— Можете мне ничего не говорить, если хотите, я не требую от вас какой-то откровенности, — пожал плечами Вардос. — Однако вы не лорд, и жить за счет доходов от своих земель не сможете. А следовательно, у вас есть только два пути — либо отправиться в одну из приграничных марок, либо вступить в Орден.
— Ну и что? — спросил "дан-Энрикс" осторожно, уже чувствуя, что Нетопырь готовится сказать очередную гадость.
— Да то, что при такой манере поведения вы и недели не продержитесь ни там, ни там! — сказал наставник жестко. — И в имперской гвардии, и в гарнизоне от любого человека прежде всего требуется хладнокровие и дисциплина — то есть как раз то, чего у вас в помине нет.
Крикс молча смотрел на Мастера-со-Шрамом, из последних сил удерживая меч.
— Ну а теперь ответьте на вопрос, который я вам задал с самого начала. Чего я хочу от вас добиться?
— Чтобы я не делал глупостей, — ответил Рикс.
— Я начинаю думать, что вы не настолько безнадежны, как мне показалось. Опустите руку.
Лейда поднялась на ноги и отряхнула выпачканные в грязи штаны. Выполнить перекат опять не удалось. У Рикса это выходило удивительно непринужденно, с какой-то почти кошачьей грацией. И меч ему нисколько не мешал. Лейде свой пока приходилось класть на землю, чтобы ненароком не выбить себе глаз. Она нагнулась за мечом, гадая, сколько еще времени пройдет, прежде чем у нее начнет хоть что-то получаться. Энониец, правда, говорил, что у нее уже выходит лучше, чем у новичков в Лаконе, прислупивших к обучению одновременно с ней, но Лейда не могла знать, действительно ли он так думает, или же просто хочет ее подбодрить.
Лейда встала в стойку, мысленно перебирая те движения, которые "дан-Энрикс" показывал ей в последний раз. Обычно они фехтовали здесь же — на площадке за дворцовыми конюшнями. Если даже кто-то из спешивших мимо слуг и узнавал в Лейде аристократку из дворца, то ни один не был настолько глуп, чтобы как-нибудь выказать свою осведомленность.
Лейда развернулась, отразив воображаемый удар... и замерла, увидев шагах в десяти своего отца.
Сэр Годелвен Гефэйр смотрел на нее так, как будто бы застал ее в объятьях конюха на сеновале. Под этим взглядом Лейда особенно остро почувствовала, что волосы у нее растрепаны, а на штанах и куртке подсыхают следы грязи.
— Я думал, это просто сплетни, — сказал лорд Гефэйр с мрачным отвращением. — Мне в голову не поиходило, что ты в самом деле можешь так позорить меня своим поведением.
Терять ей было уже нечего, и Лейда заставила себя вскинуть голову.
— Если держать меч — такой позор, зачем вы носите его на поясе, отец? — спросила она звонко.
"Не следует смотреть на меч противника — он сможет обмануть тебя каким-нибудь финтом. Ты должна видеть его целиком, чтобы предугадать следующее движение" — говорил Рикс. Лейда подумала, что сейчас она смотрит на отца таким же напряженным взглядом, как и на южанина во время их коротких поединков.
Несколько секунд сэр Годелвейн сверлил ее тяжелым взглядом, но потом его лицо смягчилось.
— Все-таки ты храбрая девушка... хотя и говоришь полную ерунду. Впрочем, в семнадцать лет это еще простительно. Я верю, что ты не хотела ничего дурного, Лей, но сути дела это не меняет. С этими дурацкими забавами давно пора покончить. Ты немедленно отправишься домой, и там мы подберем тебе подходящую партию среди людей, которые еще не слышали столичных сплетен... и не видели, как ты размахиваешь этой палкой. Скажи Тилле, чтобы она уложила твои вещи.
Лейда вскинула подбородок еще выше.
— Нет, отец. Элиссив еще прошлым летом сделала меня одной из своих леди. Так что я сама буду решать, куда мне ехать и что делать. Я хочу остаться здесь.
Рыцарь сдвинул брови.
— Ты сама не понимаешь, что ты говоришь. Спору нет, сэр Альверин нашел достаточно благовидный предлог для расторжения помолвки, но такие вещи все равно всегда бросают тень на девушку. Пройдут месяцы, а может, даже годы, прежде чем кто-нибудь снова пожелает сделать тебе предложение.
