Сорвал кивнула и отошла немного в сторону, к скамейке возле трибуны. При ее фигуре и росте ей было бы неудобно сидеть, но по какой-то причине ей было не так неудобно разворачиваться и садиться на землю возле скамейки — специально отведенного места для отдыха, — как где-либо еще. Сорвал была уверена, что если бы она хорошенько подумала, то смогла бы понять, откуда у нее эта особенность, но дело в том, что это интересовало ее гораздо меньше, чем остывающие чурро. Она принялась за них, в то время как прилавок Тони окружили кричащие крошечные человечки, которым не терпелось запихнуть в рот жареное тесто. Большую часть времени она смотрела в другую сторону.
После нескольких минут спокойного созерцания своих чурро Сорвал повернулась и увидела, что неподалеку от нее одна из человеческих детей серьезно смотрит на нее. Сорвал перестала жевать чурро, проглотила и обратилась непосредственно к ребенку. — Привет, — сказала она.
Девочка оглянулась, словно ожидая, что Сорвал разговаривает с кем-то другим, затем повернулась к ней, когда стало ясно, что это не так. — Привет, — сказала девочка.
— Нравится твое чурро? — спросила Сорвал, указывая на чурро в руке девочки. Девочка молча кивнула. — Хорошо, — сказала Сорвал и вернулась к своей тарелке.
— Ты монстр? — внезапно спросила девочка.
Сорвал склонила голову набок и задумалась над вопросом. — Я так не думаю, — сказала Сорвал. — Но, возможно, это зависит от того, кем ты считаешь монстра.
— Монстр сражается и крушит все вокруг, — сказала маленькая девочка.
— Ну, я стараюсь этого не делать, — заверила Сорвал. — Так что, возможно, я все-таки не монстр.
— Но ты выглядишь как монстр, — сказала девочка.
— На Земле я, возможно, и выгляжу как монстр, — сказала Сорвал. — Дома, на своей планете, я выгляжу вполне нормально, уверяю тебя. Может быть, немного выше большинства, но в остальном такая же, как все. На моей планете ты была бы единственной, кто выглядел бы странно. Что ты об этом думаешь?
— Что такое планета? — спросила девочка.
— О боже, — удивилась Сорвал. — Чему вас учат в вашей школе?
— Сегодня мы узнали об Аврааме Линкольне, — ответила девочка. — Он тоже был высоким.
— Да, он был таким, — согласилась Сорвал. — Ты знаешь, что такое Земля?
Девочка кивнула. — Это то место, где мы находимся.
— Верно, — сказала Сорвал. — Это планета. Большое круглое место, где живет твой народ. У моего народа тоже есть такое место. Но вместо того, чтобы называть его Землей, мы называем его Лала.
— Ханна! — Один из взрослых людей понял, что девочка отошла от своей группы и разговаривает с большим, устрашающего вида инопланетянином, сидящим на скамейке. Взрослая женщина-человек — подбежала, чтобы забрать свою подопечную. — Извините, — обратилась женщина к Сорвал. — Мы не хотели вас беспокоить.
— Она меня совсем не беспокоит, — любезно сказала Сорвал. — На самом деле, мы рассматривали основные астрономические факты, например, то, что Земля — это планета.
— Ханна, ты должна была это знать, — заметила женщина.
— Мы узнали об этом в начале года, — пожала плечами Ханна.
Женщина посмотрела на Сорвал. — Мы действительно изучали солнечную систему в начале этого года. Это входит в учебную программу.
— Я верю вам, — сказала Сорвал.
— Она говорит, что с планеты под названием ЛА-ЛА, — заявила Ханна, подчеркивая название и поднимая глаза на свою учительницу. — Она тоже находится в Солнечной системе.
— Ну, это в моей солнечной системе, — согласилась Сорвал. — И я такая же женщина, как и ты.
— Ты не похожа на женщину, — возразила Ханна.
— Я выгляжу как женщина там, откуда я родом, — пояснила Сорвал. — Мы выглядим по-другому, вот и все.
— Вы очень хорошо ладите с детьми, — похвалила женщина, обратив внимание на реакцию Сорвал и ее тон.
