— Чхать я хотел на ваши исключительные случаи. — Возражал бас. — Был договор, так вот, нарушать его не позволю.
— Извините, мы оплатим компенсацию. — Сопротивлялся козлетон.
— Какая к чёртовой матери компенсация? — Взорвался бас. — Репутацию, созданную годами, никакими вашими деньгами не оплатить. Не оценивается это бабками. Понятно!
Тут Альберт понял — это его шанс. Единственный, не очень надёжный, но шанс. И он заорал, что есть мочи:
— Помогите! Спасите!
Охранники не сразу отреагировали на вопли пленника, а когда заткнули ему рот и навалились вдвоём, дверь распахнулась.
— Ну-ка, ребятки, отвалили. — Произнёс бас властно. — Я кому сказал... Отошли... Быстро...
— Валентин Семёнович,— обратился козлетон, — вы осознаёте, какую ответственность берёте на себя?
— Пшёл вон, прихлебатель. — Выругался бас.
Охранники слезли с Альберта, освободили рот. Детина со шприцом замер подле умывальника.
— Ну, и что это здесь твориться? — Спросил бас.
— Да ничего страшного. — Ответил молчавший до селе охранник. — Сейчас усыпим его, в машину, и в аэропорт. Никто и не заметит.
— Ладно. Чёрт с вами. — Согласился бас.
И тут Альберта как ошпарило.
— Валька! Мамонт! — Заорал он и дёрнулся.
Воцарилась тишина. Потом раздались шаги. Кто-то подошёл к кушетке.
— Чтоб тебя! — Раздалось почти над самым ухом Альберта. — Феликс! Зараза! Ты-то откуда?! А ну, мужланы, быстро развязали. Это вообще вопиющее беззаконие. — Приказал Валька.
— Валентин Семёнович... — Попробовал вступиться козлетон. — Мы не имеем права...
— Я что-то не понял. — Резко обернулся к говорящему хозяин заведения. — Это кто тут заговорил о правах?
— Но-о!.. — Неуверенно протянул тенор.
— Я тебе сейчас дам "Но"! Ты у меня, свинячья рожа, сейчас отведаешь по полной программе. Развязать! — Рявкнул Валька.
Охранник нажал на какую-то кнопочку и петли, приковывавшие Альберта к лежаку, раскрылись, отпуская затёкшие руки.
— Валентин Семёнович, я вынужден буду немедленно сообщить о вашем поступке. — Вмешался охранник-молчун.
— Попробуй только. — Пригрозил Валька. — Тут нарушение договора двойное: первое, вы взяли клиента в комплексе, что категорически запрещено; второе, это мой друг, а по договору вы обязались не трогать моих друзей.
— Откуда ж мы знали, что это ваш друг?! — Удивился козлетон.
— А вот это уже ваши проблемы. — Усмехнулся Валька. — Незнание закона не освобождает от ответственности.
— Ну, знаете ли?! — Возмутился козлетон. — Я не любитель скандалов, но Вы, Валентин Семёнович, вынуждаете меня...
— Так вот, не хочешь скандала, немедленно отвали, я забираю его с собой до выяснения обстоятельств.
— Мы не имеем права выпустить его отсюда. — Возразил молчун.
— Я тебя спрашивать буду. — Усмехнулся Валька. — Он достал из кармана какую-то коробочку, оказавшуюся на деле миниатюрной рацией. — Кисман, давай сюда взвод наших. Сопротивляются, сволочи. — Произнёс он, в оживший динамик.
— А вот этого не следовало бы делать. — Угрожающе начал молчун.
— Заткнись, падла. — Прорычал Валька. — Я тебя здесь заживо сгною, и никакая мамочка тебе не поможет.
При слове "мамочка", Альберт дёрнулся, как от электрического разряда. "Следовательно, это она добралась таки до меня"— подумал он, растирая кисти.
В комнату вошло человек пять.
