— Что-то случилось? — Саша подошел и осторожно поцеловал девушку в щеку, боясь нарушить прелестный наряд.
— Случилось! — произнесла Шурочка. — Нам нужно поговорить у тебя дома. Дело слишком серьезное, чтобы обсуждать его здесь.
— Но... — замялся Саша: у меня не прибрано...
— Милый, это не имеет никакого значения. Я прошу тебя...
— Конечно! — спохватился юноша, сообразив, что от неожиданности городит какую-то чушь. — Пошли, я только накину куртку.
Спустя полчаса они, отпустив извозчика и прошмыгнув мимо понимающе ухмыльнувшегося сторожа, поднялись к Саше в комнату. Войдя, хозяин скромного жилища первым делом судорожно заметался по комнате, прибирая разбросанные вещи, которых, впрочем, оказалось не так уж много. Гостья тихо хихикала, наблюдая, как любимый суетится, пытаясь скрыть беспорядок:
— Как ты не понимаешь, что я люблю тебя всего, в том числе и с твоим беспорядком в комнате? Ведь разбросанные утром в спешке вещи — это тоже ты, — она остановила Сашу на полпути. — Лучше скажи, куда шубу деть? Да и сам разденься, пока не вспотел, так суетясь.
— Ой, прости! — воскликнул незадачливый хозяин и принялся ухаживать за дамой, помогая ей снять шубу, шапку и сапожки.
— Давай, сам раздевайся, — рассмеялась опять Шура, увидев, как юноша восторженно уставился на гостью, явленную из-под шубы во всей красе.
Пока он торопливо снимал верхнюю одежду, она, подошла к двери, закрыла ее на щеколду. Потом сняла заколку в волосах и они темным волнистым водопадом рассыпались по плечам. Юноша так и замер, застряв рукой в рукаве полушубка и судорожно сглатывая.
— Ты... ты такая красивая! — наконец прошептал он.
— А что, раньше выглядела дурнушкой?
— Нет, просто я не представлял, насколько невероятно красивой ты можешь быть! Это платье так тебе идет!
— Спасибо за комплимент, но ты не забыл? У меня к тебе серьезное дело.
— Постой, может, чаю? Я сбегаю на кухню.
— Нет, если ты сам не хочешь, чай и все остальное подождет, — голос Шуры выдавал ее волнение.
— Я перекусил в бисквитной лавке, так что весь — внимание, — Саша остался стоять посреди комнаты, боясь прикоснуться к прелестному воздушному созданию. Ему передалось волнение девушки, и он только смущенно теребил в руках, неизвестно как оказавшийся в них платок.
— Тогда начну, — гостья глубоко вздохнула и произнесла. — Вчера вечером мой батюшка поставил условие: или я назову имя жениха в течение двух дней, или он выдаст меня замуж, сообразуясь со своими интересами. Так вот, сегодня я назову ему твое имя...
— Но он же никогда не даст согласия! — с отчаянием в голосе воскликнул Саша.
— Не даст. И поэтому я здесь, — девушка подняла руку, словно предупреждая порыв юноши. — Подожди немного. Мне нужен твой искренний ответ на один вопрос. Только ответь на него, пожалуйста, от всего сердца, не принимая в расчет ни моих родственников, ни учебу, ни денежные проблемы, — Шура помолчала и шепотом спросила. — Ты любишь меня?
— Да!
— Подожди! Ты любишь меня такой, какая я есть, без папиных капиталов, без этих нарядов, иногда взбалмошную, иногда капризную и строптивую, с головой, поехавшей на рисовании картинок и слушании твоей скрипки? Будешь ли ты любить меня, когда я буду много работать, пополнею, вынашивая наших детей, сможешь ли ты смотреть на меня каждый день в домашней обстановке?.. Да... можешь не отвечать... — Шура растерянно остановилась, видя, как подернулись мечтательной поволокой глаза Саши, а на его лице все больше расплывалась блаженная улыбка. Она, смутившись, тихим голосом договорила. — Прости, я такая нахалка — пришла тут и женю тебя на себе без спроса. Но у меня нет выбора...
