— Так, не подходи ко мне, — отшатнулась от него Ира. А я рот раскрыла. Ира только собралась сказать, что мы с ним два сапога валенки, ибо рот даже открываем одинаково, но я ее оборвала:
— Рядом с тобой что стоит?
Подушка сел на Иркину тумбочку, Ира поджала ножки. Я поскорее залезла к себе на кровать вместе с Даниилом, который сел на мою тумбочку. Одеяло так и стоял посреди комнаты.
— Так, где тут был стул! — воспрял духом Одеяло.
Я тут же подговорила Даниила стащить крышку от стула, долго объясняя, что именно крышку, а не сам стул. Даниил стащил и уставился на эту крышку широко раскрытыми глазам. Одеяло решил напоследок проверить, куда он садится, и с ужасом обнаружил, что стул дырявый.
— Хотел стул спереть? — накинулся он на Даниила почему-то по-русски, хихикая. — Не получится! Он разбирается только по частям!
Одеяло сел.
— Может, хоть кто-нибудь объяснит мне, что тут случилось? — спросила Ира.
— А что случилось? Да ничего не случилось. Зачем я сюда пришла? Одеяло меня позвал. Так, может, я пойду дальше? А, Одеял?
— Мне фиолетово, Оль, честно, — сказал он.
— Да мне, в общем-то, тоже все равно, здесь сидеть или где-то гулять. Значит, я пойду дальше.
— Нет, объясни мне, что случилось! — взмолилась Ира.
— Ладно. Я погорячилась, что ничего не случилось. Случилось. Я погуляла. Дошла до столовой...
— Ты еще и в столовой была? — подскочил на месте Подушка.
— Потом были в изоляторе, потом на Пушкинском гроте, ах да, еще и на красную дачу заходили.
— А там вы что делали? — ужаснулся Подушка.
— Мимо проходили.
Подушка открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Ирка его заткнула.
— Погоди, а то я так и не узнаю, что случилось.
— Прогулялась по Лазурному. Ничего не случилось!
— Все, разобрались! Можешь дальше идти гулять по Лазурному, — сказал Одеяло.
— Как идти? Я ничего не поняла. Сначала приходит Ксюха, ржет и говорит, что я все веселье пропустила. Потом приходит не знай какой Подушка с шухером на голове, ничего вразумительного сказать не может. Одеяло говорит, что сейчас они в медпункт сходят и вернутся, и что скоро придет Ольга. Потом приходит Ольга с Даниилом и тоже ничего вразумительного не говорят. А теперь вот еще и вы! Бедлам! Что случилось?
— И что тебе из всего этого бедлама непонятно? — уточнил Одеяло.
Ира застопорилась.
— Одеял! — гаркнула она на него.
— Все, я больше не нужна? — спросила я.
— А чего Даниил-то молчит? — спросил Одеяло.
О-о-о, эстонец! Вообще, кажется, газ отказал, один тормоз остался! Одеяло обратился к нему еще раз, и опять на русском.
— Почему он молчит? — спросил он у меня.
Я схватилась за голову. Даниил спросил, в чём дело. Я объяснила ему, что Одеялу интересно, почему он, Даниил, молчит. Даниил расхохотался и что-то коротко, но емко сказал Одеялу по-эстонски. Одеяло схватился за голову и постучал по стулу, потом что-то спросил. Даниил что-то ответил, Одеяло невинно что-то пробормотал.
— Он врет! — сказала я. Даниил переспросил. Я потыкала на Одеяло и показала крест. Через пару таких жестов Даниил понял, что неважно, что он говорит, но он врет.
— Жаль, что я вообще не понимаю по-эстонски. Хоть что-нибудь разобрала бы! — пожаловалась Ира.
— Вряд ли! — так же низко ответил Подушка. Ирка шарахнулась.
— Ты специально так говоришь, чтобы я сидела на краю? — уточнила она.
— Как?
— Так!
— По-эстонски?
— Нет, по-русски!
— Я так по-эстонски и не говорю!
— Как так?
— Так! — Подушка насупился.
Даниил с Одеялом о чем-то побеседовали, а Подушка проворонил. Вот и пользы с того, что он понимает, все равно все прослушал!
Подушка вертел головой, пытаясь понять, о чем разговор, и никак не мог вникнуть в суть. Переведи мне, я тебе скажу, о чем речь!
