— Но... но я же... ради Северной Империи и своего отца...
Не обращая внимания на сбивчивое нытье девчонки, Такара принялась расхаживать по комнате и рассуждать.
— Значит, то, что я сейчас молодая аристократка из страны Водопадов, подарок богов. Как же мне лучше воспользоваться этим подарком? Для начала, пожалуй, устрою пьяную оргию! Буду пить вино, приставать к служащим отеля, орать с балкона нецензурные песни и бросать закуски на головы прохожих! И это только начало. Когда совершенно захмелею, можно будет учинить... да мало ли что можно учинить?! Все ведь спишется на леди Акизуки Миваки, а не на милую, добродушную скромницу Такару.
— Вы не посмеете!
— Это почему же? — старая интриганка подошла к стоящему на столике телефону в мраморном корпусе и сняла с него трубку. Телефоны, предметы большой роскоши, редко можно было найти даже в лучших домах страны Водопадов, а здесь, в столице империи, они красовались на столиках в гостиницах. — Эй, алло! Почему так медленно отвечаете? Вам из номера люкс звонят, а не из какой-нибудь полуподвальной коробки для плебса! Примите заказ! — Такара надиктовала в трубку длинный список алкогольных напитков и деликатесов. — Принесите, как будет готово, а бутылку игристого вина давайте сразу, сейчас! Неужели никто не сделал предварительный заказ? Хотите, чтобы леди умерла от жажды? И еще раз заикнетесь о том, что не подаете алкоголь несовершеннолетним, прикажу своим самураям головы вам всем поотрывать! Оформите так, будто продали моим стражам. Или совсем тупые?
Такара с такой силой швырнула трубку на рожки телефона, что едва не разбила аппарат.
— Вот, — сказала лицедейка. — А голос, между прочим, кроме оператора слышат четыре дежурных слуги, которые должны стремглав носиться по приказам постояльцев. Весть о вашем буйном характере, леди Миваки, разнесется очень быстро. А уж про то, что вы малолетняя алкоголичка, без этого всем известно. Боже, какой стыд! — горестно вздохнув, Такара приложила ладони к раскрасневшимся щекам и покачала головой. — Куда только смотрел папа? Пью, всех подряд оскорбляю, нападаю на родителей и случайных прохожих. Всего пятнадцать лет, а уже такая плохая девочка! Всыпать бы мне ремня в самых строгих традициях келькурусов!
— Как вы можете так с нами поступать?! — вскричала Миваки сквозь слезы. — Мы так надеялись на вашу помощь! Мы столько для вас сделали... я так старалась быть... быть вам полезной...
— Не повышай на меня голос, малолетняя дрянь! — яростно взвилась вдруг Такара. — Почему ты так удивлена и возмущена? Нет, я не понимаю! Чем, скажите мне, Миваки-сан, мои дела отличаются от того, что вы творили с другими людьми? Хотя о чем я говорю? — короткими, неспешными шажками старая кошка направилась к своей собеседнице. — Для моральных уродов совершенно естественно душить, травить и избивать тех, кто не может ответить, а потом, столкнувшись с сильным, требовать к себе порядочного и уважительного отношения! Потому что, видите ли, все мы люди! Нет, милая моя. Ты поставила себя над законом и оказалась вне его! Ты поставила себя над человечностью и оказалась вне ее! А здесь, вне закона и человечности, — мир демонов. — Такара хлопнула ладонями по столику перед Миваки и резко подалась вперед, вплотную приблизив свое лицо к лицу девчонки. Полная злобы и насмешки, улыбка матерой хищницы до крови разодрала душу перепуганной злыдни. — Добро пожаловать, гнусная мелюзга!
Миваки онемела от страха. Рыдания гордой дочери Акизуки обратились в судорожные всхлипы, кое-как овладев собой, она едва нашла силы, чтобы сквозь заикания произнести короткую фразу:
— Я... я ж-же... н-никого н-не душила...
Такара, отстранившись от девчонки, назвала несколько имен. Звучание каждого заставляло Миваки испуганно вздрагивать.
