— Серьезно, — подтвердил Вифинис. — Ну как, станете крысами? Из тебя, Лет, получится хороший такой крысюк! А хочешь, подыщем тебе какую-нибудь славную стальную крыску, вон у Рона две дочки на выданье. Или вам, Гредер. Я понимаю, ваших уже не вернуть, но жизнь продолжается, а? Заживем тут спокойной жизнью, без всяких начальников, или вы, Тайдемар, у нас начальником станете. Вы ведь сможете, да?
Внезапно Герцен забеспокоился.
— Мне надо идти, — вдруг поднялся он из-за стола. — Что-то неладно. Приведу-ка я всех своих сюда, здесь безопаснее.
— Может, подождешь до завтра? — неуверенно спросила Ланта. — Темно уже. У тебя мама плохо видит.
— Нет, нет!
Лефандур Герцен стремительно выбежал из комнаты. Глухо стукнула железная дверь, и снова стало тихо. Изредка снаружи доносилось еле слышное буханье, стены чуть-чуть подрагивали — где-то шла бомбежка. На нее уже никто не обращал внимания.
— Ну, как вам Леф? — осведомился Вифинис. — Вот у кого чутье. Всегда знает, когда пора сматываться. Настоящая стальная крыса!
Три кандидата в стальные крысы молчали. Диль Адарис, рассеянно глядя в противоположную стену, прихлебывал самогон словно остывший лакин.
— Мама, мама, — нарушила тишину девочка. — А дядя Леф еще вернется?
— Да, доченька, — Ланта Вифинис начала собирать со стола. — Он скоро придет. Вместе с бабушкой Галлой и тетей Нис. И...
Ланту прервал оглушительный грохот. Убежище тряхнуло, на полках что-то звякнуло. Пламя в керосиновой лампе заколебалось.
— Ох ты! — выдохнул Вифинис. — Совсем близко! Как бы не...
Снова несколько толчков, один за другим. Страшное сотрясение. Керосиновая лампа гаснет, где-то рядом с треском что-то ломается, звон, звук чего-то разбившегося, Арнинга сбрасывает с лавки, и он падает на что-то мягкое. Новая серия разрывов, уже более отдаленных и, наконец, тишина.
— Ничего себе! — доносится из темноты голос Вифиниса. — Спички у кого-то есть?
— У меня зажигалка, — отвечает Ярки, и дрожащий огонек несмело раздвигает тьму.
Снова горит керосиновая лампа. Нейл Вифинис подсчитывает убытки.
— А здорово я все укрепил, — с гордостью говорит он. — Разбилась только бутылка, которую мы все равно почти выпили, и примус, который все равно пора было выбрасывать. Видишь, Ланта, придется тебе все-таки новый брать.
Ланта не отвечает. У нее рассечен лоб и разбита губа, и доктор Станис оказывает ей первую помощь. Все остальные, вроде бы, целы.
— А как дядя Леф? — вдруг вспоминает девочка.
— Ох ты! — чешет лоб Нейл Вифинис. — И верно. Как бы их не накрыло. Надо посмотреть.
Он выходит, но тут же возвращается и жестом подзывает к себе Арнинга и Ярки.
— Завалило лестницу, — озвучивает Арнинг то, что прекрасно видно всем троим.
Железная дверь слегка приоткрыта, и в щели до самого потолка видна гора земли вперемешку с обломками бетона. Время от времени в тамбур скатываются камешки.
— Ничего, — оптимистично заявляет Вифинис. — Тут еще два выхода. А если разобрать водосток в душевых, можно выбраться в туннели канализации. Пошли, тут недалеко.
Но далеко пройти им и не удается. Через два коридора дорогу преграждает новый завал. Леттер Ярки поднимает с пола кусок бетона.
— Дерьмовая работа, — заключает он. — Я такое уже видел. Больше песка, чем цемента.
— Тьфу, зараза! — плюется Вифинис. — Вот тебе и президент Гиркантис! Ну что теперь делать?
Вскоре выясняется, что дела не так уж и плохи.
