
Усаживаюсь по-турецки:
— Колобок подождет, а мы тут несколько минут посидим и отдохнем, пока этот вьюнош оклемается, — киваю на Криса.
Ороро вступается за подопечного:
— Да отстаньте от него. Это он со страху так болтает.
— А что, Майя, ты можешь у себя, там, в медведя превращаться?
Эльфийка ненадолго задумывается:
— Друиды сами по себе при длительном общении с Лесом могут изменять свое тело. А вот ученики, как я, только при наличии камней специальных. У меня есть пять штук. Три медведя и два волка.
Ороро:
— Круть... А вот у меня тело менять не получается, хотя вроде бы по статусу положено. Эх...
Интересно... мне как раз запасное тельце не помешало бы, но, думаю, это совсем не то....
Крис поворачивается ко мне:
— Ещё бы ты облик менять умела...
Ну, да, я не красавица — и что? Можно подумать, мне было бы легче со смазливой мордашкой. Так хоть вижу, ради чего со мной заигрывают.
Майя не поняла:
— Могу дать парочку камушков. Только не знаю, как они на вас сработают. Зависит от характера.
Ороро, оживившись:
— А запасную тушку можно сделать. И вовсе не обязательно для этого уметь превращаться...
Говорю Майе:
— Мне на погляд, потом верну, попробую технологию скопировать.
Оро тоже протягивает руку:
— Мне на эксперимент, за сохранность не ручаюсь, — улыбается.
Майя откинула плащ и достала из мешочка пару белых камушков, больше похожих на арахис в глазури: — Держите. Съешь его и посмотришь, что выйдет. Держится день или ночь. То есть до смены светила на небе.
Камушек оказался ключом к животной сути, и я позволила своему источнику скопировать его. Пусть нарабатывает опыт. Хотя Майя говорила, что в камне заключена душа животного, но нет, иначе мы получили бы на выходе банальную одержимость вроде берсеркерства. А тут работа более глубокая — изменение сути по образцу, причем, обратимое.
Оро качнула головой и отдала камень обратно:
— На меня не подействует. А привносить такую технологию в наш мир я не хочу.
Крис выдохнул:
— Слава кровавому богу...
— Ага, оклемался!
— Ещё бы! Я как представил, что Мастер ещё и облик менять сможет, так сразу экстренная регенерация включилась...
— Это хорошо, — говорю. — Бери оружие — и в строй.
Крис вскочил на ноги:
— Есть, мэм! К бою готов, мэм! Кого-нибудь живого для меня оставьте, мэм!
— А ты сам клювиком не щелкай. Встаем, следуем в прежнем порядке.
Крис распахнул глаза:
— Да как можно, мэм! Но после ваших заклятий мало что съедобного остаётся. Как вы того паучка, а?
А Майя, оказывается, огорчена этим:
— Еще немного, и его поглотят паразиты, — раздраженный голос, пронзительный взгляд.
Этого еще не хватало! Мы не общество спасения диких животных, нам надо выжить и выполнить задачу, и если начнем разводить сантименты — пиши пропало, превратимся в нежное мясо.
Говорю:
— Майя, он достаточно сильный, чтобы побороться с ними, а остальное... Природа не ласковая мамочка, ее основа — пищевые цепочки. Всюду, где жизнь — там и смерть.
Эльфийка вздохнула:
— Надеюсь. Но паразиты все равно сильнее...
Да знаю я, но твое настроение мне не нравится: дальше больше монстрятины будет, и что — их тоже жалеть? Если хочешь — пожалею, когда все это закончится. Дома, за чашкой тей-фре.
Ставим Майю ближе к середине, первой идет Оро, я — за ней, замыкающим — Крис.
— Крис, — говорю. — Идешь последним, охраняешь Майю и помалкиваешь.
Моментально отзывается:
— Майя, солнце моего безрадостного существования! Я готов защищать вас всем сердцем и до последней капли крови!
