— Так что насчет чая? — не особо, вроде бы, обратив внимание на Вову, Стас вопросительно кивнул в ее сторону.
— Прости, не выйдет, Стас. Мне идти надо, — Агния покачала головой. — До свидания, — добавила она, когда Вова, с прозрачным намеком, ухватил ее за руку и потащил к гардеробу.
— Ага, давай, пока, — наклонив голову к плечу, Стас смотрел ей вслед.
— Это что за хмырь? — стоило им отойти метров на пять, не особо таясь, поинтересовался Вова, со звоном хлопнув номерком о деревянную стойку гардероба.
— Ну, — Агния даже растерялась. — Я даже не очень знаю. Видела его пару раз в консерватории. Вот, случайно встретились сейчас, поговорили, — она пожала плечами, ожидая, пока немолодая гардеробщица принесет ее куртку.
— Пристает? — деловито поинтересовался Вова с такими нотками в голосе, которые заставили Агнию настороженно вскинуться.
— Нет, просто поговорили, ты что?
— Ну, смотри, говори, если что. А то, знаешь, что на уме у студентов этих, — с таким "знанием дела" заявил Вова. — Лучше сразу на место ставить, а не ждать неприятностей, когда лезть начнет.
— Вов, ты что? — Агния даже моргнула. — Я просто поговорила с человеком. Какие неприятности? И не лезет он ко мне. И ножом куртку не рвет, кстати, — намекнула она слишком уж "умному" охраннику. — Просто тема общая была, вот и поговорили, — Агния резко застегнула "молнию" на куртке, где сбоку, пусть и спрятанный, но виднелся шов.
Вова смутился.
— Ну, ладно, ну че ты напоминаешь? Думаешь, мне Боров мало рыло начистил за то? Я ж не знал, что ты — наш человек. Проехали, а? — тут же пошел он "на мировую".
Агния только улыбнулась. И постаралась незаметно сглотнуть, стараясь смочить пересохшее горло.
— Ладно, пошли, Вов. Забыли, — согласилась она. — А куда идем, кстати? Домой? — поинтересовалась она, выходя на крыльцо.
— Не, — с сожалением вздохнул Вова. — Жаль, у меня для тебя такой сюрприз есть, закачаешься! — он даже губы выпятил и с важным видом покачал головой. — Мы теперь с тобой — не пешеходы, Агния. У нас теперь "колеса" есть, во! — Вова махнул указательным пальцем перед ее лицом. — Но не сегодня. Тебя Боруцкий сам заберет, поговорить с тобой хочет. На парковке ждет.
Новость о том, что Вячеслав ждет ее на парковке, вытеснила все остальные мысли и новости. Агния даже не вникла и не уточнила, о чем Вова говорил, упоминая колеса. Вместо этого она удивленно глянула на друга, недоумевая, почему Вячеслав ей не позвонил. Ясно, что сам он просто так являться в консерваторию не будет. Но зачем Вову гонять? Что Агния сама не вышла бы, если бы он ей позвонил?
Но тут они завернули за угол здания, и в самом краю парковки Агния увидела знакомый внедорожник (в марках машин она никогда особо не разбиралась, различая их в основном по габаритам). Все вопросы тут же исчезли, и осталась только радость, что она сейчас его увидит. Радость такая сильная, что пришлось уткнуться глазами в тающий под ногами снег и вонзить ногти в ладони, чтобы как-то скрыть свой восторг от Вовы и не дать ему ничего заподозрить. А вот замедлить шаг она не смогла даже несмотря на слабость. И уже через несколько минут добралась до машины.
Вова, махнув ей, свернул в сторону автомобиля, припаркованного рядом. Но Агния не оборачивалась, чтобы тот рассмотреть, торопилась. Правда, по непонятной для себя причине, видно из-за "потери" крови или уж очень маскируясь на уровне подсознания, отчего-то открыла заднюю дверь и только сев, вспомнила, что в последний раз, когда ехала на этом сидении — Боруцкий ее ругал. Впрочем, в приметы Агния особо не верила. И едва захлопнув двери, наклонилась вперед, перегнувшись через спинку переднего сиденья, обняла Вячеслава за шею:
— Привет, — тихо, испытывая блаженство, прошептала она, прижавшись щекой к его затылку. — Что случилось?
