— Что тут сказать, когда все независимо друг от друга кинулись за вас заступаться, вышло... чрезмерно, — ответил Чезаре, — Но вы же понимаете, что это не со зла. Если вы, как пострадавшая сторона, считаете, что наказания не требуется — быть посему. Что до стазиса — это зависит от того, осознал он свою ошибку или нет.
— В данный момент он лишь чувствует свое превосходство и радуется... полагаю тому, что скоро эти фотографии увидят очень многие, — покачал головой Грег, — Можно сказать, что все, включая эти несколько ударов, прошло по его план. Неплохой план, если уж на то пошло. Если придумать дальнейшее наказание, то виноваты будут еще и все, кто вмешался, а если оставить, как есть, то можно смело ждать повторения.
— Наказание!? — фыркнула Елена, после чего хлопнула ладонью себе по голове, — Проснитесь, люди! Убийца души до сих пор жива, королевой вашей школы является террористка, на счету которой более сотни загубленных жизней, а вы бьёте ногами по лицу мелкого хулигана...
Она зажмурилась и вытянула руки вдоль тела.
— Да что вы можете знать о наказаниях, кретинов куски!
— По пунктам, — привычно поморщился Чезаре, — Пожирательницу душ будут судить и накажут. Это я вам обещаю. Королева... За вас, на секундочку, не задумываясь вступились шесть человек. Пусть глупо, пусть чрезмерно... Но это как нельзя лучше говорит о том, что вы полностью заслуживаете этого, несмотря на ваше прошлое, которое так вас тяготит. Если бы в вас видели только убийцу, не стали бы заступаться.
— Стазис — это тот же карцер, только без наручников! — радостно воскликнула подошедшая Бетти. Ее лицо было чуть тронуто мстительной улыбкой, — Мне кажется, чтобы заработать столь страшную участь, нужно совершить нечто гораздо более отмороженное. Да и, как мне кажется, определить наказание должны король и королева школы, а не преподаватели!
Какое-то время Елена молчала. А потом медленно покачала головой:
— Мне абсолютно не льстит, что, в мою честь, люди готовы творить грязные дела.
Оттолкнув попытавшуюся помочь ей Светлану, виконтесса двинулась в сторону душевых... Хотя не нужно было быть шпионом, чтобы понять, что не в душевые она направляется. Рю какое-то время помедлил, а потом пошел за ней.
— Наши преподаватели не могут даже такое мелочное дело, как обливание человека сладкой жижей разрулить, чего уж там, выбирать наказание? — фыркнул Хесус.
Эта фраза вызвала смешки в толпе. И это стало последней каплей.
Чезаре был уже в тихом бешенстве. Не так уж часто он делал то, что считал верным с моральной точки зрения, без всякой задней мысли. И теперь он понимал, почему. Что толку поступать правильно, если что бы ты ни делал, все равно в твоих действиях будут видеть то, что хотят? Если в попытке заступиться видят жестокость, а в попытке ободрить — лесть? Если те, кому ты помог, будут считать это твоей обязанностью, а кому не смог — твоим преступлением? Если что бы ты ни делал, тебя все равно будут видеть опереточным злодеем? Доказывать, что ты не верблюд — увольте. Надоело. Ему уже хватило унижения в планере. А до того — по дороге в храм. Хватит. Пусть говорят, что хотят. Пусть ненавидят, если хотят.
— Не будет никакого наказания, — резковато ответил Чезаре, — В ЗШН нет запрета на унижение студентов. Вот, собственно, и все, ради чего потребовался этот срач.
Развернувшись, он двинулся прочь. Прочь... Оставив за спиной Хесуса-победителя, он уходил, провожаемый смехом студентов. Он не собирался отвечать. Он устал. До смерти устал. Пусть Хесус и его прихлебатели делают, что хотят.
Уйдя за угол, кардинал прислонился лбом к прохладному металлу стены. Наверное, правильным действием при таком уровне психического напряжения будет немного поплакать. Но он не собирался этого делать. Какие-то последние остатки сил, не растраченные за сегодняшний день, напоминали, что Мария не должна видеть его слез.