— Крис, заткнись, сделай милость.
Эльфийка улыбается:
— Меня приучили к тишине и покою. Лишняя болтовня мне претит.
Крис:
— Учту... А как на счёт пения? Тихое, ласковое и нежное пение, оно вас не будет раздражать?..
— Только если это пение Леса и Природы в полную Луну...
— Песнь войны и смерти в полную луну пойдёт?
Так и хочется поставить этому парню руну стейн на весь рот, чтоб заткнулся. Еще немного... Оро меня опередила: приказала замолкнуть — и тот онемел. Когда он попытался что-то сказать, рот его задвигался, но не раздалось ни слова. Вот и прекрасно.
— Берем оружие и двигаем дальше.
Мы трое его не прятали, а Майя надела когти-кастеты:
— Я готова, — и, с тоской. — Там впереди животины не будет?
Я вздохнула — что ж делать, наверно, какая-то есть, и опять придется ее убивать, но говорю полуправду:
— Не знаю. Идем.
Заходим вовнутрь, видим узкий проход между двух каменных стен, местами теряющихся в туманной высоте, а кое-где, кажется, подпрыгни — и заглянешь за нее. Повернула восприятие — а, вон оно что! Кто-то жестко долбился в энергетические ловушки, разрушив и ослабив их, а некий генератор графики представляет это в виде изгородей разной степени сохранности. Кстати, текстуры повторяются, тут оно очень заметно. Тоже мне, матрица хэвью. Скорее антураж из рассказа "Я хочу крикнуть...", этакий полуразрушенный лабиринт с неприятностями и ощущением, что за тобой наблюдают. Вот узкий коридор, где едва по одному пройти, он выводит в длинную "комнату". Пованивает, в дальнем углу, почти перекрывая выход — яма с грязной водой, подернутая рваной маслянистой пленкой. В ней что-то плещется. Внутренне подбираюсь, да и шаги моих спутников сразу становятся тише. Тщетно. Оно чувствует энергию, а не звуки. Через край с брызгами выметывается то ли щупальце, то ли хвост, то ли хобот. Опираясь на него, тварь выкидывает на сушу все тело: длинное, бесформенное, с бородавками, тонкими выростами кожи и кучей асимметрично расположенных лап. На одном данжене мастер порадовал нас картинками монстров, так вот, эта помоечная хрень один в один напомнила мне портрет гулгутры. Да и вылезла из дерьма.
— Ой, какая лапушка, — говорю. — Прям гулгутра!
Смешно виляя телом, тварь бежит к нам, на ходу радостно распахивая зубастую пасть. А вот теперь она похожа на сильно искаженного пырмыргуя...
Крис выскакивает вперед и бьет ее булавой по балде. Мозгов там, наверно, отродясь не водилось, потому что в результате удара "гулгутра" не падает замертво, а обижается, поворачивает к нему и вцепляется в сапог. Мотает башкой, как собака, треплет, разве что не рычит, и все молча, только густые брызги во все стороны летят.
Друидесса отскакивает и стряхивает грязь с плаща.
Спрашиваю:
— Майя, убивать?
Распахивает ясны очи:
— Ну, не любоваться же, — морщится. — Не наша... Крис так же молча, как гулгутра, трясет ногой, стучит вцепившейся тварью об стену, пытаясь сбить с сапога, и шарит рукой где-то сбоку, где, по идее, может быть кобура, но никак не рукоять меча. Выбрав мгновение передышки, когда можно разглядеть не смазанное в движении пятно, в которую слились противоборствующие стороны, а хотя бы их силуэты, всаживаю кинжал в тварь, выдергиваю, другой рукой отправляя в рану ис, руну льда. Тварь замедляется, и, пока не стянулась рана, добавляю в нее еще сдвоенное ис, разгибаюсь... вдыхаю. Тварь застыла, по ее телу волной расходится белесое пятно инея, она выгибается и деревенеет. При очередном ударе отваливается с куском подметки во рту. Крис мне благодарно кивает, потом поворачивает стопу и с горечью рассматривает испорченный сапог.