— Поздравляю, ты вступил в общество непонимающих, как и в общество голубых до того, — поздравила его Ира.
Одеяло отмахнулся от Подушки, показывая Даниилу, чтобы он не обращал на него внимание. Даниил показал любимый жест, с которым у него ассоциировался Подушка. Тот вскочил, Даниил с Одеялом заинтересованно на него посмотрели.
— Ты чего вскакиваешь? — спросила я.
Одеяло спросил тоже самое почему-то у Даниила, но, слава богу, на эстонском. Даниил ответил тем же жестом и присказкой "я же говорил".
Одеяло только собрался всех отпустить с заседания, мол, договорились, как Подушку прорвало. Сначала Даниил не обращал на него внимания — умный мальчик, потом начал терпеливо ему отвечать. Но потом, видимо, Подушка довел-таки Даниила, и на свое "гав-гав" получил Даниилино "гав-гав". Подушка опешил.
— Допрыгался, — сказал Одеяло.
— Вот именно, допрыгался! — Ира изобразила Подушкин подскок.
— Ой, я это по-русски сказал, — ужаснулся Одеяло.
Подушка отступорился и снова заладил свое. Даниил побился головой об кровать и медленно, похоже, по слогам, сказал Подушке что-то явно не в первый раз. Подушка не сдавался. Даниил терпеливо отвечал, но потом и его терпению (надо признать, довольно большому) пришел конец. Он вскочил и понес с такой скоростью... Подушка начал отступать, потом остановился и стал отвечать. Эстафета.
— Даже не знаю, кто из них лучше лается! — сказала Ира, пристально следя за парнями. — Подушка от этого явно получает удовольствие, а вот Даниилу это точно не нравится.
Даниил в итоге махнул на него рукой и сел обратно на тумбочку. Подушка не унимался, Даниил помолчал, но снова стал отвечать. Одеяло не выдержал и после очередной фразы включился в разговор, наезжая почему-то на Подушку. Видно, он что-то совсем не то несет. Тут Даниил небрежно бросил какую-то фразу, от которой Подушка тут же побледнел.
— Что нужно сказать, чтобы загорелый эстонец побелел по сравнению со своими волосами? — удивилась я.
— Сказать то, что сказал Даниил, — ответила мне Ира.
Еще бы понять, что он сказал.
— Теперь точно допрыгался, — сказал Одеяло. — Ир, можешь ему это сказать, может, он хоть тебя услышит.
Ира потыкала Подушку, он обернулся к ней с недовольным лицом. Она резко подалась вперед и громко сказала.
— Допрыгался!
Подушка шарахнулся. Теперь завелся Одеяло.
— Что, надо погромче? Я тихо? — спросил Одеяло. — Могу треснуть! Да нет, нельзя, развалишься.
— Я-а развалина! — трагично воскликнула я.
— Ха-ха-ха! — расхохоталась Ира. — Анастасия — русская княжна!
Даниил выпрямился и сложил руки на коленях. Я посмотрела на него и узнала свою позу.
— Вот блин, и правда, два сапога — валенки! — хихикнула я.
— В смысле? — спросила Ира.
Я выпрямилась.
— На Даниила посмотри.
Ира оценила и посмеялась. Подушка встал с тумбочки, на которую до того уселся, и снова стал говорить. Даниил закатил глаза.
— Мазохист, — сказала я ему. Он не понял, я изобразила, что с улыбкой на устах режу себе руку, он покивал и тоже встал, изображая радикулит. На петуха похож.
— Кукареку! — сказала я ему.
— Кудах-тах-тах, — хихикнула Ирка, тыкая в Подушку.
— Ко-ко-ко, — сказала я.
— Пи-пи-пи, — сказал Одеяло. — Я отсюда пошел.
Ирка поймала его за шкирку и отправила обратно. Подушка разгонялся, я изобразил заводящуюся машину, Даниил скучал. И тут дверь открылась. Как он нас нашел? По эстонскому крику?
— Ты чего делаешь? Совсем сдурел? Жить надоело? — заорала я.
Подушка с ужасом посмотрел на меня. Ему померещилось, что я на него ору, а это всего лишь мой личный эстонский мелкий прибежал.