— С голоду мы не помрем, — завершает инвентаризацию припасов Вифинис. — Воды у нас хоть залейся, воздух хороший — есть тут эти, химические поглотители. А если что — запустим генератор, от него работают электрические фильтры.
— Цель ясна, — подводит итог Арнинг. — Будем пробираться наружу. Там где лестница. Инструмент есть?
— Обижаешь, — гудит Вифинис. — Лопаты есть, кирки есть, лом даже один есть. Прокопаем.
— А теперь спать! — командует доктор Станис. — Как врач говорю, сон — лучшее средство для укрепления сил и снятия стрессов.
— Тем более, что бутылка разби-илась, — с сожалением добавляет Ярки, и это звучит так забавно, что убежище оглашается дружным смехом в семь голосов.
Глава 31. По эту сторону жизни
Либсли Ворро лежал прямо на столе в небольшом бюро, превращенном в спальню, и мрачно смотрел в потолок, покручивая верньер небольшого транзисторного радиоприемника.
— Входите, — проворчал он в ответ на несмелое поскребывание по двери. — Здесь не заперто.
На пороге появился обеспокоенный Кисо Неллью.
— Ли! Сколько можно тебя ждать? Мы уже опаздываем!
— Без нас не улетят, — спокойно возразил Ворро, продолжая терзать приемник. — И вообще, остынь. Сегодня, в конце концов, выходной день. К тому же, мы еще в отпуске.
— Каком таком отпуске? — не понял Неллью.
— Забыл? Эон, тот тип из правления, помнится, отправил нас в отпуск на десять дней. Сегодня как раз десятый, так что на работу нам только завтра.
— Но наш рейс! — Неллью был не в том настроении, чтобы понимать шутки. — Все уже пошли! И пассажиров, наверное, через несколько минут начнут запускать.
— Слушай, посиди минутку тихо, а? Я послушаю последние известия, а потом пойдем.
Неллью послушно присел на стул у входа. Ворро тем временем, кряхтя, принял сидячее положение и повернул регулятор громкости до упора. Из приемника послышалась бодрая веселая мелодия — позывные вилкандского радио, вот уже неделю, как перебазировавшегося в Гессенар — столицу Валеза.
— Добрый день! Говорит радио "Таните Виалакана" — "Голос Вилканда" — из Гессенара. Прослушайте выпуск последних известий...
Слышимость была неважной, усталые батарейки почти сели, так что до Неллью доносились только обрывки фраз.
— ...Главной новостью дня продолжает оставаться столкновение парома "Остров Комо" с балкером "Регата III". Суда и самолеты береговой охраны Валеза продолжают поиски экипажа и пассажиров парома, затонувшего сегодня ночью в двадцати километрах от мыса Хелшар, хотя спасательные работы затрудняет сильное волнение...
— ...Несмотря на ухудшение погоды, эвакуация с континента на территорию Валеза продолжает наращивать обороты. По данным иммиграционной службы Валеза, за истекшие сутки в страну прибыло двести тридцать пять тысяч граждан Вилканда, из них одиннадцать тысяч — по воздушному мосту Тарануэс — Гессенар...
— О, это про нас! — обрадовался Неллью.
— Да тихо ты! — сердито шикнул на него Ворро. — И так ничего не слышно.
— ...Наш корреспондент с позывными ВК4КТЕ сообщает, что вчера вечером при налете на Декуар самолеты пришельцев впервые начали охотиться за отдельными автомобилями и даже за небольшими группами людей...
— ...Корреспондент ВК0РРО сообщает, что видел около тридцати танков пришельцев на шоссе Б-48 между Сьени и Ваталином и предупреждает всех, находящихся в этом районе...
— ...Корреспондент ВК4АРЕ сообщает, что группа военнослужащих под командованием майора Тино Ласота вступила в бой с шестеркой танков противника в районе города Эделан, округ Кьеве. По меньшей мере, два танка уничтожено...
Такого рода новостей было много, и Ворро слушал их с неослабевающим вниманием. Услышав заключительную фразу "Из юго-восточных округов за истекшие часы сведений не поступало", он выругался и в бешенстве отбросил от себя приемник.