— Крис, — говорю. — Что ж не съел? Майя, что не пожалела?
Вампир несколько раз с возмущением открывает рот — и молча закрывает, а Оро смеется:
— Крис не любит тварей хаоса на завтрак.
Эльфийку подташнивает, она старательно отворачивается и сглатывает слюну:
— Плохие воспоминания... Шаманы предпочитают их убивать. А я два года жила у шаманов...
Вампир бешено жестикулирует.
Оро:
— Кстати, Крис его не понадкусывал, потому что не знал, с какой стороны кусать.
— И правильно, — говорю. — Оно ж из дерьма вылезло, это разве что для китайских вампиров сгодится.
Оро хихикает, Крис строит комбинации из всех пальцев, даже эльфийка улыбается.
Прижимаясь к стенке, обходим вонючую яму и оказываемся в следующем проходе. И там ощутимо давит на мозги. Поворачиваю видение и замечаю мелкоячеистую сеть метрах в трех над головами.
Майя тоже почувствовала, говорит приглушенным голосом:
— Странно тут. Вам не кажется?.. Гнетущая тишина... Как в склепе.
Отвечаю нормальным голосом:
— Тут вообще хорошего мало, вон колобок уже не смеется, струсил.
Крис тут же отчаянно хлопает в ладоши и по стенам, видимо, показать свою смелость или просто эфир всколыхнуть.
Оро пожимает плечами:
— А по мне так милое местечко. Нескучное.
Конечно, нескучное. Сон опившегося биолога. Плесень на стенах фиолетовым светится — не настолько, чтобы верхний свет перебить, но достаточно, чтобы заподозрить в ней какую-то мерзость.
Говорю Крису:
— Руки не боишься испачкать? Вон, смотри, плесень...
Он отскакивает, и, рыча сквозь зубы, вытирает ладони о плащ. Да, не иметь возможности выругаться — тяжкое наказание. Его счастье, что эта дрянь на нежить не действует, а что она сделала бы с человеком, не рискую предположить. Ей-ей, детский сад на прогулке!
Оро явно что-то учуяла, и активизировала скачковую телепортацию, мигнув, как картинка на экране, потом медленно вытащила мечи. Крис клацнул челюстью и взялся за ножи. Мы подошли к развилке, причем, если перед ней было светло, как днем, то сразу после раздвоения коридоры пропадали в густой темноте. Сляпанные на живульку интерьеры компьютерной игры, и то выглядят более правдоподобно. Но это и радует, значит, никто конкретно под попаданцев не затачивал. Колобок остановился. Заглянул в правый проход. По совершенно очеловечившейся голове пробежала судорога гадливости, рот перекривился в брезгливой мине. Немного погодя голова подпрыгнула и скрылась в левом проходе. Оро шагнула за ним, я — за нею. Колобок не только дождался нас, но и продолжил скакать в неприятной близости от ног — прячется, что ли? Оказалось, не зря. Сперва я почувствовала зуд в щеке, словно меня комар тяпнул, потом кто-то вцепился в кончик носа. А сверху уже тучей сыпалось нечто мелкое, почти невесомое и страшно кусачее. Тут уж и я матюгнулась. А потом выставила щит камня над всеми нами. Соприкасаясь с ним, живая пыль ярко вспыхивала, а на щите появлялись выбоины. Эта пакость жрет энергию — и почему я не удивляюсь?
Туча посверкивающей пыли, рассеиваясь по щиту, растет в геометрической прогрессии, Майя чихает, Крис перхает, купол давно бы растворился, если бы я не питала его от источника. Сама не дышу, точнее, заменяю чистой энергией аэробные процессы, но долго так делать нельзя. Вампирам воздух не нужен, у них другой обмен — вон, Оро под щитом хоть бы хны. А вот энергию нежить всасывает постоянно, так, как живые — дышат, и Крис хватанул этой пыли при энергообмене, в результате получил тот же эффект, что у Майи, а Оро сдержала себя до тех пор, пока я не поставила щит.