— Ребята,— спокойно начал Валька, — этих запереть здесь, отобрать мобильники и всё что отбирается в таких случаях. Они временно арестованы.
— Прям здесь, Валентин Семёнович? — Удивился один из вошедших.
— В камере, разумеется, в камере. — Поморщился непонятливости Валентин.
— Есть. — Отрапортовал командир группы.
— Ты ещё за это поплатишься. — Зашипел молчун.
— Окей, договорились. — Легко согласился мамонт. — Только сначала выберись отсюда, гнойник на теле родины.
— Валентин Семёнович,— Заговорил козлетон, — Может, давайте полюбовно, договоримся. Мы поторопились, вы погорячились... С кем не бывает?..
— Ребят, я не понял? — Обернулся Валька к пришедшим. — Я вроде бы приказал убрать это дерьмо отсюда? или мне приснилось?
— Есть. — По-военному отрапортовал командир охраны.
Всех быстро обыскали, после чего вывели прочь. Альберт с Феликсом остались одни.
— Ну? — Спросил мамонт.
— Что, ну? — Переспросил Альберт.
— Рассказывай. — Предложил Валька.
— Что? Прямо здесь?
— м-да. — пожевал губами Валентин. — Ты прав. Пошли.
Он повернулся к дверям, пропуская вперёд Альберта.
Наверху, в комнате, куда привёл его Валентин, ярко горели невидимые лампы.
— Жрать хочешь? — Спросил мамонт.
— Ещё бы!.. — проворчал Альберт. — Эти твари не кормили меня совсем.
— Правильно. Это чтоб ты дорогой не уделался.
— Так я ж перед этим поел?
— Ладно. Чего есть-то будешь? — Поинтересовался Валька.
— Если честно,— замялся Альберт, — я вечером не ем.
— А на кой хрен тогда требуешь жратвы? — изумился Валька.
— Да так... На всякий случай... На жадность тебя проверяю.
— Чудак ты, Феликс. — Улыбнулся Валька. — Чай-то пьёшь?
— пью. — Согласился Альберт.
— Ладно. Тогда я сейчас закажу чайку, а ты пока располагайся. Там (он кивнул в сторону драпировки) все удобства.
— Ты лучше прикажи, чтоб мне вернули мои вещи и документы. — Озадачился Альберт.
— Вещи сейчас принесут. — Помрачнел Валька. — А вот документы тебе теперь вряд ли понадобятся.
— Это ещё почему? — Не поверил своим ушам Альберт.
— Ты, почему имя сменил? — Не ответил Валька.
— Это долгая история. — Замялся Альберт.
— Ну, вот. Сейчас принесут чай, мы и пошепчемся по душам. А пока приводи себя в порядок. Здесь тебя точно никто наркотиками пичкать не будет.
Валентин вышел.
Феликс обошёл всю комнату, заглядывая во все углы. За драпировкой оказался небольшой коридорчик с тремя дверями. Первая дверь вела в ванную комнату. Она представляла собой целый комплекс, включающий в себя две душевых кабинки и небольшой бассейн, по всей видимости, выполнявший роль стандартной ванны. Вторая в туалет. Он впечатлял не менее. Дверь изнутри была зеркальной, так что сидя на троне можно было лицезреть себя любимого во всей красе. Третья дверь, вернее то, что за ней оказалось, заставило задуматься. Совсем крохотная комнатка была почти целиком занята громадной кроватью.
— Ты что тут делаешь? — Раздался голос за спиной Феликса.
— Тьфу ты чёрт! — Воскликнул Феликс. — Так же разрыв сердца получить можно.
— Не дрейфь! — Похлопал его по плечу Валентин. — Я же аккуратно.
— Что за комната? — Спросил Феликс. — Я не очень понял её предназначение.
— Н-да как тебе сказать?.. — Замялся Валька. — В общем, для любовных утех, ежели таковые возникают.
— Понял. — Помрачнел Феликс. — Девочек доставляют таким же Макаром, как и меня?
