— Злата, зайди ко мне ненадолго, — попросил Елагин.
Она пришла в свою комнату, где ее ждал Игорь, минут через тридцать. Он сразу увидел, что у нее не самое радужное настроение.
— Извини, папу, он не очень хорошо чувствует себя, поэтому он не будет с тобой сейчас больше общаться. Ему тяжело дался перелет.
— Я понимаю, — сказал Игорь. — Эрнесту Викторовичу надо отдыхать.
— Да, — согласилась Злата. И выжидающе посмотрела на Игоря.
Он понял ее невысказанный вопрос.
— Злата, — сказал он, — мне лучше уехать. Прямо сейчас. Втроем нам будет тут неуютно.
Злата молчала. Ее лицо стало очень бледным.
— Если ты принял решение, то уезжай, — отчужденным голосом произнесла она. — Кстати, ты не рассказал, как прошла конференция?
Последующие десять минут Игорь рассказывал о конференции. Злата внимательно слушала, даже задавала вопросы, и все же ему казалось, что мысли, а может, скорее ее чувства, были заняты чем-то другим.
— Я очень рада, что все прошло хорошо, — произнесла Злата. Она встала, подошла к Игорю и стала целовать его в губы.
Они страстно целовались, но при этом Игоря не оставляло ощущение, что эти поцелуи ничего не меняют.
Злата снова села на стул.
— Злата, я пойду, — сказал Игорь.
— Ты все же решил уйти?
— Так будет лучше. Надеюсь, это временно.
— Я тоже надеюсь.
— Попрощаюсь с Эрнестом Викторовичем.
— А я пока соберу твои вещи.
Только теперь до Игоря дошло, что, несмотря на то, что он принял решение выехать из квартиры, он совсем не подумал, что нужно собрать вещи.
— Спасибо, Злата, — поблагодарил он.
Игорь постучался в кабинет Елагина. Получив разрешение войти, толкнул дверь. Профессор сидел за столом и что-то читал.
— Да, Игорь, слушаю тебя.
— Эрнест Викторович, я решил уехать.
Какое-то время Елагин сидел молча.
— И где собираешься жить?
— Там же, где жил, в общежитие, больше негде.
— Если решил, езжай, — сказал Елагин. — А я завтра поеду на кафедру. Посмотрю воочию, что там творится. Потом, может быть, поговорим.
Елагин снова замолчал, и Игорь понял, что разговор окончен.
— До свидания, Эрнест Викторович, спасибо вам за все, — попрощался он.
— До свидания, Игорь. Уверен, мы скоро снова увидимся.
Игорь вернулся в комнату Златы.
— Можно ехать, — произнес он.
Злата быстро встала со стула и обняла Игоря.
— Я люблю тебя, — прошептала она. На ее глазах появились слезы.
— Я тоже тебя очень люблю, — ответил он, вытирая рукой ее влагу с глаз. — Злата, ничего же страшного не происходит, мы будем видеться каждый день. Или почти каждый.
— Обязательно, — кивнула она головой. — Пойдем, я тебя провожу до двери.
У входной двери они снова поцеловались, затем Игорь открыл дверь и вышел за порог. Дверь за ним затворилась. Несколько секунд он стоял неподвижно, а затем вызвал лифт.
49.
Было время, когда Игорь с радостью возвращался в свою комнатку в общежитии. В ней его ждали близкие друзья, с которыми он мог обсуждать любую тему. Для разговоров им нередко не хватало целого вечера и приходилось отнимать часы у сна. Но никто из них об этом не жалел, хотя недосып был частным их спутником.
Но после того, как он уехал жить к Злате, все изменилось. Дружбы больше было, да и Игорь несколько отвык от спартанских условий студенческого быта. И сейчас он с тяжелым сердцем направлялся в общежитие.
Вениамин и Андрей были в комнате. Игорь поздоровался и молча прошел к своей койке. Те удивленно наблюдали за ним.
Первым, как всегда начал Стахеев.