Он не ответил. Поднял ладонь и обхватил ее скрещенные запястья, с нажимом погладил холодные пальцы, пройдясь рукой вверх-вниз, словно согревал ее ладони. Но все молча, только тяжело глянул на Агнию через зеркало заднего вида, так, что ей даже стало немного страшно:
— Вячеслав? — неуверенно переспросила Агния, попытавшись отстраниться, чтобы заглянуть ему в глаза напрямую.
Но он не отпустил ее рук. Вместо этого развел их и без всякого объяснения методично закатил один рукав, вместе со свитером, а потом второй. Агния замерла, почему-то испугавшись. И настороженно следила за его действиями, но не решалась больше что-то спрашивать. Вот, будто он точно знал, где она сегодня была и что сделала. Хотя, откуда? А Боруцкий ругнулся, когда увидел маленькую точку прокола в правой локтевой впадинке и повернулся к Агнии всем телом, смотря совсем сурово:
— И какого хрена ты это сделала, объясни мне, Бусинка?
— Вячек? — она наклонилась между передними сиденьями, хоть он так и не отпустил ее рук. И ясно, что неудобно было малышке. А все равно полезла, лишь бы ему в глаза глянуть. — Ты сердишься?
У него в затылке застучало от интонации ее голоса. Точно там, где она всего секунду назад прижималась щекой.
Он сердился. Да. И бесился. До этого самого момента. Пока ее голос не услышал. Со всей этой настороженностью, страхом. И все, как отрезало. Как он мог дальше сердиться, если слышал страх? Если знал, чего его девочка сейчас боится?
Не оправдать, разочаровать, подвести... его.
Блин. Не успел толком ничего сказать, а уже наворотил.
Вячеслав тихо ругнулся и медленно втянул воздух через нос.
Он понимал, что слишком на нее давит. Ей всего шестнадцать, ну, семнадцать через три месяца стукнет, а он? Сходу налетел и ни одного послабления за эти две недели, ни одной минуты не дал, чтобы его девочка могла хоть продохнуть. Прессовал, опасаясь отступить хоть на сантиметр и что-то потерять, не углядеть. Просто, из рук выпустить боялся. И понимал вроде, что ей непросто при таком напряге, а сбросить обороты не выходило. Надо было дать ей хоть пару дней за это время, чтобы Бусинка посидела одна, обдумала все, как-то расслабилась. А он не выдерживал. Даже решая не ехать к ней, все равно срывался с места в последний момент. И ведь не потому, что пах прижимало. Зачастую, он приезжал, когда она уже спала, и иногда по несколько часов сидел на стуле в ее комнате, глядя, как малышка хмурит брови или улыбается во сне. Или курил на кухне. А потом все-таки шел и устраивался рядом с ней на этом долбанном старом диване. И остаток ночи пытался уснуть, все еще вскидываясь от каждого ее сонного вздоха. А ведь кайф ловил от этого. И продолжал приезжать и приучать себя к тому, как она спит рядом. Зачем, спрашивается?
А вот надо было. Надо.
И еще кучу всего "надо". Ему то позарез требовалось в эту же секунду точно узнать: ела ли она сегодня и что? И он "впадал в маразм" по словам Федота, привозя ей полные пакеты с едой из ресторана. Ведь видел же, как она на себя бабки зажимала. И сидел потом, следил, чтобы Бусинка это съедала. То срочно хотел выяснить: почему отказалась идти куда-то с однокурсниками своими, передумав в последнюю минуту, о чем ему Лысый докладывал. То чем она занималась, просидев весь этот вечер дома, когда про ресторан он больше разговор не заводил, стараясь перестраховаться, уберечь малышку. Хотя, наверное, стоило просто этот вопрос прояснить окончательно, чтобы убрать все непонятки. Может тогда она и деньги брать начнет, что Боров ей оставлял? Он-то видел, что за эти пару дней из стопки ни одна купюра не исчезла.
А теперь вот, кровь сдавать поперлась. О чем она думала только, кто б ему расталдычил? Зачем? У нее этой крови че, много, что ли? Лишняя есть?
