На этот раз Лен снова задумался. Странная настойчивость короля, даже назойливость, немало смущали. Наводили на разные нехорошие мысли. И всё же, когда молодой чародей поднял глаза, он сумел удивить своего короля опять.
— Я осмелюсь смиренно настаивать на своей прежней просьбе, ваше величество. Просто забудьте обо мне. Будет во дворце попахивать палёным — сам приду.
— Да уж — тогда от нашего дворца точно одни уголья останутся...
Король давно уже покинул морской берег. Оставленная им на песке пустая фляга нагрелась и перестала запотевать, а Лен всё так же валялся на песке. Бросал в воду камешки, ласкал змею, перебрасывался небезобидными шуточками с опять выбравшейся из рукава маленькой королевой, непостижимым образом успевающей каждые несколько минут менять гнев на милость и обратно. Эх, век бы так лежать, отдыхать и ничего при том не делать!
Не быть никому и ничем обязанным, и соответственно, ни от кого не зависеть. Ведь насильно мил не будешь — правда, Вьюжинка? Даже если я ради тебя полмира поставил (прошу прощения, королева Эль) раком... А потому, лучше всего просто слушать сейчас плеск ленивых волн на берегу моря, дышать его запахами и потихоньку осознавать, что всё это богатство — краткий и безмятежный покой перед новыми битвами — это и есть счастье.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Похоже, золочёным часам надоело всего лишь тихо отсчитывать капли своей клепсидры и тикать прилаженным к ней гномьим механизмом, потому что они хрумкнули чем-то в своём крытом стеклом и бронзой чреве, а потом на всю округу важно и громко возвестили:
— Боммм...
Тотчас по всему притихшему в летнем полудне королевскому дворцу ожили и подхватили этот звук ещё несколько таких же, призадумавшихся о чём-то своём часовых вечности. Эхо поплыло по аркадам и галереям, смущённо спугнуло целовавшуюся под лестницей парочку в платье горничной и мундире гвардейца, а затем нескромно постучалось в лакированную дверь королевской канцелярии. Как ни странно, та немедля открылась.
— Желаю и вам, господин лорд-канцлер, здоровья и удачи... — Лен прикрыл за собой створку и только тут, снаружи, вытер проступившую на лбу испарину.
В самом деле, решить, что отметить в отчётах и сводках о проделанных безумствах — а что не доверять бумагам — оказалось делом настолько муторным, что молодой чародей поневоле посочувствовал всем этим глотающим пыль дворцовым летописцам и письмоводителям. Да уж, работёнка та ещё... оглядевшись, он приметил такой себе приглашающий взгляд вроде безучастно проходившего мимо дворянина в атласном камзоле, и с лёгким пожатием плеч последовал за ним. Но как ни странно, вместо укромного уголка, вполне подошедшего бы для приватной беседы, провожатый прошёл в большие и сразу не понравившиеся Лену двери...
Предчувствие, как и в последнее время уже обычно, не обмануло — при виде огромной залы Дворянского собрания на физиономию молодого чародея сама собою выползла угрюмая гримасса. Нет, против самого этого парадного, украшенного живой зеленью и увешанного знамёнами помещения парень не имел ничего, хотя тут ввиду размеров при желании и можно было устраивать даже рыцарский турнир. Хотя, мраморный пол... м-да! Но вот то, что зала оказалась заполнена блистательными вельможами и богатейшими купцами, учёными и поэтами — вот это Лену здорово пришлось не по вкусу... он старательно придал лицу нейтральное выражение (спасибо за мимолётную науку, Эль!) и шагнул вперёд.
Поначалу в зале гулял лишь шепоток дам да гул переговаривающихся вполголоса мужчин, в котором без магии решительно ничего не удавалось разобрать. И всё же, из кучки выряженных в пух и прах аристократов к замершему одиноко ведуну шагнул мужчина средних лет.
— Молодой человек, а отчего это его величество не одарил вас потомственным дворянством? Слухи о ваших подвигах достигли совсем уж неприличных версий...