Мария... Это было все, что держало его в этой школе. Ему никогда не было интересно возиться со студентами. У него вызывал отвращение приказ Нарьяны позволять им умирать, если они недостаточно сильны, и он неоднократно нарушал его. Теперь же, после слов Хесуса и реакции на них, у него вызывали отвращение и сами студенты.
— Что случилось? — услышал он обеспокоенный голос за спиной.
Мария. Это была она.
— Ничего, — глухо ответил он.
Она подошла ближе и положила руку ему на плечо.
— Из-за "ничего" ты не был бы в таком состоянии, — сказала она, — Что случилось?
Чезаре вздохнул. И обернулся:
— Случилось то, что я раз за разом становлюсь козлом отпущения. То, что чем больше я пытаюсь что-то исправить, тем хуже становится. Заступился за Елену — внезапно оказался жестоким самодуром. Пришли на помощь Алистеру с Аблой — заполучил личного врага в лице Аблы, перед которым еще и пришлось унижаться. Спасли Акиру — он все равно погиб, а мы еще и виноваты остались. Предложил помощь — прослыл шантажистом. Хватит с меня всего этого!
Он осекся, увидев в ее глазах не столько сочувствие, сколько... разочарование. То, что он меньше всего хотел видеть в глазах Марии. Он ведь старался быть героем для нее. А теперь все пошло прахом. Пошло прахом из-за одного срыва.
— Прости, — покачал головой он, — Прости, что сорвался, хорошо?
Она молча подняла на него взгляд. Этот взгляд был теплым.
— Ты можешь сорваться, находясь рядом со мной, когда никто не видит. Тебе бывает тяжело, я знаю. Это нормально. Ты можешь сказать, как ты устал, как тебе хочется все бросить. Я пойму.
— Все с точностью до наоборот, — качнул головой Чезаре, — Я же знаю, что ты полюбила меня не в последнюю очередь за надежность. За то, что можешь прийти ко мне с любой проблемой, и я успокою и что-нибудь придумаю. И именно поэтому я не хочу... проявлять слабость. Не хочу разочаровывать тебя.
Мария приложила палец к его губам, прерывая его речь:
— Но ты ведь не железный. Ты все время стараешься не показывать слабости, и поэтому сорвался, когда не надо.
— Должен быть железным, — ответил Чезаре, — Чтобы защитить тебя и при этом оставаться тебя достойным. Это не всегда одно и то же.
Мария улыбнулась, прильнула к нему и прошептала:
— Чтобы быть меня достойным, ты должен заботиться не только обо мне. Ты должен делать то, что правильно, даже когда не надеешься на награду или благодарность. Обещаешь мне?
Чезаре тяжело вздохнул:
— Ради тебя — обещаю.
С этими словами он укрыл ее черно-красным плащом римского карабинера. Она была, пожалуй, единственным, ради чего он готов был продолжать бороться.
Как бы ни было больно.
Впрочем, рядом с ней ему становилось легче. Мария положила голову ему на плечо, а он зарылся лицом в ее волосы. Его рука скользнула по ее бедру, но она мягко удержала его.
— Не знаю, как ты, а я умираю с голоду, — сообщила она и посмотрела ему в глаза, улыбаясь веселой, дразнящей улыбкой.
— Выбери нам столик, — кивнул он, — А я пойду добуду нам пропитание. Что тебе взять?
Мария усмехнулась.
— Мужчина с охоты должен принести мяса! — уверенно сказала она, — И бутылочку шато!
— Слушаюсь, — Чезаре галантно поклонился, взмахнув плащом, и шутовски отсалютовал, — Охота на шато начинается!
После этого он направился к шведскому столу за заказом. На окружающих студентов он целенаправленно не обращал внимания. Разумеется, модуль памяти добросовестно фиксировал все детали разговоров, чтобы их можно было потом проверить на спокойную голову. Но сейчас итальянец полагал, что чем меньше он будет их видеть и слышать, тем больше шансов, что этот долгий день закончится без нового позора.