Кровь бросилась Лейде в лицо.
— Тем лучше! Кто сказал, что я хочу выходить замуж? — спросила она. Единственный человек, чье предложение могло ее порадовать, был на два года младше самой Лейды... и вдобавок собирался вступить в Орден.
— Так ты что, решила стать кем-нибудь вроде леди Лэнгдем?
— А что в этом плохого? Когда леди Лэнгдем была нашей воспитательницей, ты никогда не отзывался о ней дурно.
— Разумеется. Но я бы не хотел подобной участи для своей дочери. Женщина может быть счастливой, только когда у нее есть муж и дети.
— То есть так считает большинство мужчин, — вставила Лейда не без едкости. Она сама не понимала, когда набралась отваги говорить такие вещи, о которых раньше трудно было даже думать. Может, это тоже было как-то связано с мечом в ее руке?..
Отец молчал, глядя на Лейду так, как будто бы впервые разглядел по-настоящему.
— Я вижу, что сравнение с леди Лэнгдем было неудачным. Тебя, видимо, гораздо больше привлекает пример Беспутной Беатрикс.
— А даже если так, то что? — запальчиво спросила Лейда. Беатрикс была ее любимой героиней, и ее всегда ужасно возмущало, что многие люди относятся к ней с таким предубеждением. Как и ее внук Наорикс, Железная Волчица обожала битвы и сражения. Беатрикс всегда готова была провести ночь с понравившимся ей мужчиной — точно так же, как и Наорикс охотно приводил к себе в шатер красивых девушек. Оба любили необъезженных коней, турниры и тарнийское вино. Но Наина в итоге прозвали "Воителем", а Беатрикс неблагодарные потомки стали называть "Беспутной" или даже "Бешеной".
— А то, что у меня не может быть дочери, похожей на Железную Волчицу, — холодно сказал отец. — Если ты не желаешь возвращаться в Гверр — что ж, так тому и быть. Можешь остаться здесь и заниматься всем, чем тебе вздумается. Меня это больше не касается.
Он развернулся и медленно пошел прочь. Лейда почувствовала ноющую боль в груди. Наверное, еще не поздно было побежать за ним, сказать, что она передумала и готова вместе с ним уехать в Глен-Гевер... но Лейда не шелохнулась, только крепче стиснула ладонью рукоять меча. Терять семью — это, конечно, страшно, но еще страшнее будет потерять себя. Придется ей как-то привыкнуть, что теперь ее поступки и решения зависят только от нее — и ни от кого больше...
Когда она вернулась во дворец, снаружи уже наступили сумерки. Лисси сказала ей, что Рикс пришел примерно полчаса назад — и, не застав ее, пошел в одну из комнат для гостей. Девушка с облегчением вздохнула. Ей так хотелось рассказать "дан-Энриксу" про разговор с отцом, что, если бы он не пришел — она бы, кажется, сама отправилась за ним в Лакон. Наверное, он что-нибудь почувствовал, раз уж пришел так скоро...
Но когда Лейда нашла нужную спальню, мысль о проницательности Рикса сразу вылетела у нее из головы. Энониец, полностью одетый, ничком лежал на застеленной кровати и крепко спал. На какую-то секунду Лейде даже показалось, что он пьян — с чего бы еще человеку засыпать одетым, да еще тогда, когда до ночи еще несколько часов? Лейда решила, что, если ее догадка подтвердится — она сразу же уйдет, не перемолвившись с "дан-Энриксом" ни словом. Потом она осторожно подошла к кровати и потрясла Рикса за плечо. Даже если он слишком пьян для разговоров, следует хотя бы заставить его снять сапоги.
— Мм-м, — простонал "дан-Энрикс", поворачиваясь на спину. Потом он открыл глаза — и ошалело посмотрел на девушку. — Лейда?.. Как тебя пустили в Адельстан?
Ей сделалось досадно и смешно в одно и то же время. Значит, Рикс считает, что он спал в своей каморке в Адельстане? Может быть, он даже думает, что сейчас уже утро...
— Ты не в Адельстане, Рик. Это гостевая спальня во дворце. Лисси сказала, что ты искал меня, поэтому я и пришла. Но, может, я тебе мешаю?
