Только...
Хевы должны были знать это так же хорошо, как и Маккеон, и они все равно старались, что не имело смысла. Это только позволило бы Шестому флоту причинить им еще больший вред, прежде чем Уайтхейвен прервется. Так почему, во имя всего святого... Один из зеленых огоньков на экране внезапно вспыхнул красным, обозначая критический урон, когда сразу полдюжины лазеров хевов попали в КЕВ "Король Майкл", и Элистер Маккеон стиснул зубы, когда значок супердредноута дрогнул. Но затем все вернулось на круги своя, и левиафан весом 8,3 миллиона тонн продолжил стрелять. Маккеон слегка расслабился. затем застыл, когда весь корабль просто взорвался, унося с собой на смерть шесть тысяч человек. Он услышал, как кто-то ахнул, но не оторвал взгляда от экрана, когда Шестой флот слегка сдвинулся вправо. Он знал, что Уайтхейвен не отступал. Граф просто держал дистанцию, не давая "Бандиту Один" приблизиться.
Ракетный обстрел усилился. Но сила огня была на стороне Шестого флота, поскольку все больше и больше пусковых установок хевов замолкали, и еще один хевенит вывалился из стены, прикрываясь своим импеллерным клином, как только мог.
Это были уже пять супердредноутов "Бандита Один", выведенных из строя или уничтоженных полностью, в обмен только на один из кораблей Шестого флота, а уцелевшие хевы были гораздо более серьезно повреждены. При таких темпах у Уайтхейвена было бы решающее преимущество даже в радиусе действия энергетического оружия, если предположить, что хевы смогут подобраться так близко, и командир "Бандита Один" должен был это знать. Так почему же он все еще шел этим путем? Найтингейл не был крайне важным для Народной республики. Он, конечно, не стоил того, чтобы рисковать флотом такого размера, как "Бандит Один"! И даже если бы это было так, любой здравомыслящий тактик предпочел бы отогнать Шестой флот, а не вступать в ближний бой, который был бы самоубийственным! Это не имело смысла...
— Новый контакт, шкипер! — рявкнул Чен, и ноздри Маккеона раздулись, когда на экране внезапно вспыхнул новый всплеск импеллерных сигнатур.
— Обозначьте это как "Бандит Два", — продолжил Чен, возвращаясь к дисциплинированному напеву офицера-тактика, столкнувшегося с катастрофой. — Пеленг ноль-четыре-пять, ноль-три-девять. Расстояние девять и два десятых миллиона километров. Восемнадцать миллионов километров от флагмана флота. Ориентировочный состав двадцать четыре, два-четыре корабля стены.
Маккеон стукнул кулаком по подлокотнику своего командирского кресла, когда его озарило понимание. Неудивительно, что хевы так непоколебимо придерживались своего курса! "Бандит Один" точно знал, где находится "Бандит Два", и это заманило — или, возможно, более подходящим термином было бы "загнало" — Шестой флот прямо в ловушку. Теперь нетронутые супердредноуты "Бандита два" запустили свои двигатели на достаточную мощность, чтобы пробиться сквозь поля невидимости и ускориться в бой, и при их нынешних курсах "Бандит Один" и "Бандит Два" пересекут траекторию Шестого флота всего через восемь минут.
В этот момент пятьдесят кораблей стены обрушат шквал огня на двадцать три уцелевших корабля Шестого флота.
— Приказ флагмана, сэр! — внезапно произнес лейтенант Макклоски. — Стена сменит курс на два-семь-ноль, ноль-ноль-ноль при максимальной боевой мощности и отвернет корабли от "Бандита Два"! Заслон сменит курс на девять-ноль-ноль, ноль-ноль-ноль при максимальной боевой мощности и развернет корабли от "Бандита Два"!
— Подтвердите! — рявкнул Маккеон и бросил взгляд на лейтенанта Памелу Ирвин, астронавигатора "Принца Эдриэна".
— Выполняю... сейчас, шкипер, — сказала она, прежде чем последовало продолжение, и он одобрительно хмыкнул.
