Разговор с самым успешным предпринимателем России, длился уже второй час.
На Федотова Второв вышел вскоре после образования совместного с Коноваловым товарищества Электросталь. Это произошло три года тому назад. Не потянув расходы на второе совместное предприятие по производству сталей методом кислородного дутья, Коновалов предложил вместо себя Второва.
Федотов не возражал. Родственник Александра Ивановича по линии жены слыл жестким предпринимателем и дотошным человеком, что не мешало ему быть авантюристом. Не случайно его называли 'русским Морганом'.
Широкоплечий, с крупными чертами лица, с коротким ежиком тронутых сединой волос и большими карими глазами, Второв относился к тому редкому типу людей, которые распространяли вокруг себя ауру уверенности. Таким хотелось безоглядно доверять и точно так же таким не хотелось лукавить, тем более обманывать.
По формальному признаку Николай Александрович, относился ко второму поколению купцов, но не обремененный серьезным гуманитарным образованием, зато с малолетства познавший, каково это с утра и до вечера стоять за прилавком, он до совершенства довел торгашеские навыки. При этом, став во главе торгово-промышленной империи, штрафами не увлекался и умел прислушиваться к мнению специалистов.
Впервые столкнувшись с Второвым, Федотов ощутил себя едва ли не пигмеем. Заметил это и Второв, поэтому, просчитав скорость окупаемости, согласился внести свою долю, но лишь на условии владения половиной предприятия, плюс одной акцией.
В затраты Николая Александровича входила стоимость уникальной для этого времени установки для получения кислорода в промышленных масштабах. Отказываться смысла не было, но Федотов поставил условие — заводы переселенцев десять лет снабжается в приоритетном порядке, естественно с ограничением цены, а еще он оговорил право вето на продажу лицензий. Облегчать жизнь немецким металлургам Федотов не спешил.
Торг был жесткий. Второв играл на недостатке у переселенцев средств. Федотов возражал, дескать, вы сами вычислили срок окупаемости и нам ни чего не стоит взять деньги у французов или немцев.
— Тогда вы солидно переплатите, — давил Второв, принципиально не бравший кредит у иностранных банков.
— Зато потом вся прибыль будет наша, — возражал Федотов.
— Или потеряете все до копейки.
— И потому вы рискнули взять полный контроль над предприятием? Придумайте что-нибудь убедительнее.
— Борис Степанович, ваше право вето при продаже лицензий не лезет ни в какие ворота, — акула бизнеса превосходно изображала искреннюю обиду, — я оплачиваю почти три четверти предприятия, а вы мало того, что имеете половину дивидендов, так еще владеете правом запрета на продажу метода.
'Ага, так я тебе и поверил, а ведь ты еще не знаешь, сколько мы отхватим сопутствующих патентов. Взять только спектрографы для экспресс анализа', — злорадствовал про себя, избавившийся от комплекса неполноценности переселенец.
— Не три четверти, а только две трети, плюс вы продаете металл себестоимостью на четверть ниже мартеновского и владеете уникальной установкой получения кислорода.
Деваться Второву было некуда, и через два года конвертер стал стабильно давать качественную сталь. Лучше сплавы получались только в электропечах, но там и стоимость была заметно выше. Но и здесь наметилась выгода, ведь малые конверторы стояли непосредственно перед электропечами, подавая в них жидкий металл, тем самым обеспечивая дополнительную экономию электроэнергии.
В преддверии войны остро встал вопрос с алюминием. Покупать его в Европе будет проблематично, а в Северной Америке дорого. Строить низконапорную ГЭС на Волхове? Слишком дорого, хотя глинозем под боком.
Минимальные затраты получались при строительстве ГЭС и алюминиевого комбината на Вуоксе в районе финского поселка Яаски.
С этим предложением Федотов обратился к Второву и ... нарвался.
Аргументировать скорым началом войны было глупо. В том, что она начнется, ни у кого сомнений не возникало, но после двух последних балканских войн, считалось, что основные противоречия были сняты и в ближайшее время войны не случится. Пришлось выкручиваться.
— Можно? — Федотов протянул руку к аналитической записке.
Второв не возражал. Пробежав глазами текст, Борис мимоходом отметил качество документа:
'Ничего лишнего, а все расчеты в приложениях. По росту потребления алюминия пятое, и что в нем? Ага, здесь указана потребность металла на условный авиадвигатель с коэффициентом полтора. Надо полагать, так расчетчик учел неопределенность. Толково. В принципе, подход правильный, но автор аналитики явно не в курсе цельнометаллических конструкций. Вот на этом мы и будем играть.
Разгонять прогресс, конечно, не есть хор, но кто сказал, что аборигены тут же кинутся строить цельнометаллические машины? Расчеты однозначно показывают — алюминий нужен при скоростях выше двухсот-трехсот километров в час. Внимание обратят, к гадалке не ходи, а мы им подыграем, дескать, русские малость спятили и круто проиграли в стоимости'.
В принципе, на Второве свет клином не сошелся, но Федотова подкупала позиция самого богатого человека империи: 'Никогда не брать денег у банков с иностранным капиталом'.
