— Что вы имеете в виду?
— Вот это, — просто сказал он, и его карие глаза внезапно стали темно-красными и сверкнули.
— Ого!
Я отпрянул в изумлении. Наверное, мне тоже следовало бы испугаться до смерти, но я не испугался. Наверное, потому, что последние пару дней он казался таким нормальным. А может, потому, что он мне очень нравился.
— Я заметил, что вы не стремитесь к успеху, — продолжил он через минуту.
— По крайней мере, пока, — сказал я немного осторожно, и он усмехнулся. Затем сияние исчезло, и его глаза снова стали карими, как будто он щелкнул выключателем.
— Кто вы такой на самом деле? — спросил я.
— Ниназу подойдет, — сказал он мне. — Когда-то давно меня действительно так звали. Но в ответ на то, о чем, думаю, вы спрашивали на самом деле, да, я тот парень, который может купить вашу душу, дав вам все, что я описал выше. Все это, Лазарус.
— За мою душу?
— Да. — Он прислонился к перилам заднего крыльца.
— И что же, собственно, такое душа? — спросил я. — Люди часто употребляют это слово. Но что оно на самом деле означает?
— Я не удивлен, что вы немного озадачены этим. Когда-то она была у всех, и, если уж на то пошло, это признавалось всеми. Но сегодня? В двадцать первом веке? — Он покачал головой. — Боюсь, это не слишком богатые охотничьи угодья для надлежащего питания души. Похоже, большинство людей забыли, что она у них все еще есть. — Мне показалось, что его слова прозвучали удивительно рационально. — Но, отвечая на ваш вопрос, именно души делают смертных теми, кто они есть. Хорошее, плохое, безразличное — все это, в конце концов, возвращается в душу. Как уже сказано, при обычных обстоятельствах я был бы не в состоянии сделать предложение в обмен на вашу душу, но поскольку вы даже не помните, кем были раньше или чем вы, возможно, занимались, она, можно сказать, находится в первозданном состоянии. И вы мне нравитесь. Итак, я готов сделать предложение за нее.
— И что будет с ней после моей смерти?
— Я заберу ее, — просто сказал он. — Отправлю вас в загробный мир.
— В Ад?
— В некотором роде. Не похоже, что это было бы именно то, о чем вы сейчас думаете. О, это был бы не Рай, но, по моему личному — и, возможно, несколько предвзятому — мнению, Рай — это тоже не все, что о нем думают.
— Вы же понимаете, что это, должно быть, один из самых... странных разговоров в моей жизни, верно? — спросил я.
— О, поверьте мне! За эти годы у меня было немало подобных случаев. Возможно, не совсем таких, как сейчас, если вдуматься. Я имею в виду, что не так уж часто встречается такая древняя душа, как у вас.
— Думаю, что нет.
Я нахмурился, глядя на него, и, к своему удивлению, обнаружил, что на самом деле отношусь ко всему этому странному разговору серьезно. И что я не паниковал. Если уж на то пошло, я не собирался автоматически списывать это со счетов!
— Итак, позвольте мне прояснить ситуацию. Никаких вечных мучений?
— Нет, — сказал он. — Хотя, должен признаться, вы бы провели вечность в Аду, вы же понимаете. — Он пожал плечами. — Боюсь, эта часть не подлежит обсуждению. Но Ад не обязательно должен быть таким уж ужасным. И, по крайней мере, так вы сможете оставить о себе хорошие воспоминания.
— Это было бы неплохо, — сказал я немного задумчиво.
— Понимаю, что все это было для вас довольно неожиданно... — сказал он. — И последнее, что вам следует делать, это спешить с соглашением, подобным этому. Итак, думаю, что вам нужно пойти домой и подумать об этом. Мы еще не закончили с уборкой двора, — он коротко и озорно улыбнулся, — так что у вас есть отличная причина прийти завтра, что бы вы ни решили. И в любом случае, никаких обид с моей стороны. Как я уже сказал, вы мне нравитесь, и я не придерживаюсь системы квот или чего-то подобного. Если уж на то пошло, я, возможно, не самый беспристрастный судья в отношении того, насколько плохи или хороши дела в Аду, и вам, вероятно, тоже следует иметь это в виду. Итак, что вы скажете, если сядете на свой автобус, а потом вернетесь завтра утром и дадите мне свой ответ? Или вообще не возвратитесь, что, я полагаю, само по себе было бы ответом.