— Это у нас что, можно узнать? Пришествие Христа народу, возвращение блудного сына? Или еще неизвестный нам вариант?
— Вернулся Эрнест Викторович, и я решил, что мне лучше съехать из их квартиры, — пояснил Игорь.
— Тебя выгнули?
— Никто меня не выгонял, но Елагин выглядит неважно. Мне кажется, что у него плохо со здоровьем. Я решил, что я там лишний. Ему надо побыть с дочерью.
— Что же такое случилось с Елагиным? — поинтересовался Вениамин.
Игорь задумался, ответить на этот вопрос было не так-то просто.
— У меня такое чувство, что он корит себя за отступничество.
— Отступничество? — удивился сын раввина. — И в чем оно?
— Насколько я понимаю, он считает, что без боя сдал кафедру нынешнему декану, Радугину и другим из этой братии, которые с ними пришли. Он не может себе это простить.
— Напрасно, — пожал плечами Вениамин. — Сейчас на кафедре стало интересней, будто свежий ветер подул.
— А раньше свежего ветра не было? — спросил Игорь.
— Раньше мы копались в каких-то вещах, которые никогда не воплотятся. Не спорю, это было и полезно, и интересно, но что делать с этим, никто не знал. Нельзя же всю жизнь посвящать тому, что никогда не пригодится.
— Ты имеешь в виду Елагина и его лекции о Плотине?
Вениамин ответил после короткой заминки.
— И его и лекции.
— А еще кого?
Вениамин посмотрел на Игоря.
— Тебя.
— Вот как! — воскликнул Игорь. Слова Вениамина показались ему неожиданными и в чем-то оскорбительными.
— Если будешь заниматься Плотином, то так и останешься ни с чем. В лучшем случае станешь преподавать философию в каком-нибудь провинциальном вузе. Хотя и в этом не уверен.
Игорь ощутил растерянность, он почувствовал, что никак не может найти аргументы для возражения Вениамину.
— Андрей, ты тоже так думаешь? — обратился он к Стахееву.
Тот поднял руки.
— Меня не спрашивай. Я тебе говорил: сдаю экзамены и навсегда завязываю с философией — с меня ее на всю оставшуюся жизнь хватит. Считайте отныне меня журналистом. — Стахеев на мгновение замолчал. — А что касается твоего Елагина, то ничем хорошим он не кончит. Либо он уйдет сам, либо его сожрут. Если увидишь еще Эрнеста Викторовича, посоветуй ему бежать. И чем раньше и чем дальше, тем лучше.
— Андрюша, но мы не можем отдать этим людям наш факультет.
— Они его уже захватили, — пожал плечами будущий журналист. — Вот и Венька в качестве приза прихватили с собой, — кивнул он она сына раввина. — Вот увидишь, и тебя тоже.
— Ну, уж нет! — решительно отверг такую перспективу Игорь.
— Прихватят, прихватят, — продолжил Стахеев. — Деваться тебе все равно некуда. Или купят. Я для одного издания в качестве пробного задания провожу расследование: сколько людей, которые выступали противниками нынешнего режима, перешли на его сторону? Даже не представляешь, как их много. Их либо купили, либо запугали.
— Это еще ничего не значит, — не согласился Игорь.
Стахеев пожал плечами.
— Я тебя предупредил, а ты уж как хочешь. Не знаю, как вам, а мне пора на боковую.
Андрей демонстративно лег и накрылся пледом. Игорь посмотрел на Вениамина, тот повторил маневр Стахеева. Он понял, что разговор окончен, никого согласия между ними больше не будет. Они отныне не просто чужие, а оказались по разным сторонам баррикад. В этой ситуации ему остается только одно — тоже лечь спать.
50.
После неудачной встрече с сыном, Татьяна ощутила вокруг себя гнетущую пустоту. Она вдруг остро почувствовала, что рядом никого нет. Муж лежит в коме, да если бы и не лежал, разница была бы не столь и велика.
