— Так вот представь, что я... или она... представь, что кто-то из нас двоих погибнет в этой войне. И ты поймешь.
— Лектус, любовь людей иная.
— Мама, твой старик, твой Мастер Уз перед смертью передал Алексис мою детскую игрушку. Ты по-прежнему считаешь, что у нее был выбор?
Электра молчала, анализируя то, что сказал Лектус. Она не понимала, зачем Старик мог это сделать. Она помнила Мастера: он не стремился использовать свою магию, считая, как и Лектус, что у человека должен быть выбор. Миссия Электры была заданием. По своей воле он бы не стал связывать чувствами людей, принуждая их навсегда замкнуться друг на друге.
— Ты уверен? — наконец, спросила она, внимательно глядя на сына. Нет, конечно, он уверен. Но Электра сомневалась.— Ты видел, как старик передал ей твою вещь?
— Она рассказала и отдала мне мою детскую игрушку, — пожал плечами Лектус.— Он ей дал мою лошадку, она приняла, и после этого все началось.
— Лектус, — она приблизилась и положила руку на плечо сына.— Она любит тебя, по-настоящему, без магии. Даже если Старик наложил заклинание, оно бы не сработало. Чтобы заклятие Уз подействовало, ты должен был держать в руках эту лошадку хотя бы раз за несколько дней до вручения подарка Посвящённой. Это должна была быть твоя вещь.
Он поднял глаза на мать, и она впервые за многие годы улыбнулась ему и обняла:
— Тебя можно любить просто так, за то, что ты есть. Помни об этом и не потеряй ее, твою Алексис, держи крепко и никогда не отпускай.
Лектус нашел Истера в одной из спален, когда все уже улеглись спать, утомленные долгим днем. Остались только дозорные, которые следили за действиями Легатов во дворе, да неугомонный кот носился по этажам, перебирая запасы, составляя какие-то списки и ведомости. Безумец.
Брат (кто бы подумал) был не один: с ним сидела Кристин. Она гладила плечи Истера (будем звать его так), пока полукровка страдал. Ну, явно страдал, опустив голову, вырывая себе волосы.
— Это правда? — Кристин подняла глаза на Лектуса, и тот лишь кивнул. Ну да, новость дня: человек, люто ненавидевший кровопийц, оказался одним из наследников Правителя этого мира. Как приятно ощущать это �один из�, словно Лектус смог переложить половину своего груза на плечи новообретенного брата.
— Ты когда закончишь страдать? — спросил младший Принц, обращаясь к брату.— У меня есть вопросы.
— Иди к черту, а? — огрызнулся Истер, поднимая голову.
— Рад, что статус принца не изменил твой характер, — усмехнулся Лектус, садясь на пустую кровать.— Успеешь еще набеситься. Ладно бы это что-то для нас меняло. Никто не требует от тебя родственных чувств или наследования Красного Дворца.
Плечи Истера передернулись в отвращении. Ну да, конечно.
— Вопросов масса, но ты знаешь, больше всего меня мучает самый нелепый, — Лектус, конечно, лукавил, его это совсем не интересовало, но братца нужно немного отвлечь от нелегких мыслей о судьбах мира.— Что за чучело ты таскал с собой с самой Арены? Просто интересно.
— Это твоя подружка, — буркнул Истер.
— Прости?
— Когда всех схватили там, в городе, мне удалось спрыгнуть с ковра и скрыться в городе. Я услышал про Арену и пробрался на крышу. Не знаю, что я собирался делать, — он пожал плечами, но Лектусу пока яснее не стало. Но зато он видимо узнает, как узникам Байрока удалось выбраться да еще с артефактами.— Тогда ко мне пришла эта твоя Анна, уж не знаю, где ее перемкнуло...
— Анна? — в голове Лектуса в который раз за последнее время разрозненные факты начали складываться в единое целое.
— Ага. Она пожгла кровососов, отдала мне кольцо Джеймса и твой компас, выпустила всех. Мы бы прямо оттуда ускользнули, но компасом мог пользоваться только ты, да и Алексис без тебя бы не пошла, так что я надел кольцо, мы все быстро вышли на Арену, схватили тебя, ну а дальше ты знаешь.
