Не знаю, какие там слухи распускали обо мне по дому всякие болтуны, однако эта компания, не проронив больше ни слова, прожигая меня ненавидящими взглядами, осторожно, по стеночке, как мимо дикого зверя, прошествовала на выход.
— Уф-ф! — выдохнул я, когда за ними захлопнулась дверь, — Что за день то такой сегодня?
А когда наконец, я раздевшись, и постелив свежее белье, нырнул под одеяло, мне приснился очень странный и непонятный сон.
Сон этот был выдержан в серо-желтых, осенних тонах, и так сильно затронул что-то в моем сознании, что я долго еще не мог забыть его.
А снилось мне, будто стою я на незнакомой улице, незнакомого, красивого города, на тротуаре у проезжей части. Под ногами мокрый асфальт в желтых пятнах осенней листвы. Моросит мелкий дождик, куда-то спешат прохожие. И дальше по улице, куда хватает глаз, виднеются одни лишь зонты; желтые, красные, синие, все прозрачные, словно клеенчатые. Мимо плывет этот людской поток, а на сердце у меня непонятная, рвущая на части тоска. Сложно объяснить, но больше всего это походило на боль утраты любимого человека. Я пытался разглядеть кого-то в толпе прохожих. И тут, от провожаемого взглядом потока отделилась чья-то знакомая фигурка, а затем, миловидная девушка в длинном светлом плаще, приподняла свой прозрачный, ярко оранжевый зонт, и глянув синими, как небо глазами, помахала мне рукой.
С кем это я прощался? Кто эта синеглазая незнакомка? Непонятно. Проснувшись среди ночи, с тем самым, тоскливым ощущением потери, я до утра не мог забыть реку прозрачных зонтов, и прощальный взгляд синих глаз.
Видно здорово я вчера перенервничал. Вот и сниться всякая муть.
лишь под утро, я снова ненадолго задремал, а когда неожиданно в дверь осторожно постучали, меня вдруг посетило какое-то нехорошее предчувствие. Я как можно тише поднялся, и накинув свой балахон, достал из тайника, маленькой такой ниши в глубине встроенного в стену шкафа, припрятанный там на всякий случай парализатор, аккуратно, на цыпочках подошел к двери.
Я знал, что импульс стандартного ИП проходит сквозь здешние перегородки, как сквозь бумагу, поэтому прислонив ухо к стене выходящей в коридор, прислушался. Меня пришла брать целая команда. За стеной слышались нетерпеливые шепотки, множественный шум дыхания и шарканья ботинок по ковровому покрытию.
'Ну что ж. Этого и следовало ожидать. Вчера я неосмотрительно слегка перегнул с этими законниками. А насколько я знал, Али не тот человек, который прощает подобные оскорбления. Вот, по его мнению, и пришло время наказать наглеца'.
И тогда, так же на цыпочках отступив в середину комнаты, вывернув регулятор мощности на максимум, я трижды веером, выстрелил в пластиковую стену.
А затем, когда в утренней тишине послышался звук падающих на пол тел, распахнул дверь, и выкатился в коридор, выцеливая возможно не задетых импульсом гостей.
Но такие меры предосторожности оказались излишними. Видно пришедшие в этот ранний час, брать обнаглевшего зэка, шестерки Али никак не ожидали такой встречи. Рассчитывая взять числом, а тут в коридоре в разных позах валялось их больше двух десятков, они даже не выставили элементарный заслон.
Встав на ноги, и разглядывая эту кучу малу, наваленную у своей двери, я поначалу даже растерялся, но после решил поступить самым, что ни на есть законным образом.
вернувшись к себе в комнату, я достал кругляш общалки, а затем, легко отыскав номер Ария, ткнул в иконку дозвона.
Нет, это нужно было слышать. Я повторюсь, не знаю, кем в той жизни был этот парень, что заведовал сейчас всем на этих этажах, только ругаться так, умел лишь он один.
Когда я, изображая разочарованное недовольство работой администрации его светлости, показал наваленную у моей двери кучу, Светоносного так разобрало, Что у меня аж уши покраснели.
А через минут двадцать, в коридоре началась вакханалия.