Что это, как не сходство с программным положением СПНР? Тем паче, что до Зверева дошли сигналы об интересе Николая Александровича к этой партии.
Федотов с тоской прикинул, сколько средств уходит на химкомбинат, металлорежущие станки, и на многое другое, что всерьез начнет давать отдачу к началу пятнадцатого года.
'Если Второв откажется, не помрем. Обратимся к тому же Абамелек-Лазареву, к братанам Поляковым или Рябушинским. Последние давно подают сигналы, но сперва поборемся'.
— Прилетели мягко сели, высылайте запчастЯ, фюзеляж и плоскостЯ, — нараспев продекламировал Федотов и тут же вопросом пояснил, — неужели ваш аналитик не слышал поговорок авиаторов?
— Вы хотите сказать? — от неожиданности Второв на мгновенье замялся.
— Именно! — в паузу тут же втиснулся Федотов, — будущее за цельнометаллическими аэропланами, — и, глянув на скептическую мину на лице Второва, решительно продолжил, — вот что, уважаемый Николай Александрович, полагаю, без обоснований нам не обойтись, поэтому прошу ко мне в конструкторское бюро — Борис решительно повел госта на другой край завода.
За последние годы предприятие Меллера заметно разрослось и моторостроительный завод, точнее завод 'АРМ' давно перебрался под собственную крышу. В нем доля Меллера всего десять процентов.
Автозавод 'Дукс' оставался под пятой 'тевтона', хотя и не на все сто процентов — часть акций 'Дукса' перекупили переселенцы. Авиазавод, точнее цех завода 'Дукс', находился в стадии переезда под собственную крышу. Большая его часть принадлежит переселенцам, а само предприятие называется 'Авиазавод ?1'.
Отказываться от сотрудничества с немцем Федотов не собирался, хотя поначалу споры каким быть российскому самолету булькали не слабо.
В Меллере гармонично совмещались изобретатель-конструктор и технолог. Первого тянуло придумывать новое, второго пустить конструкцию в серию. Не случайно его велосипеды, а позже авто уверенно теснили на рынке конкурентов. Но и на старуху бывает проруха, и Меллеру втемяшилось в голову пустить в серию лицензионный 'Фарман IV'. Федотов был категорически против — лягушатников на помойку, только свой самолет.
В какой-то момент пришлось употребить силу, пригрозив разрывом деловых отношений. Благо, что к этому времени моторы 'АРМ' стали стабильно демонстрировать неплохие параметры, да что там неплохие, по меркам этого мира просто отличные. Пусть лучше лягушатники покупают российскую продукцию. При этом самое сладкое придерживалось под прилавком, ибо неча гнать прогресс у конкурентов.
Чуть позже пришлось бодаться с заскоками Меллера-конструктора. Впрочем, а как могло быть иначе, коль скоро этот человек нес в себе весь опыт и мать ошибок трудных начала ХХ века.
Как бы там ни было, но и с этой напастью справились. В 1910-ом году в небо уверенно взлетел 'Миг-1', а в сентябре 1911 года он завоевал первенство на первом конкурсе военных аэропланов. В это же время в небе стал парить 'Миг-2'. Именно, что парить. Скорость максимум сто десять, зато по взлетает и садиться на пятачке, а дальность полета по сравнению с бипланом 'Миг-1' существенно выросла.
Это первый моноплан с верхним расположением крыла и управляемыми закрылками. Повороты за счет руля направления и элеронов. Сейчас в моде повороты аэроплана за счет перекоса крыла расчалками.
Основной девиз компании: 'Наши аэропланы не падают', заставил конструкторов изрядно попотеть, зато статистика уверенно показала — обещание выполняется. Особенно удачен 'Миг-2', прощающий многое ошибки пилотирования.
Следующая модель на подходе. Для всех 'Миг-3' сугубо разведывательная машина, ибо не стоит провоцировать сторонников стреляющей авиации, хотя место под пулеметы зарезервировано. Пока же главное оружие это штатный фотоаппарат, позволяющий пилоту вести съемку даже в одиночку.
Компоновка 'Миг-3' повторяет таковую от 'Миг-2', но крыло, с полной механизацией, в сумме с глубокой амортизацией шасси, позволит этой птичке взлетать и садиться на любой мало-мальски пригодной поляне. В будущем на него будет установлен двигатель в двести — двести пятьдесят лошадок, что должно обеспечить скорость до двухсот километров в час. Но это в будущем, а пока полное остекление трехместной кабины, дает прекрасный обзор и комфорт, а прозрачный полиметилметакрилат, известный как органическое стекло, уже вовсю производится на 'родном' химкомбинате.
Характеристики этой машины, на сколько помнил Федотов, ближе всего к таковым у германского Шторьха средины тридцатых годов.
Имя 'Миг' решено было присваивать всеми машинами, спроектированным в КБ. Первая буква от фамилии русского немца Меллера Юлия Александровича. В полной аббревиатуре после номера модели шифровалась фамилия главного конструктора и основное назначение машины.