— Вячек?
Бусинка совсем сжалась, он руками почувствовал, как она дернулась. Видно из-за его молчания извела себя еще какими-то придумками.
— Не сержусь, — шумно выдохнув, он прижался ртом к ее коже, целуя локтевую впадинку, где виднелся след укола. — Не сержусь я, Бусинка, — повернув ключ, он тронул машину с места, продолжая поглаживать ее руки, все еще обнимающие его шею. — Ты мне только объясни внятно, какого хрена ты кровь поперлась сдавать? Потому как я ни одной вразумительной причины не вижу, — Вячеслав все-таки не сумел до конца придушить раздражение в голосе.
— Так вышло, — малышка снова прижалась щекой к его затылку.
Блин, у него так выдержки не хватит. Бросит руль и примется ее целовать. Зря он двинулся с места.
— Как это — вышло? — сипло передернул он. — Шла мимо, решила зайти? — Вячеслав хмыкнул. — Я чего-то не помню, чтобы утром, жалуясь на нудность пар по итальянскому, ты упоминала, что собираешься кровь сдавать. Ты че, ради бабок на это пошла? — прищурившись, он глянул на нее через зеркало, понимая, что опять заводится.
— Нет! Вячеслав, я действительно не собиралась, и не думала. И деньги... Ну какие там деньги? Сомневаюсь, что так заработать можно, — она даже слабо улыбнулась, потерлась щекой об его шею. — Не сердись, пожалуйста.
Он не удержался, скупо улыбнулся, но от требовательного тона не отказался:
— Не сержусь, сказал же. Но и объяснения пока не услышал.
— У меня однокурсница пошла сдавать, Аня, — немного торопливо принялась говорить малышка. — Меня попросила с ней сходить, в качестве поддержки. Ну а там, знаешь, все эти призывы спасти чью-то жизнь. И медсестра... В общем, они и меня уговорили, — она уставилась в пол, пряча глаза от его взгляда.
— Ну, твою ж ма...! — он хлопнул по рулю от досады. — Ну что ж ты у меня такая жалостливая, а? Или у тебя кровь лишняя, себе много? Какого хрена ты кого-то жалеешь? Тебя хоть раз кто-то пожалел, Бусинка? — все-таки припарковавшись у бровки, пользуясь тем, что на бульваре почти не было движения, он развернулся к ней всем телом.
Обхватил руками ее лицо и запрокинул, заставив смотреть на него. А может просто хотел ее коснуться так, что сил терпеть больше не было.
— Ты, — с робкой улыбкой выдохнула Бусинка, даже прижмурившись чуть-чуть. Будто грелась от тепла его рук.
— Что я? — он как-то потерял нить разговора, гладя большими пальцами щеки малышки.
— Ты пожалел, — выдохнула Бусинка. — И там же немного крови взяли...
Он тихо ругнулся, притянул ее, прижав к себе, практически усадив на колени:
— Дурочка моя, — Боров даже хмыкнул, коснулся губами ее виска, зарылся пальцами в волосы, растрепывая косу. — Ты реально думаешь, что я тебя жалею? — Вячеслав хмыкнул, видя некоторую растерянность в ее глазах. Покачал головой, дивясь, как она до такой мысли дошла. — Плохо, видно, жалею, малышка, если ты кровь сдавать шляешься, — он с жадностью прижался к ее губам, наконец-то целуя.
С утра прошло слишком много времени, если судить по тому, как он по Бусинке в своих руках изголодался. Увезти бы ее сейчас домой и самому с ней остаться. Даже не лезть, просто на колени усадить и держать бы так, целуя. Только времени не было. У него через час встреча в ресторане.
— Ладно, забыли, — со вздохом отстранившись от ее губ, Вячеслав прижал растрепанную голову малышки к своему плечу. — Но еще раз узнаю, что ты такое вытворила — выпорю, усекла?
— А как ты узнал? — вместо того, чтоб покорно кивнуть, вдруг спросила Бусинка. Даже нахмурилась. Грозная такая, просто "ух".
— Ты реально думала, что я тебя без охраны оставлю, малышка? — усмехнулся Вячеслав ее "суровости". Достал телефон. — Тебя Лысый теперь все время пасет, так, на всякий, чтоб не случилось ничего.
