В подтверждении его слов на судне гулким эхом раздалась частая стрельба. (Примечание автора. Если бы корсары знали об оружии будущего — фраза прозвучала бы так... Длинная автоматная очередь громом "разорвала" тишину ночи).
— Да какого дьявола, происходит, в этой акульей преисподне? — Железный лом сквозь зубы с силой выдохнул негодование.
Морские разбойники в недоумении стали выскакивать из палаток и смотреть в сторону моря. Рядом с пиратским шлюпом не было ни одного корабля. И только луна сиротливо освещала одиноко ставшее судно. Над лагерем кладоискателей "повисла" зловещее безмолвие. Лишь один звук нарушал идиллию возникшей тишины — отдаленный шум прибоя, разбивавшегося о скалы с другой стороны острова.
Глава 39.
Душные, черные, липкие ночные сумерки медленно надвигалась на корабль флибустьеров. Он одиноко покачивался недалеко от "Острова сокровищ".
Ветер постепенно крепчал. Море потемнело и начало глухо вздыхать. О борт шлюпа бились ещё невысокие, но уже островерхие волны. Якорная цепь то натягивалась, как тетива лука, то внезапно провисала, почти до самого клюза погружалась в мутную воду. Ванты и тросы угрюмо пересвистывались, судно сонливо переваливало с боку на бок, и мачты чертили невидимые линии в небе. Лунный свет отражался на блестящих верхушках мачт и ложился полосами снежной белизны на парусные холсты, прикрепленные к широким реям. Так же однообразно, противно скрипели в блоках какие-то снасти.
Неизвестный тенью выбрался из узкой галереи. Ничком, медленно протиснулся вдоль поручней кормовой части парусника. Остановился, прислушался, осторожно осмотрелся. Впереди горел огонь. Большой фонарь на носу корабля тускло освещал фигуру часового, расхаживавшего по полубаку. В стекла светильника бились летевшие на свет большие бабочки, удивительно похожие на засохшие листья. Свет качающегося фонаря размазывал еле видимые очертания предметов на судне. Караульный повернулся спиной к крадущемуся пятну. Призрак бесшумно метнулся к человеку. Раздался еле слышный удар...
Скользкий Дрю очнулся от сильной боли в затылке. Он был связан, лежал боком на полу. В его рот был засунут кляп. Часовой приподнял голову и мутным взглядом осмотрел место, в котором находился. Слабый лунный свет струившийся в квадратные окна вкупе со светом от неизвестного светильника стоящего на столе давали возможность осмотреться и понять, где он. Его притащили в каюту капитана. Там же находились ещё два человека — молодой рыжий паренёк в неизвестной пятнистой одежде и худощавый старик, с седой козлиной бородой, похожий на крестьянина. Они вдвоем безуспешно пытались "привести в чувство" сонного Броди. У них ничего не получалось. Пьяный капитан отвечал на вопросы старого "землепашца" несвязанной бранью, вперемешку с пьяной руганью и выделением слюней. А "конопатого внука", почему-то называл сопливым бездарем и посылал за выпивкой — ко всем чертям собачьим.
Внезапно морского разбойника резко толкнули в спину. Кто-то уперся сапогом в его бок, а затем стал с силой тянуть за веревки, туже затягивая узлы... Это добрый дедушка решил проверить надежность "скрутки".
У-у-ум, — часовой застонал. — Ы-й-хн. — Слезы потекли по его щекам от резкой боли. — Хры... бры... фахр... бо-о... — Пленник попытался сказать что-то сквозь кляп, изо всех возможностей переминая тряпку зубами.
— Пойми, соколик, всё надо делать хорошо и на совесть! — старик по-приятельски похлопал несчастного страдальца по щекам. — А то кто тебя знает? Вдруг ты настолько востер, что через неделю... сможешь развязаться. А потом как стриганешь, к ляхам или свеям. Только пятки засверкают! А там — ищи тебя, как ветра в поле. Вон, ты, какой языкастый даже сквозь кляп пытаешься веревки грызть.