— Нет! Конечно, нет. Прости... я, кажется, слегка запутался.
— Еще бы. Ты даже не помнишь, где ложился спать, — заметила она с укором. И, немного помолчав, добавила — Тебе не помешало бы разуться.
— Я так больше не могу, — глухо пробормотал оруженосец коадъютора, закрыв глаза. — Они меня с ума сведут. Хайнрик велел нам написать комментарии к Эрмиду из Синора, а это наверняка займет почти всю ночь. Вардос при каждой встрече вешает на меня новое взыскание. А мессер Ирем слышать не желает про мои проблемы в Академии и требует, чтобы я ежедневно бывал во дворце. В прошлый раз я чуть не заснул на государственном совете. Не понимаю, с какой стати я вообще должен там присутствовать!.. Меня все это совершенно не касается.
Лейда подумала, что Рикс и в самом деле выглядит ужасно истощенным. Лицо у него было бледным и осунувшимся, словно он не высыпался уже несколько ночей подряд. Почему-то это вызывало в ней чувство странной нежности.
— Ты не был здесь последние три дня, и я уже начала думать, что ты обо мне забыл, — заметила она.
Рикс закинул руки за голову. В зеленоватых глазах энонийца промелькнула светлая искра.
— Я никогда о тебе не забываю. Неделю назад Вардос заставил меня бежать десять кругов вдоль стены в утяжеленных тренировочных доспехах. Он, наверное, хотел, чтоб я свалился там и дал ему хороший повод для злорадства. Знаешь, как он злился, когда я пробежал десятый круг и пришел к нему спросить, что теперь делать? Он-то был уверен в том, что это невозможно. Да это и в самом деле невозможно... просто я все это время думал о тебе.
На губах южанина возникла та неуловимая полуулыбка, от которой у Лейды все время остро и почти болезненно сжималось сердце. Она наклонилась и поцеловала юношу — сначала осторожно, а потом — с растущей страстью. Тело энонийца напряглось.
— Лейда, подожди... не надо, — сказал Рикс, пытаясь отодвинуться и сесть.
— Уверен? А вот так?.. — она поцеловала теплую смуглую кожу в вырезе рубашки — прямо возле ямки над ключицей.
— Лейда! Я же не железный.
— Знаю.
И я тоже, — мысленно добавила она. Может быть, ты готов терпеть и ждать, сколько угодно. А вот я так больше не могу. У тебя есть дела, друзья и коадъютор, ты всегда можешь на что-нибудь отвлечься или просто вымотаться так, чтобы заснуть на первой же попавшейся кровати, забыв снять колет и сапоги. А каково должно быть мне, ты не подумал?..
Лейда потянула с плеч дан-Энрикса колет с эмблемой Ордена. И энониец сдался, позволяя ей снять с него сперва колет, а после и рубашку.
"Помоги мне расстегнуть корсаж" — распорядилась Лейда, поворачиваясь к юноше спиной и перебрасывая волосы через плечо. И зачем она только переодевалась после тренировки? Снять рубашку на шнуровке было бы гораздо проще... Вышитый серебряными нитями корсаж имел всего три пуговицы, но южанин провозился долго. Вероятно, у него дрожали руки.
Много лет назад, когда она впервые начала задумываться об этом моменте, он представлялся Лейде совершенно по-другому. В ее мечтах их с мужем провожали в спальню, осыпая хмелем и цветами, и выкрикивая обычные в таких случаях пожелания. Его супруг брал ее на руки, переносил через порог их спальни и решительно закрывал дверь, отгораживая их от толпы родственников и гостей.
И вот теперь это случилось — без цветов и хмеля, без алого свадебного платья, которое она так часто представляла себе в детстве, без заздравных тостов... просто по любви.
И оказалось, что все остальное было ей совсем не нужно.
— Я уйду из Ордена. Сегодня же. И попрошу у твоего отца твоей руки, — сбиваясь, шептал Крикс. Лейда не сразу поняла, о чем он говорит, а, поняв, тихонько рассмеялась.
— Но я вовсе не хочу, чтобы ты уходил из Ордена... А мой отец никогда в жизни не согласится видеть тебя своим зятем. Он помешан на гербах и родословных, а ты ведь даже не знаешь, как зовут твоих родителей. Отец умрет от злости, если ты придешь к нему с подобным предложением.