Чезаре добросовестно выполнил инструкции, собрав на поднос свиные ребрышки и бараний стейк. Ко всему этому гарнир из картошечки. И бутылочку шато, разумеется.
— Возвращаюсь с добычей! — ухмыльнулся он, ставя все это на стол перед Марией.
— Мой добытчик, — улыбнулась она, склоняя голову набок, — Как охота? Тяжёлая была?
— А то! — широко ухмыльнулся Чезаре, целуя девушку в висок и усаживаясь рядом с ней, — Прям-таки настолько, что у Рейко небось уже вырос третий хвост... Нет, даже четвертый!
Вообще, он не был до конца уверен, что у кошек хвосты растут так же, как у лис. В легендах кицунэ могли иметь от одного до девяти хвостов в зависимости от степени силы, а вот бакэнэко обычно ограничивались двумя. Он знал лишь, что у Рейко первоначально вырос один хвост, и только через пару недель — второй.
— Тебе, кстати, как, нравится твое благословение? — поинтересовалась паладинка, пока он разливал вино.
— Когда как, — пожал плечом Чезаре, — Иногда оно вызывает глупые ситуации, как с тем кроликом. Но к примеру, в случае с Файрусом оно пришлось более чем к месту: он умел обнаруживать цели и даже целиться сквозь стены, и охотничье чутье уравнивало силы... А что?
— Просто... — девушка отвела один из локонов за наушник, — Это ведь... языческое божество...
Ну да... Христианство, как и любая монотеистическая религия, не признавало чужих богов. А именно богами были оборотни для синтоизма... Или демонами, что в общем-то, ничуть не лучше. В синтоизме граница между богом и демоном была весьма зыбкой. В христианстве тоже, но по другой причине: языческое божество — это по определению не более чем демон с хорошей репутацией.
— Ты же знаешь, я не особо задумываюсь о таких вещах. Языческие боги, — будь то оборотни или всякие ктулхи, — для меня просто более могущественные люди, и не более того. Так же, как сам я не становлюсь пособником Дьявола оттого, что я нецерковный амагус.
Мария усмехнулась.
— Ну да, ты становишься пособником Дьявола оттого, что являешься её учителем.
— Ну, тоже верно, — засмеялся Чезаре. После чего снова ехидно ухмыльнулся:
— В конце концов, надо же ей приблизиться к соответствию статусу лукавой, коварной и так далее... А то несолидно.
— Смотри не перестарайся, — хихикнула паладинка, — А то создашь чудовище.
— Непохоже, чтобы она сама горела желанием, — хмыкнул он, — По крайней мере, на своих лекциях я ее редко вижу. Вот дождется заговора в Аду...
О демонах — настоящих демонах, а не психообразах Йоля и Легиона, — он знал не так уж много. Соня умела призывать их, но делала это редко и неохотно. Потенциально от них могло быть немало пользы, но она, по мнению Чезаре, не реализовывала весь их потенциал. Он надеялся, что теперь, с созданием "Возрождения", ситуация изменится.
— Зачем кому-то устраивать заговор в Аду? — удивилась Мария.
— А чем Ад отличается от любого человеческого государства? — в свою очередь удивился Чезаре, — Везде всегда есть те, кто недоволен недодачей власти, влияния, государевых милостей и прочих плюшек. И если недовольные считают, что в силах исправить столь несправедливое положение вещей, они могут попытаться добыть себе трон. Или посадить туда более удобного себе кандидата. Или хотя бы взять нынешнего под контроль. И там уж все зависит оттого, есть ли у правителя знания и средства, чтобы раскрыть заговор, подавить мятеж и тому подобное. Да вон, яркий пример: мои люди следят за Элли и ее ведьмочками именно потому что она может поднять мятеж, если почувствует слабину.
— Разве статус Дьявола — это не нечто большее, чем просто запись в документе, утверждающая власть? — удивилась паладинка.