— Я... подумаю об этом, — сказал я ему и, даже произнося это, понял, что действительно вернусь. Что, наверное, было во многих отношениях самым странным из всего происходящего.
Я действительно думал об этом в тот вечер — после того, как снова съел фасоль и хот-доги. Я думал об этом долго, упорно и, к моему нескончаемому удивлению, серьезно. Думал об этом так, как будто это было реальное решение. Были моменты, когда я испытывал искушение не делать этого. Когда испытывал искушение думать о Ниназу как об особенно привлекательном сумасшедшем. Но потом вспомнил его горящие красные глаза и то, как искренне он убеждал меня подумать о последствиях его предложения.
Должен сказать, что именно это стремление к тщательному анализу показалось мне самой странной частью всего происходящего... после того, как я обнаружил, что Рай и Ад действительно существуют. Ничто из существующих популярных представлений, о которых я знал — и которые помнил — не наводило на мысль, что агент-вербовщик Ада должен быть таким внешне приятным парнем или убеждать своих потенциальных клиентов так тщательно обдумывать цену. Я предположил, что человек в его положении, вероятно, был бы способен притвориться настоящим принцем, и если бы он пробыл на свете так долго, как, казалось, предполагал, у него наверняка было достаточно времени, чтобы отточить свое мастерство. И все же, почему-то я не думал, что он притворялся. Может, он и сумасшедший, но не притворялся тем, кем на самом деле себя не считал.
И потом, эти глаза...
— Хорошо, — сказал я на следующее утро. — Я думал об этом. И пришел к выводу, что вы, вероятно, тот, за кого себя выдаете. Или, во всяком случае, вы, безусловно, верите, что вы такой.
— И что я могу дать вам то, что обещал?
— Да. Или, опять же, вы, по крайней мере, искренне верите, что можете. Это означает, что вы действительно заинтересованы в том, чтобы купить мою душу и отправить ее в Ад на всю оставшуюся вечность. Вы сказали, что мне не придется беспокоиться о всех этих "вечных муках". Вы бы не стали мне говорить это, потому что то, что произошло бы на самом деле, было бы чем-то вроде спирали?
— О, "Спираль"! — Ниназу радостно рассмеялся. — Мне понравилась эта книга! Но нет. Никто не собирается пожирать вашу душу, Лазарус. — Он покачал головой. — Понимаю, что некоторые люди сочли бы вечную разлуку с Богом ужасным наказанием само по себе, но это примерно то же самое, что могло бы быть. И давайте посмотрим правде в глаза: прямо сейчас на свете живет множество людей, которые уже отделили себя от Бога без малейших угрызений совести.
Я кивнул немного мрачно. Я, конечно, видел достаточно доказательств этого за те несколько коротких недель, что прожил в своих воспоминаниях. Но были и такие люди, как Сэм и Джордж. Я не мог себе представить, чтобы они когда-нибудь отделили себя от Бога! Они никогда не бросали Его людям в зубы, но в этом и не было необходимости.
— Ладно, — сказал я после еще одного долгого раздумья. — Ладно. Я сделаю это.
— Вы уверены в этом? — Он пристально посмотрел на меня. — Это не та сделка, о которой вы можете передумать, Лазарус. И угрызения совести любого клиента будут длиться еще долго.
— Я так и думал, — усмехнулся я, немного нервно. — Но, да, я уверен. Конечно, все еще может оказаться, что я почти такой же сумасшедший, если воспринимаю вас всерьез, как и вы, если верите, что сможете справиться с этим. Хотя я так не думаю. Итак, где контракт? И чем мы его подпишем? Кровью?