— Разрушенные жизни этих людей — ваша непосредственная заслуга, — сказала Такара. — Хотя допускаю, что физически вы их и пальцем не трогали. Чтобы лишить человека дыхания, порой достаточно всего лишь нескольких слов.
Дочь главного советника съежилась в кресле, в панике и отчаянии пытаясь придумать, что сказать и как оправдаться. Проклятые оборотни! Пауки, кошки... и весь этот кошмар начался с появления Кицунэ! Все из-за проклятой лисы!
— Вино для леди Акизуки Миваки, — сказал, проходя в номер, служащий отеля с серебряным подносом в руках. На подносе красовались бутылка вина и пара тонких прозрачных бокалов.
— Сюда, сюда! — Такара призывно помахала ему ручкой. — Это мне. Поставьте на столик.
Стюард прошел в комнату и, не удостаивая фигуру в покрывалах даже взглядом, поставил принесенное на столик. Он открыл бутылку, разлил вино по бокалам и отступил на пару шагов, застыв перед Такарой в полупоклоне.
— Что-то еще? — кошка с явно выраженным кокетством встала к нему вполоборота, поправила локон в прическе и томно вздохнула, вгоняя стюарда в краску смущения.
— У меня просто не было раньше возможности сказать... — слегка запнувшись, произнес стюард. — Вы прекрасны в любом облике, моя госпожа, но сейчас... вы похожи на богиню.
— Да, и в этом немало твоей заслуги, — мурлыкнула Такара.
О чем это они?
Миваки взглянула на стюарда внимательнее и едва не отпрянула, узнав того самого молодого мужчину, что выдал ей в сопровождение глава пограничного города, когда гостья обратилась к нему за помощью. С первых же шагов по земле империи спецслужбы взяли ее в оборот...
— Ах, да! — леди Такара обернулась к Миваки. — Позвольте представить вам Рюи, моего личного телохранителя. Меня называют двухвостой черной кошкой, а его... он — та самая кошачья магия, из-за которых такие милые создания, как я, ассоциируются со смертью.
— Будут ли приказы насчет вашей гостьи, Такара-сама?
Дочь советника похолодела и затряслась так, что пальцы ее пару раз звучно ударились о подлокотники кресла, прежде чем девчонка обняла себя руками, силясь побороть обуревающий ее ужас. Никто не придет ей на помощь. Очевидно, что Монтаро и его самураи погибли еще тогда, в дирижабле. Все разговоры о том, что пленнице и сопровождавшим ее людям не угрожает опасность, были просто враньем кошки, играющей с Миваки, словно с мышью.
— Пощадите! Умоляю вас! Я сделаю все, что угодно, только не убивайте!
— Сделаете все, что угодно? — отозвалась Такара. — Скажите мне, Миваки-сан, чем вы можете быть нам полезны? Хоть в какой-нибудь, самой ничтожной малости?
Такара опустилась в кресло, стоящее рядом с креслом дочери советника, взяла со столика один из бокалов и отпила глоток шипучего напитка.
— Убей ее, Рюи.
Самурай вынул из рукава остро отточенный стилет.
— Не надо... не надо... — только и могла, что причитать, гордая дочь Акизуки, неотрывно глядя на нож в руке палача. — Умоляю вас, нет!
Такара вскинула руку, останавливая убийцу жестом, когда тот уже занес оружие для удара.
— Подожди.
Миваки вспыхнула надеждой и устремила на старуху умоляющий взгляд. Они не убьют ее? Они ведь не могут ее убить!
— Генерал Санииро просил утопить эту девчонку в сточной канаве, — ухмыляясь, Такара отпила из бокала еще один глоток вина. — Возможно, он просто пошутил, но должна же я отблагодарить его за то, что общаться мне пришлось не с чумазой оборванкой, а с модной и ухоженной леди, хоть под симпатичной мордашкой и пряталось отвратительное душевное содержание. Рюи, котенок мой, у нас в городе есть сточные канавы?
— Открытая канализация есть в кварталах бедноты. В ней достаточно грязной воды, госпожа.
— Прекрасно. Заберите нашу гостью и позаботьтесь, чтобы этот кусок мусора занял там достойное место.