Дед проверил обмотку, и по-деловому крякнул с честью выполненного долга. Затем почесал затылок и по-отечески произнес. — Я вот, что кумекаю, чертушка ретивый! Не зря про вас лиходеев сказывают: Берегись козла спереди, лошади сзади, а лихого человека со всех сторон стерегись. — Он подытожил результат своих умозаключений. — Предется тебе, ясному соколу, пособить — глазоньки выколоть. Слепой-то ты, точно чай некуда не добежишь. Даже если случайно освободишься, то пути к дознавателям все равно не найдешь.
"Ласковый человек" достал из-за пазухи большой нож и аккуратно стал водить им перед лицом несчастного пирата. Он долго прицеливался и выбирал, с какого глаза начинать экзекуцию. Наконец перекрестившись, он стал медленно двигать концом лезвия к переносице.
Часовой выгнулся и завыл. От резких усилий у него побежали слезы по щекам.
"Кровопийц" остановил свои потуги и внимательно присмотрелся к "Скользкому Дрю". Пошамкал губами. Ненавязчиво улыбнулся беззубым ртом. — Слушай, касатик, а я ведь был не прав. А вдруг ты через год или два всё же доберешься до проклятых немцев? Ведь верно в народе говорят — бешеной собаке семь вёрст не крюк. А потом добовляют — безрогая корова и шишкой бодает. Вот, возьмешь и всё поганым расскажешь про нас. Ты же теперь меня в лицо видел! Разговаривал со мной. Почти подружился. Да-а, не хорошо. Получатся, мы тебе поверим — отпустим! А ты, с нами — вона как — не по-людски. — Нет уж уволь, родимый, так не пойдет! Надо тебе и язык отрезать. Так, быстро открывай роток. Высовывай, я тебе его мигом — чик и отрежу. Дед аккуратно, с крестьянской основательностью, начал тыкать кончиком ножа в кляп несчастного. Тряпка поддалась и начала медленно выскальзывать изо рта Дрю.
Пленник, испугавшись приближающейся пытки, стал извиваться и громко мычать на всю каюту.
Истязатель встал с пола и с удивлением посмотрел на несчастного. — Ух, ты, плешивое худородье! — Дед матюгнулся. — Верно, сказываешь — хоть и рот закрыт! — Он по-своему истолковал потуги несчастного освободиться от кляпа. — Надо тебе ещё и ноженьки отрубить. А зачем, тебе, вообще бежать к нашим ворогам? Нечего бегать — баловство всё это. Будешь спокойно лежать, тут. И нам хорошо и тебе удовольствие. А если найдут тебя? Тогда, ты, уже ничего не сможешь — не сказать, не показать! И ног — у тебя нет...
Дверь в каюту открылась. Воин в кольчуге волоком втащил второго часового внутрь помещения. Несчастный "Хромой пес" был без сознания. Вошедший небрежно бросил его на пол — как куль с мукой.
— Силантий, тише надо работать! — рыжий паренёк обратился к неизвестному в доспехах командным тоном. Он был сильно недоволен. — Шумишь — как медведь! Поди, весь корабль распугал? Что, там? Докладывай.
— Часовых было двое. Один на носу судна, другой на корме. Внизу на пушечной палубе семь человек. Сидят, пьют вино, горланят песни. Выпили много. Трое из них уже спят. Оставшихся пузотеров можно брать голыми руками. Почти ничего не соображают. Да... и ещё — один убег. До ветру ходил. Я, было, сунулся за ним, а он уже локтей двадцать как гребет в сторону острова. Думаю, скоро там будет.
— Ясно, — щуплый командир мгновенно принял решение. Ускоряемся. Продолжай наблюдение за гулянкой, а я, тут, постараюсь закончить... побыстрее.
Дрю тут же подняли с пола и сильно встряхнули. Убедились в том, что он очнулся и находиться в "адекватном состоянии". Малой достал нож, профессионально крутанул его в ладони, затем резко приставил лезвие к горлу несчастного. Глаза его внезапно засверкали, как у хищного зверя.