Первыми туда ворвались Человек полста в белых балахонах, во главе с разъяренным Арием. Затем здесь же появился Леон со своей свитой, и наконец, последним на поле боя, показался Бармалей, то есть Али с пятью своими тушкохранами.
Не буду рассказывать, какой гвалт стоял здесь битых два часа. Но из общей картины всей этой разборки верховных, я понял, что Али получил серьезное предупреждение с занесением в челюсть, от разошедшегося Тимошки. И не имея сказать в свое оправдание ничего, чтобы объяснило появление всех его самых крутых боевиков в секторе сборщиков, просто молчал, понимая видно, что еще легко отделался.
Леон кстати, все это время, просто молча наблюдал за разбушевавшимся братцем, а напоследок приблизившись к бледному как мел Али, прошептал тому что-то на ухо. По всему, положение было очень серьезным. У главы законников, отчего-то мелко затряслась голова, а в глазах промелькнул отчетливый страх.
После чего, Али громко пообещал, что больше никогда не приблизится к этому Алексу, и что больше никогда не будет без спроса входить в чужой сектор, и так далее и тому подобное. А продолжавший кипешевать Тимошка, потребовал еще и прилюдно извиниться. На что этот черный Бармалей, глянув из-под нависших бровей в мою сторону, и пробормотав что-то на непонятном языке, севшим голосом, попросил у меня прощения.
Да, Лучше бы Светоносный этого не делал. Глядя в лицо Али, я отчетливо прочел в его черных как ночь глазах, свой приговор. Теперь можно было не сомневаться, что для него с этого дня, Алекс Некий, враг номер один. И что рано или поздно, его киллеры обязательно до меня доберутся.
'Да уж. Вот только этого не хватало для полного счастья. Как-то нехорошо закручивается все, просто ой ей, как не хорошо! И что мне теперь делать со всем этим? Забиться в свой модуль и до конца времен пугаться собственной тени?'
Понятно, что как ни сильна ненависть этого законника, первые несколько дней можно ничего не опасаться, но вот что будет дальше, я и думать не хотел.
Когда наконец, все улеглось, и коридор перед моей дверью опустел, я заказав себе стандартный завтрак который состоял сегодня из овсянки и стакана молока, проглотив все, не чувствуя вкуса, еще минут десять просидел тупо глядя в стену, пытаясь для себя решить кто важнее и с кого начать.
Да, я таки собрался стать на какое-то время христианским миссионером. И как бы это пафосно не звучало, моя совесть с каждым часом все настойчивее трезвонила, что время бежит, и я просто могу ничего не успеть.
Поэтому, любое промедление в моем случае, является самым настоящим преступлением.
Возможно, если бы я не встретил здесь таких замечательных людей как; моя Шерри, Лиза, Роман, Клим, Лукьян, Сьюзи и многих других, я наверняка избрал бы, так называемую страусинную политику, не совал бы свою бедную голову в петлю, а узнав, что знаю теперь, просто извлек бы максимальную пользу для себя любимого. Но теперь, я в полной мере, ощущал свою ответственность за всех этих милых моему сердцу людей, а так же, за тех хороших ребят и девчонок, которых, безусловно, было здесь еще очень много.
Так что после недолгих размышлений, я наконец, решился начать миссию со своих бывших сослуживцев, а точнее с Романа. Уж кто-кто, а он должен мне поверить.
А когда я уже было, собрался выходить, пришло сообщение от Сьюзи: 'Ты где? Я скоро буду у тебя. Есть новости'.
Ничего не оставалось делать, как скинуть ей короткое: 'Жду', вновь усесться за стол.
Ждать пришлось недолго, Сьюзи нашла меня довольно быстро, и вежливо постучавшись, спросила разрешения войти. Я, усадив ее напротив, и заказав по чашечке кофе, который по вкусу больше походил на старый овсяный напиток моего детства, заглянул в широко распахнутые, серые глаза.
— Ну как. Выспалась? Может сегодня опять на пруд сходим? — и увидев легкий румянец на ее щеках, добавил: — только после одного важного дела.
— После какого дела? — последовал естественный вопрос.