— Я целыми днями имею дело с дипломатами-людьми, — ответила Сорвал. — Дети и дипломаты могут быть удивительно похожи.
— Вы не возражаете? — сказала женщина, указывая на свою основную группу детей. — Знаю, что некоторые другие дети хотели бы познакомиться с инопланетянкой — это нормально, что я называю вас инопланетянкой?
— Это я и есть, — согласилась Сорвал. — С вашей точки зрения.
— Я просто никогда не знаю, оскорбление это или что-то в этом роде, — заметила женщина.
— Это не так, или, по крайней мере, я так думаю, — ответила Сорвал. — И да, можете привести других детей, если хотите. Я счастлива стать для них опытом в образовании.
— О, хорошо, отлично, — обрадовалась женщина, а затем схватила Ханну за плечи. — Оставайся здесь, дорогая. Я скоро вернусь. — Она побежала за другими детьми.
— Она кажется милой, — сказала Сорвал Ханне.
— Это миссис Эверстон, — ответила Ханна. — Я чихаю от ее духов.
— Правда? — удивилась Сорвал.
— От нее пахнет, как от моей бабушки, — сказала Ханна.
— А тебе нравится, как пахнет твоя бабушка? — спросила Сорвал.
— Не совсем, — призналась Ханна.
— Хорошо, — сказала Сорвал. — Я обещаю не рассказывать ни твоей бабушке, ни миссис Эверстон.
— Спасибо, — серьезно поблагодарила Ханна.
Вскоре Сорвал обнаружила, что ее окружила стайка маленьких детей, которые выжидательно смотрели на нее. Сорвал взглянула на миссис Эверстон, которая тоже выжидательно смотрела на нее. Очевидно, теперь все зависело от Сорвал. Она подавила внутренний вздох и улыбнулась детям.
Некоторые из них ахнули.
— Это была улыбка, — быстро сказала Сорвал.
— Я так не думаю, — возразил один из детей.
— Заверяю вас, что так оно и было, — сказала Сорвал. — Здравствуйте, дети. Я Хафте Сорвал. Кто-нибудь из вас когда-нибудь раньше разговаривал с инопланетянином? — Все вокруг покачали головами, что означало "нет". — Что ж, тогда у вас есть шанс, — заметила Сорвал. — Спрашивайте меня о чем хотите.
— Кто ты? — спросил один из детей, мальчик.
— Я лаланка, — сказал Сорвал. — С планеты под названием Лала.
— Нет, я имею в виду, ты похожа на ящерицу или амфибию? — спросил мальчик.
— Может быть, для тебя я могу показаться немного похожей на рептилию, — ответила Сорвал. — Но на самом деле я совсем на нее не похожа. Больше похожа на вас, чем на ящерицу, но, признаюсь, в основном не похожа ни на то, ни на другое. Лучше думай обо мне как о чем-то своем, как о лаланке.
— Ты ешь людей? — спросил другой мальчик.
— Я ем чурро, — ответила Сорвал, поднимая свое теперь уже забытое лакомство. — Так что, если только чурро не сделаны из людей, то нет.
— Нельзя есть чурро все время, — заметил этот новенький.
— На самом деле, если бы я захотела, то смогла бы, — возразила Сорвал, занимая позицию, противоположную ее предыдущему замечанию Тони. — Это одно из преимуществ того, что я взрослая.
Дети, казалось, сделали паузу, чтобы обдумать это.
— Однако я этого не делаю, — сказала Сорвал. — Когда я на Земле, то обычно ем ваши фрукты и овощи. Особенно мне нравятся сладкий картофель и мандарины. Я редко ем ваше мясо. Люди со мной не согласны. И я не ем людей, потому что не хотела бы, чтобы люди ели меня.
— Ты замужем? — спросил другой ребенок.
— Мой народ не женится, — ответила Сорвал.
— Ты живешь во грехе? — спросил тот же ребенок. — Моя мама говорит, что моя тетя Линда такая, как ты?
— Я ничего не знаю о твоей матери или тете Линде, — ответила Сорвал. — И не уверена, что здесь значит "жить во грехе". Мои люди не вступают в брак, потому что у нас так не принято. Лучший способ описать это так: у нас много друзей, и иногда, будучи друзьями, мы заводим общих детей.