— Слушай, сюда, доходяга! — юнец вытащил кляп изо рта пленника и начал задавать вопросы на "ломанном английском", вставляя русские фразы.— Ху из ит? Вот из ё нэйм? Ду ю спик рашн? Подросток с силой дернул корсара за воротник, чуть не вырвал его с "мясом". Чего молчишь, морда пиратская? Отвечай, быстро!
— Тчет! — жертва нервно сглотнула слюну и отрешенно залепетала. — Ай кэнт! Итс импосэбл! Май нэйм из Дрю Бротсон...
— Да, мне плевать на твое имя, — рыжий жестко перебил "Скользкого Дрю". Схватил его за волосы и резко потянул в сторону. — Ты мне объясни четко... Какого лысого черта, у Вас, тут, происходит? Где Хейли? И кто, эта пьянь, что храпит на его кровати?
— Айм сори! Вот из ит... — пянь? Транслейт, плиз, — испуганный корсар непонимающе тряс головой, широко открыв глаза.
— Ты, тут, Ваньку-то не валяй! — мальчуган грозно сдвинул брови и колючим взглядом посмотрел на пленника. — По морде вижу, что понимаешь по-русски? Отвечай на мои вопросы на нормальном, понятном языке — быстро.
— Экскйюз ми! — часовой продолжал упираться. — Ай донт андестенд! — Он удивленно пролепетал и пожал плечами. — Вот дид ю сэй?
— Вот, жизнь пошла! — молодой дознаватель презрительно сплюнул. — Проклятые овсяники, снова перестали понимать великий и могучий. Играют в любимую игру — я тебя не понимай...
Мучитель глубоко вздохнул. Хитро прищурился. С досады прикусил нижнюю губу... — Зато Алексей хвастал, что все пираты цитируют на его корабле чуть ли не Пушкина с Некрасовым в оригинале. Прям, отличники художественной и литературной самодеятельности. Значит, задурили ему голову. Ладно... — Он резко повернулся к старику. В его глазах появились безумные огоньки. Он подмигнул деду одним глазом. — Потап, отрешь башку, этому неучу, к чертям собачим! А я попробую со следующим договориться. — Юноша кивнул на второго часового, который по-прежнему лежал без движения. Да, и уши с носом не забудь отрезать — как ты и хотел!
— А-а-а... — пленник сразу изменился в поведении, услышав последнюю фразу. Он замер. Сердце его судорожно сжалось... — Ноу... ноу! Нет, френд! Друг! Товарищ! — Он блеял, в ужасе вертя головой. — Янг мэн! Не торопись. А йм файн! А йм гуд бой. Хро-рошему человек — я всё сказать. Просто... его не сразу понять. Я недавно стал учить и немного говорить по-русски. Я тебе всё рассказать. Только, не убивай! Плиз...
— Совсем другое дело... — на лице рыжего мучителя расплылась довольная улыбка. — Сразу бы так! Ну, давай, языкастый полиглот, рассказывай.
Лунные блики темными паутинами скользили по голым мачтам и свернутым парусам судна карсаров. Они ощутимо дрожали, свивались в клубки, растягивались, внезапно замирали, напоминая собой чьи-то грациозно изгибающиеся фигуры.
Поддерживая безумный танец теней, со шкафута раздавалась старая пиратская песня...
Ставьте парус, ставьте парус.
Нас с купцами смерть свела.
В пасть акулам их тела.
Ставьте парус, ставьте парус...
Бравые ребята, расставив на верхней палубе бочки и соорудив некое подобие столов, весело поглощали яства и крепкие напитки, вперемежку со смехом, руганью и развлечениями.
Два еле стоявших на ногах корсара, под дружественные хлопки товарищей, танцевали шуточный танец. Один матрос изображал распутную даму, другой недотепу кавалера. Стоял громкий хохот. "Дама" очень смешно кривлялась и показывала кавалеру свое благорасположение. А кавалеру, по всей видимости, она была противна, так как он ещё не дошел до нужной кондиции.