— Вы шутите! — вскричала Миваки. — Вы просто пугаете меня, как тогда, на дирижабле? Я...
Град ударов прервал ее крики. Самурай, знающий уязвимые точки человеческого тела, мог парализовать жертву даже без нанесения ей тяжелых увечий.
Слабо вздрагивая от боли, бессильная шевельнуть рукой или ногой, девчонка сломанной куклой упала на стол. В падении она опрокинула бутыль и бокалы. Вино, злобно шипя, потекло на пол.
— Пощадите... — простонала Миваки, не веря, что все творящееся с ней происходит наяву, а не во сне. — Пощадите, пожалуйста...
Старая кошка-оборотень поднялась с кресла, протянула руку вперед и, ухватившись за покрывала, подняла голову Миваки. чтобы заглянуть ей в глаза. Полный ужаса взгляд жертвы и гневно-презрительный взгляд палача встретились. Притворство развеялось, и истинная натура леди Такары снова смотрела на жертву сквозь все маски, физические и бесплотные.
— Черная Вдова... — произнесла кошка с ярко выраженной ненавистью. — Ты приняла ее как союзника и готова была убить двух истинно благородных дам, одна из которых была твоей собственной, любящей тебя матерью! Ты даже была готова назвать своей матерью Черную Вдову! Презренная крыса. Если бы вы с Юмако заняли места леди Хикари и Кицунэ, если бы она соблазнилась жизнью камигами-но-отоме и не стала бы нападать на принца, вам все равно не удалось бы спастись! Клянусь, я перебила бы всех, кто участвовал в заговоре и помогал вам! Грязные, жадные, безжалостные звери! Уважать можно даже врага, но к вам, нашим союзникам, я не испытываю ничего, кроме рвотного отвращения!
— Прошу, пощадите...
— Не думай, что я не знаю того, как ты плакала и умоляла леди Кадзуми о спасении, когда лорд Хару намеревался казнить тебя. Кадзуми подставила под карающий меч свою собственную спину и вымолила для тебя пощаду, но... не прошло и нескольких часов, как ты снова оскорбила, ударила свою спасительницу и приказала верному самураю убить ее! Нужна ли мне такая благодарность за милосердие и помощь? У тебя был шанс стать человеком, но ты уверенно доказала, что твое место — в сточной канаве, среди отбросов и нечистот. Прощай навсегда, дочь черной паучихи.
Подчиненные леди Такары упаковали связанную и парализованную гостью в ящик, а затем тайно вынесли дочь советника из гостиницы, словно багаж. Самурай Рюи тоже вышел, чтобы лично проследить за печальной судьбой леди Миваки.
В гостиничном номере воцарился покой.
Такара вздохнула с облегчением, прошлась по комнате, остановилась перед зеркалом и снова с довольным видом полюбовалась собой. Прикоснувшись двумя пальцами к губам, она подмигнула и послала своему отражению легкий воздушный поцелуй.
— Красотка! — сказала Такара с полной хитрости улыбкой, которая плавно изменилась в надменную ухмылку, а затем в откровенно звериный оскал.
Юидай, его советники, наместники и управленцы, некоторые из которых действительно были завербованы империей для диверсионной деятельности в стране Водопадов. Кто они? Куски чумного мяса, которые осаждающие забрасывают в крепость врага, надеясь на распространение болезни среди гарнизона. Юидай сыграл свою роль, разложив и сгноив страну. Но осаждающие не обрадуются, если чумное мясо вернется к ним, чтобы распространять гнусь и заразу уже здесь, среди тех, чьим оружием было.
Походкой, в которой нельзя было заметить ни единого признака ее истинного возраста, Такара отошла от зеркала, приблизилась к креслу у столика и села, скрестив ноги. Старая кошка подняла опрокинутый бокал и наполнила его вином. Настоящим, а не поддельным, как при записи телеинтервью.