Незадачливый кавалер вдруг плюхнулся перед ней на колени, взял узкую ладошку в руки и торжественным голосом произнес:
— Александра Черкасова, я, Александр Левашов прошу твоей руки и сердца, и предлагаю свою руку и сердце... или нет, предлагаю всего себя — я готов за тебя жизнь отдать!
— Спасибо! — счастливо рассмеялась Шурочка. — Принимаю твою руку и сердце, и тоже отдаю тебе всю себя. Только не надо за меня умирать — я не Родина, а всего лишь девушка, к тому же с этого момента, простая и бедная девушка, поэтому ты мне нужен живой, — и, перейдя на шепот, добавила. — Вернее, с этого момента я твоя, и только твоя: жена, подруга, любимая... делай со мной, что хочешь...
— С этого момента я весь твой. Приказывай и повелевай, моя королева! — после "официального" предложения Саша перешел к более ярким выражением чувств и, не сходя с коленей, обнял девушку за ноги. Ощутив под руками прекрасное тело и вдыхая непередаваемый аромат тонких духов, он почувствовал, что все поплыло у него перед глазами, затопляемое горячей волной совсем не платонических чувств.
— Сашенька, любимый! — он почувствовал руки, теребящие его волосы. Шурочка вдруг сама встала пред ним на колени и, взяв его голову в руки, внимательно и ласково посмотрела в глаза. — Ты еще не понял, для кого я так нарядилась, надев лучшее платье, самое красивое нижнее белье, приняв ванну со всякими ароматами? Все это для тебя...
— Но... — жалобно промямлил неопытный ухажер. — Мы же еще не венчались...
— Сегодня вечером может случиться что угодно, папенька может рассердиться и посадить меня под домашний арест, сослать в деревню и выдать насильно замуж... Поэтому, я в любом случае хочу стать твоей и только твоей! Надеюсь, ты не откажешь в просьбе своей девушке? — Шура шептала и, не отрываясь, смотрела в его глаза.
— Я... просто умираю от желания, — откровенно признался Саша. — Но мне страшно к тебе прикасаться — ты такая... изящная, великолепная, такая... неземная!
— Как ты не понимаешь? Вся эта красота так и ждет быть истисканной и измятой твоей страстью — она ведь для этого и предназначена.
— Мне стыдно признаться...— прошептал юноша, краснея. — Так получилось... я еще никогда... не был с женщиной. Я не умею...
— Милый, как я счастлива! — Шурочка крепко обняла его за шею и горячо прошептала. — У мужчин этого не спрашивают и не требуют, но ты не представляешь, как я рада, что буду у тебя первой, а может и единственной — как и ты у меня! Мы подарим себя друг другу. Только прошу тебя, будь осторожен — я ведь боюсь. Говорят, это может быть больно...
— Я буду очень осторожен...
Девушка вспорхнула с колен и потянула Сашу за руку к кровати. Поднявшись на слегка подрагивающие от переживаний ноги, он увидел, как девушка занавешивает окно.
— Я немного стесняюсь, — шепотом пояснила она, снова оказавшись в его объятиях. — Если честно, мне хочется, чтобы ты "разорвал меня на кусочки", но мне страшновато. Давай раздевать друг друга постепенно. По крайней мере, начнем с моего платья — его надо сохранить в целости, — Шурочка повернулась к Саше спиной. — Помоги мне с застежками...
И начался долгий марафон нежных ласк и ухаживаний. Девушка оказалась удачно освобождена от платья, а вот дальше все начало мешаться в горячих и неумелых ласках. Саша еще что-то соображал, помогая Шурочке снять с себя рубашку, но когда дело дошло до снимания тончайших чулок, он начал по-настоящему сходить с ума. И все-таки чулки благополучно оказались на полу, а он страстно покрывал поцелуями ее восхитительные стройные ноги, начиная снизу и подымаясь все выше. Девушка, сама теряя контроль под нежными любящими руками, тихонько постанывала от избытка чувств:
— Милый, как хорошо! Как я тебя люблю...
Когда, плывя в мареве чувств, он вдруг наткнулся на испуганно расширенные глаза любимой, Саша на мгновение осознал, что она увидела его без одежды. Он нерешительно замер, оглядывая прекрасное девичье тело и поняв, что без порванных деталей одежды все-таки не обошлось.