Когда "счастливцы" в очередной раз подняли кружки за невиданный успех золотой экспедиции, из сумрака ночи материализовалось три человека. Песня и смех сразу же оборвались. Подвыпившие в ужасе и замешательстве вытаращили глаза на дуло неизвестного мушкета, направленного на них в упор. Прямые, рыжие брови незнакомца державшего странное оружие приподнялись, а губы тронула легкая усмешка. Он быстро показал всем, кто является хозяином положения на корабле. С его стороны четко, с изысканностью, весьма похожей на издевательство, прозвучала фраза на ненавистном для многих русском языке, — Морды в пол... пьянчуги. Быстро! — После чего неизвестный чем-то резко "клякцнул", вскинул ствол оружия и начал громко палить в сторону несчастных бродяг. Над головами пиратов понесся рой пуль. Они со свистом выбивали щепки из дерева, рвали паруса и канаты. Окружали со всех сторон. Скорострельность оружия была столь невиданной, что казалось стрельбу, ведёт сразу дюжина человек. Флибустьеры в одно мгновение повалились на палубу.
— А теперь встаем по одному, — юнец угрожающе повел стволом своего страшного орудия из стороны в сторону. — И медленно идем к левому борту. Садимся в пришвартованную лодку и быстро плывем в сторону острова — ясно! — Он указал на бородатого коротышку. — Так, первый, встал и пошел.
К ближнему, до сих пор ничего не соображавшему пирату подскочил воин в кольчуге. Поднял его за шиворот и толчками направил в нужном направлении. Один за другим ничего не понимающие матросы, прихватив своих еле стоявших на ногах собутыльников, покинули корабль.
Глава 40.
Через шесть часов.
В полумиле от острова "Сокровищ".
На борту шлюпа "Искатель приключений".
Утро было изумительным. Первые проблески опалового рассвета недавно рассеяли темноту и сейчас лучи солнца буквально искрились, отражаясь от блестящей водяной глади. Ярко синее, безоблачное небо. Легкий теплый бриз мягко качал судно. Чуть слышался умиротворяющий плеск волн, набегавших на корпус корабля. Внизу за бортом косяки сверкающих рыбешек, быстрыми тенями пронзали прозрачную воду.
— Эвона! Эх! Красота! Как красиво встаёт солнышко на море — океане, — Потап с завистью смотрел на обод из лучей небесного светила восходящего из-за кромки "Острова сокровищ". — Эка благодать, господи прости! — Дед произнес, шепелявя, после чего с упоением набрал полную грудь влажного, терпкого морского воздуха.
— Какая лепота! Ведь экое дело — всю жизнь прожил, а такой красотищи не видывал.
Небо и море, по которому бежали хлопотливые некрупные волны, были теплого нежно бирюзового цвета. В небе ещё виднелось несколько бледных, как будто сонных звезд. На востоке над горизонтом протянулись длинные темно-серые облака, и между ними и морем желтела узкая щель. Казалось, что из нее задувает ровный и спорый ветерок, за ночь изменивший направление. В этот сонный, предрассветный час море пахло особенно пряно и живительно.
— Красота конечно — безумная! — В рыжей голове спутника Потапа возникло согласие по поводу ярких красок природы. — Хотя меня больше интересует другое... — Беспокойные мысли не давали возможности "юной натуре" расслабиться и любоваться восходом. — Почему, Алексей до сих пор не забрал нас? Может быть, что-то случилось? А если случилось — то, что теперь делать? Как быть? Может, пора выпустить из трюма Хейли с командой? Поднять паруса... И вперед на Порт Ройал. Или ещё подождать? А чего ждать? Корабль переполнен золотом. Пираты со своим пьяным капитаном "в ссылке" на острове. Горизонт чист и светел... Дорога к приключениям и невиданному богатству открыта... — Пашка задумался. Облокотился на поручень. Нервно стал постукивать зубами. — И всё же, что случилось с Рязанцевым? Почему не открывает портал? — Пехота повернулся в сторону каюты капитана, в которой дежурил Силантий. Знаков от него по-прежнему не было.
Из раздумий рыжего философа выдернул хрипловатый голос Потапа. — А ладьи-то, какие малюсенькие — прям с ноготок. И паруса небольшие. — Он прицокнул языком — Ух, они, крапивное семя! — Старик по-доброму выругался от нахлынувших чувств. — И как ироды не бояться, так далеко плавать от берега?