Лен припомнил лицо на виденном в галерее портрете, а память вдогонку высветила ещё и имя под ним.
— Право, маркиз Вейль, в данном случае даже слухи слишком преуменьшают реальные события, — Лен легонько поклонился, вдруг ощутив, как незримой тяжестью прижали его обратившиеся со всех сторон взгляды. — У королевства много врагов, и иногда нужен некто, чтобы устроить им нечто... несовместимое с дворянской честью.
Большинство нехотя согласилось, хоть и внимало с весьма кислыми лицами. И всё же, это оказалось лишь начало. Стоявший впереди герцог Сеймур, могучий и влиятельный, окинул собрание тяжёлым взглядом и пожал литыми плечами.
— Оставим предисловия и велеречия, дамы и господа. Тут прошёл нехороший слушок относительно прошлого некоей леди — сами понимаете, таковое необходимо либо пресечь на корню, либо расследовать в палате пэров.
Лен оживился, и даже приподнял лицо, чтобы оно вроде как чуть осветилось льющимся из высоких окон светом.
— Очень кстати, герцог — благодарю вас. До меня тоже донеслось что-то такое... этакое. И я на свой страх и риск даже предпринял кое-какие шаги — руки-то у меня не связаны всякими предрассудками. И я выяснил, что граф Роже вроде бы может пролить некоторый свет на тайну.
Даже старая и сморщенная как гарпия баронесса Ли не смогла бы сходу назвать все дворянские династии — многие из них не показывались ко двору десятилетиями. Предпочитали вести уединённый образ жизни, занимались своими делами в удалённых от столицы краях королевства. Или же терпеливо пережидали опалу, изыскивая случай вновь вернуть себе благосклонность если не короля, то хотя бы высшего света. Но сиятельный граф Роже к таковым не относился — ряды вельмож дрогнули, и на середину залы выбрался сам дворянин, дотоле о чём-то шушукавшийся со своими сторонниками.
— Возможно и так, господа...
В это время дверь на галерее словно по волшебству отворилась, и сверху в разом притихшую залу долетел голос, который невозможно спутать ни с каким другим в мире:
— Право, милочка, не стоит смущаться открытостью декольте. Мы с вами отнюдь не уродины, так отчего бы немного и не украсить собою этот мир?
На галерею ступила как раз та, о которой и шла речь. Вот уж, помяни эльфа... под ручку с нею оказалась закадычная подруга — никто иная, как принцесса собственной персоной. Эти два живых и прекрасных цветка тихонько ахнули, обнаружив обычно пустую, гулкую и полутёмную залу в таком виде.
Лен шагнул вперёд, чувствуя, как на виске вдруг сама собою нервно забилась под испариной жилка, и согнулся в лёгком поклоне.
— Ваши сиятельства, смиренно прошу вас спуститься с небес на землю и почтить нас своим милым обществом.
Двусмысленность слов не осталось незамеченной собравшимися, равно как и неоценённой ими. Герцог восхищённо усмехнулся в седеющий ус, а незнакомый Лену тощий купец даже беззвучно приложил несколько раз ладони одна к другой.
— Даже если вы низвергнете нас в пучины ада, небо всё равно будет там, где мы, — остроумно парировала переглянувшаяся с принцессой графиня.
Для начала они обе почтили своим присутствием ступени с галереи к полу гномьего мрамора. Причём проделано это было с таким изяществом, что Лен даже почувствовал, как немного разжалась стиснутая внутри пружина. Однако, своего потока внимания к растущей всюду зелени в горшках и кадушках он не ослабил ни на миг. Только рыпнитесь, кичливые благородия — и даже Архимаг, который наверняка накрылся невидимостью и где-то обретался рядом, не спасёт вас от кровавого побоища!
Граф Роже чуть поклонился и шагнул вперёд. Его светлые, чуть водянистые глаза долго и почти в упор, оценивая глядели в безмятежное лицо графини. А ведун смотрел на его тискающую рукоять меча ладонь и в остервенении грыз ус... тьфу, пакость!