— После важного! — повторил я, — Можно сказать исторически важного. Я попытаюсь рассказать обо всем, своему другу Роману. И если он мне поверит, то можно сказать, что с него начнется моя миссионерская деятельность. Да — да. Не смотри так! Я еще там на седьмом, понял, что узнав такое, просто не имею права молчать.
— Ал. А можно я с тобой? Я смогу. Я когда-то очень хорошо сдала ораторское! У нас в колледже был такой курс.
Все так же, глядя в эти прекрасные глаза, что так сильно напоминали те, любимые когда-то глаза моей Катьки, я как мог, открыто поведал обо всех опасностях, которые ждут ее на этом пути. И хотя картина вырисовывалась далеко не радужная, Сьюзи не утратила решительности.
Эта смелая девчонка заявила мне, что ее не пугает грядущая борьба, лишь бы те, кто поверит нам, остались живы. Иначе, до конца дней своих, она не сможет спать спокойно, зная, что из-за ее равнодушия, погибли тысячи ни в чем неповинных людей.
Я, конечно, попытался ее отговорить, да только все было напрасно.
Так что, хлопнув ладонью по столешнице, коротко закончил наш диспут:
— Хорошо. Пусть будет так! Ты можешь тоже ходить со мной! Но, я прошу тебя Сьюзи, при любом развитии событий, при любом раскладе, я твой господин и начальник! Ты будешь обязана мне беспрекословно подчиняться в любых обстоятельствах. Даже если мои приказы покажутся тебе нелепыми, или бессмысленными. Дело в том Сьюзи, что мы с тобой собираемся разворошить такой гадюшник, в котором, с любым неугодным поступают очень сурово. Я уже говорил тебе. Никто из членов совета не примет наших слов. Для них эта информация будет подобна приговору.
— то есть ты предлагаешь им вообще не говорить? — округлила глаза Сьюзи, — Но ведь они такие же люди, как и все!
Я жестом остановил ее:
— Вот видишь. В первые же минуты ты готова оспаривать мое мнение! Послушай! Я много лет в свое время прожил в довольно неблагополучной стране. И не тебе с твоими нежными чувствами и тонкой душевной организацией, разбираться во всем этом средневековье. Тут, если ты успела заметить, даже за самый благородный поступок, можно угодить прямиком на виселицу, точнее на седьмой уровень, что в сущности одно и то же. Так что тебя милая моя Сьюзи, эти монстры сожрут и даже не заметят. А я не могу допустить, чтобы с тобой случилось нечто подобное. Поверь. На седьмом тебе очень не понравится!
И увидев, как смутившаяся от такой моей отповеди девушка опустила глаза, я спросил:
— Ну что? Готова быть паинькой? Или мне снова на пальцах объяснять тебе все заново?
— Я поняла. Прости! Мне действительно трудно смириться с тем, что мы живем в настоящем злом царстве. Одного не могу понять, почему мы, все такие разные, и порой совершенно чужие друг другу, оказались здесь вместе?
— Ну, это предположим не такой уж сложный вопрос! — сказал я, допивая залпом остывший кофе, — Я могу с точностью в девяносто девять процентов предположить, что это стандартный срез нашего земного социума. И что отбор проводился по абсолютно выверенному алгоритму. И что попали сюда именно те, кто и должен был. Я уверен в этом. Так что выкинь-ка все лишнее из головы. И скажи мне, как будем убеждать Романа? Мой набор открывается, но никаких картинок показывать не хочет.
Сьюзи ошалело посмотрела на меня.
— Как не хочет? А что мы им показывать будем?
Она явно была в растерянности, эта новость совершенно сбила ее с толку.
— Вот так, не хочет и все. Но я догадываюсь, в чем тут дело. По всей видимости, знание сути работает лишь на седьмом. Поскольку у меня там до последнего дня все было нормально. Я чуть ли не наизусть выучил эти фильмы.
Сьюзи на какое-то время зависла, а потом, глядя мимо меня, спросила:
— А твой Роман, имеет право посещать седьмой уровень?