— Феликс, неужели ты считаешь меня подонком? — Помрачнел Валентин. — Нет, конечно. Сюда попадают исключительно по доброй воле. Да и то, по моей. Ну, а если совсем уж честно, то здесь и было то всего ничего... Только одна.
— Ладно, извини. — Извинился Феликс.
— Проехали.
— У тебя всё здесь так роскошно? — Спросил Феликс, возвращаясь в комнату.
— Как тебе сказать... — Запнулся Валентин.
— Про подвалы я уже понял. — Мрачно усмехнулся Феликс. — Там своеобразный комфорт.
— Феликс, давай-ка лучше о деле поговорим. Как это тебя угораздило перейти дорогу мамочке? — Решительно сменил тему хозяин спорт-комплекса.
— Да никому я ничего не переходил. — Поморщился Феликс. — Просто появилась конкуренция, а мамочке она не нужна. Вот и наехала.
— И?
— Ну, я всё продал одному знакомому, а мамочка осталась с носом.
— Взул.
— Скажем, так. — Согласился Феликс.
— и решил, что тебя уже не найдут?
— И не нашли бы. Почти пятнадцать лет с хвостиком скрывался, не нашли же?! А тут видимо кто-то сдал.
— А кто знал?
— Знал один человек, но его нет в живых.
— Давно?
— Давно.
— Понятно. — Неопределённо сказал Валентин.
— А мне вот не понятно, чем это ты занимаешься?
— Ну, как тебе сказать?.. — Валентин внимательно посмотрел на друга.
В дверь постучали.
— Войдите! — Крикнул Валентин.
Створки разошлись, и официантка вкатила стеклянный столик с чайными принадлежностями.
— Благодарю. — Сказал хозяин. — Дальше мы сами.
Девушка слегка поклонилась и вышла.
— Какие у тебя они вышколенные. — Заметил Феликс.
— За такие деньги, какие я им плачу голышом ползать будешь.
— Догадываюсь.
— Ты, какой чай предпочитаешь?
Феликс внимательно осмотрел привезённое.
— Вот этот, пожалуй.
— Губа не дура! — Засмеялся Валентин. — Разбираешься в чаях?
— Немножко. — Согласился Феликс. — Так ты не уходи от ответа. Чем это ты занимаешься? Неужели в криминал потянуло?
— Нет. Так сложилось, что выбора не было. Либо жить, либо гнить. Я выбрал, как ты понимаешь, первое. Пришлось, конечно, поступиться некоторыми принципами. Но в основном свободу выбора я всё-таки сумел сохранить.
— Продался.
— Феликс, я бы на твоём месте судить не стал.
— А я и не сужу. Я просто думаю, если б тебя не оказалось в нужный момент, чтоб было со мной?
— Феликс, ты же сам надул мамочку. Вот и ответил бы. За всё в этой жизни надо платить. И никуда от этого не деться. Не обманул бы ты её, тебя б и не искали.
— Ладно, ещё один философ выискался.
— Ты знаешь, с годами начал задумываться о таких вещах. И сожалею, что раньше не хотел этого знать. А зря, очень даже зря!..
— И что? Помогает?
— Как тебе сказать?.. — Задумался Валентин. — Может и не помогает, в финансовом смысле, вернее, в материальном. А вот в душевном, или духовном, да. Многие вещи стали понятнее.
— Ты где-то прав. Отчасти. Нельзя всё измерять деньгами, но других ценностей у нас то нет?! А потому надо исходить из общепринятых критериев оценки.
— А кто устанавливает эти критерии?
— Общество, разумеется.
— А общество, конечно, состоит из индивидуумов?
— Ну, а как же?!
— Вот ты и противоречишь. Если каждый начнёт задумываться о своих поступках, попробует жить иначе, без обмана и фальши, глядишь, и критерии другими станут.
— Ты у нас в проповедники записался?
— Нет. — Вздохнул Валентин. — Просто в последнее время волей неволей задумываешься о смысле жизни. О пройденном тобой пути.