— Готов выполнить приказ "Ники", — объявил Макклоски.
— Сделайте это! — приказал Маккеон, и "Принц Эдриэн" впервые за все время своего существования отвернулся от врага.
Как раз в тот момент, когда заслон резко сместился вправо и достиг гиперграницы при пятистах двенадцати g, боевая стена Шестого флота развернулась в прямо противоположном направлении, уходя еще глубже в гиперсферу. Как и в случае заслона, корабли стены Уайтхейвена перегрузили свои инерционные компенсаторы, чтобы они работали с нулевым запасом прочности на отказ. Это грозило катастрофическими повреждениями в случае отказа одного из компенсаторов, но также увеличивало их ускорение до четырехсот девяти g, и граф больше не пытался избежать столкновения с "Бандитом Один".
Элистер Маккеон наблюдал за происходящим, стиснув зубы, когда понял, что сделал Уайтхейвен.
"Бандит Один" заплатил ужасную цену, чтобы закрыть хевенитскую ловушку, но "Бандит Два" немного поторопился. Возможно, всего на несколько минут, и, вероятно, только потому, что повреждения "Бандита Один" были даже больше, чем предполагалось при планировании боя. Маккеон легко мог понять, как это могло сработать. Как, должно быть, рвало сердце команды "Бандита Два" наблюдение за тем, как "Бандит Один" разрывают на части. И не то чтобы он включил свои двигатели намного раньше, чем, несомненно, предусматривал план.
Но этого было — и, возможно, было — вполне достаточно, подумал Элистер Маккеон, вводя цифры на вспомогательный дисплей, развернутый рядом с его командирским креслом. Если он был прав, если...
Векторы сошлись на его схеме, и он еще крепче сжал челюсти.
Этого было достаточно, но едва-едва, и только потому, что адмирал Уайтхейвен отреагировал почти мгновенно. Учитывая относительные ускорения и геометрию в тот момент, когда "Бандит Два" обнаружил себя, Шестой флот смог уклониться от него. Это все равно привело бы к тому, что стена Уайтхейвена оказалась бы в пределах досягаемости ракет, но она была как "над", так и "за пределами" Шестого флота, что означало, что Шестой флот мог повернуться на бок, подставив под огонь "Бандита Два" только верхушки своих импеллерных клиньев. Некоторые хевенитские ракеты, вероятно, смогут прорваться и найти цели через скрытые боковые стены мантикорцев, но не более чем горстка.
И все же на все есть своя цена, — мрачно подумал Маккеон. Единственный курс, который позволил бы Шестому флоту уклониться от "Бандита Два", заставил бы его пересечь траекторию "Бандита Один" на расстоянии всего лишь в одну световую секунду, а позиция, которая защитила бы корабли стены Уайтхейвена от ракет "Бандита Два", вынудила бы его вступить в обмен бортовыми залпами энергетического оружия с "Бандитом Один". Это была бы мимолетная встреча. Даже если "Бандит Один" сменит курс, чтобы максимально расширить дистанцию поражения энергетического оружия, Шестой флот пройдет через нее и снова окажется вне зоны досягаемости всего за двадцать секунд, а пройдя "Бандита Один", он сможет подставить клинья сразу обеим группировкам хевенитов.
Но эти двадцать секунд были бы вырезаны из самого сердца Ада.
Элистер Маккеон не знал, каковы будут окончательные потери, но знал, что они будут ужасающими.
И он знал, что ход войны только что изменился.
КЕВ "Принц Эдриэн"
Система Мадрас
11 апреля 1907 г. э. р.
Элистер Маккеон постучал ложкой по стакану с водой.
Древний сигнал, привлекающий внимание, мелодично зазвенел в гуле разговоров, и головы повернулись в его сторону. Он посмотрел через длинный стол на миниатюрную гардемаринку, сидевшую в дальнем конце.
Гардемаринка Фелиция О'Тул сделала едва заметный глубокий вдох, взяла свой бокал с вином и величественно выпрямилась во весь свой рост в сто шестьдесят сантиметров.