— Тут не могу с уверенностью сказать: в сверхъестественной стороне вопроса я не так силен, — развел руками мужчина, — Но не исключаю, что хотя бы часть приведенных вариантов попадает в категорию "возможно, но трудно". А вообще... Почему мы с тобой обсуждаем внутреннюю политику Ада?
— Ну... Сделай Это Неправильно? — предположила девушка.
Чезаре усмехнулся и поцеловал ее в губы. Его тянуло к ней. Хотелось забыться в ее объятиях, не вспоминая ни о чем вокруг. Лишь на секунду оторвавшись, чтобы дать ей вдохнуть, он спустился ниже, целуя ее в скулу. Затем — в шею...
— Э-э-эй, — Мария прижала плечо к щеке, препятствуя поцелую, — Неприлично же!
— Стоит заметить, — ухмыльнулся шпион, — Что в данный момент твои защитные меры тактически неверны, поскольку ты открываешь противоположную сторону шеи поцелуям...
Впрочем, действий сверх объятия он пока не предпринимал. Хотя ему и нравилось доминировать в их отношениях, но делать с ней что-то, чего ей бы ни хотелось, он ни в коем случае не стал бы.
— Тактически верное решение тебе не понравится. К тому же оно будет стратегически неверным, как и твой поцелуй в шею.
— Вот как? — осведомился он, — И что же это за решение?
Мария покачала головой.
— Отвесить тебе пощёчину или подачу в челюсть, — ответила она.
— Не, это плохой вариант, — уверенно завертел головой Чезаре, — Откровенно пользоваться тем фактом, что я не могу на тебя подолгу обижаться, было бы весьма некрасиво...
— То есть, удар помог бы только на время? — хихикнула девушка.
— Конечно, — с серьезным видом кивнул преподаватель, — В зависимости от того, чем и с какой силой: от нескольких секунд для открытой ладони до нескольких часов для огненного меча. А затем я простил бы тебя и, в случае большого срока, извинился бы за все, что наговорил в его начале.
— Но ты ведь понимаешь, что за всё, что ты бы мне наговорил, я бы злилась никак не меньше недели? — изогнула бровь послушница.
— Значит, за эту неделю я извинился бы многократно, — уверенно ответил он.
— Но ведь ты понимаешь, что... О, привет, Лили!
Мария вытянула руки, чтобы поймать непоседливую драконицу. Та уже излечилась от всех ран и кажется, готова была искать новых приключений.
— Мася, а Мася, — сходу затараторила Лилит, приземляясь ей на колени, — Ты знаешь простой способ исправить осанку?
— Есть несколько способов, — ответила паладинка, — Способ первый — это придать человеку уверенности. Плохая осанка — часто признак страха, неуверенности, зажатости. Если человек в себе уверен, никого не боится и ничего не стесняется, его плечи сами собой разойдутся, как крылья. Если же этого не случилось, значит, у него слабые мышцы плечевого пояса, и ему нужно их подкачать парочкой упражнений.
Чезаре учили совсем иному: неважно, в чем ты уверен, ты должен держаться и двигаться, как предписывает легенда. И если властный князь Церкви держится ровно и уверенно, это не значит, что остальных личин это тоже касается... Тем более, что с его ростом ему поневоле приходилось горбиться на операциях со скрытным проникновением на объект.
Вот только как объяснить ребенку технику подготовки спецслужб?..
— Еще можно попробовать взять некий образ, к примеру, реального человека, или из фильма, — предложил он, — И позаимствовать пластику движений. Вот примерно как ты под впечатлением от понравившегося фильма заимствуешь элементы манеры речи героев. Но предупреждаю: это потребует практики, и первое время будет сбиваться, когда голова занята другим.
— Это куда тяжелее, Че, — ответила Мария, — И вообще, какой смысл лечить симптомы, когда у проблемы есть корень. Либо неуверенность в себе, либо слабый плечевой пояс. Несколькими упражнениями мышцы натренировать куда как проще, чем очень болезненными попытками постоянно держать осанку.