— Прости, любимый. Я просто неопытное дитя, — Шура потянулась, одной рукой обняв парня за плечо, а второй, украдкой, страшно стесняясь, стала ласково исследовать мужское тело. Наконец она прошептала. — Я готова...
Они провели на узкой кровати несколько часов. И оказалось, что не только сжигающая страсть может быть прекрасной. Тихая, нежная ласка, ощущение единения и наполненности чувствами после взрыва любви может оказаться еще лучше и светлее, давая подлинное ощущение счастья с любимым человеком.
— Ты знаешь, — шептала Шурочка, прижавшись к Сашиному плечу и перебирая пальцами его волосы. — Я так счастлива, потому что знаю, что сделала правильный выбор. Я вчера сильно молилась и просила Господа вразумить меня. Я ведь хорошая и послушная дочь. И родители меня любят, особенно мама. И папа по-своему любит. Я все пыталась понять: права ли, уходя к тебе и бросая родительский дом? И поняла, что Христос заповедовал нам любовь, и поэтому я должна выбрать в жизни путь любви, а не выгоды и денег. Ведь любовь папы ко мне немного как к вещи, как к его капиталам. Он якобы старается для детей, но дети в его понимании это куклы без души и стремлений, которые должны выполнять родительскую волю. Он ведь ни разу не поинтересовался моими занятиями живописью. Мне больше всего жаль маму — она всю жизнь слушалась отца. Не знаю, любила ли, но меня она точно любит. Единственно, меня успокаивает, что, после того как я уйду к тебе, у нее останутся еще два ребенка, которые не дадут долго грустить.
После того, как узнала тебя, я не могу больше представить свою жизнь с кем-нибудь другим. В общем-то, у меня и не было выбора, но вчера, продумав все, я поняла, что наш союз не может не быть богоугодным делом. Вот тогда и решилась на этот визит к тебе. И ты не обманул мои ожидания — чувствую, что нас ждет прекрасное будущее.
— Шура, давай договоримся на тайное венчание. У меня есть немного денег — я найду священника. Если даже тебя будут держать взаперти, тебе стоит всего один раз улизнуть, а против церкви твой батюшка не пойдет и будет вынужден смириться.
— Да, это единственный выход. Я чувствую, что скорее руки теперь на себя наложу, чем пойду замуж за нелюбимого. Пусть это и грех, но по-моему не такой тяжкий, как предать свою любовь. Спасибо тебе, что решился на венчание, ведь тебе тоже придется несладко. У меня фактически нет своих денег, только мелочь, да немного украшений.
— Тогда, если даже тебе запретят ходить на учебу, что маловероятно, надо найти способ связи. Я все устрою в ближайшие дни.
— Легче всего через моих подружек — ты их знаешь. Лучше спроси Соню — она меня никому не выдаст... надеюсь.
Они еще долго обсуждали свою будущую, хоть и не легкую, но счастливую жизнь и, расставаясь, уже знали, что теперь стали чем-то единым, над которым, казалось, не властны ни время, ни преграды, ни люди...
* * *
Вечером, как всегда за семейным ужином, Шура решилась и на немой вопрос отца сказала:
— Папенька, я решила, за кого выйду замуж, кто будет мне достойным мужем, будет любить меня, и кого люблю я, — не прикасаясь к еде, произнесла Шура.
— Ну и кто твой избранник? — заинтересованно спросил отец, отложив начатый было ужин в сторону.
— Александр Левашов...
— Хм, что-то не припомню такого имени. И кто же его родители?.. — так начался изматывающий допрос с пристрастием, окончившийся, как и предполагала Шура, грандиозным скандалом. Правда, девушке удалось тонко сыграть, не выказывая всех своих чувств к своему избраннику, и ей не запретили ходить на занятия. Но времени на размышления и действия все равно оставалось мало — отец пригрозил выдать ее замуж через две недели, если, конечно, жених согласится. Словам Шуры он просто не придал никакого значения, посчитав это очередной глупой выходкой дочери.