— Саньяси номер два! — Усмехнулся Феликс.
— Почему ты сразу ярлыки развешиваешь? Саньяси, между прочим, оказался прав во многом. Я бы не прочь встретиться с ним и побеседовать. Теперь мне есть, что ему сказать.
— Думаешь, у него нет что ответить? — Улыбнулся Феликс.
— Вот потому и хотелось бы встретиться.
— Да. Разбежались мы, как горошины рассыпались по планете.
— Но, давай лучше вернёмся к нашим баранам. — Отодвинул пустую чашку Валентин. — Рассказывай.
— Что?
— Всё.
— прям таки всё?
— Феликс, если жить хочешь, то поторопись. — Сказал Валентин, берясь за заварничек.
— Надеюсь на взаимность?..
— Разумеется. Иначе и быть не может.
Глава 4
Пробка с громким хлопком, выскочив из бутылки, по неимоверной дуге взлетела к потолку, ударившись о него, почти отвесно рухнула вниз. Шампанское брызнуло в бокалы. Куранты уже заиграли свою обычную мелодию перед тем, как начать отбивать время. Наши руки переплелись. Его бокал коснулся моих губ, и в этот миг зазвенело разбитое стекло, что-то тяжёлое, и в то же время мягкое, свалилось на пол. Вслед за этим стол с грохотом отъехал на пару метров сторону и почти у наших ног оказалось тело человека, лежащего лицом вниз. Некоторое время мы продолжали неподвижно стоять, ошеломлённо таращась на лежащего. Куранты били полночь, оповещая о наступившем новом годе. Грянул гимн. Из-под человека вытекла тоненькая струйка чего-то тёмно-красного.
— Кровь! — Вскрикнула я и, сунув бокал на подвернувшийся журнальный столик, опустилась на колени.
Это был мужчина. Лица его видно не было, а по затылку определить возраст ещё никому не удавалось. Роста он был выше среднего, где-то метр восемьдесят или чуток больше.
— Да помоги же мне его перевернуть!.. — Попросила я, берясь за руку лежавшего.
— Сейчас, сейчас, дорогая. — Сказал он, устраивая свой бокал рядом с моим.
Я невольно глянула на столик и замерла. Там стояло 3 фужера, один был пуст.
— Откуда там три бокала? — С тревогой спросила я.
— А-а! Да, когда я переставлял приборы не заметил одного. Решил, что ты забыла поставить. Принёс другой, гляжу, а тот стоит себе спокойненько на столе. Ну, я и поставил этот сюда, чтобы не относить.
— Так хоть бы налил в него вина!
— А какая разница?
— Да ты что? Неужели ты не знаешь, что на новый год нельзя ставить пустую посуду на праздничном столе?
— Так он и не стоял на столе! — Удивился Силивестр.
— Зато он был рядом. Но главное не это, а то, что этот предмет нашего обихода в данный день и момент является главным атрибутом праздника, его талисманом, так сказать.
— Хм!.. Но я же этого не знал?! — Хмыкнул он.
— Не знание законов не освобождает от ответственности. — Констатировала я, осторожно переворачивая раненого. — Ты, кажется, наделал жутких дел.
— С чего ты взяла?
— Увидишь сам.
Лицо человека было залито кровью. На левой стороне груди расползалось кровавое пятно.
— Надо снять с него рубашку. — Сказал Силивестр.
— Зачем? — Не поняла я.
— Затем, чтобы перевязать рану и остановить кровь.
— Рубашка безнадёжно испорчена. Её надо просто разорвать. Снять мы её всё равно не сможем. Давай, а я пока за водой сбегаю и аптечку принесу. Кстати, а где она у тебя?
— На кухне, у большого шкафа на стене. — Ответил он, с треском разрывая сорочку раненого.
Я выскочила на кухню, схватила полотенце, чайник, сорвала со стены аптечку и кинулась назад в комнату. В этот момент зазвонил дверной звонок.
