— Вроде Гаспа.
— Вроде Гаспа, — кивнул Игрок, проводя по лицу испачканной в грязи ладонью. Лицо, тем не менее, осталось чистым. — А этот Властелин был вроде Корда... в молодые годы. Узнавая, как это мир устроен, как работает, откуда черпает силы, он наткнулся на Сердце Тьмы. Ужаснувшись той злой энергии, что питает Сердце, он лишь поверхностно изучил его, боясь, что сам запачкается. И из-за этого всё неправильно понял. Сердце Тьмы пьёт и перерабатывает тёмную энергию, а он решил, что создаёт, оскверняя Сердце Мира. И тогда он решил уничтожить Сердце Тьмы. Он был уверен, что это принесёт благо миру... что два сердца — это слишком много, ведь достаточно одного, одно сердце бьётся у каждого человека... и бога.
Но у него не хватило сил. Слишком мощным оказалось Сердце Тьмы, слишком много Корд вложил в него энергии...
— И тогда он решил отрубить его, — сказал я.
— Да. Властелин начал разрушать сосуды, перекачивающие Скверну. Так он не мог позволить Тьме пролиться на людей, он направлял потоки на себя, думая, что способен с ними справиться. Он решил, что это будет его испытанием во время становления богом. Но хлынувшая в него Тьма превратилась в Скверну, сведя самого Властелина с ума и пробудив Гаспа от сна. Гаспа устраивало происходящее. Он осквернил Изменённую Алу, изнасиловав её покоящееся тело (Корд, к сожалению, не оторвал ему член, хотя надо было бы), а после через неё начал воздействовать на жрецов, сводя их с ума и подчиняя своей воле. Жрецы начали творить всякие мерзости, пробудив остатки Культа.
Тем временем негативная энергия, которой некуда было деваться, хлынула в этот мир. Началась Третья Смута. Вы видели, что здесь происходит, поэтому о ней я рассказывать не буду.
И тогда мне пришла идея создать Игру. Я много бродил по мирам в своё время, и наткнулся на ваш, закрытый, практически отрешённый от всей Спирали, но всё же являющейся её частью. Я провёл в вашем мире достаточно времени, и не мог обратить внимания на компьютерные игры. Я должен развлекать Властелинов, а в вашем мире чего только не придумали ради развлечений...
— И тогда вы решили сыграть в людей, — зло прорычал я. — Ставочки сделали, да?
Впервые Игрок посмотрел мне в глаза. Если при первой встрече он смотрел на меня как на любопытную букашку, то сейчас интереса в его взгляде прибавилось. Ну, будто я стал любопытной собачонкой, примерно настолько. Но сейчас я видел ещё и разочарование.
— Твоя тупость меня поражает. Ты разве не знаешь, зачем вы здесь?
— Дай предположу — ради развлечения?
— Ради того, чтобы спасти мир, — сказал Репей. Башка у него всегда варила, а сейчас он ещё и был в более выгодной позиции — его разум не застилала Злоба. — Мы здесь, чтобы спасти мир, ведь это цель Игры. Убить сошедшего с ума Властелина, вычистить Скверну.
— Вот это парнишка умеет сложить два и два, хоть и сил у него кот наплакал.
— То есть Властелины развлекаются с нами ради высшей цели? — презрительно спросил я. — Думаешь, я такой идиот, чтобы в это поверить?
— Властелины развлекаются. А вот я организовал эту Игру ради спасения мира. Властелинам плевать на то, что твориться здесь, а мне — нет. Они получают развлечение, вы спасаете мир.
— О-кей, тогда причём тут мы? Ты не мог спасать мир силами только героев? Зачем тащить на смерть в чужой мир десятки тысяч человек? Или хотя бы скажи, почему из нашего мира? Я как посужу в Спирали кругом средневековье, так взяли бы средневековых вояк и магов, а не студентов и офисных работников.
— Необходимость. Героев в этом мире слишком мало. А именно вас выбрали Властелины. Им показалось забавно, что в бой вступят необученные новички. Поверь, я хотел их отговорить, но у меня не вышло.
Теперь зло взяло уже Репья, он смачно выматерился и сплюнул, едва не угодив Игроку в босую ступню.
— Ты выродок, дядя. Я только что был обеими руками за тебя, а теперь, признаюсь, сам хочу прирезать.