— Сказано же было — в изоляторе сидеть, так нет, выполз! Хочешь, чтобы тебя в горный увезли? Так надо будет сказать, чтобы увезли! — кричала я, слезая с кровати и подходя к мелкому. Подушка завис, Даниил заржал.
— Идем отсюда, ненормальный, — я увела мелкого.
Мы спустились вниз, где я ему объясняла, что ему надо в изолятор. Он мотал головой, я говорила, что надо. Он посмотрел наверх.
— Вот уж тебе туда точно не надо. А то еще четверным заделаешься! Будете с Одеялом на пару пищать.
Я отвела мелкого к медсестре, она популярно объяснила, что уже выписала его.
— Вовремя.
— А что?
— Да Подушка сюда приходил?
— Да.
— Ну, вот есть еще один блондин, блин, и теперь они орут сами не знают, про что. Теперь если еще и этот ... блондин! А там еще есть брюнет, и будут они с ним на пару "пи-пи-пи".
Наверное, Подушка с Даниилом тоже давно перешли на "пи-и-и", ибо цензурные эстонские слова должны были давно кончиться . И что мне с мелким делать? Он подергал меня, что пора идти. Надеюсь, они уже закончили. Мы вышли на улицу. Шум слышался даже отсюда. Мелкий с ужасом хлопал глазами.
— Что, не разу не слышал такого громкого эстонского? — пожалела я мальчика. Он потянулся туда. — Тебе туда не надо.
— Да заткнитесь вы оба! — гаркнула Ира.
Тишина.
— Вот теперь пошли, — сказала я. Мы вернулись на синюю дачу.
Я не обратила внимание, что он, еще не войдя в комнату, с удивлением смотрел на дверь, и спокойно зашла. Там продолжался лай, мелкий выпал в осадок. Даниил увидел его и тут же заткнулся, Подушка не видел. Наконец, Даниил не выдержал и ткнул Подушку мордой в мелкого, тот подавился каким-то, видимо, не очень хорошим словом. Мелкий только рот разевал.
— Так, что это они тут говорили? — спросила я у мелкого. Он с ужасом смотрел на меня. — Пойдем в туалет успокаиваться по методике Одеяла.
— Не надо мелкого топить! — взмолился Одеяло, дорожащий поголовьем мелких эстонцев.
— А что это с мелким? — спросила Ира.
Мы ушли с ним в туалет, причем в мужской. Мелкий успокоился, ужаснулся, что я с ним в мужском (слыханное ли дело для эстонца) туалете, и мы с ним вернулись в комнату. Он поскорее залез со мной на кровать, недобро косясь на Подушку. Что же он наговорил, что бедный маленький эстонец так неодобрительно на него косится? Даниил тяжко вздохнул.
— Оль, нам надо договорить, уведи отсюда мелкого, — попросил Подушка, довольно сдержанно.
— Нет уж. Одеяло, будь добр, переведи для обеих сторон: будете говорить исключительно цензурно и фильтровать базар! — сказала я.
Подушка посмотрел на меня исподлобья, Даниил пожал плечами.
— О, Подушка не знает цензурный эстонский. Можешь говорить по-русски, Одеяло переведет для Даниила, — предложила я.
Подушка насупился. Ира сняла наволочку с подушки и попросила у меня флейту. Я перекинула ей ее. Она привязала к ней наволочку.
— Бокс! — скомандовала она.
Подушка что-то пробормотал. Одеяло подал знак Ире, что он сказал что-то нехорошее. Ира приласкала Подушку флейтой. Мелкий раскрыл рот, Даниил от смеха сполз по ступенькам тумбочки. Парни продолжили перепалку. Мелкий поежился и придвинулся ко мне ближе.
— Так, я сейчас пойду и приведу одного человека, присутствие которого, быть может, повлияет на вас как-то по-другому, — сказала я.
Даниил вопросительно посмотрел на меня, Одеяло перевел ему. Он повернулся ко мне и что-то затараторил. Я скорбно на него посмотрела и повернулась к Одеялу.
— Он не ругается, — перевел мне Одеяло.
Я развела руками и ушла. Мое появление с мелким произвело фурор, украинки хохотали как ненормальные. Изобразили мне, что потихоньку понижаю рост своих кавалеров.