— Дамы и господа, — она подняла свой бокал, — за королеву!
— За королеву! — раздалось в ответ, и все присутствующие за столом подняли бокалы, а Брэнди Болджео улыбнулась, когда О'Тул откинулась на спинку стула, на лице ее лишь слегка отразилось облегчение.
Гардемаринке только что исполнилось двадцать два, и она поднялась на борт "Принца Эдриэна" вместе с другими гардемаринами Брайантом Этуотером и Лоуренсом Шакуром менее двух недель назад. Брэнди вспомнила свой собственный гардемаринский полет, как она втайне боялась, что каким-то образом все испортит, несмотря на всю свою тяжелую работу и подготовку в Академии. Но, по крайней мере, — ее улыбка погасла, — тогда не приходилось беспокоиться о том, что ее убьют в бою, пока ей не исполнилось двадцать три.
— Спасибо, мисс О'Тул, — серьезно сказал капитан Маккеон, затем откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на своих гостей.
Их было довольно много — шеф Бродзински был вынужден использовать оба удлинителя, и удлиненный стол почти полностью заполнил даже его обеденную каюту, — и он минуту или две серьезно рассматривал их.
— Спасибо вам всем, что пришли, — сказал он наконец, и Брэнди увидела, как некоторые улыбнулись, услышав вежливую фразу, которой требовали приличия. Иногда она задавалась вопросом, что бы случилось с офицером, который отклонил "приглашение" своего командира на ужин. Она была совершенно уверена, что такой ситуации никогда не возникало, поскольку такой глупый младший офицер, вероятно, также забыл бы дышать без напоминания.
— Рад видеть вас всех здесь, — продолжал капитан. — Большинство из нас уже через многое прошли вместе, и новички, — он улыбнулся О'Тул и Шакуру; Этуотер нес вахту на мостике и не смог присутствовать, — похоже, хорошо вписываются. По крайней мере, пока, как и должен поступать любой гардемарин! Поверьте мне, вы двое не захотите узнать, что происходит с гардемаринами, которые не вписываются в коллектив.
Серые глаза Шакура слегка расширились, но по всему столу прокатился ободряющий смешок, и О'Тул улыбнулась капитану в ответ.
— Как знают те из вас, кто работает здесь чуть дольше, чем наши новички, — продолжил Маккеон, — я стараюсь обедать со своими офицерами довольно регулярно. Это урок, который я усвоил, вероятно, от лучшего капитана звездолета, под началом которого мне когда-либо довелось служить, и передаю его всем вам по мере продвижения вашей карьеры. Но сегодня, как вы, возможно, заметили, за столом немного больше народу, потому что это особый случай. Мы собрались здесь, чтобы попрощаться с человеком, который прослужил на борту "Принца Эдриэна" более двух стандартных лет. Все это время он был опорой, когда мы в нем нуждались, выдающимся наставником для своих подчиненных и одним из лучших примеров того, что на самом деле значит быть одним из космопехотинцев ее королевского величества.
Он снова взял свой бокал, слегка приподняв его, и кивнул Виктору Естаченко.
— Можно я опережу события всего на несколько дней, майор? — сказал он, затем посмотрел на других сидящих гостей. — Дамы и господа, не присоединитесь ли вы ко мне и не передадите ли наши заслуженные поздравления полковнику Естаченко?
— Поздравляем!
Ответ заполнил каюту, и Брэнди поняла, что она на ногах — что все они на ногах, кроме Естаченко. Космопехотинец, должно быть, услышал искренность во всех этих голосах, потому что каким-то образом лицо, которое всегда говорило то, что должно было говорить, казалось, вышло из-под его контроля. На самом деле, он поднял руку и как можно незаметнее вытер глаза.
— Речь! — Брайан Чен расплылся в широкой улыбке, и Лев Карсон подхватил скандирование. Они даже начали ритмично хлопать, а Естаченко опустил руку и свирепо посмотрел на них. Но затем Маккеон поднял свою руку, прекращая шум.