— Ничего подобного. — В отличие от меня, его смешок совсем не был нервным. — Боюсь, что контракты на асбесте и подпись кровью — это мифы, Лазарус. Нет, это сделка на основе рукопожатия. Я полагаю, вы честный человек, который намерен соблюдать ее условия. И уверяю вас, что у нас есть все... "полномочия по принудительному исполнению", которые нам когда-либо понадобятся.
— Я так и думал, что вы можете это. — У меня пересохло во рту, но я протянул правую руку. — Пожатие?
— Именно так.
Его ладонь была намного меньше моей, но пожатие было крепким. И, теперь, когда я подумал об этом, каким-то неестественно теплым.
Я сидел, все еще сжимая его руку и глядя ему в глаза, два или три вдоха, затем отпустил ее.
— Не чувствую никакой разницы, — сказал я.
— Действительно? — Он выглядел удивленным. — Это так не работает. Вы ничем от них не отличаетесь.
— Так как же работает это внезапное обогащение? Могу ли я завтра появиться в своем роскошном офисе в центре города?
— Так тоже не получится, если только вы этого не захотите. — Он пожал плечами. — Вы понимаете, Мы могли бы сделать это таким образом, но я бы не советовал.
— Правда? — мои брови поползли вверх. — Почему? Похоже, это самый простой способ сделать так.
— С вашей точки зрения, возможно, — рассмеялся он. — С точки зрения всех остальных людей в мире, это может быть немного сложнее. Нам пришлось бы изменить жизнь многих людей, и некоторые из них, вероятно, пострадали бы в процессе. Из того, что я о вас знаю, не думаю, что вы бы этого хотели. Кроме того, так меньше удовольствия.
— Удовольствие? Быть мгновенно богатым — это разве не "удовольствие"?
Это был вопрос, который я задал, хотя на самом деле хотел спросить, почему агент Ада может беспокоиться о том, что кто-то "пострадает по пути". Если только он не имел в виду, что я буду чувствовать себя виноватым из-за этого. Что, если подумать, я бы, вероятно, почувствовал. И все же, это... странные мысли для приспешника Ада.
— Конечно, так меньше удовлетворения! О, возможно, в этом есть свои плюсы, и если вы настаиваете на этом, мы можем это сделать. Но сначала подумайте об этом. Вы бы предпочли внезапно стать такими же богатыми, как Безос или Гейтс? Или предпочли бы построить свою собственную империю на пути к достижению этой цели?
— О каком реальном "строительстве" может идти речь, когда в моем углу Ад?
— На самом деле, довольно большом. Не волнуйтесь! — Он поднял вытянутый указательный палец, когда я начал открывать рот. — Мы всегда будем рядом, как запасной вариант, если понадобимся. Но, основываясь на том, что я о вас узнал, вот способ, который, как мне кажется, принесет вам наибольшее удовлетворение, Лазарус.
Он сунул руку в карман пиджака — этим утром на нем был полный костюм — и достал длинный элегантный бумажник, сделанный из мягкой черной кожи и украшенный монограммой Л. Бойд, изящно выгравированной золотыми буквами. Я взял его, и в тот момент, когда он коснулся моей руки, превратился в потертый дешевый коричневый бумажник с той же монограммой, нанесенной печатными буквами осыпающимся серебром.
У меня по спине пробежали мурашки, когда это превращение подтвердило, что, кем бы ни был Ниназу, он не был простым сумасшедшим. С другой стороны...
— И это... что именно? — спросил я.
— Загляните внутрь, — предложил он.
Я открыл его, чтобы взглянуть на прорези для карточек, и мои глаза сузились, когда я обнаружил потрепанные водительские права на свое имя. Кроме того, там была карточка социального страхования, также на имя Лазаруса Бойда, а также страховая карточка Blue Cross и пара кредитных карточек. Затем я открыл его полностью и обнаружил довольно толстую пачку банкнот. Я раскрыл отделение пошире и понял, что все они не новые пятидесятки и двадцатки.