Теперь она понимает, насколько они отчуждены друг от друга. Для души, ума и тела у него есть другая женщина, и она, Татьяна, ему больше не нужна. Сын живет своей жизнью, и ему нет дела ни до отца, ни до матери. Положиться на него она не может, к тому же скоро Виталий уедет за границу. И те остатки соединительных нитей, которые еще их связывают, окончательно порвутся.
Да, есть несколько подруг, но не особенно близких. Точнее, когда-то они были близкими, но после того, как она вышла замуж за Игоря, то как-то само собой получилось, что стала отдаляться от них. И теперь общается с ними редко и отстраненно. Изменить же ситуацию не представляется возможным, по крайней, мере, она не знает, как это сделать. И, как ни странно, не очень-то и хочет.
Есть еще много знакомых; как супруга губернатора она все же первая леди области. Но после того, как Игорь впал в кому, они резко сократили общение с ней.
Помимо того, что вокруг нее почти не осталось близких людей, ей еще элементарно нечем заняться. Много лет она не работает, вернее, работает женой своего мужа. Но это весьма специфическая профессия и, как показывает практика, не гарантирует постоянной занятости. А если Игорь не выберется из комы, то она потеряет и эту должность. Впрочем, то же самое случится, если он придет в себя, но затем уйдет от нее к Турчиной. И чем она тогда займется?
Когда-то она работала в институте мировой литературы, занималась французскими писателями девятнадцатого столетия. Писала на эту тему, по оценку некоторых, неплохие статьи. Но затем без большого сожаления рассталась с этим занятием, посчитав, что только быть женой и интересней, и перспективней. Так много лет и было, но теперь все кардинально изменилось. Ее не отпускает ощущение, что она стоит перед высокой стеной, которая ее никуда не пускает. По крайней мере, такой образ у нее постоянно маячит перед глазами.
Что же остается в остатке? Когда Татьяна задавала себе этот вопрос, то неожиданно для себя в голове то и дело всплывало имя Виолетты Турчиной. Разумеется, кроме ненависти она не может ничего иного испытывать к своей сопернице, но если с кем-то она и в состоянии говорить по душам, так это только с ней. Это выглядит, как самый настоящий парадокс, но парадокс не означает, что это невозможно. Наоборот, в этом странном противоречии заключено некое внутреннее единство, которое объединяет все те вихревые потоки, которые бушуют внутри нее.
У Татьяны снова появилось желание увидеть Турчину. Причем, сейчас ей хотелось посмотреть на внутреннюю сторону жизни актрисы. Где, в какой обстановке она живет, чем занимается в повседневной жизни, как проводит свой досуг.
Татьяна сама не понимала, зачем ей это нужно, чего она узнает и поймет, если увидит все это своими глазами? Но желание не пропадало, наоборот, нарастало, как звук приближающего поезда. И, наконец, она решилась.
Татьяна прекрасно сознавала, что приходить к человеку домой без предупреждения — это моветон. В их среде такое не допускалось. Но она имеет на это право; эта актриса без ее дозволения вторглась в их жизнь, оттеснила ее на обочину, заняла ее место в кровати и в душе мужа. Когда Виолетта так поступала, она задумывалась, что будет испытывать жена ее любовника? Разумеется, нет, ей было на это глубоко наплевать. Так почему она, Татьяна, в отношении этой женщины должна соблюдать какие-то политесы. Как с ней поступили, так и она поступит.
И все же приближаясь к дому актрисы, Татьяна чувствовала некоторое смущение. Все-таки она не привыкла себе так вести. По своему статусу она все-таки гранд-дама, а не какая-нибудь хабалка; годы пребывания в высшем обществе сформировали у нее определенный внутренний кодекс поведения. И сейчас она понимала, что грубо его нарушает. Может быть, впервые за многие годы. Но с другой стороны ситуация для нее необычная, в таком положении она еще никогда не находилась. К тому же ее неудержимо несло туда, где жила Турчина.