— Нет, дамы и господа, это не та, далеко не та женщина, о которой я было предположил. Некоторое внешнее сходство есть, и это единственное смягчающее мою вину обстоятельство.
Не та, далеко не та — а ведь, всё верно. Совсем уже не та смазливая пустышка, полгода назад влетевшая в безумную авантюру, словно ураган в полную кораблей гавань. И всё же, тихо и облегчённо выдохнувший Лен из-под выгодного прикрытия своего полупоклона уже наблюдал совсем другое лицо. Ох сердце, как же ты иной раз способно терзать! Вьюжинка, Вюжинка, не смотри на меня так...
— По какому праву здесь находится тот, кто не должен? — великосветски осведомилась графиня, всем тоном и темой давая понять, что она не слишком гневается на графа. Во всяком случае, у того есть шанс отслужить и потом вымолить прощение. Но бровка её чуть воспарила в несомненном выражении неудовольствия по поводу подозрительного безродного колдуна.
Герцог Сеймур криво усмехнулся.
— Прошу сдержать ваш великолепный гнев, почтенная графиня — но как председатель палаты пэров, я своей властью пригласил волшебника просветить нам кое-какие моменты, — он повернулся к парню. — Лен из Дартхольме, чародей второго ранга, а что вы можете сказать о поведении её светлости во время... вылазки?
Нет, надо же случиться такому совпадению! Совсем недавно Лен и сам мысленно ещё и ещё раз окидывал внутренним взором всё произошедшее. Рассматривал ошибки и достижения, подводил итоги...
— Я сразу заподозрил, что наша спутница особа куда более благородных кровей, уж взгляд чародея не обманешь, — для начала осторожно заметил он, а потом махнул на всё рукой. — Графиня в самые трудные моменты явила такие твёрдость духа и незыблемость принципов, что мои подозрения вскоре перешли в убеждённость.
Что ж, сказано так сказано — дворянское и купеческое собрание некоторое время пошушукалось, поглядывая на замершую в центре залы графиню уже несколько более благосклонно. И всё же, общее мнение оказалось выражено в примерно таких выражениях — а можно ли чуть подробнее, господин магик?
Лен нарочито придал своему взгляду, обвёвшему залу, остроту и резкость шпаги.
— Мне нужны гарантии, что мои слова умрут, не выйдя за пределы этого собрания.
Ого! Уж кто-кто, а собравшиеся эти слова оценили. Герцог Сеймур обвёл дворян тяжёлым, давящим взором и обнажил меч.
— За аристократию я ручаюсь, — веско громыхнул вельможа и положил два пальца на клинок в подобии клятвы воина.
Городской бургомистр тоже быстро пересчитал взглядом не столь титулованных, но не менее влиятельных людей, и гулко стукнул в мрамор своим вычурным посохом.
— За купечество, учёных и магиков ручаюсь, — столь же громко, нарочито громко вторил он.
Статуя гвардейского лейтенанта у дверей внезапно ожила и добавила, что за стражу тоже можно не волноваться — его люди на постах все проверенные, случайных среди них нет... тишина воцарилась такая, что молодой волшебник от неожиданности едва не отпустил вниманием растения, готовые вымахнуть из своей неподвижности и обернуться рвущим всё и вся зелёным кошмаром.
— Да будет так... кое-какие нити случившегося потянулись в Неназываемое, дамы и господа, — Лен повысил голос, старательно перекрывая взорвавшийся гул изумления. — Я не могу рассказать всего, дабы не подвергать... но с графиней мы прошли вдоль одного следочка, и в пылу азарта даже на пару шагов переступили запретную черту, которая проведена меж половинок Хрустальной Горы.
С несколькими дамами сделалось сердцебиение, а слишком впечатлительный сочинитель прелестных баллад даже откровенно и с шумом рухнул в обморок... Лен вещал вдохновенно и даже спокойно. Да, всё это было, пусть и не совсем так. Даже совсем не так, но всё же было. Да и какого эльфа? Ведь, не столь важны сами события, сколь их интерпретация, уж этот принцип молвы парень усвоил крепко.