— Попробуй, — безразлично пожал плечами Игрок. — Но сначала дослушай. К счастью, у этого мира во время смутных времён есть средство спасения. Палачи и Судьи. Идея их создания принадлежит, конечно же, Гаспу — он задумывался о том, что судьбу мира должны решать сами люди, а не боги. И он же создал первую пару. Первой парой, как вы догадались, были Алу и Корд. Неудачной парой. Алу слушала отца, а не собственное сердце. Ну а Корд, в конце концов, её предал и сам стал богом. В принципе, это не противоречило задумке Гаспа — Алу, фактически, уничтожала мир, убивая избранных, которые должны были менять мир в лучшую сторону, а Корд решил его спасти. — Игрок некоторое время молчал, погрузившись в какие-то недобрые воспоминания, но, наконец, разлепил губы: — В этот же раз выбор Палача оказался очень странным. И ещё страннее оказалось то, что гибнущее от нехватки энергии, Сердце Тьмы тоже решило благословить его. — Игрок ещё раз посмотрел мне в глаза, на этот раз его взгляд был очень серьёзен. — На тебе лежит огромная ответственность. Ты обязан восстановить порядок.
— Или уничтожить этот ублюдочный мир, я знаю. Это всё? Если ты здесь для того, чтобы рассказывать нам охренительные истории, то с дороги, мы шли сюда не просто так.
Игрок поднялся и, как-то недоумённо взглянув на перепачканное рубище, провёл по нему руками, превратив в панцирную кольчугу и латные штаны.
— Я здесь ещё и для того, чтобы предупредить — не стоит ходить дальше. Лучше вернитесь. То, что вы там увидите, вам не понравится.
— Спасибо за совет, прям так и загорелся сходить туда, — фыркнул Репей.
— Я серьезно.
— Мы тоже, — сказал я.
— Ваш выбор, останавливать вас силой я не собираюсь. Ещё увидимся, Палач. Скорее, чем ты думаешь.
Игрок исчез. А мы пошли дальше.
Ещё на островах я видел заброшенный дом, который облюбовали овцы — они прятались там от жары или дождя. Храм Корда, второй по величине во всём мире, казалось бы, не должен был напоминать те развалины, но напоминал — от него остался лишь скелет из стен, а пол застилал такой же толстый слой испражнений.
По ту сторону храма нас ждало большой сад, пребывающий в том же плачевном состоянии, что и всё вокруг. Но была одна деталь, выделяющая это место.
Я думал, что умру от разрыва сердца. Достаточно было одного взгляда в энергетическую составляющую этого места, чтобы понять — что это.
Нет, здесь никого не распинали, не расчленяли и не жгли. Тела покоились в залитых Скверной могилах, но не разлагались. Часть могил ещё пустовала, на их дне лишь чернели лужи Скверны. Но очень скоро почти все — или все — они будут заполнены. Череда могил тянулась ровными рядами, насколько хватало глаз.
— Сколько же их тут? — пробормотал Репей.
— Пятьдесят три тысячи семьсот сорок шесть, — ответил я.
— Где-то я уже слышал эту цифру... — начал было рыжий убийца, но осёкся. — Это — могилы игроков?
— Это — место, где нас создали. И сюда мы попадаем после смерти, вне зависимости от того, как погибли. — Я спрыгнул в одну из могил и на руках вытащил тело Тёмной Матери. — Как думаешь, почему не было паники на Земле? Почему ни одна из наших девчонок не забеременела за всё это время? Потому что мы — куклы. Стерильные говорящие куклы. — Я рассмеялся. — Не они, — я кивнул в сторону шокированного увиденным Эшка, — а мы. Понимаешь? Мы долгое время думали, что настоящие только мы, потом начали признавать за настоящих местных, а на самом деле... — Я перевернул Тёмную Мать и надавил ей на диафрагму. Её тело содрогнулось, содержимое желудка упало в лужу Скверны и зашипело. — Мы копии, абсолютные копии, вплоть до ужина. Сосисок и макарон в данном случае. Нелюди здесь мы. Потому мы так легко отличаем друг друга. Потому нас считают...
— Мы считаем вас людьми, — оборвал меня Эшк. — Настоящими. Поверь, к любым чужакам было бы подобное отношение. А вы доказали, что вы настоящие люди, герои.