— Давайте не будем слишком шуметь, — сказал он с улыбкой. — Мы все офицеры королевы, если вы помните. Это означает, что от нас требуется определенный стандарт поведения. — Он сделал небольшую паузу. — Даже от тех из нас, кому посчастливилось служить в космопехоте.
— О, спасибо, сэр, — сказал Естаченко. — Вы заставили меня почувствовать себя намного лучше.
— Вы же космопехотинец! — улыбка Маккеона превратилась в ухмылку. — Смиритесь, полковник!
Раздался громкий смех, и Естаченко обвел взглядом весь отсек. Брэнди заметила, что это был на редкость неискренний взгляд.
— Ну, так уж вышло, что у космопехотинцев, в отличие от обычных флотских, всегда есть планы на случай непредвиденных обстоятельств, — сказал он. — Мои хорошо отточенные тактические инстинкты подсказывали высокую вероятность подобной засады, и, как любой хороший космопехотинец, я подготовился.
— Это звучит несколько зловеще, — заметил Маккеон, затем покачал головой. — Возможно, я сожалею об этом, но слово за вами, Виктор.
— Спасибо, сэр. — В тоне и выражении лица Естаченко было меньше юмора, когда он встал и повернулся лицом к собравшимся гостям Маккеона.
— Правда в том, что я на самом деле разрываюсь на части, — просто сказал он. — Очевидно, я всегда хотел получить полковничьи погоны, но никогда не понимал, насколько сильно в глубине души хотел бы от них отказаться. — Он коснулся трех золотых знаков отличия майора, украшавших его воротник. — Я с нетерпением жду новых испытаний, теперь, когда они решили доверить мне целый батальон, но часть меня — огромная часть меня — все еще будет здесь, с ротой "Бейкер". Я буду скучать по всем на борту этого корабля, но особенно по вам троим. — Он посмотрел через стол на своих командиров взводов, которые сидели очень прямо под его взглядом. — Я недостаточно часто говорил вам, насколько я вами доволен и как безмерно горжусь вами, — сказал он им. — Я никогда не просил вас о чем-то, не получая этого, и поверьте мне, я знаю, как часто и как далеко за пределы простого "чувства долга" вы — как и все наши люди — заходили ради меня.
— Я знаю, что вы будете так же преданы майору Хендрену, когда он явится с докладом на борт. А пока, конечно, рота будет в ваших руках, Айзейя. — Он посмотрел прямо в глаза лейтенанту Гиллеспи. — Позаботьтесь о ней для меня.
— Позабочусь, сэр, — пообещал Гиллеспи, и Естаченко кивнул.
— Хорошо! — он прочистил горло и снова кивнул. — Хорошо.
Он взял свой бокал, заглянул в него на мгновение, затем поднял его.
— Леди и джентльмены, мои друзья, пожалуйста, присоединяйтесь ко мне и произнесите тост.
Застучали подошвы ботинок и зашуршала одежда, когда все в отсеке поднялись, и он повернул голову, обводя всех взглядом.
— За лучший корабль, на котором я когда-либо служил, — сказал он. — За лучшую команду, с которой я когда-либо служил. И за лучший отряд космопехоты, которым я когда-либо командовал. Да хранит вас Господь, да убережет вас от беды и дарует победу, которую каждый из вас безусловно заслуживает.
— Счастливого пути, "Принц Эдриэн". Холодные головы, сильные сердца, прочные корабли и проклятие хевам!
* * *
Много позже Брэнди сидела перед своим терминалом в своей гораздо меньшей каюте. По крайней мере, как старшему инженеру "Принца Эдриэна", ей не нужно было ни с кем делиться этой каютой, и она наслаждалась этим ощущением уединения, когда записывала свое письмо родителям.
— Так что мы все будем скучать по нему, — сказала она. — Конечно, я не могу сказать вам, куда он направляется, но скажу, что это не больше, чем он заслуживает, и уверена, что он проделает там такую же фантастическую работу, как и здесь, и это довольно высокая планка, которую нужно преодолеть.