— Чтоб им всем повылазило! Неужто во всем городе не найдется одного идиота с коротковолновой рацией!? За последние часы сведений не поступало... Да уже восьмой день, как сведений не поступало! Чтоб их всех!...
Неллью грустно вздохнул. "Юго-восточные округа" означали Лимеолан и только Лимеолан, их родной город в устье реки Таране, что пробила себе дорогу в Срединное море через полукольцо гор, с трех сторон окружающих Вилканд.
— Да не кипятись ты так, — попробовал успокоить он друга. — Может быть, все еще в первые дни покинули город. Оттуда же до ближайшего коридора не близко, вот они и решили поскорее...
— А вчера ты наплел, что пришельцы нарушают радиосвязь, и поэтому из Лимеолана невозможно связаться с Гессенаром... Тебе легко, черт тебя дери! У тебя дома один отчим остался, да и тот — редкостный ублюдок, а у меня — родители, дяди, тетки и целая орда прочих родичей! У матери больное сердце! И последние сведения — восемь дней назад, ровно восемь! Что Лимеолан подвергся сильной бомбежке! И после этого — тишина! Что я, по-твоему, должен чувствовать?! А ты лезешь со своими объяснениями.
Неллью печально пожал плечами и, словно невзначай, оттянул рукав кителя, бросив взгляд на свои новенькие часы.
— Да вижу я, вижу, — проворчал Ворро. — Иду уже, не хнычь. Только сначала заглянем на биржу.
Не слишком и торопясь, Ворро слез со своего спального стола, сунул ноги в туфли, привел в порядок слегка помятый китель, набросил на плечи плащ и взял из-под стола дорогой кожаный портфель с личными вещами. И портфель, и вещи в нем были совсем новыми и происходили из магазинов беспошлинной торговли, расположенных в зоне вылета.
Других вещей у Ворро и Неллью, впрочем, и не было. До своей квартиры на окраине Тарануэса им так и не удалось добраться. Вначале аэропорт был убежищем — маленьким островком безопасности посреди наполненного смертью хаоса первых суток вторжения. Затем было просто не до того — в конце тех же первых суток заработал на полную мощность воздушный мост по предоставленной пришельцами безопасной трассе Тарануэс — Гессенар. А после... после аэропорт превратился из островка в крепость, окруженную тройным кордоном охраны. По одну сторону вполне зримых стен из бетона, стекла и стали были жизнь и дорога в спасительный Валез, по другую — смерть, немедленная или отложенная — от бомб и ракет пришельцев, от голода и холода, от ножа и пули грабителя. Это были два разных мира, и никому из первого мира — мира жизни — не хотелось добровольно навещать второй.
Примерно на третий-четвертый день, когда стало окончательно ясно, что война с пришельцами проиграна, а старый мир безвозвратно погиб, в прошлое начали отходить и старые моральные запреты. Охранники, служащие аэропорта и летчики сначала потихоньку, а затем и с официального разрешения начальства стали забирать для своих нужд товары из навсегда опустевших магазинов. Ворро набил разнообразным барахлом два огромных чемодана, которые он с трудом отрывал от пола. Туфли у него были фирмы "Негери" за три миллиона лимий, рубашки — от "Тино" или "Арамине", темно-синий плащ в тон форменному кителю — от дома моделей "Дегучио". Неллью оказался одним из немногих, кого "пиратская лихорадка" почти не затронула. Единственное только, к чему он оказался неравнодушным, это к хорошим часам, да еще положил себе в сумку небольшой флакончик "Южной ночи" — любимых духов его покойной матери.
Проходя по галерее, соединяющей два корпуса аэропорта, Неллью всегда старался не смотреть по сторонам, но это у него, как правило, не получалось. Сквозь темно-оранжевые зеркальные стекла, дымчатые изнутри, серое небо принимало особо зловещий свинцовый оттенок, а столбы дыма над горящим уже десятые сутки Тарануэсом окрашивались мертвенной желтизной, словно сернистые испарения из кратера вулкана. Широкая площадь перед аэропортом превратилась в беспокойный табор. Тысячи людей роились там в страшной тесноте среди замерших автомобилей и автобусов, костров, каких-то фантастических будок и навесов из всякой всячины. Это людское скопище словно ножом обрезалось на дальнем конце площади, где разрушенное бомбой здание гостиницы красноречиво отмечало границу безопасного пятачка.