— Царствующий дурак, его советники и сволочная мелочь, что суетилась вокруг подгнившего трона, — задумчиво сказала лицедейка, покачивая бокал на руке. — Вы так спешили к нам, как будто были уверены, что мы вас ждем с распростертыми объятиями. Действительно думали, что хоть кому-нибудь здесь нужны? Нет, милые мои, — она подняла руку и, коснувшись накладного воротничка платья, слегка потеребила пальцами кружевную оборку. — В этой банке достаточно своих пауков.
Чтобы доплести паутину, паукам понадобилась еще половина дня. Актер, играющий роль Юидая, прилюдно обидел младшую из дочерей великого императора, в пьяной ярости пнув "неузнанную" малышку, когда та бросилась ему под ноги в попытках поймать убежавшего любимого котенка. Император с готовностью пришел в бешенство и официально отдал приказ о разрыве союза и казни пьянчуги-дегенерата.
— Трудно поверить, что мне столь долго удавалось терпеть его. — заявил дайме, выступая с речью на молниеносно организованном телеобращении к подданным. — Я не чувствую ничего, кроме отвращения к своему бывшему союзнику и тем подлецам из его свиты, что пытались плести подлые интриги в моем дворце! Неужели эти люди — душа и разум своего народа? Насколько прогнила страна Водопадов, если ее жители кланяются посаженному на трон выродку, не способному связать даже пары слов, пьющему вино и справляющему нужду под себя во время совещания о судьбах своей страны?! У меня нет слов, чтобы выразить свое омерзение и стыд! Уничтожим Водопады! Уберем с лица планеты эту грязь! Выжжем огнем всю их трусливую, гнусную нацию, позорящую гордое звание человека! Жители Лугов! Взываю к вам, не позорьте себя союзом с общностью людей, чьи гены, судя по их безволию, гнилы от рождения! Солдаты империи! Приказываю вам атаковать!
— Масуйо-сама! — оператор мобильной радиостанции рывком протянул белому как мел наместнику наушники, из которых звучали отчаянные восклицания принца Кано.
— Уходите оттуда, скорее! Дайме Камней казнил Юидая и отдал приказ о вашем уничтожении! Бросайте все и бегите! Как последний из наследного рода, приказываю вам, своим подданным! Бегите прочь от лагеря врага, откройте глаза на реальность и спасайтесь!
Масуйо уронил наушники и выбежал из палатки радиоузла. В лагере начиналась паника. Слух мгновенно распространился, и вой ужаса поднялся над скопищем перепуганных людей.
Из лагеря армии Камней ровными шеренгами выходила бронированная пехота. Многотысячные отряды самых безжалостных бойцов мира начали движение к палаточному городку, который охраняли только вооруженные дубинками городские стражи, многие из которых никогда прежде не сражались против других самураев.
Спасаться.
Люди, хватая самое ценное, бросились врассыпную. Скрыться в лесу, бежать, пока хватит сил...
Из ветвей деревьев навстречу бегущим ударили метательные ножи, сюрикены и стрелы. Шиноби давно уже окружили "союзников" плотным кольцом. Масуйо видел своими глазами, как вынырнувший из-за деревьев воин в форменной одежде селения Скалы одним ударом катаны пронзил мужчину и ребенка, которого тот держал на руках. Выдернув меч, ниндзя тотчас нанес новый удар, от плеча до живота разрубив женщину, которая, парализованная ужасом, даже не попыталась защититься руками.
Два десятка планеров прошли над разворошенным людским муравейником, и осколочные бомбы, сброшенные вниз, рванули, расшвыривая во все стороны целые рои смертоносных осколков металла.
— Масуйо-сама!
— Белый флаг мне, быстро! — рявкнул наместник, увидев среди наступающих на лагерь самураев фигуру великого сегуна верхом на закованном в броню боевом коне. — Вы двое, со мной!
Хадзиме, заметив делегацию под белым флагом, отдал приказ, и шеренги копейщиков перед ним расступились. Сегун выехал вперед и направил своего коня на Масуйо. На мгновение могло показаться, что переговоры состоятся, но командующий армией Камней взялся за эфес громадного кавалерийского меча и уверенным движением руки вынул его из ножен. Конь несся вперед, на отчаянно машущего белым флагом человека.