— И даже если мы и копии, что дальше-то? — презрительно спросил Репей. — Мы ходим, думаем. Существуем. Душа? А она вообще есть? Я не видел ни одной, а если ты в них веришь, то ты сам только что сказал о полной копии.
— Я видел души. И именно из-за наших копий здесь обосновался Гниющий — он планировал использовать энергию умерших игроков, но у него ничего не вышло, потому-то он и проиграл, не позавчера, а в тот момент, когда я забрал у него Лес трупов.
Репей выругался.
— По-твоему души — это сгустки негативной энергии, что остались после жизни какого-нибудь ублюдка, и после смерти хозяина превращаются в червепиявку, которая утилизируется в Сердце Тьмы? Ты про них? В жопу такие души. И вообще, в жопу души, раз уж ты считаешь, что в нас их нет, я в них всё равно вообще не верю. Я — атеист.
— Кто? — переспросил Эшк.
— Он не верит в бога.
— Но они же ходили по этой земле, это все знают...
Репей помахал рукой, прерывая Эшка, и устроившись на земле поудобней, осклабился.
— Давайте-ка я объясню свою позицию, тем более, она окончательно сформировалась именно сейчас. Я не верил в сверхъестественное. И продолжаю не верить. Наш мир жил по одним законам. Быть может потому, что из него выпили всю человеческую энергию, или он её недополучает... в общем, не важно. Здесь же всё это работает. И отметь, Доктор, здесь это сверхъестественным не считается. Сверхъестественное для этого мира — это электрическая плита. Здесь, думаю, никто спорить не будет.
Что же до богов, то бог — это, вроде, Создатель или какое-нибудь сверхумное существо. Что-то ни о каком Создателе я не слышал, этот мир, да и вообще вся Спираль, были и до Гаспа, и до Корда, и будет ещё очень долго, если ты его, конечно, не уничтожишь. А уж про сверхразумное... прости меня, Эшк, но что Гасп, что Корд — это обезумевшие уроды, сосредоточившие в своих руках энергию, получившие силу, благодаря которой отправляли миллионы людей на верную смерть в своих дрязгах. — Репей перевёл взгляд на меня. — В общем, никаких высших существ нет. Если же ты, Доктор, думаешь, что душа есть, и она выражается тем, что человек может стать чем-то вроде батарейки для местной Матрицы, то давай, докажи себе сам, что мы настоящие люди. Сделай их своими батарейками, как сделал бывших жителей того грёбаного болота или острова в кармане, я уже почти не помню твои бредни — пьяный был. Валяй, — он махнул рукой в сторону поля.
— Хочешь, чтобы наши погибшие товарищи стали источником моей силы?
— Конечно. Это очень злая игра по очень жестоким правилам, а значит, нам нужно самим быть жестокими. Не будешь же ты, убийца сотен, говорить, что остался тем же растерянным лишившимся памяти мальчишкой, что очнулся в безымянной деревеньке на севере? Возьми их силу, пока это не сделали другие. Пусть те, кто погибли по вине организаторов, помогут закопать их в землю. Давай, чего ты ждёшь? Им уже плевать, ты ведь не устроишь им вечные муки, как это делают жрецы. А мы сможем отомстить за их смерть.
Я опустил тело Тёмы обратно в Скверну и выбрался из могилы. Закатив глаза, я покинул этот мир и распростёр Крылья Тени над центром Белой Рощи.
Ответа долго ждать не пришлось. Земля закипела, поглощая и фильтруя Скверну из могил, скрыла тела погибших от глаз посторонних.
И я почувствовал бешеный водоворот силы, захлёстывающий все мои энергетические каналы.
Часть четвёртая. По худшему сценарию
Лето I
— Господин Палач, к тебе пришли, — сказал Хворост. Из приоткрытой двери торчала только его всколоченная борода. — Говорят, это срочно.
— Я же сказал...
— Я прекрасно помню, что ты сказал, поэтому и впускаю гостью. Ты сказал, что я могу впустить Свея, Репья или очень красивую женщину, которая скажет, что пришла сюда ради тебя. Она так и сказала.
Борода Хвороста исчезла, вместо неё в дверном проёме появилась Алая. На сей раз на ней было чудовищно, просто неестественно красивое белое платье, расшитое кружевами, жемчугом, бриллиантами, нитями из белого золота и свежими лилиями.