— Имеет, конечно! — понял я, к чему она клонит, — Только я не знаю, будет ли работать это кино в тамбуре переходника. Ведь нашим ребятам строго на строго запрещено входить на сам уровень. Они только в переходнике болтаются. Да всякую всячину туда таскают для заключенных. Но вообще-то ты права. Попробовать стоит.
Романа мы нашли на его рабочем месте, то есть на территории седьмого отдела, где он с Климом, не спеша прогуливался по тенистой аллее.
Ребята искренне обрадовались, увидев меня, а наш вечный бабник Клим, пожимая мне руку, бросив на Сьюзи короткий взгляд, подмигнул мне многозначительно.
Я представил свою спутницу, которая явно понравилась моим бывшим сотрудникам, после чего, мы всей компанией, неспешно направились вдоль большой фруктовой рощи. А обойдя с ними почти весь участок, решив отдохнуть немного, свернули под тень деревьев. Здесь обнаружив белую беседку, окруженную десятком ярких клумб, мы уселись на лавочке, болтая о разном, и жуя спелые томатины.
— Да, Ал! Мы ведь и не чаяли тебя увидать на воле! — произнес задумчиво мой бывший наставник, — Ты бы видел своих ... — и покосившись на Сьюзи, продолжил: — Своих девок. Их там целым отделом успокаивали. Моя Динара, так вообще дня три проплакала. Пока их... ну... Приторий не увел!
Я заметил любопытный взгляд, брошенный на меня Сьюзи. Только не время и не место было сейчас объяснять ей все.
— Ага! — подтвердил слова напарника Клим, — Мы как вылезли из медкапсул, так нас тут и ошарашили. И мои девки тоже все в соплях, рассказывали как тебя, за то, что ты вытащил наших из плена, зачислили в неполноценные.
— А когда по сети прошло сообщение что тебя по решению совета, возвращают на законные уровни, мы тут все просто очумели! — продолжил Роман, — Ведь не было такого никогда! Никто не слышал ни разу, чтобы совет кому-то, возвращал статус полноценного! А впрочем, ты Ал вообще парень особенный. И думается мне, ты еще не раз удивишь тут всех!
Не знаю, почувствовал ли мой наставник что-то, или так просто сказал, но поняв: 'время пришло', я больше не раздумывая, выложил этим дорогим мне ребятам, все, что увидел там на седьмом.
Рассказ мой, как и ожидалось, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Ребята чуть языки не проглотили от удивления. Я конечно, опасался, что они примут меня за слегка тронувшегося в ссылке сборщика, но надо отдать должное здравомыслию Романа, он сразу и безоговорочно поверил мне. А когда я спросил его, слышал ли он в ту ночь что-то странное, мой друг, от избытка чувств вскочил с лавочки, и принялся метаться перед нами, размахивая руками.
— Да как не слышал? Алекс! — заговорил он взволнованно, — Я же ведь, понимаешь, чуть умом не тронулся той ночью! Ведь как раз тем вечером, я пытался мудрить чего-то со знанием! А когда спать собрался, так и оставил его на столе. Ну, ты видел, у меня бывает. Так вот. Часов в десять, а может в одиннадцать, слышу, музыка играет! Да такая странная, аж мурашки по спине. Ну думаю, все! Крыша это... того, поехала короче! Уже всякая ерунда мерещится! А когда на стол гляну, так вообще чуть с кровати не упал! Гляжу, а чемоданчик то мой светится! Ну я подскочил, а там словно радуга! Кубики все разными цветами перемигиваются, сверкают! Короче, это... Я уже хотел медкибера вызывать! Думал расстройство нервное у меня после той заварухи! А тут Динара моя звонит: 'Роман, говорит. Ты случайно музыку какую-то не слышишь?' Ну, я возьми и покажи ей, что у меня на столе творится! Так она, как была в сорочке, так и примчалась! Не было ведь никогда ничего подобного в доме! Никто и не думал, что такое вообще возможно! А мы с Диной, всю ночь так и проторчали у этого свечения. Я, честно говоря, и притрагиваться боялся к этим кубикам, а видно зря. Авось и я бы увидел чего. Эх! Везунчик ты Ал! Я на твоем месте, на голове бы сейчас стоял от радости!