— Анна? — хотя Лектус уже и так все понял.
— Когда она узнала, что ты уже на Арене, ее вдруг словно взорвало изнутри, ну и... она стала совой. Я решил не оставлять ее, все-таки она всех нас спасла.
— Где она? Где сова? — Мать-Природа, Анна тоже купилась на колдовство лже-Тедиса. Она тоже стала девушкой-птицей. Этот полудурок с Арены, возомнивший себя принцем, что-то сделал с ней.
— Я оставил ее в комнатах, где жили дети Правящих, а дверь запер на всякий случай, — пожал плечами Истер, явно считая, что он сделал все, что мог. С другой стороны, действительно все, что мог.
Она сидела в темноте, ей давно уже не нужен был свет, чтобы видеть мельчайшие детали предметов. На самом деле, ей уже ничего было не нужно. Она сделала все, что могла, и теперь оставалось лишь немного подождать.
Тело ломило от недавнего превращения. Она знала, что скоро это повторится: все чаще становились превращения, все больнее и дольше. Однажды, наверное, она уже потеряет себя навсегда...
Время текло сквозь пальцы, но тьма успокаивала. Звуки то отдалялись, то приближались, наступала ночь, она это теперь тоже чувствовала...
В первый раз это было даже приятно: стать свободной, отрастить крылья и взмыть. Весело, ярко. Тот Тедис играл с ней, но она была рада этой игре. Она приближала минуту, когда они с Лектусом вернутся домой — и он наконец будет ее... Если для этого ей нужно было стать птицей, она была на это готова.
Она была готова на все ради него. Ледяная девочка, рожденная повелевать, она превращалась в огненную горячую лаву, когда была рядом с Принцем Водного мира. Яркий мир пылал красным, горячим чувством обладания. А он был льдом, который так манил, так притягивал ее годами.
Этот лед нужен был Водному миру. Лектус стал бы великим Правителем, а она была бы рядом с ним, рука об руку, чтобы как Электра, помогать и направлять мужа. Они бы вместе принесли мир Правящим.
Она так долго в это верила. Даже когда они покинули Красный город, даже в Академии она еще верила, что сможет вернуть Лектуса домой, что вырвет его из лап людей. Но он сам захотел остаться, он стал человеком.
Она передернула плечами и прикусила губу от боли: тело ломило все сильнее, но она держалась. Еще хоть немного, хоть несколько минут. Ей так нравилось быть собой, управлять своими чувствами, ощущать оттенки страсти, что жила в ней годами. Она бы стала прекрасной Правящей, идеальной, лучше матери Лектуса, совершеннее...
Она была Принцессой этого мира, самой важной девочкой в мире мужчин. И отец пророчил ей великое будущие. И она знала, что так и будет. Знала с тех пор, как впервые увидела Лектуса, Наследника Правителя. Его ледяной взгляд, прямая спина и гордое безразличие ко всему словно отражали то, что ощущала маленькая Анна. С тех пор никто не был для нее важнее и совершеннее, чем Принц Водного мира.
Она боролась за него до конца, до самого конца. Но совершила всего одну ошибку, и теперь все они платили за это, каждый свою цену.
Она подговорила двух братьев-посвященных подставить Лектуса, чтобы его изгнали из города. Ей не было жаль дикарку: просто человеческая девчонка, которая бы послужила великой цели. Но все испортил дикий кот, просто животное, которое почему-то решило служить людям.
Она разговаривала с новообращенным, для которого лже-Тедис достал камень перемещений. Библиотекарю доверяли, и он этим пользовался. Многие доверяли ему. Она тоже поверила...
И это была ее ошибка. Если бы она знала, что задумал этот самозванец, она бы его убила, сама, своими руками. Потому что в мире мог быть только один Принц...
Она вздохнула, вспоминая, как за ней пришли маги, но уже тогда ничего было не исправить: к тому моменту колдовство библиотекаря уже брало верх над телом Анны, видимо, она слишком далеко ушла по пути Посвящения, чтобы магия людей не оставила на ней следа...