Пройдя по галерее, Ворро и Неллью спустились на первый этаж в небольшой зал, перегороженный барьерами. По одну сторону барьера застыли редкой цепочкой вооруженные охранники из службы безопасности аэропорта, по другую — тихо волновалась толпа из полутора сотен человек.
Ни Ворро, ни Неллью не знали и не интересовались, по какому принципу люди из табора снаружи попадают внутрь кольца охраны и превращаются в пассажиров. Самолеты многочисленных рейсов на Гессенар просто под завязку забивались десятками усталых, но лихорадочно возбужденных людей с пустыми или странно беспокойными глазами. Достаточно было того, что каждый летчик имел право подсадить на свой рейс двух человек и чаще всего реализовывал его, побывав в небольшом зале на первом этаже, цинично и метко прозванном биржей.
Увидев двух летчиков, толпа за барьером еще больше заволновалась. Правда, волновалась она тихо и как-то вежливо: молчаливые охранники ревностно следили за порядком, и любой нарушитель сразу же подвергался высшей мере — изгнанию из здания аэропорта. Поэтому все происходило культурно и даже, можно сказать, интеллигентно: мужчины молча потрясали пачками банкнот или призывно позванивали драгоценностями, женщины помоложе торопливо поправляли прически, ярко подкрашивали глаза и губы на бледных, осунувшихся лицах.
Ворро обозревал всю эту суету со спокойной и даже слегка насмешливой улыбкой.
— Решился, наконец? — шепнул он Неллью. — Давай скорее, я уже выбрал. Видишь того старика с плакатом?
Неллью кивнул. Представительный седовласый старик в грязном и помятом пиджаке стоял несколько в отдалении от толпы, молча держа над головой большой лист бумаги с лаконичной надписью: "Десять унций золота за двоих".
— Это так романтично, — пояснил Ворро. — Все уже давным-давно меряют золото граммами, а этот старый чудак... Такой себе аристократ из галантных двадцатых... Решено. Пять унций, сто пятьдесят пять граммов с человека — это не бог весть сколько, но он меня растрогал. Беру. А ты давай, не тяни. Сам говоришь, нас уже ждут.
Неллью еще раз обвел взглядом ряд безумных лиц. Симпатии не чувствовалось ни к кому. Внезапно в дальнем углу он увидел единственного человека, не принимавшего участия в торговле. Наверно, молодая, но страшно худая и изможденная женщина безучастно сидела прямо на полу, прислонившись к стене, и баюкала на коленях закутанного в тряпки ребенка лет пяти.
— Пропустите, пожалуйста, вон ту женщину с ребенком, — попросил Неллью старшего охранника. — Пусть ее разбудят.
— И еще старика с плакатом о десяти унциях и того, кто с ним, — ворчливо добавил Ворро. — Что у тебя за вкус, Кисо? Она же худая и страшная, как смертный грех! И охота тебе заниматься этой перепихаловкой в туалете?!
— Да пошел ты! — вспылил Неллью — Не равняй всех по себе!
Ворро довольно ухмыльнулся, словно услышав комплимент. Он равнодушно смотрел, как охранники раздвигают барьеры, пропуская нервно кусающую губы женщину с ребенком, светловолосой девочкой с неправдоподобно огромными глазами на тоненьком личике, и седого старика со спутницей — пожилой леди в какой-то невообразимой рваной кацавейке и соломенной шляпке с обломанными полями, но, тем не менее, элегантной словно королева на дипломатическом приеме.
— Вам помочь? — обратился Неллью к женщине. — Вы можете идти?
Женщина затравленно оглянулась. Девочка жалась к ней, испуганно глядя на Неллью.
— Вы, наверное, ошиблись, — голос ее звучал еле слышно. — У меня нет денег. Я отдала все, что у меня было, только чтобы оказаться в тепле и под крышей... Или вы хотите...