— Как моя тетя Линда, — сказал ребенок.
— Может быть, — сказала Сорвал как можно дипломатичнее.
— Ты сейчас беременна? — спросил другой ребенок.
— Я уже слишком стара для этого, — созналась Сорвал. — И мы все равно не беременеем. Мы откладываем яйца.
— Ты же курица! — сказал первый мальчик, и все засмеялись.
— Наверное, я не курица, — сказала Сорвал. — Но да, мы, как и ваши птицы, откладываем яйца. Обычно мы делаем это все одновременно, и тогда сообщество заботится обо всех сразу.
— Сколько яиц ты снесла? — спросил последний ребенок.
— На этот вопрос трудно ответить, — сказала Сорвал, предположив, что миссис Эверстон, вероятно, не хотела бы, чтобы она вдавалась в подробности о репродуктивных вопросах лаланцев; известно, что люди болезненно реагируют на такие вещи. — Наверное, лучше всего будет сказать, что у меня было четверо детей, которые дожили до совершеннолетия, и двое из них уже завели собственных детей.
— Как вы говорите на нашем языке? — спросила девочка, стоявшая неподалеку от Сорвал.
— Я практикуюсь в нем, — ответила Сорвал. — Как и все остальные. Я хорошо разбираюсь в языках и каждый вечер изучаю ваш. А когда еду в другие страны, то пользуюсь этим. — Она показала свой компад. — Он переводит для меня, чтобы я могла разговаривать с другими людьми, а они — со мной.
— Ты играешь в баскетбол? — спросил другой ребенок.
— Не думаю, что это было бы большой проблемой для человека моего роста, — ответила Сорвал.
— Как ты попадаешь в комнаты? — спросил другой ребенок.
— Очень осторожно, — призналась Сорвал.
— Ты встречалась с президентом? — спросила другая маленькая девочка.
— Да, однажды, — ответила Сорвал, вспоминая это событие. — Мне понравилось бывать в гостях у президента, потому что я могу легко стоять в Овальном кабинете. У него высокие потолки.
— Ты какаешь? — спросил мальчик.
— Брайан Уинтерс, — строго сказала миссис Эверстон.
— Это правильный вопрос! — запротестовал мальчик. Очевидно, он был из тех восьмилетних мальчиков, для которых имеет смысл иметь в своем репертуаре фразу "это правильный вопрос". Миссис Эверстон сказала Брайану что-то еще, пока Сорвал быстро просматривала определение "какать" на своем компаде.
— Я приношу свои извинения за это, — сказала миссис Эверстон.
— Не за что, — спокойно ответила Сорвал. — Это не самый худший вопрос, который мне когда-либо задавали. И, отвечая на твой вопрос, Брайан, нет, я не какаю. По крайней мере, не так, как ты. Время от времени я действительно испражняюсь, и когда я это делаю, это очень похоже на то, что тебе нужно сходить в туалет. Следующий вопрос.
— Вы знаете еще каких-нибудь инопланетян? — спросила другая девочка.
— Целые миры, — ответила Сорвал. — Я лично встречалась с представителями четырехсот различных рас разумных существ. Некоторые из них такие же маленькие, как эта, — она указала на белку, бешено бегущую к дереву, — а некоторые такие большие, что рядом с ними я кажусь крошечной.
— А они какают?
— Брайан Уинтерс, — сурово заметила Сорвал. — Это неуместный вопрос. — Брайан Уинтерс, не привыкший выслушивать выговоры от десятифутовой инопланетянки, заткнулся.
— Сюда прилетят еще инопланетяне? — спросил еще какой-то мальчик.
— Я не знаю, — ответила Сорвал. — В последнее время их прилетает все больше, потому что мое правительство, известное как Конклав, ведет переговоры с правительствами здесь, на Земле. Но я думаю, что еще многое должно произойти, прежде чем они станут настолько распространенными, что вы перестанете замечать их, прогуливаясь по торговому центру.
— У нас будет война? — спросила Ханна.
Сорвал повернула голову и посмотрела Ханне прямо в глаза. — Почему ты спрашиваешь, Ханна? — спросила она через минуту.