В темнице города людей она почти не осознавала себя, только иногда приходя в себя после внезапных болезненных превращений, которые она не контролировала сначала. Но она научилась: в тюрьме просто больше нечем было заняться. И тогда она исчезла: сорвалась с окна и исчезла — до момента, пока не увидела Правящих в городе.
Отец обнял ее при встрече: кажется, он не верил, что когда-то еще увидит ее. Она не стала говорить ему ничего, он бы не понял. И именно тогда лже-Тедис снова нашел ее, но Анна еще не понимала, в каком статусе этот белокурый демон пребывает в армии Байрока. И именно она услышала, как Лектус обсуждал со своей дикаркой план вызволения людей с Арены.
Это она отдала Принца в руки судей — только потому, что он обнимал свою дикую девчонку. Она всего лишь следила за ним, чтобы понять, как вернуть домой, но слишком много услышала и увидела. И отдала его на Арену. И ей пришлось это исправлять. У нее получилось, по крайней мере, именно так сказал полукровка. Лектус спасен. И это было теперь самым главным.
Она слышала, как он приближается, слышала его уверенные резкие шаги по лестницам, его размеренное отрывистое дыхание.
— Не надо света, — попросила девушка, когда Лектус вошел в комнату. Он промолчал, закрывая за собой дверь, и Анна поднялась, расправляя стонущие плечи. Он не увидит то, что не должен видеть.
Она не сломается.
— Как тебе помочь? — голос Принца холоден, и от этого Анне стало легче. Это был ее идеальный Принц, ее лед, и она так хотела в последний раз к нему прикоснуться.
— Мне не нужна помощь.
Он молчал, в темноте глядя на девушку, и Анна надеялась, что ничем не выдала физической боли. Он мог только догадываться, если ему есть до этого дело.
Тишина завораживала, потому что можно было просто чувствовать его присутствие. Потому что его слова бы только резали, только усиливали боль.
— Я попрошу мою мать прийти. Она понимает в магии.
— Хорошо, но позже. Лектус...
— Да? — он не шевелился, не подался вперед, ледяной скульптурой стоя перед ней в темноте. Зачем помощь? Ей уже ничего не нужно.
— Помни, кто ты. Вспомни, пока не поздно.
Он молчал. Им нечего сказать друг другу.
— Ты спасла нас всех, — заговорил Принц, — ты спасла людей.
— Я спасла тебя. Люди — лишь инструменты, они ничто. Но ты забыл об этом.
— Нет, Анна, наоборот, я понял, что мы люди. Ты, я и тысячи других детей Правящих. Мы изначально люди.
— Они изменили тебя. Растопили, ты растаял, — с сожалением произнесла она, прикрывая глаза. Безысходность. Она спасла его, но не от людей. Почему мир так перевернулся, что ей пришлось спасать Принца от его собственного народа и отдать в руки людей? Как так получилось?!
— Тебе что-то нужно? Еда, вода, одежда?
— У меня все есть, — она смотрела на него в упор, в темноте впитывая его запах, его образ, блеск глаз.
— Я пришлю мать, — снова проговорил Принц, делая шаг вперед и оказываясь прямо перед ней.— Спасибо, что вытащила нас всех оттуда.
Она молчала, глядя на его прекрасное, выточенное изо льда лицо, мечтая... о чем? О чем может мечтать девушка-птица, прощаясь со своей мечтой?
Он отошел — и его шаги уже удалялись, спокойно отбивая секунды ее мучительной жизни.
Кто она? Почему она оказалась здесь, никому не нужная?
Она подошла к окну и распахнула его в ночную тьму, где раздавались шаги Стражей, голоса Легатов в морозном воздухе. Они подняли глаза, услышав ее, и это было приятно. Вот они, ее народ, частица дома на чужой земле.
Все было так просто: отпустить, расслабить напряжение тела, отдаться боли — и забыть, взлететь в ночной яркой тьме к самому небу, наслаждаясь свободой. Это был мир без боли и сожалений, детальный, выточенный из мелких штрихов.