— Да, графиня тряслась как осиновый лист, а в её ауре страха было хоть отбавляй — в конце концов, все мы не боги. Но, я не услыхал ни единой жалобы, причитаний или стона. Достаточно этого? Всё, большего я не сообщу, дамы и господа, чтобы не подвергать ненужной опасности вас и ваших родных. С неназываемым шутки плохи.
— Это благоразумно, — медленно кивнул герцог Сеймур, по-прежнему сжимая в руке меч. — И по правде говоря, я рад, что всё обернулось как нельзя к лучшему — сильному королю нужна и сильная королева, не пустышка вроде прежней...
В другое время за такие слова не сносить бы великому герцогу головы, потому что растёкшееся по огромной зале внимание Лена хоть и брыкалось иногда, наталкиваясь на точно такую же волю где-то спрятавшегося Архимага — но всё же исправно доложило, что вон за той неприметной и чуть приоткрытой дверью на внешние галереи стоит сам король. И что ладонь его точно так же лежит на рукояти шпаги. Но тут герцог применил неожиданный и, стоит признать, остроумный ход. Вот и верь после этого, будто рубаки отличаются тугодумством!
— Любезная графинюшка, моя невестка в родовом замке вот-вот подарит мне первого внука, — блистательный и могучий своим влиянием вельможа спрятал меч и приложился к ручке только сейчас улыбнувшейся Эльфире. — Не откажете ли в просьбе побыть посаженной матерью?
Как вы думаете, неужто окружённая толпой восхищённых почитателей и новых друзей прелестная полуэльфка отказалась? Впрочем, дальнейшее мало интересовало замершего в сторонке Лена и как-то даже не то, чтобы ускользнуло из внимания... просто позабылось. Как забываются уносящиеся в никуда бури и годы.
Лен стоял почти в уголке опустевшей и разом потемневшей залы. Погасли сами собою свечи в канделябрах. Резко, словно кто-то задул их, погасли волшебные шары чародеев. И лишь приближающийся вечер тихо лил и лил в высокие стрельчатые окна золото своего света. Если кто и решил бы, будто молодой чародей просто задумался, то оказался бы не столь уж и далёк от истины. Хотя, правды ради, Лен ещё и успокаивал, усыплял украшавшую залу растительность. И вон те лохматые южные пальмы, и этот вьющийся эльфийский горошек, усики которого едва не обратились в душащие живые канаты. А уж на что горазды вон те кусты сумеречных роз в расписных вазонах гномьего фарфора, лучше и вовсе промолчать, право.
Неслышно передвигавшиеся слуги и лакеи вскоре тоже исчезли, наведя в зале дворянского собрания порядок и даже спрыснув фимиамом пустовавшее вычурное кресло на возвышении у дальней стены — сегодня монарх так и не почтил его своим присутствием...
И всё же, Лен оказался не настолько погружён в раздумья и тихое колдовство, чтобы не обратить внимания на свою собственную, одиноко замершую тень. Миг-другой сосредоточенного внимания, она нелепо колыхнулась — и из неё в залу шагнула та, кого парень сейчас меньше всего хотел бы видеть. В белом платье-тунике простого с виду покроя, наверняка обошедшемся августейшему брату в кучу монет, и весьма выгодно подчёркивающем лёгкий загар и изумительную каштановую рыжинку волос.
— Всё-таки заметил, противный колдун, — со вздохом призналась принцесса и, чуть смущаясь, выудила золотой флорин из своего декольте, почти такого же смелого, как и у графини Эльфире. После чего протянула монету восседавшей на её плече феечке. — Признаю себя проигравшей спор, королева Виай. Я ещё не настолько хороша в тенях, но буду практиковаться, обещаю.
Маленькая негодница нехотя рассмеялась и непостижимым науке способом куда-то спрятала выигранное пари, при её размерах представлявшееся хорошим таким то ли блюдом, то ли щитом.