— Вова за мной следит? — она нахмурилась еще больше, глядя на него снизу вверх.
— Охраняет, — поправил Боров, продолжая перебирать ее волосы и ждать, пока Леха ответит на звонок.
— Вячек, — судя по всему, она была с чем-то не согласна.
Но он прижал палец к ее губам, услышав в трубке:
— Да? Слава?
— Леха, здоров. Скажи мне, как спец в этом, у меня тут дите кровь сдавать поперлось с какого-то испугу, людям помогать. Чего мне теперь с этим делать? Надо что-то давать? Витамины какие-то? — Агния снова попыталась вмешаться, и Боров покачал головой, глянув на нее с предостережением.
Малышка надула губы, он это ладонью ощутил и улыбнулся против воли.
— О, а кто это у тебя волонтером заделалася, раньше ты жалостливых пацанов не брал к себе, вроде. Стареешь, Боров, — усмехнулся Леха. — Че, много выкачали?
— Без понятия, — проигнорировав его шутку, заметил Вячеслав. — И это не парень, девчонка.
— Ну, девчонка — проще, они по жизни к кровопотерям терпимей, — заметил врач уже с другими интонациями в голосе, явно любопытствуя. Но не углублялся, не первый год с ним работал, видно докумекал, что развивать тему не надо. Леха с ними повязан был давно и такими делами, которые никакому врачу в свете закона ничего хорошего не сулили. Так что не подставит, это ясно. Но лучше перестраховаться. — Сколько лет дитю-то?
— Шестнадцать, — Вячеславу стало совсем весело от того, какую гримасу скривила девчонка. Но промолчала. Ясно, что семнадцать было бы ближе к истине, но он хотел перестраховаться. Мало ли, может тут и год значение имеет?
— Да ничего страшного, это даже полезно, если не часто, — хмыкнул Леха. — Она поела после этого?
— Ты ела? — отодвинув трубку от уха, спросил он у Бусинки.
Она моргнула и с виноватым видом покачала головой.
— Ё...-п-т! — надеясь, что она по взгляду поняла, что он думает о ее действиях, Боров вновь прижал мобилу к уху. — Нет, не ела, — буркнул он Лехе.
— Ну, пусть поест нормально, мясо дай, чаю сладкого. Можно грамм тридцать вина красного, если родители не запретят. И все. Жить дите будет, — весело заключил Алексей.
— Ладно, понял, — Боров отключился.
Спрятал телефон и посмотрел на свою малышку:
— Поехали, Бусинка, накормим тебя. Да и меня в ресторане скоро люди будут ждать, — решил он, снова скользнув губами по ее виску.
Он переоделся с утра. Темно-синяя рубашка, с расстегнутым воротом, брюки. Пиджак и галстук, небрежно отброшенные на соседнее сиденье. Она знала, что ему не особо нравилось такое носить. Как и дорогие часы, которые сейчас виднелись под манжетой сорочки. А все равно, Вячек очень нравился Агнии в таком виде.
Потому, что он сейчас таким выглядел... Ну, не зная, чем он занимается, наверное, никто и не подумал бы про него ничего плохого. Наоборот, солидный бизнесмен. Даже взгляд казался не таким страшным... Хотя, она лукавила. На нее он уже давным-давно тем своим "темным" взглядом не смотрел, так что, не узнаешь, так ли и другие его воспринимают, как она.
Отвернувшись к окну, Агния откинулась на спинку кожаного сидения.
Видно Вячеслав заезжал к себе после того, как ее утром в консерваторию отвез. Агния за эти две недели один раз была в квартире Вячеслава, и то, "проездом", так сказать, буквально на минуту в коридор заглянула, пока Вячек что-то брал. Даже не рассмотрела толком ничего, слишком они тогда торопились.
Наверное, он и сейчас ехал с какой-то встречи, раз так одет. И предупреждал ее, что будет сегодня занят, потому она и разволновалась так, когда Вова сказал, что надо уезжать. Мало ли, что "дела" Боруцкого могли под собой подразумевать? Но все равно ведь, приехал к ней.