— Кажется, они немного потрепаны и не подходят для создания состояния, — сказал я с медленной улыбкой, и Ниназу усмехнулся.
— Внешность может быть обманчива, друг мой! — сказал он. — Как, например, в вашем случае. Во-первых, есть документы, подтверждающие все эти данные. Теперь у вас есть прошлое, и оно гарантированно выдержит любую проверку. Вы "вспомните" все это, когда проснетесь завтра утром, и есть даже люди, которые помнят вас по школе, хотя, увы, никто из них не был вашим близким другом.
Он коротко улыбнулся, и я кивнул.
— Во-вторых, вы никогда не сможете потерять этот бумажник. Он останется с вами, и его внешний вид будет меняться в соответствии с вашим статусом, как бы этот статус ни менялся. Карманники не смогут его украсть, вы не сможете его потерять, и никто никогда не сможет отнять его у вас против вашей воли.
— Это звучит полезно, — признал я.
— В-третьих, теперь у вас есть два счета по кредитным картам, хотя на данный момент ни на одном из них нет большого баланса. В старые добрые времена не составило бы труда набить их наличными, но в наши дни это стало немного сложнее из-за компьютеризации и цифровой бухгалтерии. Кроме того, я думаю, что в противном случае вам будет веселее.
— А как же иначе?
— Почему, если платить наличными?
— Здесь не может быть больше, чем... сколько? Тысяча баксов?
На самом деле, тысяча долларов — это, конечно, гораздо больше наличных, чем я когда-либо видел. Хотя это было не совсем то, что я хотел сказать.
— На самом деле, около двух с половиной тысяч. В использованных банкнотах. Это ваш стартовый капитал.
— Две с половиной тысячи долларов, чтобы построить свою империю? — я фыркнул. — Должен же быть какой-то подвох. Верно?
— Конечно! — он усмехнулся. — Выньте это.
Я так и сделал. Пачка банкнот, зажатая между моими большим и указательным пальцами, была толще, чем пустой бумажник, но все равно в ней было всего две с половиной тысячи долларов, и я посмотрел на него, приподняв бровь.
— Я сказал, вынимайте, — сказал он.
Я открыл рот, чтобы ответить, но остановился, когда он указал на бумажник в другой моей руке. Я посмотрел вниз, и мои глаза расширились. Он все еще был полон денег.
— В этом кошельке всегда будет ровно две тысячи четыреста девяносто долларов, — сказал он мне. — Вы можете опустошать его столько раз, сколько захотите, и в нем по-прежнему будет эта сумма — всегда в использованных, непоследовательных, абсолютно подлинных долларах США. Что ж, в него встроена поправка на инфляцию. В нем всегда будет сумма, эквивалентная оговоренной сумме в долларах 2021 года, так что, наверное, хорошо, что это кошелек для пальто, когда он снова подрастет. Представляю, что лет через десять-двадцать носить что-то такое толстое может стать неудобно.
У меня слегка отвисла челюсть, и он снова рассмеялся, на этот раз громче.
— Если он станет слишком толстым, мы всегда сможем изменить номинал купюр. О, и вот еще что.
Он снова полез в карман пиджака и достал айфон.
— Код безопасности — это ваш день рождения. Кстати, поздравляю, вам сегодня исполнилось тридцать. Вы также не можете его потерять, и он содержит все коды доступа к вашей интернет-подписке, вашим веб-сайтам, вашим кредитным картам — с Wi-Fi, конечно. Здесь также сохранен довольно объемный файл-памятка. В нем указаны названия акций и даты покупок на ближайшие пять лет или около того. В дополнение к этой информации и бумажнику у вас должно быть все, что вам нужно для создания небольшого надежного портфеля ценных бумаг. Я думаю, это будет ваш запас. После этого вы будете предоставлены самому себе. Как уже сказано, зная вас, я ожидаю, что половину, а может, и две трети удовольствия вы получите от принятия собственных решений в будущем. С другой стороны, вы найдете меня в своем списке контактов. Если все-таки решите пойти коротким путем, напишите мне сообщение.