— Нравится ему это или нет, но ты теперь моя жена.
— Ну что ты, Рикс. Я просто девушка, которая легла с тобой в постель. Это еще не делает людей женатыми.
— Ты не должна так говорить, — напрягся он.
— Но это правда, Рик. И это вовсе не так плохо, как ты думаешь... На самом деле, это было даже слишком хорошо.
Лейда надеялась, что эти слова заставят южанина выкинуть из головы мысли о сэре Годелвене. Сейчас ей нисколько не хотелось обсуждать с южанином отца. Лучше бы он ее поцеловал. Она не сомневалась в том, что любит Рикса — и будет любить его всегда. Все остальное не имело ни малейшего значения. Ее отец, сэр Альверин, настрявшие в зубах приличия — все это были только призраки, не имеющие никакого отношения к реальности. А в ее настоящем был только "дан-Энрикс" — его резко очерченные скулы, теплая, как будто бы впитавшая южное солнце кожа и покрытые мозолями ладони.
— Валларикс сказал, что я могу прийти к нему еще раз — если захочу попросить что-то для себя, — сказал Рикс, зарывшись лицом в ее волосы — Я мог бы попросить его, чтобы он дал мне титул и надел земли. Пусть даже самый скромный... Тогда мы могли бы пожениться.
— Хорошо. Но будет лучше, если ты немного подождешь. Пятнадцать лет — хороший возраст для женитьбы, только если речь идет о девушке. Мужчина должен быть несколько старше.
"А теперь я говорю, как мой отец" — подумала она. Но надо же было как-то отговорить южанина от его плана — а то он действительно пошел бы к Валлариксу уже завтра утром... если только дотерпел бы до утра. Этого Лейде совершенно не хотелось.
Коадъютор явно видел в Риксе своего преемника. Или, по крайней мере, будущего принцепса — не зря же он таскал оруженосца на советы... Лишить энонийца будущего и превратить его в хозяина какой-нибудь захудалой усадьбы — это слишком дорогая плата за возможность выйти замуж.
За последние два месяца она узнала Рикса так хорошо, как будто бы они были знакомы с самого рождения. Лейда не сомневалась в том, что энониец должен жить в Адели — в городе, который никогда не спит, с его дворцами и книгохранилищами, ненасытными амбициями знати и суровой дисциплиной гвардии. Крикс был частью этого мира, воплощением царившего в нем духа беспокойства, и Лейда готова была биться об заклад, что всякая другая жизнь покажется ему невыносимо пресной.
Пусть уж лучше энониец вступит в Орден. Там-то он, по крайней мере, будет счастлив.
— Я люблю тебя, — сказала она тихо.
Но на этот раз южанин не ответил. "Дан-Энрикс" дышал глубоко и ровно и, похоже, уже несколько минут спал самым крепким сном.
Глава XIII
Стражник был обычным кряжистым мужчиной средних лет, но сидевшему на корточках мальчишке он казался высоким, словно колокольня. Сейчас он стоял спиной к Тирену, держа снятый шлем на сгибе локтя. Кожаный подшлемник был похож на детский чепчик вроде того, который раньше надевали на Арри, и Тиренн беззвучно прыснул. Подышал на мерзнущие пальцы, терпеливо выжидая, когда стражник обернется. Тот не заставил себя долго ждать, и Тиренн увидел длинный шрам, наполовину скрытый бородой, и нос с заметной горбинкой. "Ага, Орлиный клюв" — определил Тиренн, и с облегчением вздохнул. Мальчишки в Шатровом городе придумывали стражникам разные прозвища, в зависимости от того, чем больше всего выделялся тот или другой дозорный. Орлиный клюв, как следовало из самого прозвища, был мужиком не вредным. Совершенно не таким, как дежуривший вчера на этом самом месте Кошкодав или его дружок Чирей. Тех двух Тиренн терпеть не мог, а вот Орлиный клюв ему, скорее, нравился. Однажды Тиренн собственными глазами видел, как тот потихоньку сунул какой-то замызганной девчонке кусок хлеба из собственной пайки. Разумеется, стражник у Северных ворот голодным не останется. Парни из их казармы даже и теперь, в разгар войны и голода, выглядели так, как будто все еще продолжалось сытое довоенное время. Но все равно, попробуй-ка постой полдня на холоде, ни разу не перекусив.