— Прямо королева эльфов, — буркнул я, угрюмо рассматривая глубокий вырез её платья.
— Королева эльфов по сравнению со мной — дурнушка низкого происхождения.
Алая уселась напротив меня, налила в свободный бокал вина и, выпив его в три глотка, вновь наполнила.
— Не стесняйся, господин Палач.
— Возможно, тебе нужно поучиться манерам у всяких дурнушек низкого происхождения.
— Манеры — шелуха. И откуда ты вообще знаешь, как ведут себя королевы эльфов? Я вот не знаю, потому что эльфов не существует, по крайней мере, в этом мире. — Алая улыбнулась так, что я уже приготовился падать на пол, умоляя её стать моей на веки, но слова, произнесённые абсолютно не вяжущимся с выражением лица тоном, меня отрезвили: — Ну что, обосрались вы, смертнички. В первую очередь — ты, господин Палач.
— Мы провели разведку боем... — принялся я брюзжать в обычной манере, но спутница Игрока меня сразу же оборвала:
— Это ты своим союзникам лапшу на уши вешай. Что собираетесь делать?
Я задумался, вспоминая происшедшее за последние два месяца.
Произошло-то, казалось бы, много чего, вот только тот самый воз из басни никуда особо не сдвинулся, да мы ещё и чуть не сломали ему обе оси.
Наше пришествие на запад было триумфальным. Мы вдохновлённо несли и игрокам, и героям, и местным мир, говорили о дружбе и общих целях, необходимости единым фронтом выступить против обезумевших жрецов. Заявили, что основываем своё государство аж из четырёх городов и прилегающих земель со Свеем во главе. Почти все игроки с запада, почувствовав в нас силу, присоединились к нам. Местные же с героями слушали нас, соглашались с нами, заверяли нас в вечной дружбе... А сами собирали манатки и уходили на восток. Через неделю на нашей земле не осталось ни одного героя — подавляющее большинство присягнуло Судье на верность, редкие единицы ушли на восток — царящая там анархия подходила им больше. Вслед за героями потянулись обычные войска и часть населения.
Потом мы поняли, что стараясь занять местность, которая больше всего подходила для ударов по жрецам, мы сами подвергались опасности. Четыре города было под нашим управлением — три в ряд на границе с центральными районами страны, четвёртый чуть севернее. На большую часть земель мы даже не претендовали, туда целенаправленно шла Судья, и её встречали с радостью (после уничтожения Культа народ начал верить в неё ещё больше), чего не сказать о нашем пришествии. Жрецы же не собирались смотреть на наш приход сквозь пальцы и предприняли несколько атак, которые мы, конечно, отразили, но...
Нам пришлось оставить один из городов — сил на его оборону не осталось, и тогда Судья предложила нам его охранять, конечно же, временно, пока мы не отодвинем границу соприкосновения с жрецами дальше на юг. Это нас устраивало. Под началом Свободного Унитарного Королевства Игроков (переименовать королевство собирались почти сразу, но Репей, который и предложил название, вписал его во все договоры с Судьёй) было три с половиной тысячи игроков, чего, учитывая усилившуюся со стороны жрецов агрессию, было недостаточно и на три города. Нет, городам-то хватило бы, а вот близлежащим территориям — нет. Мы не могли позволить жрецам утюжить ордами зомби деревни и хутора, пока сами отсиживаемся за городскими стенами. Вскоре мы бросили второй город. Судья со свойственными ей благородством и заботой о простых людях великодушно согласилась оборонять и его. Поразмыслив, мы предложили ей занять оборону и третьего города — мы не могли оставить простой народ без защиты: поля уже засеяны, дома восстановлены, очередного переселения многие могли бы просто не пережить. Мы же как раз планировали провести разведку боем, и скапливали силы на границе, тем более, сама Судья хотела в это же время отвоевать у жрецов ещё один город, чтобы вбить клин между центральной и восточной частями их земель, так мы бы смогли прессовать жрецов с двух сторон, и имели бы в случае неудачи какой-никакой форпост на их земле. В итоге на бумаге за нами было четыре города, а на практике — один, да ещё крупный замок поблизости, где расположилось аж полторы тысячи человек.