О предстоящей войне не забывалось, и работы над аэропланами велись с темпом, позволяющим чуть-чуть опережать противника. Фактически 'Миг-3' проектировался, как многоцелевая машина. Хорошее вооружение, трехместная кабина, приличная грузоподъёмность и хорошая скорость, позволяли использовать его как истребитель, легкий бомбардировщик и разведчик.
В то же самое время вундервафлей он не являлся. Скорость к моменту начала серийного выпуска не запредельная. У французов есть машины близкие по скорости. Аналогично с грузоподъемностью. О возможности установки стреляющего через винт авиапулемета, и ручного в кабине пассажира, пока не трындят. А вот по сумме всех параметров, и особенно по живучести, 'Миг-3', скорее всего, окажется лучшим самолетом своего времени.
Впрочем, долго задержаться на пьедестале ему не удастся, слишком скор в военное время прогресс.
Макеты всех аэропланов продуваются на аэродинамической трубе в имении Дмитрия Павловича Рябушинского, где тот на свои средства создал полноценный Аэродинамический институт. Удивительно толковый инженер, скорее даже ученый, напрочь отказавшийся заниматься семейным бизнесом.
Там же проверяется прочность сочленения корпус-крыло. Испытатели удивляются: 'Зачем такой запас прочности?' — не знать о перегрузках на машинах этого класса людям несведущим простительно.
Аналогично с будущими бомберами. Только главный конструктор знает, что он строит не супер-пупер модерновый пассажирский моноплан с полностью остекленной носовой частью, а самолетик для сброса особо-ценных подарков с горизонтального полета.
Кроме аэропланов 'Авиазавода ?1', из отечественных машин российское небо бороздят машины Григоровича, Гаккеля, одесского грека Хиони и Сикорского, которого Федотов 'отпустил' в свободное плавание.
Последней и самой большой сенсацией стал первый в мире супербомбовоз Сикорского, который вот-вот должен взмыть в пасмурное Балтийское небо. Или в голубое, если подфартит с погодой, но это вряд ли. Четырехмоторный гигант с размахом крыльев в двадцать семь метров поражал воображение обывателя, а Федотова своей кабиной по типу трамвайного вагона. Не хватало только латунного логотипа: 'Русско-Балтiйский вагонный заводЪ, трамвайный отдел'. В этом отделе велась разработка самолета, такой вот выверт истории.
Поначалу завод купил германские 'Аргусы', но недавно заменил их на сто двадцати сильные от 'Миг-2'. Федотов не препятствовал. Более того, он оказался одним из немногих, поддержавших Сикорского на Втором всероссийском воздухоплавательном съезде 1912-го года, проходившем под патронажем Жуковского. Сомневающихся было более чем достаточно. Добрая половина критиков утверждала, дескать, 'трамваи' по воздуху не перемещаются, ибо там нет рельсового пути.
Шутники, блин. И казалось бы, какое им дело? Сами ни хрена не строят, только пописывают о том, в чем мало разбираются, так еще злобно тявкают, как только почувствуют мало-мальски очевидную новизну. Ох уж эта россейская традиция — обязательно обосрать отступившего от канона. Особенно, если тот иностранный.
Зато после выступления Федотова, посоветовавшего критикам обратить внимание на зависимость тяговооруженности от размеров летательного аппарата, и на этом основании делать прогнозы, а не трындеть бабами на базаре, Игорь долго тряс руку единомышленнику.
Меллер неодобрительно морщился, но Федотов был непреклонен — успехи конкурента надо признавать. При этом Хиони с Григоровичем приглашать в свое КБ не спешил, а Звереву разъяснил: без конкуренции российской авиации придет или амбец, или капец. К тому же трем медведям в одной берлоге ... ну, типа, одной бабы им не хватит, а если теток несколько, то это уже будет публичный дом и никакой романтики. А вот Якова Модестовича Гаккеля привлек.
* * *
Протоптанная в январском снегу кабанья тропа повторяла изгибы крохотной речушки. На правом берегу сосновый бор, на левом дубняк и березовое мелколесье. Туда, на оклад зверя, только что ушли две группы загонщиков.
Первые лучи скупого зимнего солнца коснулись вершин сосен, чтобы тут же высветить стоящий не одно столетие раскидистый дуб.
Привычным движением Второв переломил стильный Зауэр второй модели. Вставил патроны на кабана, которые как всегда снаряжал только сам. Примерился в изгиб тропы, где кабан окажется в профиль, прислушался к разговору:
— Вы, барин, кабана скоро не ждите. Сперва пойдут косули и зайцы, потом можно увидеть рыжую, а кабан объявится в послед. Солнце ему аккурат будет в глаз и вас ему не видать, но почуять может за версту, ух и чуткий хрюшник, — со знанием дела вещал Федотову егерь Второва.
— А волк, разве тут нет волков? — поинтересовался Федотов.
— За волка, барин не бойся. Он зверь умный и будет уходить в сторону, да и я буду рядом, — по-своему истолковал вопрос Бориса егерь.
— Филимон, в октябре господин Федотов из своего карабина при мне двух серых завалил, — Николай Александрович дал понять охотнику, что Федотов не новичок.
— Извиняйте, господин Второв, — немного расстроенный, Филимон отошел на свой номер.