— Мой папа сказал моей маме, что, по его мнению, будет война, — сказала Ханна. — Он сказал, что люди будут сражаться против всех остальных, и что все остальные хотят войны, чтобы избавиться от всех нас. Вы будете сражаться с нами, а потом, когда мы умрем, вы будете жить там, где живем мы, и никто не узнает, что мы были здесь.
— Монстр сражается и все разрушает, — напомнила Сорвал. Она посмотрела на детей и увидела, что они притихли, ожидая ее ответа, двое взрослых тоже стояли молча и терпеливо.
— Я не могу сказать, что войны никогда не будет, — сказала она. — Мы не можем давать подобных обещаний. Что могу сказать, так это то, что я дипломат. Что я делаю, так это разговариваю с людьми, чтобы нам не пришлось воевать с ними. Вот почему я здесь. Чтобы поговорить, выслушать и найти способ, как мы все сможем жить вместе, чтобы не ссориться и не бояться друг друга. — Она протянула руку и нежно коснулась щеки Ханны. — Моя работа — следить за тем, чтобы никто из нас не видел в другом монстра. Ты понимаешь, что я имею в виду, Ханна?
Ханна кивнула.
— Хорошо, — заметила Сорвал. — Тогда можешь передать своему отцу от меня, что я тоже не хочу войны.
— Хорошо, — произнесла Ханна.
— Хорошо, дети, — сказала миссис Эверстон, хлопая в ладоши. — Пора попрощаться с миссис Сорвал. Нам еще нужно дойти до памятника Вашингтону.
— Сфотографируйтесь! — сказал один из детей. — Никто нам не поверит, если вы не сделаете этого.
Миссис Эверстон оглянулась. — Все в порядке? Я знаю, что мы сегодня слишком много на вас взвалили.
— Нет, это не так, — ответила Сорвал. — И да, это так.
Через пять минут съемки были закончены, дети выстроились в ряд, насколько это вообще возможно для группы восьмилетних детей, и вся съемочная группа направилась к монументу Вашингтона. Сорвал смотрела им вслед. Когда они шли, Ханна повернулась и посмотрела на Сорвал. Сорвал помахала рукой. Ханна улыбнулась и повернулась к своей группе. Сорвал посмотрела на остывшие остатки своих чурро, выбросила их в ближайшую мусорную корзину и пошла за свежей выпечкой.
Тони ждал ее с уже собранным пакетом чурро.
— Вы молодец, — сказала Сорвал, беря новые чурро. Она потянулась за кошельком с деньгами.
Тони отмахнулся от нее. — За счет заведения, — сказал он. — Вы заслужили это сегодня, сеньора.
— Спасибо, Тони, — поблагодарила Сорвал и вытащила чурро из пакетика. — Думаю, мне это понравилось. — Она улыбнулась ему и откусила кусочек.
БЛАГОДАРНОСТИ
Написание этой конкретной части вселенной "Войны стариков" сопряжено со своим уникальным набором задач, и не в последнюю очередь с написанием тринадцати отдельных эпизодов, которые должны были стать самостоятельными историями и в то же время функционировать как роман, когда они были собраны вместе. Это было чертовски весело, но в то же время и чертовски много работы.
В этой связи я хотел бы прежде всего поблагодарить моего редактора Патрика Нилсена Хейдена, чье доверие к книге с того дня, как я впервые предложил ее, и до конца работы над ней значительно помогло мне, особенно в те дни, когда я сидел и гадал, во что же вляпался. Его способность не паниковать удивительно обнадеживает, и я глубоко благодарен ему за это.
Кроме того, спасибо Айрин Галло за руководство художественной частью проекта, которая в этом проекте (особенно в электронной версии) была гораздо более интенсивной, чем обычно. Айрин — лучший арт-директор в области научной фантастики и, возможно, во всем издательском деле, и я всегда в долгу перед ней за ее работу от моего имени.
Вклад художника по оформлению обложек Джона Харриса в "Разделение человечества" настолько значителен, что я посвятил ему всю книгу, но хочу еще раз отметить его впечатляющую работу над книгой и отдельными эпизодами. Было приятно впервые увидеть все эти произведения искусства и еще больше — показать их вам. Книга не была бы такой, если бы не его усилия.