Так просто взмахом крыльев ворваться в ночную звездную мглу — и еще проще отпустить все, замереть, глядя вверх, а потом закрыть глаза и наслаждаться падением.
Она была свободна. До самого конца.
...Яркий свет ослепил, и холодный воздух исчез, пришел жар, вернулась боль. И тепло.
— Нет, девочка, — проговорил над ее ухом уверенный спокойный женский голос, а холодные руки гладили ее по волосам.— Ты не сдашься. Борись за себя, как боролась за моего сына.
Боль отступала, тепло разливалось по телу, а по ее щекам, обжигая, впервые в жизни покатились слезы.
Глава 6. Дед
Он ожидал увидеть перед собой высокого харизматичного супер-эльфа, ну как минимум, такого Титана духа. Представший перед Яриком дед вызвал у него разочарованный выдох и внутреннее �ой�.
На мага смотрел словно высохший седой мужчина с тусклыми пепельными волосами, заплетенными в тонкую косу. Это был старик, что для эльфов странно — внешне они редко выдают свой истинный возраст. Но на постаменте с резным креслом, что возвышался в дальнем конце зала, стоял именно старик, роста ниже среднего для его народа, наверное, не выше самого Ярослава.
В этом эльфе все было сухое, старое, блеклое, кроме ярких синих ястребиных глаз, которые словно сияли на лице, оживляя его. В этих глазах была сила, которая, скорее всего, и давала Эйсану, Царю Эльфов, право называться Непреклонным.
�Так вот ты какой�.
Это был даже не голос, а рокот, который ворвался в голову Ярика, неся послание от деда. Интересно, а Эйсан умеет читать мысли?
�Нет, я не читаю твои мысли, так что говори вслух�.
Ярик рассмеялся от неожиданности: слова деда противоречили самим себе.
— Тебя легко читать с лица, мальчик, — вслух голос Царя Эльфов звучал не так эпично, но все-таки гулко, делая тщедушного старика мощнее и весомее.
Ярик пожал плечами и приблизился к деду: разговаривать через весь зал было как-то странно. Пока маг шел, он успел осмотреть Хрустальный зал: стены были прозрачными, открывающими вид в буйный зеленый лес и на высокое голубое небо. Странное ощущение, словно попал в бутылку. Вдоль стен стояли скамейки из белого дерева. А за креслом Эйсана словно сквозь стену бесшумно падал куда-то вниз водопад темной воды.
Молчание затянулось. Ярик понимал, что залезть в голову деда вряд ли получится: тот делился мыслями, но не давал их читать. Этим умением могли похвастаться только очень старые эльфы. По крайней мере, так говорила мама.
— Эйлин спаслась, — дед не спрашивал, он утверждал, в упор глядя на Ярика. Ох и тяжелый взгляд у Эйсана. — Решила скрыться у магов, не здесь.
Наверное, нужно было что-то сказать, но Ярик пока так и не нашел, что: кажется, деду и не нужно слышать ответы, чтобы вести диалог. Неудивительно, что мама отсюда сбежала: нелегко жить под таким прессом долго. Добровольно на такое никто не подпишется.
— Ты забрал дочь Байрока?
Ух ты, он спросил, по-настоящему спросил!
— Глупо. Мы её вернем, но придется начинать все сначала, — покачал головой дед и внезапно сел, словно решил уже все вопросы, и аудиенция окончена. А на самом деле она только началась.
— Вы же эльфы, — заговорил Ярик, внимательно глядя на Эйсана.— Чистое добро. Но что вы творите, небо три раза через лисий хвост?!
Ярик увидел удивление на лице деда: что, при нём нельзя ругаться?
— Мы спасаем этот мир.
— Ой, да ладно?! — фыркнул маг, расслабляясь: ну не вязалось в его голове спасение мира с тем, что эльфы решили сделать с сестрой Лектуса. — Я знаю, что вы хотели сделать с Ксенией, это же бред какой-то!