Неделя прошла в напряженном ожидании. Шурочка с затаенным страхом следила, как две свадебные машины закрутились одновременно. Правда, официальная, папенькина оказалась явно медлительнее, ведь там нужно было согласовать желания сторон (конечно родителей, а не детей), приданные и прочие финансовые вопросы, не считая организации самого помпезного события.
Тайная подготовка была куда как проще. Сложность заключалась лишь в том, как достать денег и договориться со слабым на принципы священником. Состояние своих "капиталов" Саша выяснил в тот же вечер, когда Шура объявила отцу имя своего жениха. Он попросил Антонину Федоровну, содержательницу приюта, уделить ему немного времени, чтобы обсудить важные вопросы. Оказавшись один на один с тетей Тоней, как воспитанники называли иногда строгую, но в большинстве случаев добрую пожилую женщину, он без обиняков сказал:
— Мне нужны все деньги, оставшиеся после выплаты за постой и обучение в консерватории, — юноша напряженно смотрел в мудрое, не обойденное годами лицо женщины, уже не пытавшейся молодиться, и поэтому выглядящей естественно. В ее взгляде читалось сочувствие и понимание.
— Ты уже совершеннолетний и можешь распоряжаться своими деньгами, как тебе хочется, но я все еще переживаю за твое будущее и надеюсь, что ты их потратишь с толком. Ведь у тебя больше не останется средств к существованию, и деньги нужно будет зарабатывать. Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, но боюсь, чтобы ты не стал жертвой какой-нибудь аферы. Ты уверен, что правильно используешь деньги?
Саша, задумался, вспоминая свою жизнь в приюте. Сколько беспокойства, суеты, а порой и серьезных переживаний доставляли воспитанники своими проказами тете Тоне, но она всегда находила на них время. Потеряв мужа в незапамятные времена, она отказалась от личной жизни, по сути, отдав всю себя им — своим питомцам. Он вдруг решился и спросил:
— Тетя Тоня. Вот скажите, что бы вы выбрали в жизни: обеспеченную жизнь с навязанным вам женихом или, полную неопределенности, без особых средств к существованию, жизнь с любимым человеком?
— А ты уверен, что тебе интересно мое мнение? — после долгого молчания ответила вопросом на вопрос пожилая женщина.
— Да. Понимаете, я хочу заплатить за тайное венчание, и меня мучает сомнение. Я получаю в жены ангела — девушку, необычайных талантов и красоты, которая, я знаю, любит меня. Но этим венчанием я лишу ее родительского благословения и, соответственно их денег и высших сфер общества, где они вращаются. Это гнетет меня — я чувствую себя эгоистом, забравшимся сапогами в прекрасный цветник, и мечтающим сорвать там самый красивый цветок.
— Ну, не такой уж ты увалень в грязных сапогах, — усмехнулась женщина и, подумав немного, как бы сомневаясь, начала рассказ. — Когда-то, с полсотни лет назад, я тоже была молода и у меня была возможность против воли родителей выйти замуж за одного бедного юношу. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, но я испугалась — просто испугалась бедности и согласилась выйти за мсье Сушона, богатого старика. И вот сейчас, могу сказать, что ничего более прекрасного, чем та моя юная любовь в моей жизни не случилось.
Даже детей мне Господь не дал. Всю жизнь только и думала: "Ах, если бы я тогда!" Деньги без близкого любимого человека оказались только суррогатом жизни. Мой старый муж умер, но и я к тому времени уже чувствовала себя, как потухший очаг собственной жизни. Этот приют оказался единственной отдушиной, дававшей силы и смысл жить дальше. Все началось с того, что, не имея собственных детей, я взяла к себе на воспитание ребенка у знакомых, затем еще одного. Моя жизнь обрела новое содержание. Люди заметили, что я живу для питомцев, и меня просили взять к себе новых сирот. Зная, что я вполне обеспечена, они доверяли мне опекунство. Так и начал свое существование этот приют... — она помолчала еще немного и продолжила. — Если ты, действительно, любишь свою девушку и знаешь, что ей лучше с тобой, чем с кем-то другим, бери деньги и венчайся. А в том, что ты сможешь ее прокормить, больших сомнений у меня нет. Да и на что старая Сушон нужна, если не помочь молодым? По крайней мере, с жильем у вас проблем не будет.