Татьяна отправилась в гости на служебной машине. Но попросила водителя высадить ее за квартал до нужного ей места. Когда она увидела дом, в котором жила ее соперница, то почувствовала некий позитивный прилив энергии. Это была стандартная панелька в далеко не самом престижном районе города. В таких домах обычно обитали, может, и не самая большая беднота, но преимущественно люди со скромным достатком. Хотя бы в этом компоненте у нее, Татьяны, есть преимущество. Причем, немалое.
Она надавила на кнопку звонка, дверь почти сразу отворилась, и перед ней предстала Турчина. К такому ее образу она не привыкла: молодая женщина была в домашнем халате, довольно невзрачном и как показалось гостье, сильно застиранном. Обычно волосы Виолетты были всегда тщательно уложены, сейчас же они в беспорядке топорщились на голове. К тому же без макияжа ее ослепительная красота ослепляла уже не столько ярко. И все же даже в таком виде она была очень привлекательной. Природа всегда проступает сквозь любые препятствия, не без некоторой горечи констатировала Татьяна.
— Татьяна Евгеньевна? — изумилась хозяйка квартиры. — Что-то случилось с Игорем Теодоровичем?
Татьяна видела, что актриса сильно напугана.
— Успокойтесь, ничего не случилось, как было, все так и есть.
На лице Турчиной отразилось облегчение.
— А я испугалась. — Виолетта вдруг удивленно взглянула на нежданную гостью. — Тогда не понимаю, что вас привело ко мне?
— Захотелось вас увидеть, вот и явилась. — Татьяна с самого начала решила, что не станет извиняться за то, что пришла в гости без приглашения. Наоборот, определенная наглость в ее поведение пойдет только на пользу.
— Захотели увидеть... — Турчина все еще находилась в состоянии недоумения. — Коли так, заходите. Только предупреждаю, у меня не совсем прибрано, я вас не ждала.
— И не парьтесь, — нарочито беззаботно махнула Татьяна рукой. — Это даже к лучшему.
— К лучшему? — в очередной раз удивилась Виолетта. — А можно узнать, в чем тут лучшее?
Но Татьяна решила не отвечать на этот вопрос, пусть немного помучается недоумением. Так даже интересней.
— Так я могу войти, Виолетта?
— Да, конечно, входите. — Турчина сделала несколько шагов назад, и Татьяна шагнула в образовавшийся проход.
Татьяна бесцеремонно обошла квартиру и осталась довольно увиденным. Это была двухкомнатная маломерка, в среднем состоянии — ремонт бы тут явно не помешал. Мебель была неплохая, но достаточно дешевая — опытный взгляд жены губернатора сразу же определил ее ценовую категорию. Да, живет эта актриса не слишком обеспечено и комфортно, сделала она вывод после короткой экскурсии.
— А где ваш супруг? Я давно хочу с ним познакомиться, — поинтересовалась Татьяна.
— Мы разъехались, он живет в другом месте. На следующий недели у нас развод.
— Да, да, вы говорили про развод. Я принесла торт, может быть, выпьем чаю, — предложила гостья. Торт Татьяна купила самый дорогой из всех, которые продавались в магазине. Ей хотелось продемонстрировать свои возможности.
— Конечно, выпьем, — согласилась Турчина. — Вы посидите здесь, а я займусь чаем.
Виолетта исчезла в кухне, а Татьяна присела на диван. Ее внимание привлекли две книги на журнальном столике. Она придвинула их к себе.
Первая оказалась "Эннеады". Татьяна припомнила, что так называется произведение Плотина. Она с раздражением отодвинула книгу от себя — опять этот проклятый философ.
Вторая книга была сборником пьес Лопе де Вега. Пожалуй, на эту стоит обратить внимание.
Вошла хозяйка дома, несся на подносе чашки с чаем и блюдечки с кусками торта.
— Я нашла у вас на столе сборник пьес Лопе де Вега. Наверное, он тут появился не случайно? — спросила Татьяна.
— Я придерживаюсь мнения, что в доме не должно быть случайных книг. В театре собираются ставить пьесу: "Собака на сене". Я буду играть Диану. Это моя по-настоящему первая главная роль.