— Что поделать, скоро одна приду! — пожала я плечами и позвала украинок к себе в комнату.
— А то у нас там парни ругаются, досуг занять нечем. Вот и бьем их за нехорошие слова!
— А как вы определяете, какие слова нехорошие?
— А все, что эстонские, нехороши.
Мы триумфально вошли в комнату всем скопом и расселись по койкам.
— Один человек, — я показал один палец и ноль рядом.
Эстонцы выпали в осадок. Но все же украинки не были сильно помехой. Ко мне пересела Ксюша.
— А чего это они?
— А кто их знает! Вот приспичило поругаться, да еще и на эстонском!
Болтая с Ксюшей, я не уследила за мелким, а тот приготовился и скакнул сзади на Даниила, который был ближе к нему. Бедный парень еле удержал равновесие, повернулся к мелкому и спросил, не сдурел ли он. Мелкий покачал головой и, видимо, сказал, чтобы те перестали ссориться. Одеяло стал ему что-то долго и терпеливо втолковывать, да так, что потом ни Подушка, ни Даниил знать его не хотели. Видимо сказал, что они слабоумные. А что? Я согласна! Даниил перестал реагировать на Подушку. Тот возмутился, что они не договорили.
— Хочешь, я с тобой договорю? — спросила Ира.
— Ну? — злобно спросил Подушка.
— Да отвали ты, придурок, достал уже! — крикнула на него Ира.
Подушка отшатнулся.
— Я пророк! — Ира погладила себя по голове.
Подушка что-то хотел сказать Одеялу, но тот ретировался к украинкам. Даниил тем временем спустил мелкого, и они оба сели к нам. Одеяло тоже прискакал к нам, и мы разговаривали теперь с переводчиком. Подушка сидел на месте в гордом одиночестве. Он никак не мог понять, почему мы так спокойно общаемся.
Я все-таки спросила у Даниила, о чем они так долго и так нецензурно ругались. Одеяло подумал и как-то ему это перевел. Тот понял, пожал плечами и покрутил пальцем у виска, сопровождая это какими-то жестами. Подушка взвился и повторил часть речи Даниила с угрожающей интонацией. Даниил устало закрыл глаза и что-то ему ответил. Подушка снова собрался что-то сказать.
— Да не вешает он тебе лапшу на уши! — не выдержала я.
Подушка снова открыл рот.
— Нет, не переводили мне ничего! — опередила его я. — Продолжим беседу, пока он тормозит.
— Что, уже пристроилась? — спросила Ксюша.
— Ага, — кивнула я.
Одеяло радостно все перевел Даниилу, тот похихикал. Подушка снова начал что-то говорить. Тут не выдержала Ксюша.
— У русских только так, стукнул, типа молчи, а у украинок сейчас еще и по голове попадет! — сказала я.
Подушка с Одеялом и Даниилом притихли.
— Вот, а эстонцы еще и бояться будут.
Одеяло быстренько это все перевел, а потом сообразил что. Ой, блин, эстонцы! Подушка что-то сказал, Даниил умоляюще посмотрел на мелкого, тот поскорее заткнул уши. Даниил повернулся к Подушке и стал говорить. Одеяло раскрыл рот, наверное, ему тоже стоило уши заткнуть. Надо эту фразу заучить! Даниил закончил и убрал руки у мелкого, что-то ему сказав. Он покивал, сморщившись, Одеяло тоже покивал, я тоже покивала для разнообразия. Все эстонцы потеряли челюсть.
— Что? — невинно спросила я.
Мы продолжили разговор друг с другом, Подушка сам с собой. Только мелкий все время корчился.
— Да хорош ты матом орать! — как можно ниже сказала я.
Украинки разом замерли и уставились на меня. Ну да, я могу и еще ниже сказать. Но фоновое бормотание мне все же надоело. Это заметил Даниил и вопросительно посмотрел на меня. Я покивала ему на Подушку. Даниил что-то сказал, Одеяло перевел.
— Хорошо, что ты не понимаешь смысла, — сказал Одеяло. — Ничего не понимаю. К чему это.
— Интонаций хватает, — ответила я.
Одеяло послушно перевел. Даниил покивал.
— Что сказал? Сам не знаю! — вздохнул Одеяло.
— Все он меня достал! — наконец, сказала я. — ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ!