— И что это? — вампиресса поводит рукой.
Майя гнусавит сквозь полу плаща:
— Уж точно не пыльца... — и потом, разглядев паразитов. — Выключите магию! От нее их становится больше.
Дилемма... если уберу щит — нас будут есть. А если не уберу — расплодятся так, что воздуха не останется.
Майя полезла в мешочек, достала гость рыжей, с виду неприметной пыли и сдула ее вверх, та зависла под щитом, но над нашими головами, и... превратилась в подобие той сети, что висела перед развилкой:
— Поможет. На время.
Убираю щит — держит, и намного лучше, чем он.
Оро тут же принялась рассуждать:
— А если сделать щит из хаоса? Или им пофиг, что жрать?
Говорю:
— Побежали, пока оно действует!
— И вляпаемся прямо в какую-нибудь хрень, — ворчит вампиресса.
Но срывается с места, как призовой рысак, мы еле догнали.
Вот выскочили из прохода на свет — и видим... а дальше нет пути, пропасть.
Перед нами трещина метров пять шириной, уходящая далеко в стороны так, что не видно и края. Впереди тонкая ниточка каната. Он даже на вид ненадежный, потрёпанный, ветхий. А далеко внизу неудачников ждет подозрительно живописная лава, резко пахнущая тухлыми яйцами и ничем больше. Если бы она была настоящая, веревка давно бы истлела от жара и химии. Повернула восприятие — ну, да, веревка — одиночная и не слишком крепкая нить "гостевого входа", а лава — фаерволл. Который вполне может решить, что мы — вредоносные черви и уничтожить, просто так, на всякий случай. Минут пять дискутировали и боролись с непониманием друг друга, пока Оро не предложила блестящую идею — откатить систему в прошлое, когда еще не было этой программки. И не всю систему, а только маленький кусок в метр шириной и длиной чуть больше пяти метров. С машиной такой бы трюк не прошел, но в Тумане — а пуркуа бы не па? Тем более что вампирша со временем работать умеет. Не знаю, правда, в реале своего мира — или только в Тумане?
Крис перескочил пропасть с разбегу, а мы трое перешли по куску плоскости, "откаченной" Оро в прошлое. Могу засвидетельствовать — пропасть не сомкнулась, то есть графика осталась нетронутой, но "воздух" над ней великолепно удерживал нас. Стало быть, фаерволл не связан с графикой, но до него другой графики не было, потому что иначе откат вернул бы прежнюю. Изображение пропасти появилось раньше самой пропасти? Все занятнее и занятнее. А за ней тумана уже не было, а был совершенно бредовый сад камней, напоминающий заброшенное кладбище, подвергшееся метеоритной бомбардировке.
— Ну, здравствуй, Стоунхендж! — сказала Оро.
И в ответ прозвучало... нет, вы вообще можете представить, что подходите, например, к какому-нибудь историческому памятнику, говорите: "здравствуй, старая развалина", а он вам тут же и отвечает:
— Так меня еще никто не называл... Зачем пришли?!
Голос шел как бы отовсюду, но я не поверила, что говорит само место, и опять повернула восприятие. Ну, конечно! Это не исторический памятник решил с туристами поболтать, это бесформенная и невидимая тварь расползлась, занимая здоровый кусок свободной от каменюг поверхности, вот только ее энергетическое тело, напоминающее кальмара, скрученного из светящейся проволоки, было вполне ощутимо.
Майя замерла, присматриваясь к тому месту, где я увидела тварь, а Ороро ответила за всех четверых:
— Развлекательная экскурсия по интересным местам...
Голос тут же заявил с прежней механической интонацией:
— А теперь возвращайтесь назад.
— А вот это, — говорю. — Вряд ли. Почему мы должны возвращаться?
